Если я могу помочь кому-то, я помогу!
Помочь? А кто поможет тебе? Кто?! Что-то я не вижу толпы добровольцев?!
Кэйтлин сжала кулаки, усмиряя раздражение:
Хочешь наказать, наказывай, и дело с концом.
Она подошла к лаве и уже собиралась лечь, когда мужские руки схватили её. Бартон удержал девушку за плечи и с силой сжал:
Ты будешь слушаться меня. Будешь! Потому что я твой муж! Потому что иначе не может быть! Я в ответе за тебя и твою жизнь, ты слышишь?! Ты будешь подчиняться, иначе все это не имеет смысла, иначе мне проще задушить тебя своими собственными руками, так как ты все равно погибнешь из-за своего упрямства и глупой храбрости! Ты слышишь?!
Я слышу. Ты так громко кричишь, что слышит вся стая.
Бартон внимательнее вгляделся в лицо жены, усмиряя гнев, бушующий в нем:
Тогда обещай мне, что больше не будешь рисковать собой. Что будешь слушать, что я тебе говорю, слушать и делать.
Кэйтлин затаила дыхание, смотря в глаза мужа:
И ты поверишь моему обещанию? Найдешь в себе силы?
Я попробую их найти.
Девушка опустила глаза. Как бы было хорошо, если бы она могла дать такое обещание, а потом сдержать его. Но была маленькая загвоздка, она готовила побег, а значит, нарушит свое слово, если даст. Бартон ждал ответа, а Кейтлин вела спор со своей совестью. Все это ради него, в очередной раз напомнила она себе и подняла глаза:
Я постараюсь,нашла она компромисс.
Похоже, он не очень устроил Бартона, но мужчина кивнул, довольствуясь малым. Он отступил и положил ремень на лавку. Кейтлин спросила:
Наказания не будет?
Какой смысл мучить нас обоих, тебя болью, менятем, что приходится её причинять, если это все равно не приводит к ожидаемому результату,он вздохнул и провел рукой по волосам.
Мне обработать твои раны?спросила Кэйтлин, замечая большой синяк на его руке.
Бартон посмотрел на неё:
Там нет ничего страшного,он молчал пару секунд, а потом притянул жену к себе и обнял:Ты испугалась?
Сам Бартон только сейчас, держа её в своих объятиях, смог подавить своё беспокойство. Он до сих пор помнил то чувство, что вскипело в нем, когда он увидел Кэйтлин около чужого мужчины. В её глазах был испуг, они искали его в толпе, а найдя, она, кажется, испугалась еще больше. Гнев и ярость загорелась в нем, а еще то чувство, которое не красило мужчину. Страх. Он испугался за неё, за то, что может её потерять. Она была такой беззащитной там, в кругу незнакомых мужчин, такой юной, такой красивой и такой родной. А потом её глаза стали молить о пощаде к человеку, которого он намеревался убить. И Бартон уступил и сам не мог понять почему: то ли он не желал выглядеть в её глазах кровавым убийцей, то ли просто потому, что она просила об этом. Как за такое короткое время она стала всем для него?
Бартон крепче обнял жену, и Кэйтлин, вдохнув аромат его кожи, наконец расслабилась, слезы полились из глаз:
Я испугалась, что ты убьешь его. Не хотела, чтобы ты пролил кровь из-за меня.
Я готов на многое ради тебя,тихо сказал Бартон.Он не успел сделать ничего плохого?спросил муж, обхватывая ладонями её лицо.
Нет. Он был предельно вежлив,пошутила Кэйтлин, а муж смахнул её слезы.
Хватит о нем! А то я передумаю и доведу начатое до конца. Меня до сих пор мучает ярость, как представлю его руки на твоей коже. Но главноеты в порядке.
Поцелуй меня,вдруг попросила Кэйтлин и сама удивилась, что сказала это.
Бартон медленно наклонился к ней и выполнил просьбу. Его губы нежно ласкали и успокаивали, но стоило Кэйтлин ответить на поцелуй, как он сразу из нежно-успокающего превратился в страстный. И жена приняла страсть мужа с радостью и нетерпением, освобождаясь от напряжения дня. Он быстро подхватил её на руки и вместе с ней сел на скамью. Кэйтлин обхватила его голову руками, углубляя поцелуй. Бартон тоже не остался бездейственным, он приподнял Кэйтлин и задрал её платье до талии, лаская обнаженную кожу бедер и ягодиц. Мужчина загорелся сверх меры, и вскоре Кэйтлин пылала с такой же силой, как и муж. А когда он в очередной раз приподнял её, и она ощутила его мужественность у себя внутри, огонь запылал во всем теле. Пара мощных толчкови крик застрял у неё в горле, девушка начала задыхаться от невозможности вздохнуть, а все тело неистово билось в волнах наслаждения. Бартон с тихим рыком присоединился к её освобождению.
Когда волны экстаза стали спадать, Кэйтлин навалилась на мужа, упираясь лбом в его плечо. Бартон сильнее сжал объятия, поддерживая жену за талию. Так они и сидели, не говоря ни слова, и только сбитое дыхание и стук сердец прерывал тишину.
Ты приятно пахнешь,наконец сказал мужчина и потерся носом о её шею.
Кэйтлин стало щекотно от его невинной ласки, и она повела плечом:
Ты тоже.
Муж подхватил её за талию и, приподняв, усадил на свои колени боком, чтобы ей стало удобнее. Кэйтлин одернула платье, а Бартон улыбнулся:
Моя милая скромница.
Учитывая то, чем я занималась минутой раньше, вряд ли мне подходит это прозвище.
Бартон улыбнулся и поцеловал девушку в губы, поворачивая лицо к себе:
Называть тебя по-другому: моя милая развратница?
Кэйтлин поморщилась:
Нет, так мне не нравится. Лучше буду скромницей, пусть и не заслуженно.
Бартон рассмеялся и погладил жену по спине:
Лучше будь такой какая есть, только чуть послушнее.
Кэйтлин грустно улыбнулась:
Пора идти домой, ты, наверное, голодный.
Да, очень, - протянул Бартон и прикусил мочку девичьего уха:накормишь?
Похоже, они говорили о разном голоде, и вскоре Бартон объяснил жене, а точнее показал, какой он имеет в виду. Кэйтлин была совсем не против.
Глава 13.
За сутки до полнолуния в стае всегда устраивали большой праздник. На дневной ярмарке можно было приобрести разнообразные вещи: яркие ткани местной выделки, блестящие украшения из ракушек и жемчуга, расписную глиняную посуду, резную мебель из лучших пород деревав общем все, что угодно, от боевых щитов и мечей до детских свистелок и сладостей из меда и орехов. Женщины выставляли на всеобщее обозрение свое рукоделие и угощали всех разнообразными блюдами. Мужчины могли посоревноваться в меткости, силе и скорости, а некоторые даже в силе своей смекалки. К вечеру разжигалось множество костров, и местные музыканты зазывали людей в круг танцующих веселой музыкой. Кто постарше, неспешно прогуливался между костров, общаясь и наблюдая за теми, кто помладше. Всеобщее веселье и предвкушение всегда царило в этот день, ведь уже завтра оборотни начнут серьезные приготовления к полнолунию, чтобы провести самую главную ночь в месяце на четырех лапах.
Утром в день праздника Кэйтлин застегивала пуговицы на сорочке, когда услышала слова мужа:
Дэрин сказала, что ты закончила шить платье. Надень его сегодня.
Девушка кивнула и подошла к сундуку, куда аккуратно сложила новое платье. Бартон помог застегнуть маленькие пуговки на рукавах и осмотрел жену. Она была красивой и без дорогой ткани, но в новом платье стала еще красивее. Он достал из кармана небольшой кожаный мешочек и протянул ей:
Подарок, в честь полнолуния, которое мы проведем как семья.
Кэйтлин медленно взяла мешочек и перевернула, ей на ладошку упала цепочка с кулоном из большой жемчужины, символизирующей собою полную луну.
Спасибо, очень красиво.
Бартон забрал из её рук цепочку и застегнул на шее жены:
Это ты очень красивая.
Девушка опустила голову, не в силах глядеть ему в глаза, столько нежности было в его словах. Мужчина приподнял её подбородок и пытливо всмотрелся в лицо:
У тебя все хорошо? Никто не обижает? В последнее время ты ходишь такая тихая. Что беспокоит тебя?
Кэйтлин напряглась, боясь дышать, вдруг что-то на её лице выдаст её секрет. Он прав, в последние две недели, после разговора с теткой, Кэйтлин стала тихой и послушной, она всем своим видом показывала, что смирилась с браком. А в тайне вместе с Эйлой усердно готовила побег, продумывая всё до мелочей. И сейчас её очень напугал пытливый взгляд мужа. Девушка заставила себя чуть улыбнуться и провести пальцами по щеке мужчины:
Все хорошо. Просто немного волнуюсь.
Из-за чего?
Из-за полнолуния и сегодняшнего праздника. Не знаю, как меня примет стая. Не хочу, чтобы Милли расстраивалась, если все станут шептаться и воротить глаза от нас.
Бартон обнял жену и нежно прижал к себе:
Не волнуйся, никто не станет. Альфа ясно дал понять на сходе стаи, что это в прошлом. Тем более я же буду с тобой, чего тебе бояться? Я никому не позволю тебя обидеть.
У Кэйтлин запершило в горле от его слов, он заботился о ней и утешал, а она подло его обманывала. Но девушка запретила себе об этом думать, в очередной раз мысленно сказав, это все это ради него и его семьи. Она повторяла себе эти слова всякий раз, когда чувство вины накатывало на неё, как волны на берег. Все две недели только это и спасало её от слез и мук совести. Всякий раз, когда Бартон был нежен, предусмотрителен, когда проявлял заботу, смешил её или расспрашивал о детстве; всякий раз, когда Дэрин бранила её по пустякам, учила уму разуму, а в тайне давала работу полегче, когда рассказывала о детстве внучки и племянника, когда делилась секретами ведения домашних дел; всякий раз, когда Милли хмурилась и смеялась, плакала и болтала без умолку, когда просила рассказать волшебную историю или взять с собою на пляжвсякий раз Кэйтлин повторяла себе: «Это все ради них!». Но ночью, после нежности и страсти Бартона, когда он засыпал, продолжая крепко обнимать её, эти слова уже не помогали, и чувство вины доводило Кэйтлин до горьких беззвучных рыданий. Она ужасно измучилась за эти две недели и была рада, что они наконец подходят к концу, и скоро все закончится. Так или иначе, но её ложь скоро прекратится.
Бартон отстранился и посмотрел на жену:
Так что не думай о плохом. Заканчивай одеваться и спускайся, я подожду внизу,мужчина нежно поцеловал Кэйтлин в губы и направился к двери, а у самого выхода обернулся:И, пожалуйста, не заплетай волосы, оставь их распущенными, как мне нравится.
Девушка кивнула и улыбнулась. Мужчина вышел, а Кейтлин опустилась на кровать. Его нежность медленно убивала её, но она не станет об этом думать. Осталось так мало времени до решающего момента, и надо быть собранной и внимательной.
Девушка заканчивала прическу, убирая пряди с лица назад, закручивая их в тугие жгуты, тогда как остальные волосы оставались распущенными и легкой волной покрывали плечи и спину. Дверь без стука открылась, и в комнату быстро вошла Милли с небольшой плетеной корзинкой в руках. Девочка направилась к кровати и, забравшись на неё, объявила цель своего вторжения:
Дэрин занята, складывает пироги. Она сказала, чтобы ты заплела мне косы.
Доброе утро, Милли,поздоровалась Кэйтлин, закрепив последнюю прядь своих волос.
Девочка мгновенно опустила глаза, и легкий румянец покрыл её щеки:
Прости. Доброе утро, Кэйтлин. Как ты спала?
Спасибо, хорошо. А ты как, что тебе снилось?спросила девушка и взяла у девочки из рук корзину, в которой та хранила все ленты, заколки и гребешки для волос.
Снилось озеро, я плавала вместе с желтыми рыбами, а потом взлетела и стала прыгать с облака на облако.
И ты не боялась упасть?спросила Кэйтлин, принимаясь за работу.
Нет, это же сон,сказала девочка таким тоном, как будто объясняла очевидное младенцу.
Да. Но ведь когда ты спала, ты же этого не знала.
Милли пожала плечами и согласилась:
Да, не знала, но я все равно не боялась. А что снилось тебе?
В последние две недели, если Кэйтлин и удавалось забыться тревожным сном, то он был без сновидений, и она была этому рада.
Ничего. Спала и ничего не снилось.
Дэрин тоже не часто снятся сны. Наверное, все взрослые такие.
Наверное.
Милли чуть помолчала, а потом тихо сказала:
Я больше не хочу, чтобы ты уходила. Больше не стану тебе прогонять. Хочу, чтобы ты осталась. Теперь тымой друг. Ты хорошая.
Кэйтлин замерла и прикрыла глаза, а следующие слова девочки выбили почву у неё из-под ног:
Ты ведь не уйдешь? Не бросишь нас, как мама?
Девушка присела рядом с Милли:
Мама не бросила тебя. Она ушла на небо, она просто не могла остаться.
А ты тоже уйдешь на небо? Я не хочу!
Как же я пойду на небо, я же не умею прыгать по облакам,улыбнулась Кэйтлин.
Значит, ты не уйдешь? Останешься?
Я не могу ничего обещать тебе, Милли. Я не могу видеть будущего. В жизни всякое бывает.
Девочка серьезно смотрела на женщину, а потом кивнула:
Ладно. Но ты все равно знай, я больше не хочу, чтобы ты уходила.
Хорошо, я буду знать это, - ответила Кэйтлин и, не контролируя свой порыв, обняла ребенка и беззвучно прошептала в её волосы:Прости меня
Девочка тоже крепко обняла женщину.
Через несколько мгновений Кэйтлин возобновила работу над прической, и скоро она была готова. Они вместе спустились вниз. Бартон улыбнулся, увидев жену и дочь:
Какие вы красивые. На празднике я буду в окружении трех самых красивых женщин в деревне.
Дэрин заворачивала последний пирог, аккуратно укладывала его в корзину и улыбнулась:
Ага! Смотри не загордись.
Гордиться нехорошо,тут же сказала Милли и добавила:Папа не будет загордиться.
Гордиться, папа не будет гордиться,поправила её Дэрин.
Милли кивнула и покружилась вокруг себя:
Я тоже не буду, хотя у меня очень красивое платье и прическа!
Взрослые рассмеялись. Бартон посмотрел на тетку и на четыре большие корзины, что стояли на столе:
Все сложила?
Кажется да. Можно идти.
Нынешний праздник был славный. Ряды ярмарки растянулись вдоль всей поляны за деревней. Они пестрели разнообразием вещей, которые можно было купить за иноземные монеты или просто обменять. Женщины тоже потрудились на славу: их вышитые ручники и скатерти, тканые коврики и подушки, изящные украшения из кожи, ракушек и камня и еще много-много другого радовало глаз. А вкусные пирожки и пироги, настойки и квасы, колбасы, печеная и вяленая рыба, медовые сладости и другие вкусности порадовали не один живот, особенно животики маленьких сластен. Радостные возгласы и голоса торгующихся, смех детей и песни женщин были слышны со всех сторон. Атмосфера радости и праздника была повсюду.
Только не на душе у Кэйтлин.
Муж был прав, она не поймала ни одного осуждающего взгляда, все были приветливыми и милыми. Хотя, возможно, все дело было в Бартоне, который не отходил от жены ни на шаг, он держал её за руку, как малого ребенка, которого боялся потерять в толпе. А если оставлял, чтобы поучаствовать в каком-нибудь мужском состязании, то за её руку тут же цеплялась ладошка Милли, которая, казалось, появлялась прямо из ниоткуда. Еще секунду назад девочки не было видно, она радостно бегала по празднику с подружками, и вот уже стоит подле Кэйтлин, крепко держит её руку и поддерживает папу радостными выкриками и советами. К концу ярмарки Кэйтлин решила, что Бартон провел с ребенком серьезный разговор и договорился, что они не станут оставлять девушку одну ни на секунду. Даже когда Кэйтлин нужно было ненадолго уединиться в лесу, Милли радостно кивала и тащила её к кустикам, уверяя, что ей тоже очень-очень надо. Их забота должна была радовать, но она только вгоняла Кэйтлин в еще большую горечь. Совесть кричала и била в сердце, сковывая тело, а лицо должно было играть счастливую улыбку.
К середине дня, когда Бартон получал призы от еще одного выигранного соревнования, Кэйтлин услышала родной голос:
Здравствуй, Кэйтлин.
Девушка обернулась и увидела свою тетю, она стояла рядом с мужем. Дядя Роб не смотрел на племянницу, а улыбался Милли:
Здравствуй, Милли. Меня зовут Роб, а это тетя Эйла. Теперь мы твои родственники, твои бабушка и дед.
Девочка внимательнее присмотрелась к мужчине и сказала:
Ты совсем не старый.
Роб рассмеялся и глянул на жену:
Славный ребенок.
Какие у тебя красивые косички,улыбнулась Эйла.Кто их заплетал?
Кэйтлин,ответил ребенок, поднимая ладошку с рукой девушки.Моя новая мама.
Эйла прикусила губу и посмотрела на племянницу, в её глазах Кэйтлин прочитала свои же горькие мысли.
Новая мама?протянул Роб и все же удостоил взглядом племянницу.Как поживаешь?
Спасибо, хорошо.
Хорошо,пробурчал он, а потом хотел что-то добавить, но остановился и промолчал.
В этот момент к ним подошел Бартон, и Милли шагнула к отцу:
Что ты выиграл, папа?
Ничего сладкого, детка. Кованый замочек для сундука.
Девочка сразу потеряла весь интерес к выигрышу и сказала:
А у меня теперь есть бабушка и дед, но они не старые.
Бартон обменялся приветствиями с родственниками жены и отдал Милли выигранный замочек:
Отнесешь Дэрин мой приз? Пусть положит в корзинку к остальным.
Хорошо,ответила девочка и умчалась прочь, зажимая в ладошке кованый замочек.
Бартон взял Кэйтлин за руку, заменяя дочь на «посту»:
Хороший праздник.
Да, и погода не подвела,согласился Роб.Будем надеяться, что и завтрашняя ночь станет светить ясной луной.
Эйла и Кэйтлин переглянулись: для задуманного ими тоже не помешает ясная луна.
Как ваш дом? Все ладится?спросил Роб у Бартона.
Все хорошо,ответил мужчина и сильнее сжал руку жены.Все ладится.
Роб согласно покивал и сказал:
Вот и славно. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Так? Но если что, ты помни, теперь мытвоя семья, если нужна помощь или совет, одно твое слово.
Спасибо,поблагодарил Бартон и посмотрел на жену, ища её поддержки: Вы заходите как-нибудь к нам, посмотрите, как живем.
Да, приходите,поддержала мужа Кэйтлин и посмотрела на тетю:на следующей неделе.
Ну отчего ж не зайти, зайдем,ответил Роб и посмотрел на жену:Так, Эйла.
Конечно, спасибо за приглашение,ответила та.
Мужчины еще немного поговорили о том, о сем и, попрощавшись, пары разошлись по своим интересам. Бартон посмотрел на Кэйтлин:
Вот видишь, все хорошо. Дядя еще злится, но уже отходит.
Да.
Все наладится.
Да, все наладится,ответила Кэйтлин и подавила горький вздох.
Когда запалили костры, Кэйтлин была жутко измотана. Она не устала от неспешных прогулок по поляне между рядов с товарами, она устала делать вид, что счастлива. Нервы были на пределе и силы тоже. Ей казалось, что её улыбка превратилась в оскал, который уже не мог никого обмануть. Она держалась из последних сил, и когда Милли утянула отца танцевать к одному из костров, Кэйтлин была безмерно ей благодарна. Прежде чем уйти, Бартон внимательно посмотрел на жену:
Пойдешь с нами?
Нет, ноги гудят, я здесь посижу.
Точно?
Иди. Никто меня тут не съест,решилась Кэйтлин на еще одну улыбку.
Бартон секунду изучал её лицо, а потом кивнул:
Мы быстро, один танец.
Идем, папа! Начинают,потянула Милли отца за руку и они ушли.
Девушка присела на траву и подобрала ноги. Наконец можно ничего не изображать, здесь в полусумраке вечера, без пристального внимания, никто не увидит её горечи. Она посмотрела на танцующих отца и дочь: Милли смеялась и смотрела себе под ноги, пытаясь не запутаться, а Бартон крепко удерживал дочь за руки и улыбался её детской неуклюжести. Семейная идиллия, в которой ей нет места. Кэйтлин закрыла глаза и вздохнула, отстраняясь от всего, не время и не место думать об этом. Но её отвлекли.
Здравствуй, Кэйтлин,поздоровался Джед и присел рядом.
Девушка подняла на него глаза, но не нашла в себе сил на еще одну фальшивую улыбку:
Здравствуй, Джед.
Как твои дела? Как муж?спросил парень и кивнул на танцующих.Наконец, оставил тебя одну.
Значит, не только она разгадала хитроумный план Бартона и Милли:
Все хорошо.
Не обижает?
Хоть это и не твое дело, но нет,ответила девушка и снова начала смотреть на танцующие пары.
Парень долго молчал, а потом тихо сказал:
Ты несчастлива, я чувствую.
Не хватало мне тут особо чувствительных друзей, подумала девушка и ответила:
Просто устала.
Мне-то можешь не врать, я слишком хорошо тебя знаю.
Джед, это жизнь, в ней не всегда все гладко.
Да ясно, понял. Никакой откровенности. Но ты все же знай, если что, ты можешь рассчитывать на меня.
Спасибо,ответила Кэйтлин и все же улыбнулась.
Парень поднялся и ушел, и девушка снова ненадолго осталась одна.
Нет, она может рассчитывать только на себя.
Глава 14.
После полуночи Дэрин все же удалось увести Милли домой, хоть девочка и пыталась сопротивляться, уверяя всех, что она совсем не устала, а её ноги заплетаются от того, что папа их отдавил во время танца. И глаза у неё тоже не слипаются, просто слезятся от дыма, и зевает она тоже все от того же дыма, который поднимается от костров. Кэйтлин и Бартон остались вдвоем, девушка так и не набралась храбрости сказать, что тоже с удовольствием пошла бы домой, ведь после полуночи праздник покидали только дети и старики, для остальных же он набирал свою кульминацию. Музыка становилась ритмичнее, танцы быстрей, движения откровенней. Страсть ночи набирала свои права.
Бартон разговаривал с кем-то из друзей, сидящих поблизости, но его рука все так же держала жену рядом. Девушка не прислушивалась к их словам, она погрузилась в свои мысли, а точнее в их отсутствие. Музыка, треск костров и песни уносили её куда-то далеко, в прошлое, где все было беззаботно.
Она была счастливой маленькой девочкой, с ласковой матерью и заботливым отцом, жизнь в уютном доме была размеренной и спокойной. Все было идеально, пока Кэйтлин не стала замечать слезы на лице матери. Позже ей стали слышны обвиняющие слова отца по ночам и звуки, от которых сердце маленькой Кэйтлин сжималось от страха. Когда она подросла еще больше, матери все трудней стало скрывать от дочери синяки на своем теле и еще сложнее врать о причине их появления. А к пятнадцати годам Кэйтлин уже перестала спрашивать, потому что точно знала, что её мать несчастлива в браке с жестоким мужчиной. Но девушка все еще делала вид, что ничего не знает и не замечает, продолжая играть в счастливую семью. Игра закончилась, когда вместо матери отец поднял руку на неё. Он ударил по лицу и очень сильно, злясь на то, что Кэйтлин посмела вступиться за мать, когда он в очередной раз решил поучить жену уму-разуму уже при дочери. От неожиданности и силы удара Кэйтлин упала на землю, и в голове что-то зазвенело, а в следующую секунду она уже глядела на свои обнаженные руки, которые были покрыты густой красной жидкостью. Кровь, сразу поняла девушка, улавливая терпкий запах. Она медленно огляделась, вытирая губы рукой все от той же крови. На поляне, где они вместе с матерью собирали целебные травы, и где их нашел отец, все было в крови. А в двух растерзанных телах Кэйтлин не сразу узнала своих родителей. Она снова перевела взгляд на свои окровавленные ладони, и единственная мысль забилась в голове: она ликантрол, оборотень, может обращаться в зверя в любое время, а не только в полнолуние. Следующие часы девушка была в сознании, но происходящее помнила плохо. Она подобрала свое разорванное платье и убежала с поляны, вымыла кровь с тела в океане и завернулась в остатки одежды. К ночи Кэйтлин незаметно пробралась в дом и переоделась, а через полчаса к ней пришли со скорбными новостями: ее родителей задрали дикие звери в лесу. И испуганная девочка промолчала, что это были не звери, а она, что это она загрызла родителей. Детство закончилось и привычная жизнь тоже, теперь мысли о побеге из стаи занимали все её время.
Бартон крепче сжал руку жены, и Кэйтлин вернулась в настоящее. Сейчас у неё была заботливая семья, уютный дом и спокойная жизньвсе как в детстве. Но она была другой, и уже никогда не стает прежней. Она не имеет права подвергать опасности свою новую семью.
Потанцуем? Или ты устала?спросил Бартон, обращаясь к жене.
Кэйтлин подняла голову, муж смотрел на неё с нежностью. Она не смогла отказать ему и согласно кивнула. Бартон протянул руки и помог девушке подняться, они присоединились к кругу танцующих пар, в быстром ритме движущихся вокруг большого костра. Мужчина сильнее сжал ладони Кэйтлин и закружил её в ночном ритме. Девушка отстранилась от всех печальных мыслей, отдаваясь страстному танцу со всей чувственностью. Ритмичная музыка и общее веселье, жар костра и прохлада ночи, сильные мужские руки, которые кружили её и поддерживали, зажгли в Кэйтлин страсть, и она забыла о прошлом, не думала будущем. Осталось только «сейчас», это мгновение, этот танец и этот мужчина.
Музыка становилась громче, а темп танца быстрей, Бартон кружил Кэйтлин еще резче и поднимал еще выше так, что иногда земля уходила из-под ног. Небо, лес, костры и людивсе вокруг вращалось в страстном темпе, и её сердце стучало со всем в унисон. В какое-то мгновение девушка вообще перестала различать что-нибудь и тесно прижалась к мужу, находя опору в его теле. Бартон крепко обнял жену и зарылся лицом в её волосы:
Все хорошо. Я здесь, держу тебя и никогда не отпущу. Не позволю упасть.
В мгновение на Кэйтлин навалилась такая тоска, что она прошептала еле слышно:
Я уже упала.
Бартон не расслышал её слов:
Что ты сказала?
Кэйтлин подняла голову, снова надевая на лицо ложную улыбку:
Я сказала, что знаю это.
Мужчина улыбнулся и нежно провел ладонью по лицу девушки, убирая выбившиеся волосы за ухо:
Ты устала. Пойдем домой.
Пойдем.
Муж вывел Кэйтлин из круга танцующих, кивнул кому-то напоследок и пошел к деревне. Они шли по лесу медленно, держась за руки, пока Бартон не спросил:
Ты говорила с Джерардом, что он хотел?
Девушка напряглась, улавливая в голосе мужчины нотки ревности:
Простая вежливость. Спросил, как мне живется.
Бартон остановился и посмотрел на жену:
И как тебе живется, Кэйтлин?
Девушка не отвела взгляда:
Хорошо.
Хорошо?
Да. Мне живется хорошо, только муж очень ревнивый,сказала она, стараясь перевести все в шутку.
Возможно, у него есть на это причины?
Нет никаких причин. Он может не волноваться на этот счет.
А на какой счет должен?серьезно спросил Бартон.
Кэйтлин подавила крик совести и снова начала врать:
Ни на какой не должен. Моему мужу досталась очень хорошая жена. Хотя если он продолжит этот допрос, то она может простудиться и умереть, замерзая в холоде ночи.
Бартон еще некоторое время смотрел серьезно, а потом хитрая улыбка появилась на его лице:
Я не дам тебе замерзнуть, уж можешь мне поверить. Ни в эту ночь, ни в последующие ночи нашей жизни, он резко подхватил жену на руки и быстро пошел к дому.
Но его страсть разгоралась так быстро, что до спальни Бартон девушку не донес. Мужчина свернул к конюшне и уложил свою драгоценную ношу на душистое сено. Кэйтин скептически покосилась на лошадь, стоящую в соседнем загоне и косящую на ночных посетителей.
Мы не одни,заметила она, когда муж стал быстро снимать с себя одежду.
Он резко остановился и напрягся, всматриваясь в темноту.
Лошадь,улыбаясь, пояснила девушка.
Бартон перевел взгляд на их безмолвного зрителя и тоже улыбнулся:
Она никому не расскажет. Не волнуйся.
Мужчина присел возле жены и, обхватив руками её лицо, нежно поцеловал:
Я хочу ребенка от тебя, Кейт. Роди мне ребенка.
Сердце Кэйтлин оборвалось от его слов и искренней нежности, с которыми они были сказаны. Она не справилась с эмоциями и, закрыв глаза, отстранилась от мужчины.
Я сказал что-то не так?напряженно спросил Бартон.Ты не хочешь детей?
Кэйтлин неимоверными усилиями заставила мысли собраться, и, принуждая себя вспомнить кровь на своих руках, сказала:
Зачем? Чтобы привязать меня? Как там сказал Альфа: дети привяжут мать крепче веревки?
Бартон отшатнулся от её слов и встал:
Я хочу ребенка не поэтому.
Кэйтлин тоже поднялась и посмотрела ему в глаза, вспоминая истерзанные тела родителей:
Мне все равно, почему ты его хочешь. Я не хочу детей.
Совсем?
Совсем.
На лице мужчины отразилось что-то страшное, и Кэйтлин на мгновение усомнилась в правильности своего решения и своих слов. Ей казалось, что сейчас он её ударит, как тогда ударил отец. Но мужчина взял себя в руки и, сделав шаг назад, сказал:
Твое желание, как и моё, ничего не решает. Мы близки и скоро ты все равно забеременеешь, хочешь ты того или нет,он замолчал, а потом добавил, с такой тихой яростью в голосе, что Кейтлин от страха покрылась липким потом: - и когда это случится, ты выносишь и родишь моего ребенка или я убью тебя.
Мужчина развернулся и направился к выходу, а Кэйтлин так и осталась стоять на месте, боясь пошевелиться.