С четвертой попытки повезло, проскочили. На чужих не напоролись, и от своих стрелу не получили. Лиходеев глядя в глаза Горазду выдал руладу, приведя сначала того в замешательство, а Милолику в восторг. Тявкнул еще. Ну и тормоз подчиненный!
Ага, понял, созрел соратник.
Облапив девчонку, отсунул в сторону, потребовал:Милолика, отвернись.
Чего?
Отвернись кажу!
Сам развернул девицу в сторону от шефа.
Ой!
Лиходеев совершив кульбит и дождавшись когда тело примет привычный вид, стал шустро напяливать порты и рубаху. Когда сии элементы одежды оказались на нем, почувствовал себя намного уверенней. Завершил экипировку, посмотрел на верх, выискивая может мелькнет тень в бойнице, сунул два пальца в рот, свистнул привлекая внимание.
Ой, Лихой! А где волк, дядька Горазд?
Нема волка!
Эй, кто там бродит? Отзовись!
Услышали голос свесившегося из бойницы воина, старавшегося рассмотреть того, кто жмется к стене.
Засранец, ведь если бы враг провоцировал, мог бы и стрелу схлопотать. Скорее всего молодой, а толком научить некому. Ничего, жизнь научит, если только голову не сложит, вот так подставляясь.
Лихой! Кинь веревку, по другому к вам не попасть!
Ага! Сейчас! А может ты ворог какой?
Тогда старшего покличь! Только живее! Мы тут стоим как три тополя на Плющихе!
Как?
Кличь!
Ждите!
Ожидание затягивалось, хотя чувствовалось что наверху собралась толпа. Доносился говор. Егор искоса бросал взгляды на открытые подходы к детинцу. В любой момент их могли срисовать черниговцы, толпами мельтешившие за открытым участком площади. Каменная стена сплошным кольцом окружала княжий детинец, имела до семи сажен в высоту, тысячи красивых зубьев с бойницами украшали ее, на зубцы опиралась двускатная деревянная крыша. Дождались, к ногам упала веревка, и Егору первым пришлось взбираться по ней. Подтягиваясь и упираясь в худо обработанный камень, переставлял ноги. Перевалился через срез стены. Вдох, выдох.
Там еще двое!
Втащили Милолику, за ней упираясь, напрягая жилы, огромного Горазда.
Мне бы князя увидеть. Попросил принявшего на стене Любодрона.
Хворый князь.
Дело к нему есть.
Ну пошли.
Все до боли знакомо. Дом воеводы, съезжая изба, острог, тот что снаружи, алтарь родных богов, амбары для хлеба и соли, гридница и наконец-то сам дворец с небольшим парком при нем. Все это завтра достанется врагу. Везде ощущалась какая-то суета, хотя потемки гасили людское мельтешение.
Князь лежал на постели в комнате едва высветленной свечами. У постели княгиня, молодая красавица со скорбным лицом. Глаза большие, заплаканные, а взгляд проницательный, умный. Понимает, чем все кончится. Видно для себя решила свою судьбу. Уже от двери Лиходеев почувствовал стойкий запах трав и мазей. Бледный, осунувшийся человек со свежим, слегка кровившим рубцом во все лицо, пошевелился. Судя по его выражению, Изяслав испытывал сильную боль, да и сил у работодателя видать было не так уж и много, только глаз, тот, что на нетронутой честной сталью стороне, горел огнем.
У ложа остановились вдвоем со старым варягом. Пошел разговор, склонявшийся к тому, что новый день курянам не пережить. Лиходеев развеял эту не совсем истину.
Подземный ход? Знаю такой, ведущий в сторону левой башни ограды. Четыре, а то и пять поколений тому, он был проложен к замаскированному источнику питьевой воды на склоне берега Тускари. Только жаль сейчас по нему не пройти. При княжении деда, боги так на что-то гневались, что протрясли землю, ну и нарушили ходы. Второй-то ход большей длины шел в направлении правой башни, нынешней ограды христианской церкви. Почему шел? Видишь ли Лихой, мне рассказывали, что оба хода рыли тайно, но было это так давно, когда в самом Курске народишку проживало раз два и обчелся. Окружили участок земли, где прорыли, а где просто углубили ров, сверху дубовыми плитами покрыли и землей забросали. Через два десятка лет только слухи о ходе остались, а где он, кроме избранных никто не ведает. Только когда протрясло, земля осела, ходы гикнулись.
Так ведь я же прошел?
Мне Милорад не рассказывал, да и ты не упоминал. Добрался и добрался. Так говоришь вывести можешь?.
Могу.
В детинце сейчас сотни три воев оружных имеются, остальных тысячи две баб да детишек скопилось. И что, все пройдут?
Пройдут. Если из цоколя дворца выступить, то по переходам и галереям под землей доберемся в пещеру в обрыве левого берега Кура. Только в некоторых местах ползти по низкому ходу придется. Я уж потом прикидывал, что под землей мне пройти довелось верст пятнадцать не меньше. Выберемся неподалеку от Черевикинской веси.
Ого! Любодрон, собирай людей, пусть бабы берут детвору, все что унести смогут и спускаются в подземелье дворца. Воев выставь так, чтоб галдежу не было. Нам шуму не нать. До рассвета всем уйти нужно. Сам последним по ходу пойдешь. Лихой сейчас спустится и как только народ скучкуется в галерее, так и поведет.
Добро, князь. А то я уж решил, что смертушку завтрева принимать придется. Воскликнул вдохновленный старик, покидая княжий предел.
Когда варяг покинул помещение, князь перевел взгляд на Лиходеева.
А что это нам даст? А, десятник? Только кончину оттянем, да может кто из баб да детей спасется.
У тебя князь большая часть дружины под Ростовом обретается, да родственник поможет. Туда доберешься, а уж там решишь как быть.
И то верно. Сам-то как?
Выведу вас, а там уж от Курска какое-то время не отойду. Расчетец с должника взыскать потребно. Да и есть кое-какие задумки насчет, как жизнь захватчику усложнить, а то и укоротить. Уж очень я зол на новую администрацию.
На кого?
На черниговских бояр и князя
Ну-ну!
Снова Лука указывал дорогу, вел Лиходеева в пересекающихся лабиринтах подземного хода. Ну, а вслед десятнику гуськом, то вышагивая в полный рост, то пригибаясь, а то и ползком, двигались тысячи людей с надеждой на скорое высвобождение из каменных мешков и коридоров. Детский плач сопровождал по всей дистанции. Где-то там, среди людского потока гридь несла своего князя и других раненых и увечных. Время тянется как патока. В однообразии мельтешения стен в призрачном мерцании факельных огней, тяжести потолков, кажется, будто оно вообще замерло. Эту иллюзию разрушали лишь голоса воев распределенных Любодроном по всей колонне. Уже не раз Егор останавливал движение, люди не роботы, им отдых необходим, тем более женщинам и детям. Только русские могут выдерживать такое. Будь то боярыня или смердка, народец привычный к проживанию на этой земле.
Отдохнули? Тогда подъем! Пошли дальше. Лука не подводит, ведет как по навигатору, оно и понятно, дух бестелесный. Ему, что через стену, что через землю, что через иную субстанцию пройти, что два пальца об асфальт! Уже и счет времени нарушился, хотя вот и знакомая дверь с механизмом запора. Пришли. За дверью уже знакомый аркообразный выход, выложенный кирпичом, и битый кирпич под ногами, напополам с мусором. Дальше. Из земляного зева пещеры, выбрался на склон. Вот и Кур внизу, несет прозрачную воду. И лес и небо. Отбросил ненужный теперь факел. Слава богам, вышли! Оповестил бредущих за ним:
Выходим-выходим! Не разбредаться далеко!
Мама, я пить хочу! Заныл малец, щуря глаза, но при этом разглядев реку.
А я по малой нужде!
О-о! Начинается! Нет, надо как можно быстрей принять всех и направить дальше. Путь им предстоит дальний. Баб да детей по лесным заимкам и сельцам распихают, лошадей добудут и отчалят, а у него своя дорога.
Ведьма, радуйся! Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать! Где ты краса моя ненаглядная? Я скучаю!
«Да ты мазохист!».
Присутствует Лука, присутствует! А, когда поймаю эту сучку, ты увидишь еще и садиста в моем лице.
«Нда! Ты оказывается страшный человек, хозяин!».
Еще и какой! Скоро сам поймешь, Курск рядом.
Вынесли князя. Подняв носилки по склону, устроили их под раскидистым дубом в приречной елани. А народ все выходил и выходил. Вот и Горазд с Милоликой. По лицам видно, что слегка угорели внутри, от такого количества светильников и факелов. А что будет с самыми задними? Угарным газом траванутся, к гадалке не ходи. Вентиляция в подземелье хоть и есть, но не принудительная. Подперев сосну спиной, уселся на перину сброшенных иголок и старой листвы, ждал Любодрона. Народ все шел и шел.
Попрощавшись с князем и Любодроном, как тут будут разворачиваться дальнейшие события, не его дело. Отвел в сторону Горазда и Милолику.
Слушай сюда, старый дружище. Пути-дороги наши расходятся.
А!
Да Горазд, да! То, чем я займусь, лучше делать в одиночку. Вот, держи.
У ног воя опустился тяжелый мешок, на него лег меч. Что Горазд, что девчонка, смотрели на Егора большими глазами, не понимая, как можно ходить по дорогам Руси в нынешнее время без оружия. Лиходеев продолжил:
В пяти днях отсюда по основному тракту, в сторону Чернигова, это если на лошади двигаться, есть деревенька Косая Снеть, проживает в ней боярин Дергач. Муж в возрасте, но еще крепким должен быть, с ним боярыня Белава. Привет от внука Беловодова передашь. Пусть просьбицей моей озаботятся, приютят на время Милолику. Скажи, как освобожусь, приеду их навещу и заберу сироту. Оружие и бронь, кою тебе отдаю, припрячь в укромном месте.
А мне что делать?
У Дергача поживешь. За Милоликой присмотришь, а коли потребна помощь Дергачу будет, окажешь. Все понял?
Понял.
Тогда прощайте оба. Легкой вам дороги!
Глава 8
1. Поддерживай репутацию.
2. Если свидетели могут помешать выполнению
пункта 1, избавляйся от свидетелей.
3. Избавляйся от свидетелей.
4. Половина денегвперед.
Прошло три дня. Вот он и один. Ну как один, от Луки не избавишься. Судя по всему, он в его голове прописался навечно. Прилип как банный лист. Стоило такого выигрывать в карты у черта? Сарказм зашкаливает иногда, самомнение повышенное, вечно пудрит мозг, когда просят и не просят. Хорошо поить, кормить не нужно. Глюк недоделанный! Наверное стоило. Одиночество точно не угрожает. Погромы в городе прекратились, народ понемногу отходил от войны. Кого не угнали на новое место проживания, стали помаленьку налаживать быт.
Лиходеев переодевшись и преобразив внешность под старого деда, пробравшись к своему подворью, обнаружил, что оно занято пешими воями одного из полков Святославовой дружины. Нормально, да? Ну хоть изба цела, да постройки имеют вид ухоженный. Как выгонят захватчиков, будет где голову приклонить. Теперь бы лежку себе найти.
По нахоженной тропе прошел к аппендиксу. Нестройной горкой мусора торчали обугленные бревна, все что осталось от жилища Желаны. Вот сарай не тронут, на горище сеновал. Кругом ни души. Вряд ли кто позарится на такое, тем паче, что слухи они и в Африке слухи. Уже узнали, мертвая ведьма место может стеречь. Вот там он и обоснует свой командный пункт. Устал что-то за день. Все хлопоты, хлопоты! Лука не допекал, отсутствовал. Отправил его во дворец посмотреть, прикинуть что и как.
Зарылся в сено. Ух, духовитое, летом пахнет. Когда-то с Желаной
Слышь, Лихой! И чего снова приперся? Здесь тебя ждать таперича некому.
И кто там у нас такой гонористый? О!
Фаня, друг! Узнал таки.
Кому и друг А чего тебя узнавать? Запах у каждого свой, тебе ли будучи в другой ипостаси, этого не ведать. Приперся чего?
Поживу у тебя маленько. Должок отдам, кому положено.
Поживу-у! Скоро холодать зачнет. Поживет он. Как нам теперь зиму зимовать? Без избы холодно. Э-хэ-хэ! Оно конечно не свое, его не жалко. Давай, жги! Потом приходит, в глазу даже на новгородку совести не заметишь. Поживу-у!
Страдальцы значит? Так вы всем скопом на мое подворье ступайте. Желана говорила там вся нежить домашняя со своим прежним хозяином переехала, а другие так и не прижились. Хлопотные мы.
Готов принять, значиться?
Готов.
А как же вои чужие?
Да выгоню я их.
Славянский гном, нет, те разов в десять побольше размером будут, почесал переносье, в раздумье изучал благодушное лицо потенциально нового хозяина.
Чичас. Пойду совет держать.
Ну давай.
Что вернувшийся Лука, что пришедший после него дворовой, застали Лиходеева спящим. Умаялся сердешный! Будить не стали, не к спеху.
Поутру умываясь, черпая ладонями воду из кадушки стоявшей у входа в покосившийся сарай, выслушивал доклад личного духа и по совместительству раба, товарища, а теперь еще и разведчика.
«Святослав с удобствами расположился в покоях князя Курского. Пирует с боярством, отличившихся воинов-богатырей одаривает, варягов, скандинавов. Ты бы видел, столы от еды и выпивки ломятся!»
Ты мне это брось! Сам знаешь, меня другое интересует.
«Ага! Значит так. Два ближайшие советника, я так понял они же и друзья, Ставка и Илим. Ставка возрастом под пятьдесят, как и Святослав. Широк, что в плечах, что в поясе. Короче, бочонок с мозгами. Борода лопатой, нос репой, щекастый, красномордый. Любит пофорсить. Одежа на ём богатая, оружье с насечкой в серебре и каменьях, черевы мягкой кожи на каблуке. Добродушен, но ежели не у князя в палатах, то за спиною непременно четверо челядинов шатаются. Те все, как один, косая сажень в плечах, и все бронные»
Это-то ты откуда вызнал?
«А я на пиру разговоры послушал. Бояре подвыпив, трепались о том, что оба другана гребут под себя все до чего дотянутся»
Второй.
«Второй, Илим. Полная противоположность первому. Помоложе будет. Худощав, порывист, расторопен. Бороденка клином, лицо аскета, одежда или серая, или черного цвета. Охочий до баб. Добродушием от него и не пахнет. Оружие на поясе боевое. В сопровождении один боец. Варяг. По отзывам знатный воин. Кажется все о нем».
Дальше.
«Я так понял, что после боев, из штатных воевод только один выжил, боярин Щука. По виду боец добрый. Возрастом, ближе к сорока годам. Лицом красив и светел, но шуток не воспринимает. Через левую бровь бледный шрам, но не великий, больше как отметина. Бороду бреет, усы вислые, варяжские. В левом ухе кольцо с зеленым камнем».
Дальше. С этим разберусь.
«Дальше. Дальше. Ага! Ну Прозора ты знаешь».
Знаю.
«Во! Интересный персонаж. Боярин Злоба»
Лиходеев уже сидел на чурбаке и наминал краюху хлеба, а Лука распинался, рассказывая про волхва Властибора, бояр Богумила, Абсея, Данияра
Пока хватит, попросил Егор, с этими бы разобраться.
Нарисовался дворовой, а с ним вместе и другие насельники пожаловали.
Мы согласные, новый хозяин!
Вот умора! Стоят, мелкота мелкотой. Коротышки, ети его мать нехай!
Ну с этими понятно. А это, что за фрукт? Указал пальцем на человечка в рубахе и портах, но с конскими ушами и копытами вместо ног.
Почему-то обиделся именно дворовой, видимо тот был его протеже.
Сам ты фрукт. Это Вазила, дух-пестун лошадей. Всякий домохозяин, ежели он башковит, имеет собственного Вазилу. Знаешь кака польза? Живет в конюшне, заботится, чтоб водились лошади, оберегает их от болезней, а когда они ходят в табунудаляет от них хищного зверя. За четыре дома, теперь уже от нашей усадьбы, его хозяев порубили, а конюшню опустошили. Теперь не при делах. Вот и пригласил. Возьмем?
Естественно. Такого нужного кадра и не взять? Не будем бросаться профессионалами. Берем.
Во-от! Победоносно и в то же время прикольно для Лихого, выпятил грудь основной ответственный по делам домашней нежити в его дырявом хозяйстве.
Ладно, пора мне. Вы тут пока на самопасе будьте.
Лиходеев, Нет, древний, сгорбленный старик в грязной рубахе и портах, с всклокоченной бородой и нечесаной гривой волос на голове, вышел на первую охоту.
У ворот в детинец, недалече от скучавшего поста охраны, в пыли сидел старикашка просивший подаяние. Его слезящиеся на ветру глаза исподволь рыскали по тем или иным людям, входившим или выходившим из ворот, всадникам, проносившимся или медленно двигавшимся в обоих направлениях. Не сказать, что городская жизнь кипела как раньше, но потуги на нормальное существование были налицо. Даже рынок заработал, правда торговали на нем все больше иногородние, да чужестранные купцы. Понятно же, там где война метлой прошла, там всегда расторопный человек прибыль сыщет.
Вот и первый из списка нарисовался. Человек в просторной одежде, богато расшитой вязью рун и символов, с седой головой и редеющей гривой волос чуть ниже плеч и такой же расцветки, резным посохом барабаня по плашкам дороги, тяжелой поступью прошел мимо. На деда и не взглянул. Такие огрызки человецев, для него яко мусор придорожный. Точно, волхв. Как его там? Властибор. Во, имечко-то! А это еще кто? Никак сопровождающие. Двое. Молодые, гривастые. И не пустые идут, под такой же широкой как у патрона одеждой, если знать как, то можно распознать наличие оружия. Ну-ну! Флаг в руки вам ребята и барабан на шею. Сегодня он только осмотреться вышел.