ГЛАВА 14. 1
Дома ноги понесли меня к Мастеру, но я остановилась на полпути, опять не решившись беспокоить его. Забрала сына из-под опеки стражников и попросила отвезти нас в город на торжище. Я давно хотела купить ему теплой одежки. За это лето он вытянулся, выбегался, почти сошли на нет пухлые перевязочки на ручках и ножках - сын рос. Любил и умел уже говорить, хоть и не всегда еще понятно. Его рот закрывался только от усталости, да жуя еду. Вопросы сыпались на всех, как яблоки под ветром. Что это, а что то? Почему так, а не эдак? Хорошо, что ответчиков было много, а то и не знаю...
Для покупок сегодня был не лучший день. Новые обозы должны были подойти к празднику начала осени. Это будет только через седьмицу, но ждать богатых ярмарочных дней не хотелось. Побродив между немногими торговыми рядами, заглянув в лавки, мы прикупили Зоряну новые теплые штаны, пару обувки и небольшие детские гусельки. Эта поселковая музыка теперь зазвучит в нашем доме. Шума от них будет много, но это занятие было новым для него, а значит, и займет на дольше.
Вернувшись домой, мы застали там знакомую прислугу из дворца. Она передала, что хозяйка просила меня быть у нее сегодня к вечеру. А если мне что-то помешает, то она с моего разрешения подойдет сама. В голову пришло одно - будет просить молчать об увиденном. Я отослала сынка к деду и повернувшись к посыльной, ответила:
- Передай, что я нынче скорбна животом - сильно маюсь. Не знаю даже - пройдет ли до завтра? Очень сильно жалею, скорблю даже об этом. И еще скажи - у меня язык не длинный.
Прислуга смотрела на меня с неверием, но не ответила ничего и ушла. Больше никто не приходил и никуда меня не звал. Уложив сына спать, посидела еще возле его кроватки... Люлька давно стала мала ему и стояла теперь в углу нашей с ним комнаты. Тяжеленькая, сделанная из светлого дерева, с искусно вырезанными на округлых боках оберегами, она не подходила к этому дому. Но грела душу, напоминая о дарителе. Сынок складывал туда свои игрушки, качал в ней любимую матерчатую собаку в полотняных штанах. Люлька продолжала верно служить.
А в голове сновали мысли - правильно ли я поступила, ослушавшись ее? Правильно ли сделала, дав понять, что для меня ее слово не указ, напоказ не подчинившись, сказав заведомую неправду? Правильно. Хотя после было тяжко - эта неправда осела внутри грязью, причиняя душевное неудобство. Фэйри во мне противилась лжи. Я противилась ей. Потому что терпеть рядом эту... Дарину, было не в моих силах. И кривить душой, улыбаясь ей, я просто не смогла бы. Мною движет не гордыня, я знаю свое скромное место. Но она свое занимала, по моему разумению, не по праву. У достойного правителя, которого так хвалил Мастер, и жена должна быть достойной. Тогда я с радостью признала бы ее власть надо мной и главенство.
Про Юраса я старалась не думать вовсе. Это было мое прошлое, яркое воспоминание из еще детской жизни. Хорошее, дорогое для меня, но что о нем жалеть, если потом случилось много чего, что потихоньку затирало его, вымывало из моей памяти? Воспоминания колыхнулись и всплыли, когда я увидела его. Защемило сердце от его вида, затопила обида от того, что и правда - не помнит ничего. Ну, так это и к лучшему. Так было проще для меня.
На следующий день после обеда я уложила сына спать и вместе с ведуном сидела в небольшом тихом зале и читала книгу. Речь в ней шла о Змеином крае или лесе, что простирался рядом с Великими Болотами. Там, где уже уходил в сторону большой скальный массив, выступом вдававшийся в наши земли, начинались Болота. А там, где заканчивались они, и начинался этот лес. И для нашего государства эти просторы были почти утрачены, потому что там жили змеи. Лес кишел ими, а потому не было возможности охотиться в нем, рубить деревья на постройку жилищ, вывозить сушину на топливо, собирать травы, грибы и ягоды...
В дверь просунулась голова знакомого стражника, что теперь один оставался в нашем доме.
- Таша, там тебя зовут. Выйди и..., может мне постоять рядом?
Он смотрел обеспокоенно, я подивилась этому, но отказалась. Мастер поднял голову от книги и опустил опять. Здесь, в этом доме, бояться было нечего. Я встала и вышла в просторную прихожую. Пол в ней был вымощен камнем, как и во всех зажиточных домах города. Вдоль стен стояли мягкие лавочки с гнутыми ножками. Отражали дневной свет два больших зеркала - у входа, и сбоку, между дверями в комнаты. В одном из них я сейчас видела себя - в светлой сорочке со скромной прорезной вышивкой в цвет. В короткой, по щиколотку, домашней юбке с повязанным на ней длинным полосатым передником с широким поясом. Косы свободно спадали на спину, в руках я продолжала держать недочитанную книгу - забыла оставить на столе.
А напротив меня, у входа в дом, стояли Тарус и Юрас. И, будь я прежняя, то первым делом испугалась бы - было чего. А сейчас просто вежливо спросила, как было здесь принято и как меня учили, обучая манерам:
- Чем обязана вашему визиту?
ГЛАВА 14. 2
Вперед выступил Тарус с привычным уже для меня враждебным выражением на лице. Юрас смотрелся не таким опасным, даже немного растерянным. Ведун велел мне:
- Таша, покажи нам ребенка, где он?
Я сложила на груди руки и смотрела на него с усмешкой, тихо закипая внутри. Он повторил, и снова - с угрозой:
- Покажи отцу украденного у него сына!
Я скрипнула зубами и, стараясь говорить спокойно, медленно процедила сквозь зубы:
- Конь, выбрось их вон из моего дома! - взметнула юбки и ушла.
За спиной стояли грохот и ругань, дверь хряснула, едва не выбив лутку. Гневные голоса звучали уже на улице. Я прошла обратно к своему креслу, разложила на коленях книгу. Старательно разгладила дрожащей ладонью скомканную страницу, думая о том, что сам же гнал меня, сам велел не лезть к Юрасу. В чем же обвиняет сейчас? И... заплакала. Всхлипывала, задыхалась, заливаясь слезами, дыхание вырывалось со стонами... Мотала головой, пытаясь остановиться, но у меня не получалось...
Не плакала я давно, очень давно - годы. Как отплакала за Микеем, так и оставила это дело. Слезы не помогали ничему, ничего не могли исправить, и я стереглась их - они делали меня совсем слабой. А тут нахлынуло все разом, всплыло, перемешалось в душе... непонятная куча всего, чему трудно найти название и объяснение. Похоже было на то, что меня настигла новая слабость - жалость к себе. Старый ведун подошел ко мне, обнял мою голову и прислонился щекой к моей рыжей макушке. Стоял так, согнувшись больной спиной, пока я не стала смолкать, потом поцеловал в волосы и ушел обратно. Мы сидели и смотрели друг на друга.
- Не обижайся на них. А как же ты хотела? Украла - как есть украла, чего уж теперь? У него есть право хотя бы видеть сына, раз уж узнал о нем. Это все одно было делом времени - уж очень похож. Я заметил, что и мужики уже присматривались - узнавали в малом Стагмисовскую кровь. Забрать никому не позволим, это и так понятно. Но на уступку пойти придется.
- Пойду..., сразу пошла бы, если бы не облаяли. По-людски со мной смогут - договоримся. Вы простите меня..., я из вашего дома людей погнала, своим назвала.
- Так оно и есть. Твой он так же, как и мой, потому и....
А я вдруг стала вставать, потрясенно глядя на него. Эта сила Коня, то, как легко справился он со здоровыми мужиками... мысль, вспышка в мозгу - видение!
- Мастер! Тот степняк на коне! Не нужно охранять каждого ведуна, просто нужно следить за подходами к границе! Каждый воинский отряд - наш ли, их ли, возглавляется командиром. Он ведет за собой, он отвечает за всех, знает все. В нем залог воинского успеха и победы. Я видела, помню того - умный гад! Глаза, как острые бритвы. А так легко подох, мгновения... быстро. А что, если наши границы будут сторожить привиды? Не в замену страже, а для ее упреждения. И выбивать чужих вожаков, как они у нас ведунов выбивают?
Мастер улыбался, глядя на мое разгоревшееся от слез и внезапного озарения лицо.
- Вот и служба твоя началась, дочка... Это уже похоже на что-то... Только один я такие дела не решаю. Такие решения принимает Совет во главе с правителем. Я договорюсь, чтобы на следующую встречу пригласили и нас с тобой. Я потихоньку отхожу от всего этого - старею..., есть теперь рядом с кем. Ты и внучок теперь моя семья. Так что в обиду тебя и его не дам. Не плачь больше, ты не дитя малое, а ведунья, страшная по своей силе. Разве что Дарина сильнее, да и то... не знаю. Так вам и не воевать с ней. А придумала ты хорошо, только вот - как это сделать? Думать нужно, крепко думать...
ГЛАВА 14. 3
- Конь, покажись, друг, - попросила я привида. Разговор с Советом не заладился. Я чувствовала себя неловко еще и потому, что в этот Совет входили и Тарус с Дариной. Мне и так было не по себе, а под их взглядами... Тарус просто прожигал ими.
Я рассказала десятерым мужчинам и одной женщине то, что пришло мне в голову. По их просьбе поведала и то, как пришло ко мне это умение - говорить с неприкаянными душами. Мастер рассказал о той помощи, что я оказываю мертвым, и о том, какую помощь дали мне они - приставив защитника. Что и раньше ему с дочкой приходила в голову мысль просить души умерших защитить ведунов, охраняя их так же, как хранит меня Конь. Да только это тогда показалось нам неисполнимым.
Мне как будто и верили, но вот в то, что границу будут охранять привиды..., я их понимала. Нужно было понять и принять души мертвых, как приняла их я - поверить им. Ведь и мне понадобилось время на это. Что уж говорить про людей, далеких от всего этого, смертных людей, которым мое умение казалось непонятным и угрожающим, таинственным и опасным. Поверить в такое, значило принять решение заключить подобие договора с самой смертью. А еще их пугала честно обозначенная мною моя же сила. Что следовала из покорности мне привидов. Их спрятанный глубоко внутри страх был обоснован - я сейчас могла велеть Коню убить любого, сидящего в этой комнате. И правителя тоже.
Я увидела его сразу. Во главе огромного стола, рядом со своей женой сидел сильный, высокий, почти совсем седой мужчина с молодым лицом. Я бы не дала ему больше тридцати пяти- восьми лет, если бы не седина. Цепкие и острые глаза необычного серого с серебром цвета изучали меня. Челюсти были крепко сжаты, губы твердого рисунка - тоже. Он слушал - внимательно, спокойно, ничем пока не выдавая своего отношения к услышанному. Но иногда его взгляд, умный и настороженный, менялся, становился нежным и теплым - он смотрел на свою жену.
А я отводила свой, испытывая неловкость. Правитель заслуживал лучшего. Вникать в их отношения, судить их по взглядам было особо и некогда - мою придумку нещадно осмеивали. Кто бы удивился - Тарус, конечно же. Приводил как будто и разумные доводы, но вместе с тем насмехался, неуважительно высмеивал меня, и тогда я сорвалась:
- Конь, покажись, друг. Придуши этого гада, только не насмерть!
Миг... и гад хрипит, пытаясь отцепить от горла призрачные лапы. Привида видно, он явил всем свой образ. Кто-то охнул, узнав в нем бывшего товарища - прошло не так много времени от его гибели. Кто-то дернулся ко мне - нечаянно, в порыве и желании устранить угрозу, ясно понимая, от кого она исходит.
Конь выпустил ведуна, колыхнулся ко мне, спросил взглядом. А я прошипела в лицо жадно хватающего воздух мужика:
- При всех говорю - терпеть твой лай не стану. Говори со мной, как человек. А то в следующий раз доведу все до конца!
Спокойный голос правителя не удивил:
- Я думаю, что нужно попробовать, только грамотно. Еще одно: где взять подходящих исполнителей? Чем ты, Таша..., - посмотрел он на меня, - тебе же придется расплачиваться за их помощь? Так вот - чем? Сможешь ли, будет ли по силам тебе? Привид ведь будет не один. И еще - граница со степняками далеко отсюда. Тебе придется находиться там или это не нужно? Твой сын..., станешь ли рисковать им там, если что-то пойдет не так? Или расстанешься, оставив здесь на время, которое пока не известно?
И главное для меня сейчас - сможешь ли ты просить дать такую же надежную защиту наследникам королевского престола? Мы планируем, что с их взрослением власть в нашем государстве станет королевской - наследной. Для этого нужно надежно хранить их жизни хотя бы до того времени, когда они сами, сознательно смогут постоять за себя.
Я не жду ответа сейчас. Подумай, посоветуйся с Мастером, со своим... другом, которого мы слышать не можем. Спроси, если сможешь, у тех, кто решает это? На сегодня Совет распускаю. Тарус, задержись. Мне нужны объяснения.
ГЛАВА 15. 1
- Исполнители... надо же - дожились..., - запнулся Конь, потерявшись в понятиях.
- Вернее - доумирались? Не вникай в это, разве важно как он сказал? Конь..., я тут подумала - ты же ждешь, да? Ты же тоже хочешь уйти к своим родичам, на ту сторону, к новой жизни? Там хорошо, я видела это. Отпустить тебя? Я задумала сама все это, решаю уже как все провернуть, не подумав - а согласитесь ли вы? Ты воин, у тебя счеты с врагами и немалые, как и у всех нас. Мы имеем право на месть, но вот хочешь ли ты еще ее? Чувствуешь ли необходимость в этом, как тогда, когда был живой? Или для тебя важно только исполнить службу при мне, заслужив этим переход на ту сторону?
- Про других не скажу - не знаю. Во мне ярости и ненависти больше нет, но осталось понимание. Ты же не сомневаешься, что мы по-прежнему разумны? Когда уходим туда, привязанности и страсти со временем сходят на нет, забываются. Новую жизнь нельзя начинать со старой памятью о потерях. Да-а, и Микей тоже потихоньку забудет тебя, он уже сейчас тоскует не так страшно, как вначале.
- Я только рада этому, - прошептала я, - скажи мне тогда, если тебе разрешили - кто это сможет сделать и как?
- Когда гибнут воины, их душам редко закрыт переход туда. Воин, погибший в бою или при исполнении службы, свят по определению. Его ждут родичи, для него готов на той стороне - в другом мире, дом и место в нем. Но вам как раз и нужны души воинов, справятся только они. С пониманием отнесутся к тому, что их служба не окончена и воинский долг еще не выполнен до конца. Спросишь - где же их найти, если все они уже там?
- Спрошу, - шепнула я пересохшими от волнения губами.
- Нужно ехать к Проклятым маякам. При каждом из них все еще на службе состоит тот, кто тебе нужен. Сумеешь договориться - заберешь с собой, но на их месте придется оставить живых - маяки должны светить. Коня сразу отпустишь - у него будет выбор, и этот выбор все решит про него.
- Не..., не Конь же сейчас... Со мной сейчас говорит уже не Конь?
В ушах зазвучал другой - звучный и глубокий, будто бархатный голос:
- Коню предложишь отпустить его.
- Как так? - вырвалось у меня, - почему же вы разрешаете нам это? Степняки такое же ваше творение, как и мы! Почему тогда вы на нашей стороне?
- Не на вашей - на твоей. Ты имеешь право на кровную месть, любую - самую страшную. Все равно ничего страшнее, чем скармливание людей идолам, ты не совершишь.
- Почему тогда вы не запретите им это, почему не остановите?
- Я сейчас как раз и делаю это.
Я обвела ошалевшими глазами знакомую комнату, в которой сидело нас всего двое - я и Мастер. Он слышал только мои слова, и по его напряженному лицу я видела, что он пытается не потерять нить моего разговора с душой бывшего стражника. Старается вникнуть и угадать, понять, о чем идет речь. Но раз уж такое дело...
- Зачем вы забрали у меня Микея? Чтобы сталось все то, что вершится сейчас? Чтобы я смогла это сделать, оставшись одна?
- А ты хочешь быть одна? Хочешь - останешься. Ты думаешь - мы контролируем каждый ваш шаг? Нет, вы сами себе хозяева. Мы отслеживаем только соблюдение законов этого мира. Только ключевые моменты, временные и судьбоносные узлы - как сейчас. Все остальное - ваш выбор и ваше решение. А еще - случай и судьба.
- За что наказан Конь?
- За дурь, которая прощается зеленым юнцам, но не человеку в его возрасте. Возрасте, если и не мудрости, то хотя бы ума. Он добирает его, присматривая за тобой. Это все, что ты хотела узнать?
- Разве сообразишь вот так? - совсем потерялась я и вдруг поняла, что передо мной опять остался только Конь. Он таял, растворялся в воздухе, а у меня в голове метались мысли об упущенном - что бы еще я могла спросить, или... попросить? И понимала, что у меня есть все, что нужно, кроме Микея. Но тут просить о чем-то уже поздно.
Пересказала весь разговор ведуну и попросилась выйти подышать, погулять с сыном. Поговорим с Мастером потом, посоветуемся, обмозгуем все. Сейчас мне нужно было отойти от разговора, собраться с мыслями.
Ведун сразу начал рыться в книгах, разыскивая для меня все, что было известно о Проклятых маяках, а мы с Зоряном вышли на улицу. Прошли по дорожкам..., он даже на улицу взял с собой гусельки, хоть и не бренчал ими. Просто не хотел расставаться - не наигрался еще. Я задумалась и смотрела только на него, отслеживая и присматривая. И не заметила, как мы почти столкнулись со стоящим посреди дорожки мужчиной - Юрасом... Он не смотрел на меня - жадно вглядывался в лицо сына. А Зорян, остановившись, улыбнулся ему, как всем незнакомцам - немного настороженно и кривовато, показав хорошенькую ямочку на смуглой щечке.