Ты так ждешь приезда отца? спросила я, не найдя иного повода для подобного счастья.
Да, согласилась принцесса и вдруг начала рассказывать о своем детстве, об отце, о матери. Она говорила с удивительной откровенностью, даже доверчивостью, и я неожиданно почувствовала такую близость к ней, что у меня защемило сердце. Никогда еще она не было мне так дорога, никогда еще я так не тревожилась о ее судьбе.
Послушай, Ада, обратилась я к подруге, когда она умолкла, ты уверена, что хочешь выйти за Дарлану? Он будет тебя обижать.
Ада слушала меня, не теряя блаженной безмятежности, заливавшей ее в тот вечер. А у меня возникло ощущение, что я смотрю на нас обеих откуда-то сверху, и мы обе не настоящие, а словно описанные в книге. Сидим вот и разговариваем.
Назавтра вернулись Дирг и Арадвигсудя по всему, в наилучшем согласии. Я не знала, радоваться или печалиться мне этому. Вечером они пожелали друг другу спокойной ночи так, будто уже были родственниками. А на следующее утро потрясенный двор вдруг обнаружил, что гости поспешно готовятся к отъезду. Никакого сватовства не произошло. Не произошло и ссорытут ни у кого не было сомнений. Но что-то должно же было случиться, изменив в одночасье планы королей! Я не смогла добиться правды. Мне даже не дали толком попрощаться с Адой. Несчастный взгляд покрасневших глаз, пожатье влажной рукивот и все прощание. Ни слова, ни намека.
Жгучая тоска охватила меня после отъезда подруги. Пойти к моей богинечто мне еще оставалось! Я спустилась в подземелье и долго изучала прекрасные черты. Неужели и я когда-нибудь смогу так смотретьотрешенно, просветленно, радостно? Мое лицо вечно выражает сиюминутные мелкие чувства, недостойные богов. Ну, пусть не выражает, я умею владеть собой, но внутри-то эти чувства есть! Я попыталась проникнуться мыслями богини, войти к ней в душу, но изображение лишь дразнило меня, не пуская внутрь.
Любуешься? раздался тихий голос за спиной.
Я резко обернулась. Дарлану, кто же еще! Какая я дура, что не позвала с собой Ридди!
Чего тебе надо? спросила я, неожиданно ощутив странную, безграничную усталость. Больше всего на свете мне вдруг захотелось оказаться в своей комнате и лечь на кровать. "Вот приду к себе и сразу лягу", решила я, тщетно пытаясь собраться с силами, чтобы дать отпор брату.
И тут Дарлану сказал:
Я устал, Райтэла. Очень устал.
Такое соответствие моему состоянию поразило меня. Я внимательно посмотрела брату в лицо. Он действительно выглядел усталым. Он выглядел человеком, пережившим жестокую битву. Точнее, еле выжившим в ней.
Я люблю тебя, Райтэла. Тут уж ничего не поделаешь. С этим ничего не поделать даже тебе, Райтэла. Я тебя люблю.
Куда он делся, гордый Дарлану, сын Владыки? Передо мной стоял несчастный жалкий мальчикто ли Ридди, то ли кто-то, очень на него похожий. И я мягко возразила:
Это тебе кажется. Это пройдет.
Дарлану усмехнулся:
Если б это могло пройти, оно бы прошло. Я делал для этого все.
Он помолчал немного и с нажимом повторил:
Все!
Потом вдруг быстро закатал рукав на левой руке и показал мне небольшую, но воспаленную ранку.
Видишь? И это не помогло. Я не чувствую боли. Мне на нее плевать. Я люблю тебя. Нам надо пожениться.
Дядя не позволит, не подумав, произнесла я. Я была в замешательстве, не в силах оторвать взгляда от алеющей раны.
Позволит! глаза Дарлану засияли, будто в них зажглось по свече. Он любит меня! Я скажу ему, что отравлюсь, если он не согласится. Он не захочет остаться без наследника. Я хорошо его знаю, Райтэла! Я уверен, что он не поверил истории с этой толстой дурой, но ведь он не стал спорить! Он разрешил мне сделать, как я хочу!
Объясни поподробнее, стараясь, чтобы мой голос не выражал никаких чувств, попросила я.
Что? как конь, наткнувшийся на препятствие, вздрогнул Дарлану.
Про Аду.
Он улыбнулсяулыбка его напомнила мне ту, какой улыбалась накануне отъезда несчастная принцесса.
Я не мог на ней жениться, потому что люблю тебя. И отказаться не мог. Отец не простил бы мне, если б я поссорил его с Арадвигом. И тогда я ну, провел с ней одну ночь я был вынужден, ты не обижайся вообще-то у меня никого не было с тех пор, как ты он смешался, но, тряхнув головой, продолжил:
А когда они вернулись, я послал вместо себя Гриса. Ну, к ней в спальню. Я заранее устроил, чтобы она не могла ничего заметить. А сам позвал Арадвига, показал. Мол, не могу жениться на девушке, которая себе позволяет А тому и крыть нечем. Уехал, как миленький. Еще и извинялся! Правда, здорово я придумал? Отец, и тот не смог бы лучше!
Дарлану захлебывался от восторга, словно ребенок, жаждущий похвалы. Только у этого ребенка уж слишком взрослые игры.
Я сказала:
Не знаю, могла бы я тебя полюбить, если бы ты не был подлецом? Но подлеца я не полюблю никогда.
И я ринулась наверх, чтобы покинуть подземелье раньше, чем опомнится брат. А когда я пришла к себе в комнату, я легла на кровать, как и хотела несколько минут назад. Но это не помогло.
Тогда я встала и отправилась бродить по коридорам замкапо ЛЮДНЫМ коридорам. Однако и это не помогало. Я чувствовала себя несчастной. Я знала, что Дарлану никогда, никогда не оставит меня в покое! По крайней мере, пока я здесь, рядом. "Значит, надо перестать быть рядом", четко произнес внутренний голос.
Я остановилась, чтобы привести свои мысли в порядок. Уехать из замка, бежать? Я вспомнила прощальный совет чужестранца Лартане покидать родной страны, пока тебе есть, что терять. Но тот же Ларт говорил, что должно существовать на свете место, где мой дар не покажется странныма значит, странной не буду и я. Я родилась, чтобы жить там, а не среди обычных людей! Там мне, наверное, будет хорошо. Я убегу от безумного Дарлану, от слишком умного Дирга, от трусливо ненавидящих меня придворных, от тихо опасающихся меня слуг. Я убегу от привычной пустой жизни. Я убегу от непривычного страха перед будущим. Я убегу от всего! Я увижу много нового. Я познакомлюсь с разными людьми, и они оценят меня по-настоящему, а не так, как ценят здесь.
От захватывающей перспективы кружилась голова. Но знаете, что интересно? На самом деле я, наверное, вовсе не собиралась бежать. Просто мысль о том, что я в любой момент МОГУ это сделать, укрепляла меня. Нет, я, естественно, полагала, что размышляю вполне всерьез, и тем не менее где-то в глубине души ощущала, что не убегу. Однако, если б кто-нибудь попытался разъяснить мне мои тайные ощущения, я б возмутилась и, не исключаю, что даже и вправду сбежала бы из дворцачтобы доказать этому скептику, что я честна. Странное существо человек! Он и сам не знает, когда искренен, а когда нет. Да что там! Он не знает, чего он хочет. Чего я НЕ хочу, я обычно знала, но вот чего хочу Скорее всего, мне мешала привычка анализироватьпри анализе любое понятное вроде бы чувство распадается на множество неясных и противоречивых, что, разумеется, несколько сбивает с толку. А с другой стороны, я б, пожалуй, не отдала свое умение видеть глубинную суть людей и, главное, видеть собственную глубинную сутьни за какие блага мира. ТОГДА не отдала бы.
Но я отвлеклась. Я шла по коридору и тешила себя мыслями о побеге. О, не подумайте, что эти мысли были абстрактныничего подобного. Я деловито подсчитывала свои капиталы и решала, как и на что их тратить в пути (учтите, что мне тогда еще ни разу в жизни не приходилось ни за что платить самой). Я составляла длинный перечень вещей, которые должна взять с собой (не имея ни малейшего представления о том, что человеку ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужно). Я решала, в какую страну и на каком корабле отправлюсь (полагая, видимо, что родина моего отца благородно возникнет именно на выбранном мною пути). Мне не было даже семнадцати, и я выросла за высокими стенами замка. Я не понимала, что смешна. И я не понимала, что жизнь моя близится к перелому.
Успокоенная, я вернулась к себе. Перед дверью в мою комнату прямо на полу сидел Ридди. Он скрючился, обхватив руками колени, и казался меньше и младше, чем есть. Прямо-таки мальчишкой.
Ты что? спросила я.
Жду, тихо ответил он.
Чего?
Когда ты меня простишь.
В его голосе звучало отчаянье, но не яростное, а безропотно-безнадежное. Словно он ждет ну, например, когда боги вернутся к нам из огня. Знает, что бессмысленнои все-таки ждет.
А разве я на тебя обижалась? поинтересовалась я, немного подумав.
Ридди вскочил на ноги, начал что-то бессвязно лепетать, но я его прервала.
Знаешь, сообщила я с откровенностью былых времен, я собираюсь отсюда бежать. Ты как?
Я? Якак ты.
И мы с упоением погрузились в детали моего плана. Уже через несколько дней каждый из нас обзавелся весьма объемистым тючком необходимых в путешествии вещей, а также географической картой, испещренной бесчисленными линиями возможных маршрутов. Я даже почти забыла о Дарлану, настолько увлеклась новой идеей! Наверное, этого развлечения хватило бы нам с Ридди на месяцы, а то и на год. Однако мой брат был не из тех, кто позволяет о себе забывать.
Как сейчас помню ту ночьповоротную в моей жизни. Скажу больше: ночь, которая сделала мою жизньМОЕЮ жизнью, а менямною, такой, какая я сейчас. В любой судьбе, я думаю, есть свои перекрестки. Иногда мне чудитсятолько не смейтесь! что, хотя ты и выбираешь на перекрестке ОДНУ дорогу, другая ты спокойно идет по другой. Не часть тебя, а именно другая ты. И вы расходитесь, расстаетесь. И если б я встретила сейчас другую себяту, оставшуюся в замке, я б не признала ее собою. Это была бы уже не я.
Однако я снова отвлеклась. После разговора с Дарлану прошло одиннадцать дней. Я крепко спаласон у меня вообще крепкий. Проснулась я оттого, что кто-то прикасается к моей шее. Не слишком-то приятное ощущение! Я отпихнула чужие руки, села на кровати. У меня кружилась голова. Она казалась легкой, как воздушный шарик, рвущийся в небеса.
Ты что здесь делаешь? еще не придя в себя, спросила я брата.
Он засмеялся. В его смехе звучало самодовольство.
Я решила получше закутаться в одеяло, протянула рукуи дотронулась до чего-то, наощупь напоминающего канат. Или змею.
Я отбросила это нечто подальшена всякий случай. Оно мягко упало на пол и застыло неподвижно. Оно словно излучало неяркий свет. Я провела рукой по своему затылку. Косы не было. Был жалкий короткий обрубок, слегка коловший ладонь.
Резкая боль иглой пронзила мне виски. Наверное, я застонала. По крайней мере, Дарлану удовлетворенно произнес:
Ну, что? Тебе больно, Райтэла?
Еще чего! холодно возразила я. Пошел вон!
До завтра, дочь шлюхи и нищего, усмехнулся брат, потом поднял мою косу и вышел.
"Как он смог сюда попасть? Я ведь заперлась на крючок", мимолетно подумала я, но тут же забыла о своем вопросе. Меня терзало другое. Волосы, мои прекрасные волосы отрезаны, потеряны навсегда! Я отращивала их всю жизнь. Они говорили всем, что я богиня. А теперь их нет, и для каждого, кто увидит меня, яшлюха.
Я укусила себя за руку чуть выше кисти, почувствовала боль, посмотрела на красноватый след от собственных зубов, потом потрогала затылоккосы не было по-прежнему. Я не проснусь, потому что я не сплю. Я действительно потеряла волосы! Это слишком страшно для того, чтобы быть правдой, и тем не менее это правда. У меня нет теперь волос. Дарлану отрезал мне косу.
Я села на пол, уткнулась головой в колени. Наверное, я легче пережила бы, если б мне отрезали, например, палец. Что такое палец? Он ничего не значит, на него и внимания-то не обратят. Их ведь десять. Но пальцы мои оставались при мне. Я лишилась косы. Ее отрезал Дарлану. А я что могу сделать в ответ? Разве что убить его. Но ведь это не сравнится с тем, что сделал мне он! В смерти нет позора. Смерть оставляет тебя тем, кем ты был, даже возвышает над прочими. То, что он сделал со мной, гораздо хуже. И все равно, разве я не имею права хотя бы убить его?
Я достала кинжал, оделась и вышла в коридор. Я знала, что в комнате брата нет запоров. Интересно, спит он или нет? Впрочем, какая разница!
Он спал. Моя коса змеей свернулась рядом с ним на подушке. Он спал, тяжело и хрипло дыша, словно его мучили кошмары. На его губах запеклась кровь.
Я смотрела в ненавистное лицо, и решимость покидала меня, как вода треснувший сосуд. Взять и вонзить кинжалчего, казалось бы, проще? Вещь совсем простаяи совершенно невозможная. Невозможная, и все тут! Это не поддается объяснениюэто так есть.
Я тихо закрыла за собой дверь, свернула за угол и, не стучась, зашла в комнату Ридди.
Собирайся! Мы бежим прямо сейчас, сказала я и про себя добавила: "Ведь теперь я потеряла ВСЕ".
Я действительно так считала. Мне шел семнадцатый год.
Часть 2. Толстая Ада
Мы добрались до порта на рассвете. По пути Ридди задал мне лишь один вопрос:
Где твои волосы?
И я ответила:
Без них будет легче путешествовать.
Он не решился расспрашивать дальше.
Нам повезлоу причала стоял чужой корабль. Правда, за проезд пришлось заплатить больше, чем я предполагалаа конкретнее, все, что я имела, но я не слишком расстраивалась по этому поводу. Во-первых, деньги есть еще у Ридди, а во-вторых, я наверняка сумею заработать. Не то, чтобы я четко представляла себе, КАК заработать, но считала, что при моих-то способностях возможностей будет масса.
Мы плыли целую неделю. Я старалась не покидать каютына всякий случай. Я полагала, что за мной снарядят погоню и потому лучше не привлекать внимания. Ридди выдавал меня за свою сестру, страдающую от морской болезни, выдавал по моему, разумеется, наущению.
И вот, наконец, мы на чужой земле. Город, куда мы попали, носил название Харлав. Он показался мне огромнымкуда ни глянь, все дома, дома, дома. Огромным и грязным, совсем не похожим на то, что я видела раньше. Но ведь я и хотела посмотреть нечто новое!
В порту болталось множество подозрительных личностей, которых я поначалу приняла за нищих, а потом за преступников. По крайней мере, одеты они были вызывающе и глазели на нас довольно нагло. Поэтому мы с Ридди поспешили направиться к зданию, рекомендованному нам капитаном как гостиница для приезжих. Сам капитан остался на корабле, чтобы уже с утра отплыть назад. Возможно, в глубине души мне хотелось сделать то же самое, но не становиться же мне посмешищем всего замка! И вообще, богини не меняют решений.
Гостиница была хоть и не слишком большой, зато каменной, что меня несколько с ней примирило. У нас каменные дома имеют только самые уважаемые горожане.
Зайдя вовнутрь, мы обнаружили длинный полутемный зал, бессистемно уставленный столами и лавками. На лавках сидели людиисключительно, надо сказать, мужчины. Столы были заставлены кружками.
Я беспомощно посмотрела на Ридди, а он на меня. По его взгляду я поняла, что он рад бы повернуться и унести отсюда ноги. Это меня разозлило. Я словно видела на лице Ридди отражение моего собственного страха. "А вот и не боюсь!" возразила я сама себе.
В тот же миг к нам подскочил хозяин гостиницы.
Простите, высокородные господа! угодливо сгибаясь, затараторил он. Комнаты для гостей на втором этаже. Вас там никто не побеспокоит. Моя гостиница недаром называется "Тихий приют". Знаете, он понизил голос, это ведь единственное приличное место во всем городе.
"Ну и мерзкий городишко в таком случае этот Харлав", решила я, но вслух ничего не сказала. Мы прошли через зал, поднялись по крутой лестнице. Моя комната помещалась по левую руку, комната Риддипо правую. Я почувствовала беспокойство, но постеснялась просить, чтобы нас поселили рядом. Мало ли, что могут подумать! Мы ведь в чужой стране.
Апартаменты не ослепляли роскошью, однако выглядели вполне пристойно. Я отпустила хозяина и уселась в кресло, поджав ноги. В такой позе мне лучше отдыхалось.
Не знаю, сколько времени я просидела, но очнулась я от стука в дверь.
Войдите! позволила я, и в то же мгновениебез секунды промедленияпередо мной возник мужчина. Он был высок и статен, даже, пожалуй, слишком высок и статенесли подобные качества бывают "слишком". Еще у него были черные блестящие глаза и красные блестящие губы. Все остальные его черты словно затушевывались, отступали на задний план, и я уверена, что и близкие знакомые этого человека не сумели бы описать ничего, кроме мощного торса и блестящих губ и глаз.
Здравствуйте, высокородная госпожа, поклонился незнакомец. Меня зовут Гаэр. Я хочу пригласить вас отужинать со мною.
Здравствуйте, Гаэр, ответила я. Благодарю, но мне не хочется ужинать.