Кто? спросил Анхельм, заранее зная ответ.
Ладдар, разрушитель Жизни, Смерть несущий. Нам, духам созидания, пришлось отступить, ибо мы не можем противостоять ему. Мы не знаем, что стало потом с Фрисом. Никто не видел его и не знает, где он теперь.
«Все время, пока меня не будет, землю будут осаждать природные бедствия, потому что баланс стихий нарушится», прозвучали в голове Анхельма слова Фриса. Выходит, пророчество исполнилось? Он погиб?
А Рин? Где она?
Наследница? сокол только мотнул головой. Оставь надежды. Она погибла. Не ищи ее больше, не то сам лишишься жизни.
Нечто очень болезненное пронзило грудь Анхельма, сжав сердце в холодные тиски. Образ любимой женщины, растерзанной врагами, живо возник в его воображении, ведь он видел ее такой, и не однажды. Избитой, переломанной и доведенной до полусмерти в подвалах тюрьмы Родемая. Распластанной, с окровавленной грудью, бездыханной во дворце в Левадии Но тут эти страшные картины сменились ее уверенной улыбкой и серьезным взглядом. Перед его глазами теперь была Рин, какой он видел ее в ту ночь. «Даже если кажется, что надежды нет, всегда верь, что я вернусь», всплыли в его памяти слова Рин. И тогда он просто отказался верить.
Я не верю тебе! закричал он. Не верю! Она жива! Она не может погибнуть!
Уходи, безумный! Ты ищешь любимую, а найдешь свою погибель!
Ты не испугаешь меня смертью, дух. Я лучше погибну, но не оставлю ее!
Сокол гневно вскричал и взмыл в воздух. Анхельм проводил его злым взглядом, а сердце в это время сковывало ледяной злостью и горечью: почему те, кто должен помогать, препятствуют?! А ведь Фрис предупреждал, что им нельзя верить. Фрис предупреждал, что они явятся и будут тянуть одеяло на себя. Каждый из них. Значит, это началось
Герцог раздраженно выдохнул и упрямо пошел дальше, ищущим взглядом осматривая окрестности. Он ужасно замерз, в резиновых сапогах ему было холодно, со стороны океана то и дело налетал влажный ветер, а легкое пальто совсем не защищало от него. Анхельм сжал зубы до скрипа и, держась на одном упрямстве, шел к берегу.
Стоило ему выйти к обрыву, он увидел песчаный пляж, усеянный телами Герцог бросился вниз, Айко слетел вслед за ним. Перебарывая отвращение и приступы тошноты от ужасного запаха разложения, он обходил одного мертвеца за другим и искал. Искал и боялся найти тело Рин. Добрая верста пляжа была проверена со всем тщанием, но они так и не нашли ее.
Куда же ты делась, родная? Где ты? снова бессилие накатило на него. Герцог опустился на песок и обратил взгляд к океану.
Если тебя унесло туда Кто вернет мне тебя?
И тут его лицо озарилось догадкой: Амира! Может быть, она явится, если он позовет?
Амира! Повелительница Океана! Я Я зову тебя! Пожалуйста, услышь меня! Амира!
Молчание было ему ответом.
Амира, пропала Рин! Я не Помоги мне! Помоги, скажи, нет ли ее в океане!
Океан лишь плеснул волнами, но ничего не ответил.
Амира!..
Холодный северный океан безмолвствовал. Герцог не знал теперь, что делать, кого спрашивать, где искать. От безысходности он подумал, что если нырнет сейчас в эти холодные волны, то все его проблемы решатся быстро и окончательно, но тут же взял себя в руки и отогнал эти мысли.
Нельзя сдаваться, идиот! разозлился он сам на себя. Айко, ищи! Ищи ее!
Но вместо того чтобы броситься на поиски, муриан сел перед ним и очень серьезно посмотрел в глаза хозяина. Во взгляде щенка читалось осуждение и предупреждение.
Не говори, что ты сдаешься! закричал Анхельм.
Он не сдается, вдруг ответил Айко глубоким женским голосом. От неожиданности герцог потерял дар речи.
Не бойся, человек. Я взяла на время его тело. Меня зовут Миласса, я Повелительница Земной тверди, истинная владетельница мира. Я не явлюсь тебе в настоящем облике, ибо ты устрашишься меня и не сможешь разговаривать. Человек, сын проклятого властителя, наследник души Анарвейда, почему ты не послушал Мирэ? Уходи.
Где она? все, что смог сказать Анхельм.
Она мертва. Забудь о ней. Уходи. И никогда не возвращайся.
Я не уйду, упрямо ответил Анхельм.
Я уволоку тебя в зубах, если не пойдешь сам.
Давай, осмелел Анхельм и встал. Мне плевать, кто ты такая.
Земля под его ногами задрожала, он пошатнулся.
Тебе не запугать меня. Я уже сказал: умру, но без Рин не уйду.
Вдруг Айко упал на землю, словно лишился сознания. Герцог понял, что Миласса оставила его тело и поспешил взять щенка на руки. Сзади послышалось грозное рычание. Он обернулся и увидел гигантскую львицу, глядящую на него.
Я не уйду! закричал он, бесстрашно глядя в янтарные глаза. Оскалив огромные клыки, львица подобралась и прыгнула на него. Анхельм успел лишь поднять руки в защитном жесте. А потом все прервалось и настал мрак.
~*~
Пробуждение было похоже на попытку вынырнуть из-под толщи воды. Уши заложило, глаза никак не удавалось открыть полностью. Легкие едва-едва наполнялись воздухом. Анхельм не чувствовал ни рук, ни ног и не понимал, жив ли он вообще. Последнее, что было в его памятиклыки львицы Милассы и раскрытая пасть. Но затем чье-то горячееи зловонное! дыхание коснулось его лица, и что-то мокрое и теплое проскользило по коже. Это немного привело Анхельма в чувство.
Айко Привет прохрипел он. Почему я жив?
Айко не ответил, лишь стал лизать его.
Анхельм стал ощупывать себя одной рукой и другой, с удивлением понимая, что его не съели. Затем ему удалось сесть и оглядеться. Никаких признаков, что львица рядом. Анхельм поднялся на шатающихся ногах и машинально стал отряхивать одежду от песка. Что-то вокруг неуловимо изменилось, но что? Все так же лежали тела мертвых гвардейцев И тут он увидел. Увидел и отказался верить своим глазам. На берегу появиласьАнхельм поклясться был готов, что ее здесь не было! гора океанического мусора в виде переломанных веток и досок, тряпок и водорослей, а в ней лежала женщина. Совершенно нагая женщина с белокурыми волосами, вся израненная. Боясь поверить, думая, что столкнулся с миражом, Анхельм сделал шаг вперед, еще один и еще И побежал. Он отбросил в сторону все ветки, разметал обломки и добрался до Рин. Она дышала!
Рин! Рин! позвал он. Рин лишь слабо застонала. Рин, это я!
Она приоткрыла свои прекрасные изумрудные глаза и с трудом сфокусировала взгляд на нем.
Анхельм Ты пришел Ты пришел! тихо, едва слышно прошелестела Рин.
Она была слишком слаба, но все же ее губы сложились в подобие улыбки. Анхельм поднял ее на руки, Рин благодарно взглянула на него и снова закрыла глаза. Мужчина с нежностью прикоснулся губами к ее лбу и прижал к себе крепче. Он нашел ее и больше не потеряет. Он унесет ее домой, и никто теперь не причинит ей вреда.
Конечно, я пришел. Разве я мог за тобой не прийти?
Как только он произнес эти слова, в груди взорвалось нечто теплое, радостное. Умиротворение наполнило его до краев, сердце на мгновение сладко замерло, а затем забилось вдвойне. Словно второе сердце.
~*~
Омыв Рин холодной водой из океана, Анхельм завернул ее в свое пальто и донес на руках до лагеря. Ни Арман, ни Зара еще не вернулись, хотя солнце уже шло к горизонту. Айко поднялся на вершину скалы, под которой был разбит их лагерь, сел и завыл. Когда с разных сторон ему ответили Хайа и Цуйо, муриан прибежал обратно к Анхельму, чрезвычайно довольный собой. Анхельм в это время пытался привести Рин в чувство, но у него ничего не получалось: она дышала ровно и глубоко, но не открывала глаз и не реагировала ни на что. В итоге он оставил бесполезные попытки разбудить Рин и стал перевязывать ее, как она когда-то научила. С ног до головы девушка была покрыта ссадинами; на плечах, спине, локтях и коленках расцветали красно-лиловые гематомы, а на затылке он нащупал здоровенную шишку. Анхельм понимал: абсолютно бессмысленно задавать вопросы, откуда взялось все это добро, равно как и вопрос, кто вернул ее в этот мир. Но теперь он всерьез задумался, что, возможно, сами боги проверяли его на стойкость, выдержку, способность идти до конца, рискуя жизнью Герцог не знал, насколько именно, но чувствовал, что прав.
Спустя три часа вернулась Зара. Охая и ахая, она подлетела к Рин и стала колдовать над ее ранами. Анхельм впервые видел, как стягиваются края кожи и исчезают ужасные гематомы под воздействием магии.
Как? Где?! чуть не плача спросила Зара.
На берегу океана, коротко ответил он, не решаясь открывать подробности встречи с духами. Где Арман?
Скоро придет. Она была в сознании?
Открыла глаза один раз, когда я ее нашел. Меня узнала.
Анхельм не стал говорить о том, что почувствовал, опасаясь реакции Заринеи. Теперь он вообще решил, что лучше не трепать языком и сохранить в тайне детали его отношений с Рин, пока не встретится с ее матерью.
Ну, вот она и здорова, удовлетворенно кивнула Зара и встряхнула руками. Ох Сил моих больше нет, ваша светлость. Рекомендую приковать ее к кровати. Так для всех безопаснее будет.
Я придумаю, чем ее занять, с грустной улыбкой пообещал герцог. Зара, почему она не приходит в себя?
Волшебница растерянно пожала плечами.
Вымоталась. Она ведь пролежала там около пяти дней. Ее несло стихией Удивительно, что она вообще жива.
Герцог согласно кивнул, но про себя подумал, что совсем не факт, что Рин вообще пострадала именно от стихии. Тут явно были замешаны какие-то другие силы. И именно эти силы Анхельм собирался расспросить в самое ближайшее время. Сокол упомянул Ладдара, вот с ним и стоит побеседовать обо всем произошедшем.
~*~
Через два часа на горизонте показался Арман. Рядом с ним бежал Хайа, а на спине мужчина тащил кого-то еще. Лишь когда он подошел совсем близко, стало понятно, что это Фрис. Заринея стала немедленно разворачивать спальный мешок, достала из рюкзака Рин лекарственные настойки и, как только Арман подошел, помогла ему уложить беднягу. После чего принялась осматривать.
Анхельм подошел рассмотреть Фриса получше и ужаснулся его виду. Этот широкоплечий, статный и экзотически красивый мужчина теперь выглядел так, будто его морили голодом и истязали по меньшей мере несколько лет. Мышцы высохли, кости выпирали. На теле было множество плохо заживающих ран, многие из них гноились. Под глазами залегли глубокие темные тени, волосы были спутаны и измазаны в древесной смоле.
Как он? спросил Анхельм.
Все плохо, очень плохо бормотала Заринея, безжалостно вскрывая скальпелем полузажившую рану и извлекая гной. Он жив только благодаря своей магической силе. Печать удержания души исчезла, но я не представляю, какой ценой им это далось.
Анхельм прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
Зара, очень важно, чтобы он выжил. Очень важно!
Заринея нетерпеливо дернула плечами, мол, и без тебя все знаю, и шикнула на него, чтобы ушел подальше. Анхельм вернулся к Рин, рядом с которой уже сидел Арман.
Натерпелась с горечью вздохнул он, поглаживая ее по голове. Бедняга.
Как и где вы нашли Фриса? спросил Анхельм.
В паре часов пути отсюда я увидел озеро. Настоящее озеро, не остатки наводнения. Вода там была бурой, пузырилась, от нее кошмарно несло гнилью. А он лежал на берегу. Видимо, бедняга пытался спасти себя от колдовства, да силы подвели. Где была Рин?
Анхельм рассказал ему то же, что и Заре, не вдавался в подробности.
Понятно Все очень странно. Как их так разметало друг от друга? На такую даль Как они не захлебнулись? Как выжили? Фрис-то понятно, он все же волшебный друг. А вот Рин? Что стало с ней?
Арман, у меня, как и у вас, полно вопросов и ни одного ответа. Но я знаю, кому их задать. Когда мы сможем выдвинуться обратно в Финесбри и как нам ехать? Наши припасы подходят к концу, Лимон и Акробат истощены, а у нас еще двое больных.
Над лошадками Зара поколдует, будут скакать, как жеребята. А вот эти двое Они меня всерьез беспокоят. Их будет тяжело везти, нужны еловые лапы
Подошла Зара с очень серьезным выражением лица.
Арман, Фрис очень тяжелый пациент, я не справляюсь. Финесбри далеко, у меня нет инструментов, Сила плохо слушается, мы все голодны и устали, а еды мало и охотиться здесь не на кого. Я боюсь, у нас нет выхода. Нужно ехать в Туда.
Арман выглядел так, будто сразу понял, о чем речь, и ему этот поворот событий нисколько не нравился. Анхельм не понимал, о чем они говорят, до тех пор, пока не вспомнил, мимо какого города идет дорога на Вардон. Он немного подумал, прежде чем принять решение.
Едем. Немедленно. Складывайте вещи. Я повезу Рин.
~*~
Всего через день пути они подобрались ближе к Мельмарским горам, где тундра арктическая сменилась южной. Погода испортилась, небо посерело, дни стали мрачными, но дождя, слава богам, не было. Спустя еще один день группа добралась до северного подножия Мельмарских гор, где начался дремучий пихтовый лес. Дорога здесь пошла в гору, коням стало тяжело одновременно тащить за собой еловые лапы, на которые уложили Рин и Фриса, и везти седоков, поэтому пришлось спешиться. Они сильно отклонились от Финесбри на запад, и чем дальше в горы шла дорога, тем больше попадалось им цветущих лугов, на которых паслись северные олени. Звери нисколько не боялись проходящих мимо людей и животных, лишь посматривали с любопытством.
Наконец они проехали горный перевал Мельмар и спустились прямо в реликтовые леса. Погода вновь наладилась, но солнце плохо пробивалось сквозь пышные кроны громадных елей и пихт. В отличие от северного побережья, где температура падала до нуля, здесь было тепло, около пятнадцати по Лапелю.
К исходу третьего дня пути по долине Мельмар реликтовый лес кончился, дорога вышла на широкие луга, где тут и там из земли торчали деревянные резные столбики и камни. То был старый Истван, а точнее, кладбище Иствана. Двадцать пять лет назад, 3 июня 3985 года здесь полыхали пожары и звенело оружие, горели заживо люди; именно в этом месте произошло жуткое кровопролитие.
Проезжая мимо кладбища, Анхельм надеялся только, чтобы Рин не очнулась сейчас. Как ни хотелось ему увидеть ее взгляд снова, он молился и заклинал богов, чтобы девушка спала, пока они не доберутся до места назначения. Кажется, удача была с ним, и боги ему внимали, так как Рин не спешила просыпаться. А вот Фрису с каждым днем пути становилось все хуже. Он ни разу не очнулся, не шевельнулся, но сердце его билось, и дыхание было, пусть и слабенькое. Зара залечивала его раны, каждый день выскребала из них гной, но это не помогало. Келпи будто бы гнил заживо, и никто не мог сказать, что с этим делать. Один раз они добрались до озера и опустили его в воду, но пришлось немедленно вытащить, так как вода мгновенно зацвела и стала пузыриться, озеро превратилось в вонючее болото. Вся надежда оставалась лишь на мудрость аиргов.
Но добраться до Иствана засветло они не успели и им пришлось остановиться на дороге посреди глухого букового леса. Арман скомандовал привал и стал отдавать распоряжения, кому и что делать. Когда он вместе с мурианами отправился на охоту, Анхельм послушно собирал хворост для костра, а Зара заботилась о лошадях, местах для ночлега и больных.
Зара, обратился к ней Анхельм, как вы думаете, у нас будет очень много проблем с аиргами?
Все зависит от вас, ответила Зара. Если сумеете убедить их, вам и карты в руки.
Анхельм вздохнул и замолчал. Он заметил, что Заринея стала мрачной, резкой и раздражительной. Она почти не смотрела на них с Арманом, все больше уходила в собственные размышления, а ночами Анхельм слышал, как она тихо всхлипывает. Один раз он пытался узнать, что стряслось, но ему довольно жестко дали понять, что он лезет не в свое дело, где ничем помочь не может, а если он узнает, будет только хуже. Больше Анхельм с этим вопросом к ней не подходил.
После ужина они улеглись спать, и Анхельм снова услышал, как волшебница плачет. Он набрался решимости, дождался, пока Арман всхрапнет особенно громко и тихонечко подошел к ней.
Зара, я понимаю, что лезу не в свое дело, но я больше не могу смотреть и слушать, как вы плачете по ночам
Так не смотрите и не слушайте, ответила Зара, шумно сглотнув слезы.
Я Может быть, я все же могу вам хоть как-то помочь?
Зара села и посмотрела прямо на него. Анхельм никогда не сидел рядом с ней так близко, он вообще не особенно приглядывался к ней и нечасто смотрел в глаза, но теперь у него была возможность рассмотреть каждую деталь ее лица. Заринея была красивой женщиной с типичными для жительницы Арании чертами: округлой челюстью и тонким носом с небольшой горбинкой. Пухлые губы она упрямо сжимала, большие синие глаза под черными бровями смотрели на него раздраженно, но с невероятной тоской. Зара выглядела лет на тридцать пять, а ведь в действительности ей было пятьдесят шесть. Роскошные волосы розового цвета с белыми перьями она заплела в широкую и толстую двойную косу, которая забирала большую часть внимания Анхельма. Он даже хотел спросить, не тяжело ли ей с такими длинными волосами, но она вдруг резко и неприятно спросила: