В поместье существовал и гарем со множеством богато убранных покоев. Но господин сразу оградил Нанэ от склок и зависти наложниц. Он справедливо рассудил, что особое расположение к новенькой не останется без внимания завистливых соперниц. И пусть в своей обители Оронт не позволял наложницам открытые войны, но без обыкновенных женских сплетен и ссор, а то и выдирания волос, даже в его гареме дело не обходилось.
Для себя Нанэ отметила, что новый хозяин был строг, но справедлив и добр. Он содержал наложниц, как жен, и ни от кого не осталось в секрете, что в завещании он подписал вольную для многих преданных слуг, позволял также оставлять в живых всех рождающихся у рабов детей. Также Оронт устраивал праздники, где каждому выдавали по монете и угощениюсоразмерно занимаемому положению. Он наказывал рабов, но при этом ограничивался гуманными способами: поркой обычным кожаным кнутом без шипов и узелков, выдирающих кожу с мясом, и отсечением головы. Неудивительно, что рабы искренне любили его, моля о здоровье и благополучии господина всех известных богов.
Вот только к Нанэ другие невольники относились настороженно. Перешептывались и чуть ли не тыкали пальцами вслед. А всё из-за одного противного старика. Она видела его только разкогда вошла в ворота поместья вместе с Оронтом в день покупки, но и сейчас могла без труда восстановить в памяти его образ. Скособоченный и горбатый, он походил на сморщенный гриб. Непокрытая голова, на которой не осталось ни единого волоса, бритые щеки и длинная заплетенная коса вместо бороды. Прищуренные слепые бельма вместо глаз, раззявленный рот с ниткой слюны, торчащие наружу ноздри. Узловатые тонкие пальцы намертво вцепились в клюку. Хортомонул. Или как его звали местные обителидедушка Хор. Они уважали и даже боялись его, считая ведуном, которого ахуры не обходят стороной. Даже сам хозяин трепетно относился к нему. В былые годы Оронт не решал ни одного важного дела без благословения Хортомонула. Но теперь вредный старик так одряхлел, что редко выходил из служившей ему жилищем овечьей каморки. От других помещений он отказывался. Впрочем, как и от пищи. Любопытные слуги поговаривали, что он ел из свиных корыт, а то и вовсе обходился водой. Именно поэтому все, кто суетился во дворе и входил в ворота удивились, увидев его иссохшую фигуру.
Оронт сам подошел к дедушке Хору и спросил, что заставило его нарушить уединение. Ответа не расслышал никто, кроме самого хозяина. Но, судя по его глазам, услышанное не пришлось ему по душе. Глаза сузились, брови нахмурились, губы сжались.
Ты уверен? произнес Оронт после нескольких минут тишины, в один миг охватившей двор.
Что ответил старик, так и осталось тайной, известной только ему и его господину. Остальные видели только, как Хортомонул, после нескольких тщетных попыток, поднял клюку и указал на нееНанэ. А потом этой же палкой перечертил двор, будто ставил преграду.
«Она не должна войти в этот дом»передавали из уст в уста слова старика те, кто стоял поближе. «Волчья душа»твердили другие. Но никто не мог поручиться за их достоверность.
Вещий старик исчез так же загадочно, как и появился. А хозяин поместья остаток дня ходил хмурый, а потом и вовсе заперся в своих покоях. С того же времени другие невольники обходили Нанэ стороной. Шепотки вслед и охранные знаки, творимые как можно незаметнее, доводили ее до бешенства. И только собственное положение на грани беззакония не давало возможности расправиться со злопыхателями.
Только один раб не шарахался от нееевнух Факим. Он ухаживал за ней, приносил еду и питье, когда она просила. Помогал одеться и развлекал беседой, если хозяин не мог прийти сам. Белобрысый и бледнокожий, с ледяной голубизной глаз невольник казался призраком, случайно посетившим этот мир.
Ребенком его привезли в эту страну с севера, где холод покрывал землю белым одеялом. Теперь Факим и сам не помнил родину. Зато не забыл, как на невольничьем рынке из него выколачивали и выжигали спесь и непокорность. Может, поэтому у Оронта не нашлось бы более послушного и смирного слуги.
На невольничьем же рынке его постигла участь многих красивых мальчиковего оскопили, в один миг превратив в ущербное бесполое существо. Евнух, лишенный радости плотских утех, восполнил утраченное танцами. Где и кто научил его этому искусствуФаким держал в строгом секрете и даже милостивому господину не открыл бы этой тайны. Тот, кто умело владел телом, отдавая всю душу и переживания танцу, ценился среди богатых вельмож державы не меньше, чем дюжина таких наложниц, как Нанэ.
Ей нравилось смотреть, как Факим грациозно изгибался, словно шелковая лента. Он мог вовлечь в танец всё, что попадалось под руки: от платка, которым женщины покрывали головы, выходя на улицу, до кувшина для вина. При этом ни единая капля напитка не проливалась из сосуда. Больше всего Нанэ нравилось, когда евнух брал украшенное самоцветными камнями и золотыми вставками оружие, висевшее на стенах садового домика. Она тайно мечтала научиться двигаться так же плавно и красиво, но не решалась просить Факима научить ее. Хотя евнух был таким же рабом, как и она.
Глава 16
Глава 16
Нанэ рассматривала мозаику под ногами, но мысли ее сосредоточились на другом. За все время, что она жила у Оронта, он еще ни разу не воспользовался правами хозяина. Ни единой попытки, слова или намека. Но каждый раз, когда он оказывался рядом, она боялась, что всё изменится. Сердце бешено колотилось в ожидании. Вот сейчас он схватит ее за руку и притянет к себе, принуждая к поцелую, а потом Эти мысли доводили до исступления. И если три недели назад она не нашла бы сил на сопротивление, то теперь готова была биться до последнего.
Оронт провел ладонью по ее кудрям, отвлекая от тягостных мыслей.
Не грусти, Нанэй, ему нравилось называть ее так. Мое сердце сжимается, когда я вижу слезы на твоих щеках.
Господин! Нанэ упала ему в ноги, обнимая холодные пыльные ступни.
Что ты? Встань немедленно! Оронт поднял ее и прижал к груди.
Я боюсь, что господин рано или поздно разгневается на меня и возьмет силой! выпалила она на одном дыхании то, что мучило ее тоскливыми вечерами.
Успокойся, Нанэй, хозяин снова стал гладить ее по волосам. Я мог бы сделать так уже давно, но сердце говорит мне иначе. Слушай, как оно радуется каждому твоему прикосновению. Нанэй! Твои глаза Я видел много морей, но ни одно из них не манило меня так, как они. Я слишком стар, моя отрада, чтобы принести тебе наслаждение, но могу дать тебе нечто другое. Скоро кончится срок моего обета вдовства, и я смогу взять себе новую жену, не нарушив священных клятв. Я хочу жениться на тебе, Нанэй!
Господин! Нанэ прижалась к нему сильнее, слушая, как томно бьется его сердце. По щекам снова потекли слезы, только теперь от счастья.
Я приму твою ласку, когда ты сама подаришь ее, продолжил Оронт. Буду ждать, сколько нужно, даже если ты никогда не возжелаешь меня.
Те, кто его знал, сейчас сурово качали бы головами. Держащий себя в строгости Оронт готов был бросить всё к ногам безродной рабыни, чтобы она взглянула на него благосклонно. Вот почему его сыновья смотрели на новую рабыню с таким презрением. Эта неизвестно откуда взявшаяся дикарка сама того не зная, метила им в мачехи.
Господин Нанэ оторвалась от груди хозяина, приподнялась на носочках и поцеловала его в щеку. Я буду верной женой, господин.
Господин!
В сад вошел Рузафверный слуга и помощник Оронта. Он был младше хозяина на пятнадцать лет. Красивое мужественное лицо с прямым носом и плотными губами портил кривой шрам, разорвавший правое веко пополам и изуродовавший щеку.
Рузаф тоже был рабом, но таким невольникам иногда завидовали и свободные. Он владел собственным домом и виноградником, подаренным хозяином. Его жена и дети принадлежали только ему. К тому же Рузаф оказался в списке тех, кто по завещанию получит вольную после смерти хозяина. Уже несколько лет всеми делами поместья заправлял он, выполняя поручения господина. Сам Оронт редко покидал резные ворота двора. Некогда авантюрист и путешественник превратился в старика, нуждающегося только в бокале вина перед сном и теплом одеяле.
Нанэ боялась Рузафа. Он был похож на льва в человеческом обличье. К тому же казалось, что у него в голове все время щелкали счетные палочки. Чинный, спокойный, гордыйчто никак не подобало рабу. Правда, и до мозга костей верный. Нанэ не сомневалась, что приди за господином Хозяйка судеб, Рузаф, не задумываясь, отдал бы взамен свои нити жизни.
Что случилось? спросил Оронт, отстранившись от Нанэнегоже, чтобы слуги видели слабость хозяина.
К вам посетительторговец Харим с невольничьего рынка. Говорит, пришел взять оплату за проданную рабыню.
Нанэ вздрогнула при упоминании этого имени.
Вели ему подождать. Я прибуду, когда закончу все дела.
Руфаз поклонился и удалился из сада.
Хочешь пойти со мной?
Нанэ неуверенно кивнула, продолжая рассматривать рисунок мозаики под ногами. А потом гордо тряхнула головой и посмотрела на хозяина горящими жаждой мести глазами.
Да, господин.
Выйдешь, когда я позову тебя, предупредил Оронт.
Нанэ не ответила. Только прикрыла веки, повинуясь воле хозяина.
Просторный зал с огромными окнами, предназначенный для пиршеств, использовался еще и для приема посетителей. Длинный мраморный стол, легкие плетеные стулья. На стенешкура невиданного в этих землях белого медведя, выторгованная за немыслимые деньги. Обстановка напрочь лишенная гармонии и вкуса, но радовавшая глаза хозяина. Оронт вышел к гостю спустя пару часов, одетый в легкую шелковую тогу и сандалии. Голову покрывала нежно голубая куфия, хотя здесь не было нужды защищаться от пекущего солнца.
Его сопровождали два статных воина в набедренных повязках. Их мускулистые руки и грудь оставались открыты для взоров гостей, чтобы заранее предупредить недоброжелателей о последствиях злых умыслов. Следом за ними шла Нанэ. Каждое движение отзывалось вспышкой ярости в груди. Ей хотелось, чтобы господин растоптал ничтожного червяка, посмевшего держать ее в темнице, морить голодом и избивать. Но стоило ли надеяться на это? Она могла поклясться, что Оронт видел ее желание. Но станет ли он нарушать данное слово, чтобы угодить ей?
Торговец Харим терпеливо ждал хозяина, прижавшись к горячей каменной стене. Немилосердное солнце наполнило комнату духотой, выжимая из посетителя зловонный пот. Завидев Оронта, работорговец оживился, отодвинулся от стены и поклонился ему.
Благоденствия крову твоему и здравия душе! громко произнес он, воздевая руки к потолку.
Не стоит беспокоить богов лицемерными восклицаниями, остановил его Оронт. Не думал, что ты придешь так рано. Я ожидал, что тебе хватит смелости прийти за долгом только через год.
Хозяин прошел в зал и устроился в одном из кресел. Воины встали поодаль от него. А Нанэ замерла в дверном проеме так, чтобы посетитель не видел ее раньше времени. Она впивалась ненавидящим взглядом в недавнего мучителя.
У меня были дела, и я не смог отложить их, Харим снес бы и удары кнутом, лишь бы получить награду.
Видел мои виноградники? Оронт сразу перешел к главному, дела работорговца его абсолютно не волновали.
О да, господин! Они прекрасны! Не знаю, какой из них более достоин полученной тобою девы, Харим осекся под насмешливым взглядом хозяина. Но думается, что один из восточных участков вполне восполнит мои затраты.
Работорговец не прогадалвыбрал самую плодородную землю, из принадлежавших Оронту. На эти виноградники зарились многие знатные и богатые жители державы, но ни один из участков до сих пор не был продан.
Рузаф! кликнул хозяин, и в зал со стороны двора тут же вошел слуга со свитками в руках. Подай мне бумаги на Восточную жемчужину.
Слушаюсь, господин, Рузаф поклонился, перебрал свитки и подал один из них повелителю.
Оронт мельком взглянул на бумаги, а затем подозвал к себе работорговца. Харим дрожащими руками принял свиток и поскорее направился к дверям, пятясь назад и кланяясь через шаг.
Нанэй! окликнул Оронт.
Я здесь, господин, Нанэ встревоженной пичугой вбежала в зал и прижалась к кисти хозяина.
Принеси мне воды, Нанэй, нежно сказал он, проведя ладонью по ее щеке.
Нанэ покорно склонила голову в знак согласия, затем выпрямилась во весь рост и вышла через боковую дверь в сад. Харим жадно сверлил ее взглядом. Хорошая еда и свежий воздух превратили ее из глазастой замарашки в величавую богиню. Просторная шелковая рубашка до пят с вышитыми серебряными узорами волнами струилась по ее стану, едва скрывая точеную фигуру.
Харим застыл в дверном проеме, раскрыв рот от изумления, а потом сделал шаг назад и свалился со ступенек. Оронту понадобилось немалое усилие, чтобы сдержать смех. Он, словно нашаливший мальчика, осмотрелся по сторонамне оценил ли кто-нибудь его шутку? Но на каменных лицах охранников не возникло ни намека на улыбкужизнь научила их сохранять спокойствие в самых неожиданных ситуациях. К тому же, происходящее их совершенно не касалось.
Жалко Нанэ не было в зале в этот момент. Она вернулась через несколько минут с кувшином чистой воды из колодца, прятавшегося в потайном закутке в саду, дабы никакой злоумышленник не смог подлить в него отраву. Оронт отпустил охрану и усадил Нанэ в кресло рядом с собой.
Я вижу на твоем лице негодование, Нанэй, сказал он. Что расстроило тебя?
Не стоит об этом, господин, она отвернулась, пряча от хозяина полные неутоленной жажды мести глаза.
Я знаю, в чем кроется твоя печаль, с улыбкой произнес Оронт.
Тогда почему вы не приказали страже растоптать его, господин?! выпалила Нанэ, вцепившись холодными пальцами в его руку.
Нанэй! Ты прекрасна, как первый луч солнца, согревающий землю, но так же нетерпелива и наивна, как он, Оронт взял ее руку в свои и поцеловал. Я знаю, что ты хотела отомстить ему, но ты даже не догадываешься, сколь многогранно и затейливо это искусство. Я позвал тебя сюда не просто так, а именно для того, чтобы Харим видел красоту и грацию, которая его стараниями истерлась на невольничьем рынке.
Нанэ внимала каждому слову, но пока не понимала их сути.
Нанэй, ты бы видела его глаза, когда ты вошла в комнату! Оронт невольно рассмеялся, вспоминая, как Харим свалился со ступенек. Уверяю тебяуже через секунду после того, как ворота за ним захлопнулись, этот мерзкий змей принялся рвать на себе волосы. Ведь даже за все мои виноградники вместе взятые он не выручил бы той цены, которую мог получить за тебя.
Разве это возможно, господин? ненависть и досада испарились из ее сердца. Вместо них душа наполнилась нежностью.
Нет такого богатства, которое бы стоило тебя, моя отрада. Оронт ненадолго задумался и за это время пелена печали опала на его лицо. Мне страшно, Нанэй
Отчего, господин? Сердце Нанэ забилось тревожно и тягостно, она отдала бы всё, лишь бы милостивый господин снова стал весел.
Я боюсь, что кто-нибудь отнимет тебя у меня произнес он и снова погрузился в размышления. Потому-то я и прячу тебя до времени от чужих глаз. Зато, когда ты станешь моей женой, я смогу представить тебя ко двору, он заметно повеселел, видимо, представляя тот день. А насчет Харимапусть Ангро-Майнью утащит его душуне беспокойся. Он хороший работорговец, но никудышный хозяин. Уже на следующий год полученный виноградник разорится и перейдет к новым владельцам.
Глава 17
Глава 17
Дни сменялись, похожие, словно братья-близнецы. Нанэ представляла, как Харим трясется над увядшими виноградниками, но не могла насытить ненависти. Ей больше пришлось бы по душе, если Оронт бросил нечестивого в клетку к рысям или медведям. По крайней мере, так поступали с чужинцами на ее родине.
Нанэ тяжело вздохнула, прогоняя навалившиеся воспоминания. Для нее всё кончилось не так страшно, как для того же Факима. Каждый раз, когда она беседовала с ним, ее сердце сжималось. Внешне спокойный и даже немного равнодушный, вот только взгляд исполнен тоской и обидой. Скоро кончится положенный для Оронта срок вдовства, и она станет полноправной хозяйкой в поместье. Нанэ не успела додумать мысль до конца. Ее звериное чутье забило тревогу. Она бесшумной тенью проскользнула во двор.
Полуденное солнце припекало, загоняя людей и скот под спасительную прохладу укрытий. Рабы набирали воду из колодца в тяжелые железные ведра. Евнухи и чернокожие служанки несли в гарем подносы с едой и фруктами. Притомившаяся стража жадно пила из кувшинов, принесенных босоногими мальчишками в длинных полотняных рубахах. Жирные куропатки закапывались брюхом в песок.
Нанэ не сразу заметила две фигуры, спрятавшиеся от любопытных глаз за остовами возводящихся построек. Одна из них, несомненно, принадлежала Оронту, другая походила на копну высушенной травы. Хортомонул! Сердце замерло, а потом принялось тугими толчками разгонять застывшую кровь. Нанэ дождалась, когда во дворе останется только стража, и подкралась к господину и ведуну. Ей не терпелось подслушать их разговор. Она твердо знала: о чем бы ни шла речьрешается ее судьба.