На заимке их встретил смурной хозяин. Бородищей зарос по самые глаза, что твой медведь. Слова из него не вытянуть. Ну и пусть. Так, даже проще, в душу никто не лезет. А на душе кошки скребут. Как это он, боярин Курского князя, его же сестру умыкнул? Если б для себя, можно понять, а тут такое дело.
Любаву заперли в комнатенке без окна, видать кладовая была. Поначалу ругалась, потом плакала, выла. Успокоилась, сказался день трудный. До утра не помрет. Ночной горшок ей поставили, а что воды нет, потерпит. Снял экипировку, расслабил ремни, выложил под руки меч со щитом, и без всякого зазрения совести подлез под медвежью шкуру. Спа-ать! Пусть делают что хотят. Пусть хоть всю ночь Магнус сторожит, он привычный.
* * *
Вот она, заимка. Другой здесь просто не могло быть. Лука не торопился. Что ему расстояние? Лихой от этих мест еще очень далеко. Нужно осмотреться, затем проникнуть в избу, прикинуть что скажет хозяину о насельниках и самой княжне.
На небольшой поляне, почти со всех сторон окруженной высоким лесом, темным и неприветливым, раскинулось охотничье становье. Листва на деревьях, кое-где покрывалась серебристозолотистым цветом, и, падая на землю, пахла терпкой прелью. На расшитом травой и цветами ковре, у мелкой как ручей речушки с запрудой, сделанной из гибких тальниковых прутьев, стояли постройки. Добротно срубленная из бревен изба соседствовала со стайкой для животины, скорее всего для лошадей. В ней и сейчас стояли три лошади. Рядом с избушкой маленький амбарчик, тоже пуст. Поодаль от всего, скособочилась небольшая банька. Лука прошел сквозь стену, взял направление на дом. Не имея человеческих чувств как таковых, но помня как это может быть, отметил лучезарность речной воды при солнечном свете. Шелест ее доносил от каменистого переката напевный мотив.
Из густого подлеска с правой стороны от речки, на поляну вышел человек в одежде, большей частью пошитой из шкур и кожи, скорее всего полесовик, хозяин здешнего места. Он огляделся, особо обратив внимание на тропу, пошел к избе. Луке на миг показалось, что обросший волосами людин увидал его. Он мог бы рассмеяться этой своей мысли, если бы умел это делать как в прошлой жизни. Но не судьба! Духу сие не подвластно. Такие чувства как смех, печаль, радость, мог чувствовать в нем только Лихой. Каким образом это у хозяина получалось, сам Лука не понимал.
Внутри избы, вдоль стен широкие лавки с набитыми сеном тюфяками для сна, тут же печь сложенная из речного камня. Видимо часто останавливаются в сем месте люди. Вон две лавки заняты и сейчас. В открывшуюся дверь из влазни вышел хозяин. Лука отметил его недобрый взгляд, кинутый на спящих постояльцев. Смотри-ка, а ведь он недоволен соседством пришлых. Оно и понятно, вон как храпят! Так! Где же княжна? В бане нет, в сарае тоже.
Хозяин заимки прошел к столу у окна. Присел за него, о чем-то задумался. Лука различил едва уловимый звук скулежа со стороны кладовой. Понятно! Заморачиваться не стали, сунули девку в кладовку. Справились! Недолго думая, просочился через дверцу внутрь кладовой, погрузился в темноту. Духам фонарей не нужно. В свечении биологических полей рассмотрел забившуюся в угол девчонку, поскуливавшую как потерявшийся голодный щенок. Ясно! Теперь можно и назад. Пора Лихому узнать, что тут на этой заимке происходит.
Уже не заморачиваясь на дорожные приметы при поисках нужного места, перенесся прямо к Лихому. Здесь никаких проблем уж очень сильная привязка у них с хозяином.
«Я здесь!».
Нашел?
«Да».
Стой! отдал приказ по отряду. Оправиться. Подтянуть подпруги.
Лиходеев соскочил с лошади на утоптанную дорогу летника, размял ноги. Кое-кто из подчиненных отошел за кусты. Не то, чтобы парни стеснялись, но если можно подумать с удобствами, почему нет. Лис, как всегда с хитринкой поглядывал на друга. Сколько лет уже вместе? Небось подозревает, не просто так бугор привал объявил. Про Луку не знает, да и незачем ему знать. Меньше знаешь, дольше живешь!
Ну, рассказывай!
«Есть заимка. И княжну украли. Знаешь кто один из воров?».
А их там сколько?
«Трое. Так вот, один из воров боярин Гордята!».
Ни себе, струя!
«Я тоже так подумал. А значит есть рядом с князем, как ты говоришь, засланный казачок Не может не быть!».
До заимки далеко?
«Теперь уж рядом».
Тогда поспешим.
По коня-ам! подал команду своему поредевшему десятку.
* * *
Пробежавшись по лесу, снял с петель двух пойманных зайцев, тут же освежевал их. Летние шкурки выбросил вместе с кишками. На душе было неспокойно. С чего это червяк его точит? Как ни старался, разобраться не мог. Над головой небо синее, и трава зеленая под ногами, Хорс неспешно катит золотую колесницу в правильную сторону. А сердце из груди как птица из клетки рвется. Предчувствует плохое. Прозор только завтрева объявится. Скорей бы! Соседство с сестрой князя напрягает.
Жарник у амбара, обложенный камнями кружочком, постоянно горел, не переставая. Постояв около него, наслаждаясь пылающим огоньком, сунул в закипевшую воду казана обе тушки сразу. Немудреное варево приготовится и само.
Войдя в избушку, во влазне наклонившись к деревянной кадке, зачерпнул ковшом воду, выпил причмокивая. Прошел в горницу. В задней части избы от печи до боковой стены под потолком деревянный настилполати. Пришлые облюбовали се место. Оба навязанных ему захребетника, видать о чем-то спорили, при его появлении замолчали, в четыре глаза уставились на него.
Девку кормили?
Скалясь ответил инородец:
А зачем ее кормить, за один день с голоду не помрет. Молодая, крепкая, Звездный Мост ее не скоро ожидает.
Ваше дело.
Сел на скамейку и откинувшись спиной к стене, отдался минутной слабости, молча сидел, закрыв глаза. Чутким ухом выловил посторонний звук снаружи. Голова только начала соображать, а руки потянулись к луку и колчану со стрелами.
Ты чего Алан? спросил тот, что был боярином.
Тьфу на вас! Выскочил из избы. Следом свей, тот расторопный, успел и меч в руку взять и щитом прикрылся. Вот дальше Не успел даже осознать, как его при выходе из влазни охомутав, спеленали. Навалился крепкий как ведмедище вой, скрутил. Лежа косил взглядом, наблюдал как чужой воин сцепился со свеем. Оба умелые проворные, умельцы в воинской справе. Видать у обоих за спиной множество схваток. Бесстрастие было все же на стороне свея. Алан знал, что викинги способны биться и в одиночку и плотным строем, любым оружием, а иной раз и кулаками.
Свей напирал. Рубил с плеча, пытался пробить кольчугу противника тычковым ударом. Рубка мощная и неодноразовая, просто град ударов за какое-то короткое время. Враг отступил. Еще! Славянин сделал поворот, сбивая темп. Все потуги викинга уходили словно в большой пук надраного лыка. Мало того, противник морально давя на нервы поединщика, умудрялся раздавать приказы оружному люду, вдруг заполнившему маленькое подворье.
Горазд, не помял хозяина?
Нет, батька!
Добре!
Отведя в сторону меч викинга, чуть подскочив, впечатал ступню в самый умбон щита. Свей, не ожидавший такой прыти от руса, отвалил спиной назад. Цепляясь каблуками за дерн, с размаху уселся на задницу. Хотел откатиться, да не успел. Носком сапога получил хлесткий удар в подбородок. Как через туман расслышал уже знакомый голос.
Взять!
Выполняя приказ, сразу трое навалились из-за спины, лишая оружия и возможности сопротивляться.
Лис, Вольрад! Чего стали? В избу, там еще один!
Связали свея. Алан отвернул лицо. А на что смотреть? В избе слышалась возня и тарарам. Видно тяжко боярину приходится. Сами виноваты, расслабились. Ждали, что Прозор приедет, серебром наградит. Вот она награда!
От горевших смолистых дров тянулся дым, поднимавшийся голубым столбиком вверх и там высоко рассеивался. Лиходеев в кругу соратников сидел на гладко отесанном чурбаке около жарника. Наблюдал за необычным даже для него зрелищем. Любава вгрызалась зубками в мясную мякоть вареного зайца. Оголодал ребенок, ничего не скажешь.
Пришлось похозяйничать на заимке. Порывшись в немногочисленных сундуках, откопать хоть какую-то приличествующую одежу, приодеть светлую княжну в порты и рубаху, да все не по размеру. Велико, но другого нет. Она сама сходила к речке, помылась как смогла. Ни мамок, ни нянек, в отряде отродясь не бывало. Даже вотола и то широка и длинна, пришлось подвернув, ножом резануть излишек подола. Получившийся отрок смотрелся прикольно. Лиходеев улыбнулся, вспомнил. Как освободили, так набросилась обнимать, чуть не придушила спасителя. Однако дело прежде всего.
Как там боярин, спросил подошедшего к огоньку Вольрада.
Надежды мало. Ему Лис грудину проткнул.
А что, я должен был его по маковке погладить? Ежели он на меня с мечом попер! Окрысился зам.
Не обратив внимание на Лиса, Вольрад подвел черту:
Это хорошо еще, что кольчуги на нем не было, а то бы сразу кончился. Перевязал, но ты же знаешь, я не знахарь.
Ладно, пойду пообщаюсь.
Ушки у княжны встрепенулись, сказывалась кровь поколений воинов в жилах. Почти не прожевав откушенного, глотнула. Вздернула подбородок.
Хочу глянуть!
Вот уж воспитание. Разбаловали девку! Как будущий муж с такой справляться сможет? Ей ведь во дворце возразить никто бы не посмел и отказа отродясь ни в чем не было. Порода.
Как не хотелось идти в разворошенную избу, дышать затхлостью и поднятой пылью. Лиходеев поднимаясь на ноги, спокойным взглядом, не повышая голоса, сказал:
Сиди здесь.
Но
Ты мне там только мешать будешь.
Войдя, глазами нашел лежавшего на лавке умирающего.
Что, тяжело дыша, при этом издавая булькающие звуки из груди, кривя рот от боли и понимания неизбежного, спросил Гордята, каять пришел? Дак, поздно. Чую к вечеру по Калинову Мосту пройти придется.
Ты ж вроде христианин?
Хыр-хыр, хыр-хыр, прохрипел, пробулькал дыша, ответил, христианин, да только в этой земле рожден. Ладно, чего ты хочешь? Говори. Повинен я перед ней!
Скажи, кто все с похищением придумал? Кого во дворце опасаться потребно.
Хыр-хыр, нас Кокора напряг, на скрадывание нарядил, хырр! Кто придумал, хырр, не знаю. Когда воровали, хырр, старая карга приказы хырр, отдавала, из детинца вывела. Хырр, ведьма!
Ага. Бабушка умная?
Во-во! Хырр! Ты скажи ей Хырр, ты попроси, хырр Пусть, если сможет, простит! Хырр
Добро, попрошу. Тебя по какому обычаю похоронить, боярин? До утра мы отсюда никуда не двинемся.
Хырр-хырр
Последние силы оставляли Гордяту. Прав Вольрад, даже до вечера не дотянет. Вон уж все легкие кровью заполнились. Поспешил Лис проткнуть боярина. Его бы к шефу на разборки притянуть, тот бы на пару с катом вызнал все.
Хырр, к черту Рай, в Светлый Ирий хочу.
Уверен, что примут?
Хырр, попытаться-то нужно! Хырр
Прощай.
Егору нисколько не было жалко этого молодого парня, предавшего свое племя и своего вождя. Выйдя из избы, призывно махнул Лису. Когда тот подошел, распорядился:
Вот, что. Все что нужно, я из него выудил. Он нам больше не нужен. Ты пошли к нему кого, чтоб не мучился. Хозяина заимки тоже, он вроде почтового ящика здесь.
Вроде чего?
Короче, не бери в голову, ногам покой будет. Хозяина обнулить, заимку полностью сжечь. Пусть последний раз как крада послужит. Не нужен такой организм на теле земли Курской.
Сделаем.
Уходим завтра сранья. Меня без нужды не доставать. Думу думать буду. Все понял?
Со свеем что?
Этого в Курск везти придется.
Лиходеев уселся у речки, в раздумье окидывал взглядом лес.
Что делать? По уму в Курск нужно срочно. Лука!
«Здесь я. Где же мне быть?»
Как тут по округе, нет ли поблизости войск?
«Ближе пяти верст никого. Да и те на отдых встали».
Добро. Смотайся в Курск. Узнай как там дела обстоят.
«Уже».
Что, уже?
«Да знал, что спросишь. Уже побывал».
Ну, и что там?
«Город в осаде. Так просто не пройти. Насколько понял, простой народ князем не слишком доволен. Ругают за то, что половины дружины нет. Бояре по углам шепчутся. Иные под руку Чернигова не прочь податься. Ворота естественно закрыты».
Ну, я так примерно и предполагал.
«Что сам решил?».
В обход пойду. Помнишь шлях на Ростов? Зимусь мы его по тропам проходили.
«Помню, конечно!».
Завтра как солнце встанет, проверишь его на предмет засад и воинских станов. Нужен свободный проход.
«В Ростов уйдешь?».
Нет. Любаву отошлю, сам в Курск подамся. И еще. Кровь из носу, разыщи мне подземный ход в город. По слухам он должен быть.
«О-хо-хо! Дела наши тяжкие! Любишь ты нагрузить».
К месту раздумий Лиходеева подошла Любава. Не спросясь, завернувшись вотолой, присела рядом. Повела плечиком, привлекая внимание, слегка кокетничая, спросила:
О чем задумался, варяг?
Думаю, как жить дальше. Если не знаешь, война пришла на земли княжества.
Это как? Удивление отразилось на девичьем лице. Кто посмел?
Чернигов.
И что теперь?
Воевать будем. Что нам остается?
Умная девочка! Вон как извилины напряглись. Как похожа на старшую сестру, только покрасившее будет. Как же тебя уберечь?
Поутру в поход двинемся. Обогнем Курск, а в нужном месте разделимся. Я в город, а тебя Лис с парнями в Ростов сопроводит.
Это как же? Не поеду! Я тоже с тобой в Курск. Там брат.
Поедешь.
Не поеду!
Выражая крайнее негодование собеседником, вскочила на ноги. Если нужно готовая вцепиться в светлые кудри этому высоченному невеже Но таковых, в отличие от волос гридней, не наблюдалось. Вспылила еще сильней. Мало того, что он не влюблен в самую-самую, то бишь в нее, не томится желанием быть при ней, так еще и отсылает одну к сестре. Как он смеет
«Она сейчас тебя покусает!»хихикнул Лука.
Отравится, я ядовитый.
Не поеду!
Размеренно, не повышая голоса, монотонно заговорил:
Много лет назад, когда мне было пятнадцать, твоя сестра тоже попробовала права качать. Знаешь, как я ее назвал тогда? Искоса зыркнул на девицу Лиходеев, ломая сухой прут руками.
Как? Выкрикнула в лицо.
Коза драная.
Что-о?
Но, тогда мне было пятнадцать.
Взгляд холодных глаз, как стеной отгородил этого сильного мужчину от себя, заставил отступиться.
Запомни, в отряде приказываю только я, если меня нет, то Лис. Поэтому остынь, дело решенное.
Потом они сидели и Егор вспоминая, рассказывал как выводил ее сестру из чужой сторонушки, как передал с рук на руки князю Ростовскому. Юная дева слушала, влюбленными глазами поедала своего Лихого.
«Совсем девку растрогал. Глядишь, не отстанет потом». Выдал умозаключение Лука.
Все, спать пора. Завтра трудный день
Заимка горела ясным пламенем, став так же и крадой для двух усопших славян. Егор тронул поводья, не оборачиваясь назад, направил лошадь на рысях по тропе. Отряд вытянувшись друг за другом, последовал за командиром. Проскочив версту вытоптанного шляха, извивающегося загибами между лесным буреломом по обочинам, снова свернули на едва различимую айну. Источавший на солнце влагу лес, заставил вспотеть и людей и лошадей. Теплая осень, давно такой не было. Кавалькада проскочила мимо покинутой жителями деревни на восемь изб, с невысокими тынами, возделанными полями и огородами, мимо постоялого двора, с настежь открытыми воротами. Здесь уже успел побывать враг.
Верхами въехали в широкие ворота, ведром из колодца натаскали воды, вылив в деревянные корыта поилки для скота, напоили лошадей. Сами испили прохладной, сводящей зубы, воды. Размяли ноги, пройдясь по широкому двору, брошенному в спешке людьми, на произвол судьбы. Любава отлучилась по своим женским делам, а когда вернулась, все уже находились в седлах.
Вперед! последовала команда Егора.
Рысью выскочили из ворот, сразу пошли в галоп, копытами коней отмеряя версты. По рассказам «языков» и поправок Луки, к самому Курску черниговское воинство подошло по трем направлениям, на расстояние десятка верст окружило его разъездами. Если основные полки подступив под самые стены сели в осаду, то набранные охотники войны, шерстили округу по лесам и долам, оставляя главный город профессионалам. На запад потянулись колонны невольников, их продадут в королевство Польское, булгарам и Византии, кого-то осадят на землю вотчинников. Опустели деревни и хутора, смерды уходили в леса, прятались в схроны в надежде пересидеть войну и вернуться в родные избы. Время изменило людей. Еще каких-то сто лет назад, люди, живущие на этой земле, дружно взяли бы в руки оружие и встали плечом к плечу, вытолкали бы любого врага со своей земли. Сейчас же в мышлении людском произошел сдвиг, переосмысление понятия бытия в этом мире. Смерд должен пахать землю, растить хлеб, выкармливать скотину. Купецзаниматься торговлей. Защита земель ложится только на плечи княжеской дружины. Невместно брать в руки меч.