Еще два дня назад все вытащили и натянули на себя самую теплую походную одежду, порядком разгрузив обоз. Поддев под низ теплое исподнее, одевшись в мягкие бекеши, укутавшись толстыми суконными плащами, мы сидели вокруг небольшого костерка. Мужики точили зубами вяленое мясо, макая сухари в кружки с кипятком, а я просто сидела, глядя на огонь. Отдыха не получалось, всех поглотило тревожное ожидание. Набежали мысли о доме... о Зоряне. Кто-то негромко сказал:
- Песню бы сейчас... хотя бы тихонько, чтобы веселее было.
Так же тихо отозвался Юрас:
- Струны звучные... ветром далеко унесет. Можем просто спеть, если тихонько...
- Да нет..., не то..., не хочется, - бурчали мужики.
А мне захотелось, и я тихо запела, как для сына на ночь, песню, которую хорошо знала с детства. Простую, но дорогую для меня - я каждый вечер пела ее сыну. Завела ее поначалу совсем тихонько, потом немного осмелела:
- Заметет завея все дороженьки-пути, так что ни проехать, ни тропинкою пройти...
Только в нашем домике под печкою тепло, не найдет и не достанет никакое зло...
Дальше пелось про то, что сильные ветры унесут злые тучи и высоко в ночном небе взойдут звезды и месяц. И можно спокойно спать, ничего не боясь, потому что наш покой хранит сильный воин...
- Он умело, сильною, уверенной рукой сохранит свободного селения покой.
Вырастешь и станешь ты таким же, как и он - и умел, и ладен, и по- воински силен.
Нужно только постараться и быстрей расти, чтобы по следам отца уверенно пройти,
Оставляя в ожиданьи и тревоге мать..., а сейчас пора тебе, сыночек, засыпать...
Думаю, что во мне от фэйри только и осталось, что голос. Теплый, мягкий, грудной... чарующий. Мастер говорил, что он вводит душу в особый настрой - тихого любования жизнью, дарит стойкое ощущения счастья, дает ей покой от тревог и забот.
Наверное, эти же чары сейчас вызвали тепло в глазах воинов. Они расслабились и задумались, вспоминая что-то свое, хорошее, глядя на затухающий огонь. А Юрас смотрел на меня.
- Под эту песню засыпает каждый вечер наш сын? - спросил тихо, но совсем не таясь от своих людей.
- Под эту, - согласилась я.
- Прости за те мои слова, хотя ты просто неправильно их поняла. У нас самый лучший сын... он и не мог вырасти другим, слушая такую колыбельную, - улыбался командир, а я улыбнулась в ответ. Первый раз - от чистого сердца, все еще под настроением от песни - мягко, ласково, по-доброму. И сразу пожалела об этом, потому что услышала:
- Полюби меня опять, Таша...?
Я вскинулась, не веря своим ушам, потом отвела глаза от него - весь отряд смотрел на меня с затаенным ожиданием, будто сейчас решалась судьба их всех. Вот же...
- Хорошее время, а главное - место, выбрал ты, Юрас, - сердито попеняла ему я и уставилась в землю.
- Будет ли оно у нас - это время? - прошептал он, - только мне так... или всем не по себе? Будто давит что? Неприкаянность какая-то - ни стоянку обустроить, ни поесть толком не хочется.
Мы замерли, замолчали, прислушиваясь к себе. А и правда - сидели, даже не озаботившись расставить походные шатры. Будто птицы мимоходом присели на жердочку, готовясь взлететь в любой миг...
- Что-то будет, - проворчал командир, обведя всех понимающим взглядом, - тут даже говорить не надо - и так все ясно. Чуечку командирскую никто не отменял.
Повернулся ко мне всем телом и сказал громче и веселее, будто для того, чтобы подбодрить всех:
- Потому и спрашиваю - хотя бы попробуешь?
И мне не оставалось ничего другого, как ответить ему:
- Попробую...
Парни зашевелились и заговорили... о Зоряне. Вспоминали его проделки, опять по-доброму смеялись над детскими словечками, а Юрас тихо и ласково улыбался и не сводил с меня глаз. Уже скоро я чуяла себя ужом на сковороде, хотелось спрятаться от него, не видеть, не краснеть так сильно...
Над ухом раздалось встревожено:
- Весело вам тут? Таша, там такая хрень... полная задница..., плохо все. В том месте... вся вражья сила там. Поставили идолов кружком. Кругом, табором - стоянки многих отрядов, даже одна племенная - с семьями. Похоже - собирается немалое войско и не только пошарпать рубежи. А на их пути - одна только малая крепостца да вы. Решайте...
ГЛАВА 22. 1
- Одного - к крепости, упредить отряд? - предложил Тарус.
- Нет, - ответил командир, - это потом. Вначале... Тан, Глот! По коням и в столицу. Вы все слышали, все поняли?
Двое самых молодых парней седлали коней, готовили тючки с припасом себе в дорогу. Юрас подумал и добавил:
- Выделить им сменных лошадей - из самых быстрых. Мы справимся без них. Сами знаете у кого такие. Не жалейте - с ребятами они точно выживут, - хмыкнул он и еще двое стали готовить своих лошадей в дорогу.
- Ни крепость, ни мы в одиночку против орды не выстоим. Потому двигаемся к крепости. Зак, оттуда вы дотянетесь присмотреть?
- Растянувшись..., может и дотянемся.
- Тогда - в дорогу. По пути хорошенько подумаем и решим - как быть дальше? У кого какие мысли - говорите вслух. Выслушаю даже полный бред - иногда он бывает самым разумным решением.
Иначе, чем бредом, я бы и не назвала то, что пришло мне в голову. Но вначале нужно было выяснить у Таруса неясное для меня. Гонцы уже умчались. Отряд готов был выступить, только двое безлошадных топтались у повозок. Юрас подъехал ко мне, взял поводья из моих рук и, отбросив их, выдернул меня из седла, усадив перед собой. Не дав времени даже пикнуть, крикнул тем, что стояли пешими:
- На коня! Второй тоже, к Здору - он худой. Повозки - следом, но тоже поспешите за нами. Дорогу знаете, да и по следам видно будет. Мы в крепость, обоз не ждем. Тронулись!
Я сидела и молчала. Юрас объяснил:
- У меня удобное седло - без высокой передней луки. Немного проедем так, а потом, когда устанешь - сядешь сзади, будешь держаться за пояс.
Покрутив головой, увидела Таруса, позвала его. Отряд набирал скорость, говорить было неудобно, приходилось почти кричать:
- Тарус! Ты ведун... зачем они собрали идолов до кучи? Что это может значить, кроме того, что и так понятно - вместе они сильнее? Зачем это им в глухой степи?
- Войско и не собирают на виду у всех, но да... почему в этом самом месте?
- Там еще пленники... - хрипнул в ухо Конь.
- Стой! - дернулась я в руках у Юраса.
- Что мы несемся, ничего не решив? Нам не отряд усиливать нужно, а решать, как быть с нашей задумкой.
Остановились, сдерживая коней. Мы с Тарусом напряженно смотрели друг на друга.
- Тарус, они будут кормить идолов. Там пленники... что будет, когда они...?
- Откуда мне это знать? Понятно, что для нас - ничего хорошего. Не допустить бы до этого, вот только - как?
- Мне нужно туда - как можно ближе, - решилась, наконец, сказать я то, что пришло мне в голову. И насторожилась, приготовилась отстаивать свое решение, но Тарус просто спросил у Юраса:
- Как мы это сделаем?
- Идем до самого конца, Таша? Даже на смерть? Я готов..., но как же это не вовремя, - на его лице цвела отчаянная улыбка, - я вспомнить хочу! Не умирать рядом с тобой я хотел, милая. Совсем не умирать.
И решил:
- Пойдем втроем... ну, и твои ребята, само собой. Живые идут в крепость. Все одно не выстоять - ни самим, ни с ними. Тут ты права - это привычка, наработанная годами..., а делать нужно другое. Возвращаемся к обозу, берем с собой твой шатер, еды дня на три, воды. Коней... как можно меньше - их нужно кормить и поить. На одном мы с тобой, на другом - ведун с поклажей. Будем надеяться, что у нас еще есть время. Подойдем как можно ближе. А там уже как пойдет...
- Мы выживем, Юрас, я - так точно. А, значит, и вы тоже. Тарус, - обратилась я к ведуну, - помнишь, я рассказывала о видениях, что были мне в избе у Строга?
Он согласно кивнул, всматриваясь в мои глаза.
- Так вот - в самом конце, перед тем, как меня разбудили..., там было лето. Веселая такая полянка в лесу, будто бы только что выкошенная - очень сильный запах шел от травы, сложенной валками. Там много людей - три или четыре семьи с детьми. Зорян среди них... И я тоже там, рядом с кем-то, кто сидит за моей спиной... Он бережно обнимает меня, а я сижу и держусь за его руки. Он обхватил меня ими и гладит мой живот... ласково так...
- Мы снова ждем дитя, Таша, - сделал вывод Юрас и весело захохотал, запрокинув лицо к небу, - и плевать нам на всех степняков вместе и на каждого в отдельности. Не смотри так, милая, а то поцелую прямо сейчас. Отря-ад! Слушай своего командира!
ГЛАВА 22. 2
Нас вели, указывая самый безопасный путь. Мы пробирались по дну балок и небольших впадин в земле, которые только собирались стать ими. Обходили по большой дуге ровные места, потому что они просматривались издали. Вскоре стало темнеть, и ехать дальше стало просто опасно - лошади могли поломать ноги, попав ими в лисью нору или оступившись на остром камне. Зато нас не могли увидеть враги, поэтому мы все так же пробирались вперед. Это была ужасная ночь - я запомню ее на всю жизнь. В конце пути, уже под утро, я почти не могла мыслить разумно - устала, промерзла и так хотела спать, что проваливалась в сон урывками. Потому Юрас и усадил меня опять перед собой, опасаясь, что я свалюсь во сне с конского крупа, забыв держаться за его пояс.
Когда небо над степью стало сереть, мы остановились в небольшой, заросшей кустами балочке, и меня в очередной раз выдернул из дремы голос Коня:
- Дальше нельзя. Есть укрытия ближе, но их время от времени проверяют, объезжая. Но мы почти рядом, можем смотреть отсюда.
- И что..., - прохрипела я, прокашлялась и не успела переспросить. Конь отвечал:
- Да ничего... все так же - пленные в отдельном шатре, в тепле. Значит до поры нужны живыми, и эта пора пока не настала. Отряды продолжают прибывать. Добавилось десяток шатров и это воины - семейных не прибыло. Видно, войско собирает тот, кто здесь с родовичами. Кто это - мы все равно не знаем, так что от этого знания нам ни холодно, ни жарко. Идолы стоят, как и стояли. А так все, как должно - едят, ходят, говорят. Что будете делать дальше?
- Отоспимся для начала, а вы покараульте, - попросилась я, уже стоя на земле. Ноги держали с трудом. Попросив отвернуться, поковыляла к кустикам, потом - обратно. Мужики за это время разобрали груз и начали устанавливать меховой шатер. Поставили, и стали молча рядом, глядя на него.
- Тут только вдвоем, да и то - в обнимку, - проронил Тарус. Юрас ухмыльнулся, лукаво взглянув на меня:
- Тогда вначале вы с Ташей, а я покараулю вместе с ребятами.
Ведун удивленно поднял брови.
- А чего же это я? Если в обнимку?
- Ты сможешь уснуть рядом с ней, а я - нет. Мне не дает покоя то видение..., я уже извелся весь, подсчитывая обороты луны и сроки до первого сенокоса, а потом и до второго... Сильно переживаю - успеть бы, чтобы все, как должно...
Я молча полезла в шатер и там уже тихо затряслась от смеха. Вот же...! Тарус влез следом и стал укладываться, прижавшись спиной ко мне и, видно услышав что-то, спросил встревожено:
- Ты плачешь? Таша, он шутит, ты что?
- Тарус..., молчи. Я плачу, да - от смеха. Не усну теперь.
Но я уснула. Даже не слышала, как ведуна рядом со мной сменил командир. Следующие ночь и день они так и спали по очереди. Костер нельзя было разводить, а потому мы грызли сухие сухари и жевали вяленое мясо. Вначале я отказывалась - сухое не лезло в глотку. Но потом живот стал болеть от голода, и я потянулась за едой. Никто не уговаривал меня поесть, не убеждал, что это нужно. Мне давали решать самой - что и как делать. Признавали за мной право решать даже в таких мелочах, и я почуяла себя равной. Насколько равной может быть женщина, которой все же давали выспаться не в очередь, а сколько хотелось.
Лошадей стреножили и понемногу кормили овсом, но они уже сжевали всю сухую траву в нашем укрытии. Глубокая ямка, сразу выкопанная Тарусом под кустами в самом низком месте, нехотя заполнялась водой, и ее для двух лошадей доставало с трудом.
Через день с ночью ничего во вражьем лагере не изменилось и мы задумались.
- Сегодня под утро на землю упал заморозок и держался даже после того, как ненадолго выглянуло солнце. Для нас это лучше, чем дожди, но что, если они будут подтягиваться еще седьмицу? - задумчиво промолвил ведун, - съестное - ладно, но без воды мы долго не продержимся. Да и от скудной пищи скоро станем сильно мерзнуть... В поход зимой всегда нужно брать сало..., - проворчал он недовольно.
- Чего мы ждем? Пока они начнут движение? И что тогда?
- Они не двинутся с места, пока не завершат с идолами, - ответила я Юрасу.
- Завершат что?
- То, для чего и приволокли их сюда, для чего собрались именно здесь, а еще есть пленники... Закар, вы можете подслушать их разговор о том, что последует дальше? Хоть кто-нибудь там говорит об этом?
- Едят, пьют, устраивают шутливые сшибки на саблях, танцуют в кругу - бахвалятся..., когда станут собираться до кучи, чтобы было похоже на совет - скажу.
Этой радости мы ждали еще день - ничего не менялось, разве что подошел еще один большой отряд и приволок своего идола. Теперь их стало семь. Мы сильно устали и мерзли... Юрас переставал смеяться и шутить, и я часто ловила его на том, что он молча смотрит на меня. Потом просто отводит взгляд, задумавшись и не стараясь превратить все в шутку. А вскоре он предложил:
- Нужно как-то заставить их провести этот совет. Зак, на подходе есть отряды?
- Есть... один - небольшой, без идола.
- Можешь показать его Таше?
- Могу, чего проще, - передавала я ему слова привида.
И я увидела его глазами - голова закружилась, стало холодно, и тело продрал жуткий, почти невыносимый страх, поднявший дыбом волосы на голове..., я застонала сквозь зубы. Но увидела - по степи трусили мохнатые лошадки со степняками на спинах. На головах у чужаков были надеты лохматые шапки с длинными ушами. Грудь каждого перетягивал ремень от набитого битком колчана и тетива большого боевого лука, а впереди ехал он - тот самый пожилой степняк, которого я помнила в том видении. Его острый, умный взгляд оббегал степь, своих людей, искал опасность, которая могла угрожать им.
Я потерла рукой онемевшее горло и жалобно попросила привида:
- Не мог бы ты, Зак... убить его? - язык повиновался с трудом, и я поняла, что спрятанная где-то глубоко во мне фэйри противится убийству вот так - исподтишка. Это гнусный и подлый удар - в спину. Не так должны сходиться враги в битве - нужно лицом к лицу, глаза в глаза... Мысли ворочались тяжело, и я вытащила из их глубины воспоминания о маме, которая годами ходила плакать в степь по моему отцу. Почему это, а не то, что там ждут своей смерти пленники? Не понимала сама, но у меня стало сил сказать:
- Зак, вожака нужно удавить. Сделайте это.
Мне никто не ответил. Опять стало холодно и страшно до онемения рук и ног, но я снова видела то, что и тогда - вожак силился оторвать от себя руки привида, лицо стало красным, глаза пучились и лезли из орбит... Потом он тяжело уронил руки и сам сполз на землю... отряд шарахнулся, обтекая его тело, останавливаясь. А я закрыла глаза, запоминая этот страх и мертвенный холод, сохраняя их в себе - на кончиках немеющих пальцев.
ГЛАВА 22. 3
После я рассказала обо всем командиру и ведуну и надолго замолчала. Юрас смотрел на меня с тревогой, а ведун понимающе хмыкнул и посоветовал:
- Гони ее подальше. Здесь точно не место для трепетной фэйри. Они враги и шли убивать.
Будто я сама не понимала этого...
Прошло время, и Конь доложил: - Отряд довез тело до места. Забегали... но ничего похожего на сбор... ни-че-го...
- А с чего мы вдруг решили, что они будут собирать совет? - задумчиво спросил Юрас, - в большом походе и у нас единоначалие. Слово командира - закон, его решение не обсуждается - иначе просто нельзя. И у них кто-то там... вождь? Главный каган? Как скажет, так и будет..., а вот нельзя ли так же добраться и до него?
- Не думаю, - отозвался ведун, - уж он-то себя обеспечил защитой, это точно. Но попробовать можно. Чем мы рискуем при этом?
- Душами Закара и его ребят? - тоскливо проговорила я. Не знала, что дальше делать. Вернее - знала, но не дадут же... Вслушивалась, ждала, что будет дальше. Опять заговорил Закар:
- А вот и оно-о..., вывели пленника, вяжут к идолу...
- Это из-за нас? - вскинулась я.
- Вы... уходите отсюда. Прямо сейчас... как можно... - затихал голос в моей голове. Я вскочила, оглядываясь. Позвала со страхом:
- З-закар? Конь? Конюшка, ты где?
Ни звука, ни слова в ответ я не услышала и поняла, что с ними сталось что-то страшное.
- Собирайтесь! Быстро! - решительно повернулась я к своим спутникам, - уходите прямо сейчас. Закар не просил - велел. Зря говорить не стал бы. Там принесли жертву и что-то стало с моими привидами. Юрас, мне нужно туда. Со мной ничего не станется - я говорила вам. А вы сгинете безо всякой пользы. Уходите, я прошу вас - это нужно для дела. Не уйдете ведь, да? Не уйдете... Подождали бы, спрятавшись вблизи - может, мне как-то тайно помогли бы...