У меня от твоей бурной деятельности голова кругом,призналась Лиссет.
Кофейку выпей, авось полегчает,Беван подмигнул мне и вывел лисицу из комнаты.
Я закрыла за друзьями дверь, подошла к окну. Раздвинула синие шторы, открыла оконные створки, с некоторым удивлением осознавая, что внизу тянутся тротуар с прохожими и проезжая часть с автомобилями, а с другой стороны улицы смотрят проёмами похожие дома, что лесной покой общины остался где-то далеко-далеко, словно в ином, сказочном немного мире. И там осталась моя Звёздочка.
Я наклонилась к саквояжу, перебрала содержимое, извлекая с самого дна перевязанную ленточкой стопку писем. Исписанные с обеих сторон листки, моменты и отрезы моей жизни, чувства и мысли, застывшие ровными строками. Не уверена, что прежде решилась бы показать Нордану все без исключения, но теперь, когда я знаю, что он видел, читал многие из них, я готова отдать мужчине всю пачку целиком, лишь бы сделать это в реальном мире, не во сне.
И познакомить Нордана с нашей дочерью. Наяву.
* * *
Несмотря на хрупкий, неверный мир, несмотря на рассыпающиеся границы империи, нестабильность и напряжённое ожидание неведомого будущего, светская жизнь Эллораны кипит неизменно, словно вращаясь сама по себе, отдельно от происходящего за пределами круга высшей знати. Каждый день то в одном, то в другом особняке проходят музыкальные вечера, балы, званые ужины, собираются кружки по интересам. Но Дрэйк верен себе, принимает не всякое приглашение и посещает лишь собрания важные, значимые, часто связанные с визитом членов императорской семьи. И по какой-то прихоти богов ли, случая ли, однако ближайшим мероприятием, на котором ожидали лорда Дрэйка со спутницей, оказывается бал в императорском дворце. Не именины наследницы престола, но просто бал без какой-либо веской причины. Впрочем, как объяснил Беван, праздничные вечера во дворце императора и раньше проводились постоянно, а нынче и вовсе стабильно раз в неделю-две. Поддерживали иллюзию прежнего порядка, видимость исчезающего величия Эллорийской империи.
Пять дней до бала.
Пять мучительных дней, разрываемых желанием ускорить ход времени, кажущегося слишком медленным, ленивым, и страхом перед приближающимся часом встречи.
Ночами я ждала другого свидания.
Ждала и не дожидалась.
Снилась или всякая ерунда, или по пробуждению я не могла вспомнить даже общей картины сна. Иногда во сне я скиталась в неведомых далях, ища и не находя Нордана. Иногда звала, но лишь тьма и пустота были мне ответом.
Днём я писала письма Тайе, справляясь о дочери. Заново осваивалась в городе. Ходила с Лиссет по магазинам, изучая последние изменения в моде. Беван не сказал, куда переехал Дрэйк, хотя я не сомневалась, что ему-то известен новый адрес. И я не спрашивала, боясь сорваться. Знай я адрес, могла бы приехать. Наверняка не застала бы Дрэйка дома, даже не нашла бы в себе сил постучать или позвонить в дверь. Или застала бы, но увидела нечто, для моих глаз не предназначенное. А я не представляла, как жить, когда одна половина сердца заледенела, а другая оказалась бы вдруг разбитой.
Почти три года жизни среди оборотней сделали своё делотройная привязка давно перестала казаться мне чем-то неправильным, диким, аморальным. Я свыклась с мыслью об обоих мужчинах, одинаково дорогих, важных мне, но в городе, глядя на пары на улицах, я вновь задумалась поневоле о нашем будущем, о тех, кто не поймёт и осудит. О том, как я представлю мужчин родителям, и что мама с папой скажут. Двое мужчин, одна дочь и никакого намёка на брачные узы, не считая кольца Нордана, которое я носила, снимая только изредка, по необходимости.
И думала всё чаще, что, возможно, со временем Дрэйк действительно мог решить, что не готов делить свою женщину с другим.
В день бала Беван подтвердил, что род Дарро тот самый, к которому принадлежала когда-то Дайана, и показал вырезку из газеты. Статья о благотворительном приёме в поместье Дарро, полная напыщенных, пафосных фраз, и небольшая чёрно-белая фотография. Я долго рассматривала не очень качественный групповой снимок и, кажется, ещё дольше вглядывалась в хрупкую девичью фигурку, затерявшуюся почти среди остальных запечатлённых на фотографии.
Миниатюрный портрет Дайаны, что Дрэйк годы и века берёг в медальоне, я видела лишь раз и потому не особо хорошо запомнила. Но общие черты есть. Тёмные волосы, точного оттенка которых не определить по снимку. Прелестное юное лицо, и даже несчастная вымученная гримаска не портила нежной, робкой красоты только-только распустившегося цветка.
Леди Вивиан Дарро. Девушка, не подозревающая, каким образом и для каких целей братство намерено её использовать.
Беван рассказал, что из всей семьи Дарро ордену нужна именно Вивиан, что мать молодой леди заключила сделку с братством и что Вэйдалл создаёт иллюзию ухаживаний за девушкой, в перспективе собираясь привезти её в империю. Правда, добавил Беван насмешливо, у Вэйдалла возникли некоторые проблемы, вернее, одна белокурая проблема и поэтому в ближайшее время мы можем не опасаться внезапного приезда леди Дарро в Эллорану. И я, признаться, вздохнула с облегчением. Несмотря на привязку, несмотря на чувства, пусть бы даже и прошлые, Дрэйка ко мне, я не представляла, как может отреагировать он, увидев девушку, похожую на его давно погибшую невесту. Как вообще можно отреагировать на нечто подобное. И план братства по использованию леди Вивиан подтверждал, что едва ли Дрэйка и Хейзел могло связывать что-то серьёзное.
Во дворец едем на нанятом Беваном автомобиле с водителем. Для меня день прошёл в суете тревожной, нервной, перемежающейся подготовкой к выходу и балансировкой на тонкой грани между показным спокойствием и попытками сорваться на крик из-за любой мелочи. Я и жажду встречи с Дрэйком, и боюсь. В Нордане я уверена, хотя и понимаю, что поменяйся мужчины ролями, и ситуация сложилась бы совершенно иначе. Кто знает, как Нордан провёл бы этот срок, не окажись он в ловушке сна?
На площади перед дворцом меньше зевак и фотографов, но плотнее оцепление. Впрочем, несмотря на рассылаемые регулярно приглашения на балы, без которых посещение любого светского мероприятия считается немыслимым, на территорию по-прежнему пропускают беспрепятственно. На неискушённый взгляд. Беван же мгновенно подмечает наличие магической защиты, указывает нам с Лиссет на амулеты, развешанные на арке ворот, входе в сам дворец и укрытые в кронах деревьев, тянущихся по обеим сторонам подъездной аллеи.
Интересно, и на какие средства оплачиваются частые балы и услуги колдунов?вполголоса удивилась Лиссет.
Как обычноналогоплательщиков.
Подобно Эллоране, дворец не изменился. Величественное белое здание, декоративные башенки по углам синей крыши, длинная, ведущая к парадному входу лестница. Негромкая музыка и люди, поднимающиеся по покрытым алой ковровой дорожкой ступенькам. Когда-то от красоты дворца захватывало дух, и я видела перед собой ожившую вдруг сказку, сбывшуюся неожиданно мечту. Дворец, бал, Дрэйк рядом, трепет и восхищение дебютантки. Сегодня я смотрела на холодный, заслоняющий вечернее небо фасад, равнодушные профили кариатид, позолоченный герб правящей династиидвуглавый, свернувшийся тугими кольцами змей,и ощущала остро, что это тюрьма. И колдуны, стоящие при входе наравне с лакеями и гвардейцами, проверяющие каждого гостя, словно бдительные стражники, лишь усиливали странную эту ассоциацию. Нас, как и других прибывающих, попросили остановиться и человек в чёрном, застёгнутом наглухо костюме обошёл нас кругом, бормоча что-то неразборчивое себе под нос и встряхивая непонятным предметом на длинной ручке, более всего похожим на детскую трещотку. Мы с Лиссет наблюдали за действиями колдуна настороженно, Беваннасмешливо. Умолкнув, человек сделал знак гвардейцам и те развели скрещенные перед нами пики, пропуская.
Это что такое было?шёпотом уточнила лисица, когда мы, миновав портик и охрану, направились по короткой галерее к бальному залу.
Проверяли, не пронесли ли мы с собой что недозволенное, не имеем ли намерений каких нехороших в отношении монархов,объяснил Беван.
Лучше бы приглашения проверяли.
Приглашениядань элементарной вежливости. Да и если оно не именное, то подделать его особого труда не составит, тем более при наличии образца.
Галерея с колоннами, широкая, освещённая люстрами, отчего-то кажется тюремным коридором, с дверями камер по обеим сторонам, и люди идут неторопливо, словно не замечая ни темниц, ни томящихся в них узников.
Тот же огромный зал с окнами, выходящими на реку. Те же три пустых кресла на возвышении под красным бархатом. И гости будто те же, что и тогда, разве что женщины одеты немного иначе. Только теперь собравшиеся не пугают меня, но кажутся лишними, мешающимися. Музыка и голоса не позволяют сосредоточиться, разложить ощущения, как нитки для вышивания, по цветам. И всё же я, держась крепко за руку Бевана, опускаю ресницы, разбираю упрямо чувства-мотки, вычленяя нужный.
Он здесь,произнесла я наконец.
КтоДрэйк?спросил Беван.Должен быть.
Нет. Норд. Не в этом зале, а где-то во дворце,и мне по-прежнему трудно объяснить, откуда приходит знание это, непоколебимая уверенность.
То есть всё это время он так и был здесь? И его никуда не перевозили? Или Дрэйк хорошо выполняет свою работу, или Рейнхарт всякий страх потерял.
А смысл его перевозить, если, как ты говорил, Рейнхарт не уезжает из империи? Так хоть практически перед глазами,возразила Лиссет.
Небольшой круг по залу. Беван между нами, словно повелитель страны за Восточными горами, в окружении любимых цветочков своего гарема. Лисица всматривалась в лица, хмурилась иногда, Беван улыбался беззаботно, даже кивал кому-то, словно мы прибыли на бал по личному приглашению императорской семьи, словно нет прошедших трёх лет, словно мужчина не умер ради ухода из братства. По нам скользили взглядами равнодушными, удивлёнными, недоверчивыми, но не подходили, не спрашивали, не уточняли. Едва ли кто-то помнил меня, однако Лиссет наверняка знали многие и уж тем более не забыли бывшего собрата.
Новое ощущение вплелось аккуратно, легло рыжей нитью, наполнило лёгкие ароматом сандала и лета. Я вздохнула глубоко, дёрнула Бевана за рукав фрака, вынуждая остановиться. Лисица поморщилась с досадой, я же ждала, отмечая, как стихли вокруг нас шепотки, как расступились находившиеся рядом гости.
Тревожно. Страшно до дрожи, до холода по спине. Вдруг я действительно больше ничего для него не значу? И если так, то смогу ли отпустить, как отпустил он когда-то? Хватит ли сил смириться с подобным исходом или я слишком слаба для такого великодушного шага?
Запах усилился, окутывая жарким облаком, и я, отпустив руку Бевана, обернулась. Улыбнулась, встречаясь с взглядом карих, расчерченных огненными всполохами глаз.
Глава 3
Между нами четыре шага. Отрез отполированного до блеска паркета. Горячий воздух, впитывающий родной аромат. И разлука чёрной трещиной.
Элегантный фрак. Перстень братства на указательном пальце правой руки. Тёмно-каштановые волосы немного отросли, но всё равно тщательно зачёсаны. В глазах недоверчивое, настороженное изумление, какое, должно быть, возникает, когда вместо ожидаемого привидения видишь живого человека, и тень неясная, мне непонятная. Я могу лишь догадываться, какой была бы наша встреча наедине, однако сейчас вокруг люди, наблюдающие пристально, заинтересованно. И Хейзел, рассматривающая меня почему-то без особого удивления.
Где страстные объятия и слёзы радости?спросил Беван шёпотом, и Лиссет пихнула его локтём под ребро.
Я вас оставлю,заметила Хейзел спокойно и, высвободив руку из-под локтя Дрэйка, отошла, шурша по паркету краем длинного чёрного платья.
А мы тут рядышком постоим и сделаем вид, будто вас не слышим,добавила лисица и потянула Бевана, вынуждая повернуться спиной к нам.
С трудом заставляю себя стоять неподвижно, только смотрю на Дрэйка, ищу знакомые и новые черты. И вижу, как мужчина столь же внимательно, недоверчиво вглядывается в меня. Сильно ли я изменилась? Зеркало показывало обычную меня: тёмно-каштановые, сейчас уложенные волнами волосы, карие глаза миндалевидного разреза, прямой нос. Линии тела смягчились немного, наконец отбросив задержавшуюся подростковую угловатость. Грудь и бёдра округлились чуть, хотя и не так сильно, как мне хотелось бы. Бежевое, телесного оттенка платье с завышенной талией и декольте не столь глубоким, в отличие от наряда графини. Быть может, и впрямь стоило по совету Бевана выбрать более откровенное платье? В конце концов, ему виднее, что нравится мужчинам.
Айшель,три шага мне навстречу.
Дрэйк,мой шажок ответом.
Замираем одновременно, наткнувшись на невидимую стену чужих взглядов, чужого интереса, вставшую между нами барьером.
Ты вернулась,по крайней мере, так мы можем говорить, не боясь быть услышанными никем, кроме обладателей острого слуха.
Вернулась. За тобой, за ним. За вами обоими.
Я могу прикоснуться к Нордану лишь во сне, зная, что каждое прикосновение только иллюзия.
Могу прикоснуться к Дрэйку в реальности, но знаю, что нельзя, что на нас смотрят.
Могу лишь мечтать о настоящем прикосновении к обоим, пусть даже и самом невинном, простом.
Это опасно. Не знаю, чего мне хочется большеобнять тебя или свернуть шею Бевану. Это же его инициатива, не так ли?
Пламя вспыхивает язычками и гаснет, и я вновь, как прежде, заворожена причудливым его танцем. По телу разливается напряжение от невозможности преодолеть барьер, ничтожное расстояние в одну ладонь, что разделяло нас.
А что сразу Беван?в голосе бывшего собрата наигранная обида.Тебе тут надо оправдываться. Почему, например, ты живёшь с другой женщиной и воспитываешь чужого ребёнка? Благородство, милосердие и помощь ближним своим дело хорошее, конечно, но это уже, по-моему, чересчур.
Музыка смолкла, беседы стихли. В наступившей тишине громко, торжественно объявили Её императорское величество Катаринну, Её императорское высочество Валерию и лорда Рейнхарта со спутницей, госпожой Веледой Ритт. Гости расступились послушно, Беван оттеснил меня назад. Я почувствовала, как, пользуясь лёгкой сутолокой, Дрэйк коснулся моей обнажённой руки, провёл горячими пальцами вверх от локтя, вызывая дрожь мучительно-сладкую, мимолётную. Я же повернулась лицом к центру зала, присела в глубоком реверансе, опустив низко голову, ощущая, как тает аромат сандала. Перед нами столь же почтительно склонившиеся пред императорской семьёй люди, которыхи о том известно всемшествующие к трону правители не удостаивают и взглядом. Но чуть позже кто-то обязательно сообщит Рейнхарту о возвращении Бевана и, скорее всего, расскажет и о спутницах. Беван настаивал, что теперь всё изменилось, что это они должны бояться и скрываться, а не мы, что мы-то как раз в своём праве, но я не могу избавиться от скребущего изнутри липкого страха разоблачения, ужаса, возникающего от мысли, что Рейнхарт рядом.
Шорох вокруг, шаги, новые шепотки нарастающей волной. В мою руку ткнулось что-то мокрое, громко сопящее, едва не опрокинув меня на пол. Я сильно пошатнулась и удержалась только благодаря Бевану, подхватившему меня под локоть. Подняла голову и увидела перед собой пару алых глаз, смотревших на меня с радостью чистой, искренней.
Дирг побери, ручное чудовище наследницы я и не учёл,с досадой пробормотал Беван, помогая мне выпрямиться.
Пушок?
Удивительно, но двуглавого пса позвала не Валерия. Катаринна с дочерью ещё шли к трону в дальнем конце зала, Рейнхарт следовал за дамами императорской семьи, а к нам и Пушку приближалась незнакомая мне высокая светловолосая девушка.
И чем ближе подходила к нам незнакомка, тем более застывшим делался взгляд зелёных глаз её, окаменевшимлицо, словно на сей раз она увидела живого человека вместо бестелесного духа. И смотрела девушка не на меня и даже не на Лиссетна Бевана между нами.
Не бойтесь, он не укусит,заверила незнакомка, остановившись подле Пушка. С заметным усилием перевела взгляд с Бевана на меня, улыбнулась вежливо. Черты лица смягчились, но удивление, напряжение по-прежнему угадывались в светлой зелени глаз, затенённых длинными ресницами.
Я знаю,я погладила правую голову, почесала за ухом левую.
Значит, вы уже бывали при дворе?
Да, почти три года назад. Мне была оказана высокая честь стать компаньонкой Её императорского величества, хотя и, увы, в течение недолгого времени,я говорила спокойно, ровно. Запах истаял, подсказывая, что Дрэйк ушёл.