Тяжело идет подготовка к балу? спрашиваю я.
Я бы не сказал, пожимает плечами лейтенант, сроки сжатые, но схемы отработанные. Успеваем, Ваше Превосходство.
Даже не сомневался. Редкий момент, когда что-то можно полностью доверить другому и не переживать и не контролировать. Но в отработанных схемах намечалась одна крупная проблема. Дэлиямудрец. Официально мертва, засекречена и заперта в медицинском центре так, что даже мне будет не просто достать.
Флавий, мою спутницу нужно одеть на бал, говорю тихо, но твердо, будто приказ зачитываю, выбрать платье, туфли и все, что полагается в таких случаях.
Либрарий застывает, смотря в пустоту. В первый раз нечто подобное от меня слышит. До этого все мои женщины справлялись с задачей самостоятельно, но у Дэлии такой возможности нет.
А что полагается? растерянно переспрашивает лейтенант Прим и вздрагивает, выходя из оцепенения. Виноват. Сделаю.
Утешить и подсказать мне нечего. Я на платья обращаю внимание ровно в тот момент, когда их надо снимать. И то интересуют только застежки, завязки, крючки и пуговицы. За столько циклов мастером стал по поиску скрытых способов скрепить несколько кусков материи. Столько усилий, чтобы выглядеть красиво, а в темноте все равно наощупь.
Ваше Превосходство, разрешите вопрос, подает голос Флавий. Киваю, и он продолжает. А какой размер у дариссы?
Понимаю, что цифры от меня ждет, но я не знаю.
Маленькая, худая, весит как два осколочно-фугасных снаряда для танка.
Снаряды в платье не нарядить, деликатно замечает либрарий и теперь смеюсь я.
Жди, сейчас узнаю, обещаю ему и вешаю гарнитуру на ухо. С планшета набираю номер Рэма. Данные истории болезни мне не светят, но мудрецы не только пациенты, а еще и засекреченные объекты, значит, на них есть досье, а там биометрические данные.
Рэм, отправь Флавию досье на мудреца Мотылька, говорю, услышав приветствие от главы службы безопасности. Майор раздумывает, как обычно. Я готов поклясться, что вспоминает пункты Инструкции и мечтает аргументированно мне отказать, но не выйдет. Допуск у либрария почти максимальный. Он ограничен в информации только соображениями целесообразности.
Сделаю, Ваше Превосходство, нехотя скрежещет Рэм своим травмированным горлом. И раз уж мы на связи, то нужно озвучить еще один момент.
И мне нужен мастер-ключ от всех дверей объекта ди два лямбда пять.
Слышу, как майор давится и возмущенно булькает. Не ожидал? Да, я тоже в какой-то мере схожу с ума. И у меня даже есть оправдание. Параноидально чувствую предателя и не могу найти. Хоть весь офицерский состав на допросы гоняй. А что умеет Дэлия я уже видел.
Не положено, сипит майор.
А ты достань.
Рэм зажимает микрофон гарнитуры рукой и ругается, вспоминая не только устойчивые выражения, но и несуществующих богов. Терпеливо жду, пока мысленно вернет меня оттуда, куда послал.
Есть, коротко отвечает майор.
Не позже завтрашнего утра принесешь на третий этаж, распоряжаюсь я. Отбой.
Убираю гарнитуру в карман и откидываюсь на сидение. Сколько часов осталось на отдых? Не так уж и много, но лучше провалится в забытье, чем снова видеть те яркие сны, которым пока не суждено сбыться. Боится меня Дэлия и я не знаю, что с этим делать.
* * *
С задачей поиска платья либрарий справляется за сутки. Утром докладывает, что готов и я сам спускаюсь на второй этаж в его комнату, чтобы взглянуть на результат. Флавий уже упаковал наряд в коробку, но я прошу достать. Действительно бальное платье. Плечи открытые, юбка длинная, вульгарным не кажется.
А почему бирюзовое? спрашиваю я, чтобы хоть что-то сказать.
Лейтенант Прим подбирается как перед длинным докладом и начинает объяснять.
У дариссы холодный цветотип, ей пойдут белый и черный лучше всего. Но чтобы она не сливалась с парадным кителем Вашего Превосходства
Слушаю и понимаю, что в белой больничной форме я Дэлию видеть больше не хочу. Что угодно, но только не эти бесформенные тряпки, пропахшие медикаментами и отчаяньем. Она тусклая в них, будто пламя в старом переносном фонаре за толстыми закопченными стеклами. Спрятали, как могли, а оно все равно горит.
Не знаю, какая у дариссы будет прическа, продолжает либрарий, вытаскивая из коробки замысловатое украшение в прозрачном контейнере, но решил остановиться на диадеме. Платье закрытое, со стойкой, колье уже не подобрать. Разве что серьги, но я перерыл все досье и не нашел упоминаний о том, проколоты ли у дариссы уши. Раз она в медицинских заведениях с шестнадцатого цикла, то могла не успеть. А делать это специально под бал не стоит. Речь не о боли, а о дискомфорте. Привыкнуть к ним надо, а мне не хочется портить дариссе праздник.
Флавий настолько увлечен, что я в шоке. В глазах фанатичный блеск, пальцами поглаживает контейнер с диадемой, как настоящее сокровище, трещит без умолку. Слово не знаю, где вставить.
Уму непостижимо, выдыхаю я, когда успел так много узнать?
Либрарий смущается и бурный поток рассуждений стихает. Переминается лейтенант с ноги на ногу и сознаётся.
С разведчиками созвонился, Ваше Превосходство. Они меня к специалисту и отправили. Оказывается, есть у нас внедренцы-знатоки моды. И мужской и женской в том числе. Легенды разрабатывают, аналитические справки готовят. В общем, я сначала лекцию прослушал, а потом почитал материалы, которыми со мной щедро поделились.
Хочется присвистнуть, цокнуть языком или как-то иначе выразить своё восхищение обстоятельностью либрария. Основательно подошел к вопросу, хотя мог схватить первое попавшееся платье и я бы промолчал. Но ему, кажется, самому понравилось. И шутки тут неуместны. Все бы так относились к поручениям генерала, на мне шрамов бы осталось в половину меньше. Благодарю и забираю упакованный наряд.
До объекта ди два лямбда пять лечу на катере. Охрана уже узнает и пока я паркуюсь главный врач выходит встречать. Нервный срыв, наверное, заработал за эту неделю. Генерал полцикла не интересовался, а теперь прилетает в третий раз. Дроны-уборщики на износ работают, санитаров капитан каждый день муштрует. Но такому сонному болоту только на пользу. Все небоевые подразделения надо регулярно бодрить проверками.
Ваше Превосходство, приветствует главврач, в ужасе уставившись на коробку в моих руках.
Капитан Дар, я могу поговорить с одним из ваших мудрецов?
Конечно, расплывается в улыбке Летум, в моем кабинете будет удобно?
Вполне.
Не спросил с кем именно, но приведет Дэлию. Будет деликатно молчать и оставит нас вдвоем без моей просьбы. И дело не в мужской солидарности. Пока капитан уверен, что я приезжаю ради женщины, он не ждет беды со стороны службы безопасности. А зря. Прикрывать надо это заведение, повод только придумаю. Задачу ставили вынуть из мудрецов как можно больше полезного, а психиатры увлеклись терапией. Лечат всех подряд. Даже тех, кого не нужно.
Из кабинета главного врача часть мебели исчезла. Испугался Летум, засуетился. Прошу отодвинуть столы для совещаний к стене и освободить центр кабинета. Пока санитары шоркают ножками мебели о паркет, капитан Дар приводит Дэлию.
Ваше Превосходство, холодно и отстраненно говорит мудрец и меня дергает. Понимаю, что вокруг слишком много посторонних, но все равно неприятно. Санитары исчезают бессловесными тенями, Летум закрывает за собой дверь и я делаю шаг к хрупкой и трепетной как стебель травы дариссе.
Дэлия.
Она складывает руки за спиной и опускает взгляд. Уже не отступает назад, но и не подходит ближе.
Наилий, я могу быть вам полезной?
Ах, вот почему. Думает, что я снова буду спрашивать о предателе, и только ради этого приехал. Достаю из кармана планшет и ставлю на всю его громкость мелодию для вальса. Редкая композиция, даже не с нашей планеты. Был в командировке у эриданов, играл один мастер на арфе так, что я улететь оттуда никак не мог. Его самого забрать с собой нельзя, но музыку можно.
Нам с вами нужно открыть вечер и от вальса никуда не деться, сожалею, тихо говорю под звенящие горными ручьями ноты арфы, я не самый лучший танцор, поэтому желательно отрепетировать.
Переливы звучат чаще и сочнее. Как разбившийся о камни на отдельные струи поток. Каждая со своим голосом и характером, но все одинаково холодные. Дэлия размышляет, не поднимая на меня взгляд. Терпение тает, и я боюсь сорваться. Камера в кабинете однасобью выстрелом из бластера, дверь стулом подопру, не войдет никто. А кричать мудрец не будет, не вздохнет под ремнем на горле.
Качаюсь из стороны в сторону и прижимаю безымянный палец к ладони. Вспышка пройдет, надо просто подождать. Не сделаю ничего, клянусь, развернусь и уйду.
Я сама едва вспоминаю шаги, Дэлия вздыхает и идет ко мне. Смотрит куда-то на пятый карман комбинезона, но руку кладет на плечо уверенно. Обнимаю и прижимаю к себе, чувствуя, как вздрагивает, но не отстраняется. Совсем юная, чистая, невинная. Не нужна история болезни, я и так догадываюсь, что никто из мужчин не прикасался прежде. Забываюсь и веду ладонью по спине вниз. Кровь по моим венам бежит быстрее, гоняя волны жара, как от глотка Шуи.
Наилий, шепчет мудрец, кажется, вы руки неправильно держите. Для вальса нужно вот так.
Смелеет и поправляет меня, а я прячу улыбку и бормочу извинения. Музыка вокруг плещется волнами степного ковылядышит и поет. Делаю шаг, увлекая за собой легкую, как пушинка Дэлию. Кружу по кабинету, скорее чувствуя, чем замечая стулья, столы. Светило выходит из-за туч, проливаясь светом через высокие окна. Воздух чистый и прозрачный, а я как в тумане. Не вижу её, нельзя смотреть в вальсе на партнершу, только нести бережно по паркету под мелодию арфы. Круг за кругом, шаг за шагом. Не боится, теперь знаю. Доверчиво прижимается и подстраивается под мои широкие движения. Будто не первый бал предстоит, а сотый. Так долго вместе, что ни слов, ни взглядов не нужно. Вечность на двоих, в которой мне осталось так мало. Я буду пить её маленькими глотками, пока еще хожу по планетам. Десятки миров, тысячи лиц, а смотреть хочется на одно единственное. Запись кончается, и планшет шипит тишиной. Замираю, все так же держа в объятия Дэлию. Нужно отпустить. Сейчас.
Спасибо, прекрасный танецтихо говорю ей и отступаю на шаг назад.
Вы строги к себе, как к танцору, улыбается мудрец, но я рада этой репетиции.
Мелодия еще тянется внутри, а на руках тепло девичьего тела. Теперь я пропах медикаментами и отчаяньем. Что мне сделать, чтобы забрать её навсегда? Никакой больничной формы, врачей, санитаров. В бездну инструкции, коллегии, истории болезни. Но реальность держит крепко. Этот танец с бумагами и разрешениями нужно исполнить до конца. Хотя я могу позволить себе несколько лишних па.
Я привез вам платье, Дэлия, протягиваю ей пакет с подарком, и еще кое-что. Это мастер-ключ, он открывает все двери в центре. Завтра после ужина собирайтесь и выходите на территорию. Оттуда вас заберут и доставят на бал.
Мудрец принимает пакет и удивленно смотрит на пластиковую карту ключа. Думает, наверное, что генералам можно всё. Увы, нет. Иначе не было бы осеннего бала весной, истории с поиском предателя и репетиций. Женщину можно взять, но иногда нельзя получить.
Я приду, кивает мудрец, и мы прощаемся. На парковку добираюсь, не помня дороги. Падаю на кожаный ложемент и опускаю крышу катера. Гарнитура пищит. Всегда не вовремя. Вешаю на ухо и зло давлю на кнопку, принимая вызов.
Наилий? Я узнал, что ты просил, говорит Публий, как обычно без вступлений, можно по-разному трактовать первоначальный диагноз, тем более симптомов мало и они слабо выраженные. Нет их почти.
Не спешу радоваться, хотя очень хочется. Если сумасшествие Дэлии опровергнуть, то все проблемы исчезнут, но военврач продолжает.
Однако голос в голове она слышит на самом деле. Вступает в диалог и считает своим помощников в видениях. Даже имя ему дала.
Рубашка прилипает к телу под комбинезоном. Индикаторы в салоне катера сливаются в цветное месиво и закручиваются каруселью.
Я бы хотел сказать, что она здорова, но не могу, припечатывает Публий, понимаешь, нельзя быть немного беременной. Шизофрения либо есть, либо нет. У Мотылька есть.
Мне ли не знать, что это значит. Приступы, рецидивы, обострения, ремиссии. Зависимость от препаратов, настроения, погодных условий. Бесконечная пытка для себя и окружающих. Итог у которой всегда одинполное разрушение личности. Смерть с открытыми глазами.
Мне жаль, Наилий.
Уже не слышу, смотрю на тонкие контуры карты города на стекле. Линии сплетаются и расходятся. Целое распадается на части. Я разваливаюсь на куски.
Наилий, мне не нравится, как ты молчишь
Сорок циклов разницы, Публий, отвечаю ему, чувствуя как меня прорывает, когда я под выстрелы лез от одиночества, она еще даже не родилась. Представляешь? Плевал я на диагноз, катитесь все в бездну! Отбой!
Швыряю гарнитуру в стекло. От ранений не кричу, а сейчас не сдержаться. Долго, протяжно, выливая боль. Чтобы не осталось ничего кроме видения хрупкой девушки с большими глазами в белой больничной форме.
Глава 5Побег
С утра хожу в платке, пряча накрученные на бумагу волосы. Поэтесса настаивает, что чем дольше ждать, тем крепче кудри. Не спорю. Раздражают уже приготовления, но я терплю. Не хочется выглядеть на балу чучелом рядом с генералом. Я поняла, насколько все серьезно, когда увидела платье из бирюзового шелка и туфли на высоком каблуке. Я на них едва стоять могу, не то, что танцевать. Три раза обувала и ходила по карцерувот где безумие. Чуть не подвернула ногу и всерьез испугалась, что хромая на бал не дойду. И это только внешние приготовления.
«Я всегда готов, но ты решила обойтись без меня» дуется паразит.
Главное ничего не забыть, хотя как все удержать в голове? Сколько сотен офицеров там будет? Страшно представить. Но я согласилась, и отступать поздно.
Мотылек, скребется в дверь Поэтесса.
Запускаю мудреца в карцер. Его отремонтировали и нас с соседкой расселили. Место, конечно, больше, но и скучнее в разы. Метаться в сомнениях и никому не изливать страдания та еще пытка.
Рано, хмурюсь я, Децим еще бродит где-то здесь.
Занят твой надзиратель, лукаво улыбается Поэтесса, я натравила на него Конспиролога. Не за просто так, разумеется. Обещала за три часа беседы со старшим санитаром поведать страшную тайну.
Знаешь чем его взять.
Соседка продолжает, но уже не так уверенно.
Про твой побег на бал пришлось рассказать.
Проклятье! А вот на это я не рассчитывала!
Но Конспиролог поклялся молчать, частит Поэтесса, забивая мои возмущенные вздохи и слово не давая вставить, а хранить секреты он умеет лучше, чем их взламывать.
Такое слепое доверие, я не знаю, что сказать. Наши на то и наши, чтобы держаться друг за друга. Но паника все равно накатывает. Если санитары схватят меня с мастер-ключом у дверей служебного выхода, то не будет ни бала, ни генерала, ни поиска предателя. Себя накажу и Наилия подставлю.
Не переживай, Мотылек, гладит по плечу Поэтесса, все будет хорошо. Сейчас нарядим, причешем, накрасим и сбежишь к своему полководцу.
Уходить придется в платке и припрятанном заранее халате. Хорошо, что платье не в пол, можно прикрыть, а туфли уже внизу обую. Главное по коридору мимо камер проскочить. Соседка шуршит прямо над ухом, разматывая бумажки и поправляя кудри. Мелкими получились. Оттягиваю пружинку и придирчиво оглядываю.
Да ровная она, аккуратная будет прическа, шепчет Поэтесса, понравишься генералу.
Еще неделю назад фыркнула бы и одернула, а сейчас молчу. Бесстыдно прижималась к нему во время репетиции, до сих пор помню тот тонкий аромат парфюма. Что-то цветочное и свежее одновременно. Никак не угадаю. Думала, вспоминала, а перед глазами только белый горный цветок. Тот самый эдельвейс из легенды. Но Наилий не похож на безрассудного юношу. Он никогда не полезет на камни, чтобы завоевать чье-то сердце. Зачем, если любая и так упадет в объятия, стоит поманить. Онгорный пик. Одинокий и скованный льдом. И меня даже к подножию не подпустят. Не его уровня, не его круга, со страшным и позорным диагнозом. Размечталась, дурочка. Наслушалась переливов арфы и вообразила невесть что. Показалось на миг, что не безразлична.
Кружил так легко и с ним не страшно сбиваться с шага, знала, что не отпустит и не даст упасть. Обнимала крепче, чем положено и не шаги считала, а слушала, как бьется сердце. Ровно и размеренно. Музыка увлекала все дальше, и не бальный зал чудился, залитый светом и шумом толпы, а поляна на холме, где пахло травами и луговыми цветами. Птицы клевали росу, а я вынимала сухие травинки из волос Его Превосходства. Он смотрел в небо, а я смотрела на него и тихо рассказывала про маленький дом у реки, сад, где созрели апельсины, наклоняясь до земли. И было так легко и спокойно, будто не мы это вовсе, а кто-то другой, чью судьбу я так просила у Вселенной.