Глава 5
1
Следующие морозящие до костей дни она провела в душевных муках, терзаясь смутными сомнениями. Всего через неделю после их рокового расставания он отправил ей короткую весточкуАльберт уезжал служить в иностранный легион в далекой африканской пустыне. Один старик, явившийся ему словно из ниоткуда, оказался их представителем в Агрюсе и тут же предложил Альберту выгодный контракт.
Ева не знала, что и думать. Она понимала, что всё кончено. Как и любой благородный человек, во всех жизненных бедах она винила себя и только себя: «Может быть, я была слишком строга к нему? Может быть, мне не стоило так срываться и на него давить? Может быть, я просто не создана для того, чтобы любить?»
Вместе с наступлением ледяной стужи, вместе с замерзшими реками и озерами, вместе с наступлением царицы зимы превратились в сосульку и их горячие чувства.
«Неужели такова природа мужчин, думала она, неужели их стихияпредательство и ложь?». Какая-то часть её отказывалась в это верить, но в глубине души она чувствовала ужас от осознания той правды, что, возможно, никогда больше не сможет любить.
Усопшим взором она неподвижно лежала и смотрела в потолок. В мертвой тишине тикание стрелок часов казалось ударом гонга. Нахлынувший водопад мыслей не давал ей покоя. Она испытывала к Альберту всё, что может испытывать один человек к другомуот обжигающей ненависти и презрения до убаюкивающей ласки, нежности и тоски. Подобно медному маятнику Еву клонило от одной крайности к другойот желания порвать Альберта на части, до стремления крепко его обнять и прижать к себе, хотя бы на мгновение. Внутренний дуализм разрывал её изнутри.
Она окончательно отринула попытки заснуть и села на кровать, схватившись за растрепанные волосы. Четвероногая Джесси, её любимое пушистое великолепие, прильнула к хозяйке и грустно заскулила, раскрыв широкие глазаона чувствовала ту внутреннюю бурю, которая рызыгралась в Еве. Девушка потрепала любимую собачку за холку:
Моя хорошая, только ты меня никогда не бросишь. Людям далеко до собачьей верности
Свет фар от проезжающих машин то и дело освещал тёмную комнату, прорываясь через бежевые жалюзи. Желтый свет развеял мрак ночи и вернул Еве бодрость. Девушка надела теплую толстовку, утеплившись сверху болоньевой курткой тёмной расцветки. Когда она собиралась закрыть дверь, Джесси протяжно заскулила:
Ну пойдем, пойдем, глупышка, собака запрыгала от радости и весело последовала за хозяйкой.
Ясень во дворе уже покрылся богатой снежной шапкой, сверкая серебром в лунном свете. Она медленно прошла сквозь летящие потоки ледяных хлопьев, оставляя неглубокие следы от миниатюрных сапожек. Ева дотронулась до ледяной коры своими пальцами и посмотрела вверх в сторону кроны. Он возвышался на фоне высокого звездного неба и, хотя был уже лыс и без листвы, не терял своего природного великолепия.
Ах, мой Ясень. Столько всего изменилось, столько произошло. А ты все также гордо стоишь здесь и радуешь мой взор.
Она пошла по хрустящему снегу всё дальше и дальше, не задумываясь. Ева озарилась счастливой улыбкой, когда поняла, что ей хотя бы ненадолго удалось освободиться от хандры. Но восторг сменился расстройством, когда она осознала, что идёт в сторону того злополучного парка. Туда, где их пути пересеклись и навеки разошлись по разные стороны.
Ева усилием воли развернулась и пошла в противоположном направлении. Асфальтовая дорога была усыпана белым покровом, раскатанным колесами железных монстров. Девушка шла по Красному проспекту, населенный жрицами продажной любви. Они стояли здесь, закутавшись в дешевые меха, намалеванные броской косметикой. Живой товар был выставлен на обочине жизни, в прямом и переносном смысле. То и дело из темноты появлялись машины, уносящие с собой ночных бабочек под аккомпанемент звериных возгласов и гогота. Еву заворожило это зрелище. Она встала на тротуаре напротив ночных дев и наблюдала, как их отлавливают одну за одной мужчины с похотливым огнём в глазах. Ева думала, что, по крайней мере, в такой продажной любви всё честнокаждый получает то, что хочет. И никаких сопливых обещаний, которых невозможно выполнить. Никакой лишней романтики. Лишь простая до безумия животная физиология.
Девушка прошла ещё один квартал и завернула на небольшую извилистую улочку, пройдя по которой оказалась во во внутреннем дворике обшарпанного многоквартирного дома. Здание было окутано сном безмятежных горожан, лишь в редких окнах горел призрачный золотистый свет. Суровый зимний ветер дул сквозняком со стороны высокой арки, разметая снежный покров и качая призрачной волной покрытые холодной коркой скрипучие железные качели. Ева прошла сквозь арку, сопровождаемая озорной Джесси, которая испускала из рта холодный пар. На улице было уже почти пусто, лишь редкие автомобили разгоняли гулом застоявшийся покой ночи. Открывшийся городской простор медленно поднимался в гору, пейзаж сменялся мощеными площадями, пустыми базарами и лотками, редкими неоновыми вывесками. Снег продолжал медитативно хрустеть под женскими сапожками, а разбушевавшийся ветер стих, давая возможность насладиться всеми потайными звуками родного городишки.
Она прошла через пересечение трамвайных путей, разрезающих одну сторону центральной площади от другой. Среди вырезанных из льда композиций животных и сказочных существ возвышалась медная статуя Стивена Агрюса, гордо взирающего на горизонт. Там, где трамвайные пути поворачивали на Запад, открывался путь на Северную улицу и «мост влюбленных». Перила стального моста были увешаны целой плеядой небольших замочков, какие только бывают на светебольшие, маленькие, с прямой и изогнутой в форме сердечка дужкой. Где-то имена возлюбленных были выцарапаны обычным гвоздиком, где-то была профессионально выжженная гравировка. Замочков было заметно меньше, чем в более теплые времена годазимой парочки не так любили это мост, от металла которого веяло ещё большим морозом. Или же, подумала Ева, чувства влюбленных гибли в зимней стуже беспощадных холодов.
Ева подошла вплотную к перилам и стала всматриваться далеко вдаль. Внизу раскинулась большая широкополосная магистраль, ведущая на выход из этого уютного маленького города. Теперь под фонарями освещенной дороги, ведущей далеко за горизонт, не было ни единой машины. Разум Евы вновь был объят огнём воспоминаний а её усталый взор устремился в ночную даль.
Стою одна я в зимней стуже
И здесь мне нечего сказать
Но знала ль я, что будет хуже
Пытаться счастье отыскать?
Сыграть с судьбою в эти кости
Поставив чувства все на кон
Отдаться в лапы тёмной злости
Познав, что всё на свете тлён
Теперь одна я в зимней стуже
И тут мне нечего сказать
Но знала ль я, что будет хуже
Пытаться счастье отыскать?
Ночная даль зовет и манит
Любовь исчезла, к черту всё!
Пусть одиночество восстанет
Остатки веры тем спасём
2
Этой ночью он был волком, следующим за Луной. Серебряными дорогами она вела его теми путями, которые были ведомы лишь ейон был орудием в руках таинства космоса. Переулок за переулком он проходил, съедаемый жаждой поискатой жаждой, что мучила его каждый день с тех пор, как он покинул стены родной для него тюрьмы-крепости.
Как и предсказал его бывший учитель лжи Сержио, он продал древние рукописи на престижных европейских аукционах, что позволило ему безбедно существовать все последующие годы. Марк колесил по странам, пересекал моря и океаны. Он изнывал от жары и испытывал себя жгучим морозом севера. Нырял на самое дно и забирался на самые высокие вершины. Пускался в разврат, потакал самым низменным человеческим слабостям и возносился укрощенным духом до небес добродетелей. Но все было тщетновнутренний огонь продолжал сжигать его изнутри. Теперь он был в предвкушении того, что, наконец, погасит это пламя и найдет себя в этом бессмысленном мире.
На длинном стальном мосту в конце Северной улицы он увидел одиноко стоящую тень, закутанную в темную одежду. Она притягивала Марка, словно магнит, будто поющая сирена манит к себе услышавшего её музыку путника. Он подошел к ней поближе, бесшумно, как кошка. Откуда-то позади послышался собачий лай, который был не рад незваному гостю.
Успокойся, Джесси, девушка погладила собаку по холке. Что ты здесь делаешь? Случайно тут оказался, разумеется.
Не поверишь, но да, Марк испустил холодный поток воздуха и уже хотел улыбнуться, но увидел, что на Еве и лица нет, мне не спалось и я просто бродил по улицам. Потом увидел тебя.
Ева отстранилась и продолжила смотреть далеко в даль. Заботливая собака обступила хозяйку, создавая дистанцию между ней и Марком. Молодой человек уперся локтями в перила и посмотрел на горизонт.
Здесь довольно красиво. Желтые фонари над магистралью уходят далеко вдаль, превращаясь в золотистые крапинки. Магистраль извивается и уходит за волнистые горные хребты, которые днём покрываются тёплым солнечным светом. Здесь я бывал не единожды и каждый раз находил новую деталь в этом очаровательном месте.
У тебя потрясающая способность очаровываться там, где остальные просто пройдут мимо, она сверкнула огнём серо-зеленых глаз. В лунном полумраке они казались особенно необычными.
Надеюсь, ты говоришь не про себя?
Красотаэто бремя, сурово ответила она. А мужчины, наигравшись с привлекательной игрушкой, теряют к ней интерес. Не заботясь о том, что это тоже живой человек, а не пластиковая кукла.
Что случилось, Ева? Где та любимая улыбка, к которой я так привык.
Мне нечему радоваться. За последние годы в моей жизни было слишком много предательств.
Он что-то вычудил? Твой Альберт?
Он просто исчез. Так, как будто его никогда и не было, она повернулась к нему, одарив холодным взглядом, уехал за тридевять земель, как только у него появилась такая возможность. Значит у него здесь не было того, чем бы он дорожил, чтобы остаться.
Отпусти его, Ева. Горем дело не исправишь. Отпусти и живи дальше, он было потянулся к ней рукой, но она отстранилась.
Ева молчала, вновь повернувшись к синей ледяной Луне. Марк понимал, что здесь не совсем время и место. Но его душа жаждала высказаться. Высказаться о всех тех чувствах, что кипели в его сердце. Ветер ночным смерчем завывал среди пустых улиц. В этот самый миг он понял и осознал, что нашел то, что искал все эти годы. Строки сами сложились в его голове, давая ответ на главный вопрос его жизни. Марк едва коснулся её замерзшей руки пальцами и произнес. Он начала тихо, но с каждой строфой всё больше разгонял окутавшее их безмолвие:
В чем смысл моего существования?
В вине, богатстве, радости, страдании?
А может в красоте заката, созидании?
Возможно, отыщу себя в другом призвании?
Нет. Мой смысл кроется в другом
Мной был раскрыт совсем недавно он
Как Будда под сенью листьев Бодхи
Я отыскал божественный секрет
И сей секрет вполне довольно прост
Ему двадцать один, то глаз зеленых холст
Симфония любви, красы поэзия
Судьбы волнующей сладкая трагедия
Сей смысл мое сердце просветляет
И жизнь невзрачную любовью наполняет
Я так хочу, чтоб был счастливым он
Пусть и судьба ему быть только сном
Он взял её за руку, но она убрала её и грустно посмотрела на него. Её локоны золотыми бусинами свисали из под высокой лисьей шапки.
Спасибо за прекрасное стихотворение, она погладила его по грубой мужской руке, но оно совершенно не к месту. Ты знаешь, что мне сейчас не до романтики. Ты знаешь, пожалуй, слишком много. Не стоило мне тебе рассказывать о моих любовных злоключениях Теперь, когда ты признался мне в этом, я понимаю, как это было подло по отношению к тебе.
Нет-нет, он подошел к ней поближе и осторожно дотронулся до её плеч, меня интересует всё, что связано с тобой. Я хочу знать о тебе всё. Знать каждую частичку твоего прошлого, из которых собирается мозаика удивительного настоящего.
Я знаю почему ты хочешь это. Но я не готова, она отстранилась от него, кроме того, уже поздно. Нам с Джесси пора домой. Спасибо за компанию.
Позволь я тебя провожу.
Не нужно, бросила она, уходя вниз по змеевидной улице. Я хочу побыть одна. До встречи.
До встречи, Ева
Он тяжело выдохнул её имя вместе с потоком морозного пара. Марк остался стоять посередине стального моста любви, погруженный в свои мысли. Ледяной ветер всего мира не смог бы затушить огонь чувств, возгораемый в нём. Мужчина чувствовал, что словно вновь очутился с материнской колыбелион родился заново.
3
Дни стремительно слетали с календаря, собираясь в недели, недели собирались в месяцы. Маленький уютный город Агрюс с его десятками тысяч горожан продолжал существовать в далеке от политических и военных дрязг большого мира. Однако истерия приобрела мировые масштабы. Почти ежедневно происходили теракты, громкие убийства министров и деятелей государств, многочисленные жертвы. Государства усилили и без того существовавшую грызню между собой. Приграничные конфликты перерастали в крупномасштабные войны. Войны перерастали во всемирную агонию.
Многие внимательные люди отмечали чрезвычайную необычность происходящих событий. Некогда разумный и прагматичный политик неожиданно терял рассудок и мнил себя тем самым избранным судьбой лидером, который вернет величие нации. Многие гуманитарные организации уличались в связях с криминальным миром. Как грибы после дождя росли религиозные и националистические экстремистские группы, с завидной регулярностью уничтожавшие себе подобных. И даже самые пацифистские страны на фоне всеобщего безумия спешно запасались оружием и готовились к неизбежной бойне.
Ева с тревогой наблюдала за происходящими событиями по телевизору и радио. Она ежедневно листала новостные сводки, ужасаясь масштабами разрушений и количеством жертв. Чувство надвигающейся катастрофы свербило в её душе, даже позволив забыть о собственном горе. Девушка представляла себе бесчисленные колонны беженцев, идущих навстречу неизвестной судьбе. Ей виделись ужасные бомбардировки, когда безжалостные стальные птицы заливали землю адским пламенем. Ева представляла маленьких детей, навсегда лишенных крова, родителей и, самое страшноерадости на своих безутешных лицах. Она мучилась от осознания того, что ничем не может помочь всем этим людям, будучи лишь маленьким человеком, выполняющим здесь в Агрюсе свою крохотную роль.
Марк безуспешно пытался завоевать сердце своей возлюбленной, но подарки и красивые стихи не могли растопить заледеневшее сердце. Однако она ценила любовь и внимание Марка, вознаграждая его своим обществом и теплыми объятиями. В последнюю их встречу ему удалось незаметно подложить в её пальто конверт с запечатанным стихотворением. Бумага пахла его парфюмом с ароматом лаванды:
Тобой дышу, тобой живу
Зеленых глаз я образ вижу
Я б душу дьяволу продал
За шанс тобою быть любимым
Во сне чарующем увижу
Улыбки солнечный оскал
И глаз прекрасных изумруды
Те, что так долго я искал
Тобой живу, тобой дышу
И пусть сомнения остаются
Ведь я еще не заслужил
Твое доверие и чувство
Никто из племени мужчин
Тебя, богини, не достоин
Они на деле показали
Что есть предательства устои
Но я дышу, но я живу
И пусть я из мужского рода
Во мне горит иной огонь
Совсем отличный от дурного
И тот огоньлюбви пожар
Когда плевать тебе по правде
На все другие увлечения
На женщин, что на похоть падки
Тобой дышу, тобой живу Ты мой маяк во тьме кромешной Ты солнце ясное мое Ты смысл мой, душа моя
Пока себя я не продал В оковы дьявольского рабства Я Бога каждый день молю Чтоб дал побыть мне с солнцем ясным
Ева хранила эти стихи в своей памяти, время от времени вспоминая эти сладкие строки. Но боль прошлого не позволяла ей так просто взять и опуститься в очередной романтический омут. Она была одна и чувствовала себя в полной безопасности от чудовищных предательств. Всё могло и дальше топтаться на месте, если бы не цепь драматических событий, охвативших мир и город Агрюс. Это началось как несколько землетрясений неясного происхождения. Пару вспышек на горизонте. Исчезновение телевидения, большей части радиостанций, коллапс интернета и разрушение телефонных коммуникаций. Ночью в нескольких десятках километров от города можно было увидеть зеленое радиоактивное свечение на остатках уничтоженных поселений. Удары не тронули Агрюс, превратив его в настоящий оазис для всех выживших людей. Сюда устремились потоки беженцев, бесчисленные колонны с женщинами и детьми. Многие из них бросали автомобили, в которых кончалось горючее, и шли к городу на своих двоих, желая найти пропитание и кров. Агрюс быстро из никому не нужного города превратился в локальный центр мира для жалких остатков человечества. Неожиданные события вызвали нешуточный интерес Марка, что даже заставило его надолго отвлечься от Евы. На главной площади города, где возвышалась бронзовая невозмутимая статуя Стивена Агрюса, он часто занимал политическую трибуну. В городе царила анархия. Бывшие чиновники отошли от дел, либо бежали, больше не чувствуя поддержку центрального правительства. Это открывало окно возможностей для многих амбициозных личностей.