Ты правда думаешь, что это дело рук Логана? я споткнулась и схватилась за искусственное комнатное растение. Пластиковый лист выскользнул из моей руки.
Не знаю, Этан провел трясущейся рукой по своим волосам.
Я, шатаясь, побрела по офису, натыкаясь на заброшенные столы и стулья, почти не глядя, куда я иду. Я не хотела верить, что Логан как-то связан с этим. Потому что если это так, то это я виноватачто предала свою мать.
Моя мать.
Зизи! ахнула я.
Я побежала по пустому офису, чувствуя головокружение, дезориентированная, не зная, как отсюда выбраться.
Этан побежал за мной, а я ломанулась через пожарную дверь, поднялась один пролет по лестнице и выбежала на крышу.
Подожди, Петри, подожди!
Когда я ворвалась в дверь, воздух был холодный и колючий, но я почти не чувствовала этого, несясь вперед. Отчаянно стремясь выбраться отсюда.
Меня занесло на асфальте, и Этан схватил меня за свитер, не дав свалиться через край.
Куда ты? спросил он, беря меня за локти и прижимая к себе.
Домой, пробормотала я ему в плечо. Мне нужно домой.
Его сердце стучало за ребрами так громко, что не знаю, как оно не выскочило из его груди. Он отступил назад и посмотрел вниз.
Хорошо, сказал он. Но не сюда.
Я посмотрела с края здания вниз на бетон. На секунду мне показалось, что я вижу внизу на земле тело, но, когда подул ветер, я поняла, что это валяется скомканный мешок для мусора. Я представила, как я лежу там внизу, распростертая, с переломанными конечностями, разбитой головой и растекающейся по улице кровью. Я схватилась за него, борясь с желанием спрыгнуть. Это было бы так просто, и тогда весь этот этот хаос прекратился бы. Возможно, я смогла бы, наконец, уснуть.
Этан не отпускал мою руку, пока показывал мне дорогу вниз, ведя меня от здания к зданию, от стены к стене. Когда мои ноги, наконец ощутили под собой твердую землю позади дома, я почувствовала себя самой собой. Так спокойно я не чувствовала себя неделями.
Подожди! воскликнула я. Не могу поверить, что мне понадобилось столько времени, чтобы осознать, заметить тишину. Моя лента. Я больше ее не вижу.
Этан склонил голову и посмотрел на меня.
Может, чип наконец сгорел?
Возможно, я ожидала почувствовать грусть. Ощущение утраты. Или даже облегчение. Но я чувствовала только пустоту.
Только когда я вышла из переулка и вернулась на главную улицу, я осознала, что не одна я страдаю.
Толпы людей, которые несколько мгновений назад, должно быть, смотрели фейерверк, теперь бродили вокруг. Они выглядели потерянными. Некоторые плакали, сдерживая себя. Другие тупо смотрели в небо в поисках чего-то.
Девочка стала на колени рядом с мужчиной, по ее щекам лились слезы.
Папочка! кричала она. Папочка, вставай, пожалуйста.
Я остановилась и присела на корточки рядом с ней, стараясь не смотреть на её отца. Я никогда не видела мёртвых тел, и не горю желанием узнать каково это. Когда я собралась с духом, чтобы взглянуть вниз, стало понятно, что он не мёртв. По крайней мере, смотря ему в лицо, я хотела, чтобы было именно так.
Он уставился в пустоту или хотя бы на то, что я не могла видеть. Но что бы это ни было, оно пугало его. На его лице застыло выражение ужаса, рот раскрыт в немом крике, а руки сжаты в кулаки за головой.
Я положила руку ему на плечо в попытке его успокоить, но он даже не заметил моего присутствия. Девочка подняла на меня глаза полные страха. Будто я могла сделать что-то. Будто я знала, какого чёрта здесь происходит.
Помогите, прошептала она, тряся папу в надежде, что он очнется. Помогите.
Слишком много. Она слишком много у меня просит. Я попятилась от неё и её отца и упала назад, врезавшись в кого-то спиной. Это была женщина в чёрной, военного покроя куртке и маленькой вязаной шапочке.
Я не могу найти своего мужа, произнесла она, будто очнувшись ото сна. Вы не видели моего мужа? Она отошла, останавливая другого прохожего, чтобы задать тот же вопрос. Но они все до сих пор были в прострации от пережитого шока. Никто не мог сказать, где находится он сам, не то что её муж.
Это было похоже на репортаж в новостях после взрыва бомбы, или ролики, которые заставляют иногда смотреть в школе. Люди, оглушенные взрывом, бродят по улице, пытаясь найти кого-то кто скажет им что нужно делать. Вокруг не было крови. Не было покрывающей всех и каждого пыли. Он глаза их были похожи на глаза людей из тех роликов. Глаза людей, которые видели слишком многое.
Я услышала шарканье ног за спиной. Этан наклонился, чтобы обнять плачущую девочку.
Всё будет хорошо, сказал он, а я не могла оторвать глаз от её отца. Петри! крикнул Этан. Он встряхнул меня, и мне удалось перевести на него взгляд. Петри, приведи тех кто может помочь, попросил он.
Я поднялась на ноги и оглянулась. Женщина средних лет с выбеленными волосами пошатываясь шла мимо меня. Я схватила её, крича ей в лицо.
Приведите помощь! она со злостью вырвалась и пошла дальше.
Мужчина в темном костюме прислонился к фонарному столбу. Я подбежала к нему.
Вызовите полицию, сказала я. Вызовите кого-нибудь!
Он помотал головой и нахмурился в растерянности.
Я не могу. Я не могу подключиться к Глазури.
Что?
Я тоже, девочка-подросток остановилась рядом. Её тушь потекла, создавая впечатление, что у девочки абсолютно черные глаза. Абсолютная темнота.
Думаете, это террористическая атака? спросил мужчина в костюме. Они обрушили Глазурь? Знаете, я бы именно это и сделал на их месте. Лишить средств связи. Создать панику. Да, должно быть все именно так и есть, он повернулся в сторону топчущихся людей. Это террористическая атака! Но мы в порядке. Люди, мы в порядке! он двинулся в толпу, воздев руки к небу как мессия.
Петри! позвал меня Этан. Он нес девочку, которая уткнулась лицом ему в шею.
Если Глазурь обрушили, Зизи должна знать что происходит, сказала я. Картина её стоящей перед зеркалом снова накрыла меня. Накрыла с такой силой, что мне пришлось ухватиться за ближайшую стену, чтобы не упасть.
Мы не можем её оставить, кивнул он на девочку у себя на руках.
Но мы ничем не можем помочь!
Я останусь. Полиция, скорая или кто-нибудь другой должны приехать. Они не могут бросить всех этих людей.
Отец девочки был не единственным, кто всё ещё лежал на земле. Посреди собравшейся толпы ещё один мужчина не поднимался.
Хорошо, тогда встретимся в лаборатории Логана. Если это его вина, если он это сделал я не смогла договорить. Через два часа.
Этан кивнул.
Я должна идти. Извини.
19-
Сканер на воротах всё ещё не работал, а Фила нигде не было видно. Я посмотрела на клавиатуру ввода, последнюю возможность попасть внутрь. Огоньки на ней мигали. У меня дрожали руки, когда я вводила код. Послышалось уведомление об ошибке. Я попробовала ещё раз, более сосредоточенно. Ворота отъехали, пропуская меня вовнутрь.
На лицах людей, которые стояли у входных дверей своих домой или на подъездных дорожках, проступало то же выражение шока и ужаса, что и практически на каждом лице, которое я видела по пути сюда. Но начало проглядывать и другое чувство. Что-то похожее на удовлетворение. Думаю, из-за того, что не смотря на произошедшее, они счастливы остаться в живых. Когда соседи начали обнимать друг друга, я поняла, что таким образом они разделяют пережитое друг с другом.
Дух стоицизма, сказала женщина, протягивая соседу чашку горячего чая.
Мой дом одиноко ждал меня впереди. Я взбежала по ступенькам, перепрыгивая через одну, ударила рукой по считывающему устройству и рывком открыла дверь, прежде чем система успела оповестить о моем прибытии.
На лестнице сидел мужчина, подперев голову руками. Он медленно посмотрел вверх, и в его взгляде была такая пустота, словно его лягнул в живот конь. Глаза, которые когда-то сияли, как серебро, теперь казались свинцовыми. Я прислонилась к двери за своей спиной и медленно сползла на пол. Мне было страшно по пути сюда. Но, когда я увидела Макса полностью разбитым, мои подозрения подтвердились. Зизи, должно быть, мертва.
Она наверху, хриплым голосом сказал Макс, затем поднялся, опершись на перила, и неуверенно побрел вверх по лестнице.
Женщина и мужчина, оба в элегантных костюмах, с похожими прическами и выражением шока на лице, показались из кухни, и пошли за Максом по лестнице. Мужчину я узнала: это был Джонатанличный ассистент Макса. Женщина была новенькой. Интересно, что случилось с ее предшественником. Еще интересно, Макс специально нанимает людей с короткой стрижкой или заставляет их обрезать волосы после того, как они получат работу.
Снаружи еще должна стоять машина, в которой сидят, по меньшей мере три человека. Свита Макса. Бухгалтера, пиарщики, личная охрана. Они следуют за ним, как тень. Он вообще бывает в одиночестве? Я знаю, что он редко бывает дома.
Бизнес никогда не спит, сказал он однажды. Так что и я тоже.
Почему они здесь? Это семейное дело. Если конечно нас с Зизи вообще можно назвать семьей.
Не знаю, сколько я сидела на полу. Минуту. Пять. Час? Время перестало что-то значить.
Потом я, наконец, заставила себя подняться на ноги и пойти.
Неровности перил, о которые на протяжении почти девяти лет терлись мои руки, казались чужими. Может, это не мой дом. Может, это какая-то странная ошибка.
Когда я открыла дверь в комнату Зизи, ассистенты Макса стояли в углу со сложенными руками и опущенными головами, как ангелы смерти. Макс сидел на краю кровати Зизи, вытирая ее лицо полотенцем для рук. Я заметила, что это гостевое полотенце, и знала, что Зизи бы рассердилась, что он использовал его.
Он выпрямился, когда я неуверенно шагнула в комнату. Теперь я могла отчетливо видеть ее. Ее грудь поднималась и опускалась в такт слабому дыханию.
Она жива. Жива! Мое сердце встрепенулось, и прилив радости поднял меня и понес через комнату.
Мам! сказала я, подходя к ней.
Еще есть шанс. Я смогу попросить прощения за все, что я наделала. Я смогу рассказать ей, что случилось, и она сможет помочь мне все исправить. А потом я посмотрела ей в глаза. Такие же пустые и потерянные, как у мужчины, которого я видела на улице. Возможно, все-таки слишком поздно.
Что с ней?
Мы не знаем, сказал Макс. Он протянул руку с маленьким полотенцем, и Джонатан выхватил его, не дожидаясь указаний. Он убежал в ванную, и оттуда послышался звук журчащей воды. Джонатан вернулся через мгновение и вложил полотенце, заново смоченное холодной водой, в руку боссу. Макс снял перчатки, и я заметила, что его руки неестественно бледные. Он вернул полотенце на лоб Зизи.
В сеть был запущен какой-то вирус, сказал Макс. Нам пришлось остановить всю систему, он плевался словами, разгневанный, что это произошло. Что бы это ни было, оно, похоже, по-разному действует на разных людей. Мы все видели эти изображения. Ох, Петри, я так рад, что ты не могла их видеть, он протянул свободную руку и положил ее мне на плечо. Не могу объяснить почему, но это было ужасно. В то время как большинство из нас сейчас восстанавливаются от шока, мне доложили, что некоторые люди, ну он посмотрел на Зизи. Надеюсь, это только вопрос времени, он потянулся и приложил полотенце к красным пятнам, появившимся на лице моей матери от злости.
Неотложка скоро будет здесь, сказала женщина.
Я обошла кровать и села на противоположной от Макса стороне. «Умный» матрас зашипел под моим весом. Зизи даже не пошевелилась.
Я взяла ее руку, осознав, что я впервые за несколько месяцев намеренно прикоснулась к ней. А может и за несколько лет. Она всегда была так занята своей карьерой. А я была занята своими обидами. Ее кожа была холодной.
Мы просидели над ней несколько минут, а потом я услышала звонок в дверь.
Быстро они, сказала я, не потому что мне было важно, сколько прошло времени, а потому что я не имела понятия, что нужно говорить в такие моменты.
Скорая УайтХелс, сказал Макс, вставая. Уверен, Зизи бы настояла на Национальной службе здравоохранения, так что это останется нашей маленькой тайной.
Я немного посомневалась и все-таки вышла из комнаты следом за ним. Я не хотела оставлять Зизи наедине с его ассистентами. Но что они могут ей сделать? После того, что сделала я.
Когда я спускалась по лестнице, мои колени подгибались, напоминая мне, что когда я была маленькой, лестница казалась мне горой, которую нужно покорить. Медики в темно-синих костюмах с приколотыми к воротникам логотипами компании ждали внизу. Двое мужчин, выглядевших измученными: бледные и с широко раскрытыми глазами.
Тяжелая ночь? спросила я и поперхнулась смешком. Я прижала ладонь к лицу, чтобы сдержать смех и спрятать улыбку, расползающуюся по моему лицу. Но раз уж это началось, я не могла это остановить. Это было абсолютно неприемлемо, но это все, чего мне хотелось в тот момент. Звуки смеха, как пар, вырывались сквозь мои пальцы.
Медики скользнули по мне взглядами, и один из них отодвинул меня с дороги, чтобы они смогли подняться наверх. Твердо, но доброжелательно.
Это сделала я. Я сделала это с Зизи. Я хотела убрать ее с дороги и получила, что хотела.
Я скрутилась калачиком, трясясь от подавляемого смеха, который вскоре превратился в судорожные рыдания. По моему лицу струились слезы, и, посмотрев вверх, я увидела сквозь дымку, что Макс склонился надо мной и смотрит на меня.
Вдруг раздался шлепок. Я его скорее услышала, чем почувствовала. Громкий, звонкий звук.
Прости, но у тебя была истерика, он положил руку мне на лицо, нежно потрепав меня по щеке, его глаза под очками снова были ласковыми и искренними.
Он выпрямился, достал свой красный атласный носовой платок и вытер им мои слезы со своей ладони. Он на мгновение уставился на платок, потом бросил его. Я смотрела, как платок плавно спланировал на пол, где остался лежать, похожий на лужу крови.
К тому моменту, когда они спустили Зизи на носилках вниз по лестнице, мое лицо начало покалывать.
Макс медленно расхаживал взад-вперед по коридору, его черные туфли поскрипывали на каждом шагу. Он остановился посмотреть, как Лили выносят через дверь к скорой, ждущей внизу. Медики открыли заднюю дверь машины, и засунули туда Зизи. Один из врачей запрыгнул на водительское сиденье, а другой вернулся обратно к дому.
Мы хорошо позаботимся о ней, мистер Уайт.
Зовите меня Макс.
Хорошо, Макс, врач покраснел. Я так понимаю, еще один поклонник Макса.
Что происходит, Дэйв?
Мы точно не уверены. Что бы это ни были за изображения, они широко распространились по сети. Их видели все. Все, он потер лоб, словно пытаясь стереть изображения из головы. Они были ужасающими для всех, но для некоторых это было слишком. Из-за этого они впали в некое бессознательное состояние. Прошел только час, так что мы пока ждем.
Ждем и надеемся, полагаю.
Сколько уже?
Глаза врача скользнули вверх и вправо. Было сложно понять: он пытается получить доступ к чему-то или это просто привычка от долгого пребывания в Глазури.
У нас пока десять. Но я думаю, что по стране больше. Национальная служба здравоохранения перегружена. Когда мы с Люком закончим смену, мы бы хотели помочь им. Если, конечно, вы не возражаете, сэр, то есть, Макс?
Конечно. Только сначала убедитесь, что все сотрудники компании в порядке.
Да, Макс. Спасибо, врач вопросительно посмотрел на меня.
Я за ней присмотрю, Дэйв, сказал Макс, положив руку на плечо мужчине в темно-синем. Делай свою работу.
Я всегда думала, что он знает все имена просто потому, что может посмотреть их в базе данных. Но сейчас я поняла, что, хоть Глазурь и отключена, он все равно в курсе. Он что, знает имена всех, кто на него работает?
Макс закрыл за Дэйвом дверь, спустя мгновение зажужжал двигатель скорой и красно-голубые огни заблестели сквозь матовое стекло входной двери.
Сердечные приступы. Люди погибли. И все потому, что я предоставила Логану доступ. Я хотела, чтобы мое сердце остановилось прямо сейчас.
Макс? ассистентка Макса появилась внизу лестницы, ее коллега мужского пола стоял на шаг позади нее. Ваша встреча с мэром через 30 минут.
Скажите ему, что я опоздаю, сказал Макс.
Но начал Джонатан.
Никаких но, отрезал Макс.
От этих грубых слов они вздрогнули. Репутация Макса как начальника, который обращается с подчиненными, как со своей семьей, трещала по швам.
Чаю? спросила я сдавленным голосом, просто потому, что так обычно делают. Предлагают чай. И вообще мне нужно что-то делать, потому что если я буду сидеть здесь и продолжать думать о том, что это все моя вина, я никогда не смогу снова подняться.