Анхельм посмотрел на нее с непониманием.
Он отослал вас, а мы продолжили заседание.
Теперь уже была ее очередь ответить ему таким взглядом.
Анхельм, ты что, не помнишь, как император приказал мне открыть лицо?
Герцог растерянно покачал головой:
О чем ты? Когда мы вернулись после разговора с Амалией, Вейлор увидел вас двоих и вышел из себя. Он не хотел посторонних людей на собрании. Поэтому он просто выслал вас из зала и все.
Рин перевела взгляд на Фриса.
Объясни-ка ты, Фрис, дорогой, а то я перестаю понимать
Келпи с тяжелым вздохом поднялся с дивана, прошел к окну и уставился на лес. Его плечи поникли, он низко опустил голову, будто не способен был более выносить груз своих знаний. Такой несвойственный ему жест очень обеспокоил Рин: очевидно, что Фрис чувствовал себя подавленным и загнанным в угол. Ей захотелось подняться и обнять его, но она сдержалась.
Тебе, вероятно, показалось, что прошло долгое время, пока вы с Вейлором смотрели друг на друга? спросил Фрис после долгого молчания. На самом деле прошло несколько секунд. Это время мне понадобилось, чтобы усыпить всех, кто был в зале, и изменить им память. Я закрывал тебя своей силой, чтобы Анарвейд не смог догадаться, кто ты такая, не обратил на тебя пристальное внимание. Но моих сил не хватило, потому что он стал слишком силен. Твои силы тоже возросли, именно ты его остановила. Тебе хватило простого слова «остановись», чтобы заставить Вейлора вернуться и заменить Анарвейда на мгновение. Мгновение, которое он дал нам на побег.
Рин долго молчала.
Я предпочитаю «тактическое отступление», проговорила она наконец. В голове не укладывалось
Да, у тебя есть силы, чтобы справиться с Анарвейдом, ответил Фрис на незаданный вопрос. Пока их совершенно недостаточно, но они есть. Твоя Сила возросла.
Почему? Почему она возросла?
Фрис обернулся к ней, посмотрел грустным и почти что беспомощным взглядом.
А то ты не знаешь?
Рин закрыла глаза и покачала головой.
Фрис, я могу тебя попросить, пожалуйста Вот прямо очень прошу Хватит изъясняться загадками, а?
В ответ на это он только многозначительно указал ей глазами на Анхельма.
Либо я тупая, либо одно из двух, констатировала Рин. Что это значит?
Твоя Сила дойдет до необходимого уровня только когда ты разберешься в самой себе, сказал Фрис. В тебе все еще мало жизни. И много смерти.
Да что это, спали меня дракон, значит? возмутилась Рин.
Чтобы ответить на этот вопрос, вспомни, что есть жизнь, посоветовал ей в ответ друг. Рин озадаченно поморгала.
Я, кажется, все понял, сообщил Анхельм с таким видом, будто к нему пришло озарение и ответы на все вопросы. Рин заинтересованно посмотрела на него, надеясь, что он ей все расскажет, но тот покачал головой.
Сама. Даю подсказку: корабль на Южные острова.
Некоторое время Рин сидела и вспоминала, глядя в добрые и преданные глаза муриана Айко, чесала его уши, а потом до нее дошло.
Кальсаты мне, кальсаты тихо проговорила девушка и, поднявшись с пола, добавила:Мы обречены. Я вам точно говорю. Я себя знаю.
Пошатываясь от странной накатившей слабости, она вышла из кабинета и направилась в свою комнату. Рин бросилась на кровать и упала лицом в подушку.
Значит, чтобы победить Анарвейда мне действительно нужно полюбить Анхельма, грубо подвела она итог и застонала. Это провал.
Мысли одна краше другой носились вихрями в голове. Не то чтобы она не догадывалась. Помнится, даже с Эриком говорила на эту тему. Но одно делопредполагать, а другоезнать точно. Конечно, Анхельм ей нравился, ей было с ним хорошо, тепло, уютно и удобно. Но любовь? Нет, о любви не шло и речи.
Оглядываясь назад, на все события и причины, заставившие ее спасти герцога из плена Рейко, броситься на его защиту во время нападения солдат МБР, Рин осознавала, что ею руководили инстинкты. С ее четко выраженной натурой защитника, ей необходимо кого-то опекать, прикрывать собой, бросаться грудью на врага, чтобы сохранить чью-то жизнь, рвать зубами горло во имя кого-то Эти качества делали ее превосходным солдатом и как-то компенсировали ненависть к приказам. Рин всегда сама знала, кого и что надо защищать, не нуждаясь в указках. Создательница щедрой рукой даровала ей своенравие, которое не смогли искоренить даже долгие годы службы.
Нет, перед ней поставили совершенно непосильную задачу. Может быть, спустя пару лет, она и смогла бы. Но Кастедар сказал, что времени нет Это провал. Полный.
Она услышала, как дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вошел Фрис. Щелкнул дверной замок, прошуршали тихие шаги, кровать упруго прогнулась, когда он сел рядом с Рин.
Я наведаюсь в этот ваш Вардонский форт, сказал он. Пяти дней мне хватит.
Я не смогу сделать это, Фрис, я не смогу застонала Рин, стискивая во вспотевших ладонях углы подушки. Это непосильная задача. Зачем? Зачем вы меня так?..
Она почувствовала, как Фрис лег рядом. Он попытался повернуть ее к себе, но Рин не поддалась.
Я не буду смотреть, шепнул он, и женщина с едва слышным всхлипом поднялась и уложила голову на его плечо, пряча покрасневшие от слез глаза. Фрис стиснул ее в покровительственных объятиях. Сейчас он предлагал ей защиту, и Рин с удовольствием приняла ее.
Да, он поступил нечестно тогда Да, я была одурачена сказала она дрожащим голосом. Но ведь он не хотел ничего плохого. Он просто боролся за меня Борьба разной бывает.
Его мышцы напряглись, ладонь, которой он гладил ее спину, сжалась в кулак.
Давать дурманящее зельеэто способ борьбы за женщину?
Я же не оправдываю Варданиса возразила Рин. Но он действительно хотел мне добра.
Фрис шумно вздохнул.
Не говори мне о нем, девчонка, иначе я не смогу держать себя в руках. Онволк в овечьей шкуре
Мы дали друг другу древние клятвы верности. Клятвы аиргов, что прочнее алмаза, дороже золота. Я нарушила эту клятву, я веду себя отвратительно по отношению к нему, позволяя Анхельму вставать между нами. Это и мучит меня.
Фрис убрал волосы с ее лба и поцеловал. Нежно прижался щекой, и Рин замерла.
Варданиса нет. Уже давно нет. Единственная персона, с кем ты ведешь себя отвратительноэто ты сама.
Рин долго ничего не отвечала, а Фрис не спешил развивать тему и добавлять что-либо.
Как бы то ни было, я не могу заставить себя перестать любить Варданиса, прошептала она, наконец. Он слишком глубоко в моем сердце. Он пророс в нем своей добротой, лаской и помощью. Он закалился в нем огнем пожара и устоял под натиском тысяч дней вынужденного одиночества. Он спас меня от самой себя.
Она замолчала и прерывисто вздохнула.
Я не могу любить Анхельма Не могу! Не сейчас!
Но любовь есть, тихо заметил Фрис, просто ты сама еще не осознаешь ее. Мало времени прошло. Ты не из тех, кто может легко довериться другому человеку. А любовьэто, прежде всего, доверие. Это способность открыть объятия другому, не ожидая с ужасом каждую секунду, что тебе воткнут нож в самое сердце. Ты ждешь этого ножа.
Как же его не ждать? Мы не сможем быть вместе, Фрис Все против нас!
Фрис очень тяжело вздохнул и притянул ее к себе еще ближе.
Послушай, что я тебе скажу. Внимательно послушай, потому что я скажу это лишь один раз. Настоящая любовь не требует неразлучности. Любовь не боится трудностей, не ищет признания и не заканчивается даже со смертью. Она жива, даже если не взаимна, и горит в сердце теплым огоньком. Можешь обжечься об него, а можешь греться у него. Все на твой выбор. Отдавай свою любовь, не ожидая ничего взамен, и ты никогда не будешь одинокой, преданной, сломленной, распятой. Ты всегда будешь защищена теплотой и искренностью своего чувства. Любовьэто самое сильное оружие и самая прочная защита.
Рин долгое время ничего не отвечала. Она раз за разом прокручивала в голове то, что сказала Фрису тогда у реки, то, что ощущала к нему в прошлом, настоящем. Рин понимала, что путается в собственных эмоциях, признаниях и не знает, где правда, а где лишь плод ее фантазии; где настоящее чувство, а где внушенная иллюзия.
Кизуни проронила она наконец просто, чтобы что-то сказать. Воплощение Любви. Ты когда-нибудь видел ее? Как она выглядит?
Она скосила на него глаза и увидела, что Фрис мечатательно улыбается.
Лишь однажды. Во многих шагах вокруг места, где появилась Кизуни, беспрестанно расцветала и умирала природа. Формы Кизуни менялись столь быстро, что никто не мог понять, как же она выглядит. Любовь многолика, он вздохнул, и непостижима.
Рин села, понурившись. Фрис встал, загадочно улыбнулся, наклонился к ней и поцеловал в висок. На мгновение Рин показалось, что он не хочет разрывать тактильный контакт и смотрит на нее совсем не так, как обычно.
Если ты считаешь, что можешь, то можешь сделать что угодно, сказал он и, ласково встрепав ей волосы, вышел. Рин некоторое время смотрела на дверь, за которой он скрылся, а потом упала обратно на кровать. Сил встать не было решительно никаких, ее почти знобило.
Ну почему ты не понимаешь меня?! тихо простонала она сквозь зубы, глядя на потолок помутившимся взглядом. Буря медленно, но верно поднималась где-то в душе, горло перехватило, руки задрожали. Прерывисто вздохнув, Рин поднялась и прошла к резному комоду, на котором стояла пузатая ваза с тюльпанами. Глянула на свое отражение в зеркале, а затем достала Соколиную песню и приставила к горлу. Клинок завибрировал и потянул руку в сторону, но Рин упрямо держала. Тихий клекот зажурчал в ее ушахэто Соколиная песня просила хозяйку не делать глупостей. Рин напрягла руку и БАХ! Ваза разбилась об пол на тысячи осколков, окропив все вокруг водой; цветы упали у ног, а Соколиная песня вылетела из руки и приземлилась в самом дальнем углу комнаты. Женщина осела на пол и подняла два больших осколка. Открылась дверь.
Рин! Благие боги! воскликнул Анхельм. Что случилось?
Рин поспешила смахнуть слезы, пока он не увидел, и стала собирать осколки быстрее.
Ничего не случилось, просто я сегодня ловкая, как медведь, ответила она с грустным смешком. Прости, я разбила твою вазу
Герцог подошел к ней ближе и присел рядом, помогая собирать кусочки вазы.
Ничего страшного. Плачешь почему, медведь мой ловкий? тихо спросил он.
Урони себе вазу на ногуузнаешь.
Да, согласился Анхельм, неприятно. Только ума не приложу, как ты умудрилась ее свалить оттуда. Она слишком высоко, чтобы задеть ее случайно, да и тяжелаяне смахнешь.
Он внимательно рассмотрел ее лицо, Рин ничего не отвечала, только пыталась сохранить улыбку.
Что он такого сказал, от чего тебя всю трясет?
Давай не сейчас.
Герцог поднялся и потянул ее вверх. Рин нехотя поддалась ему, но взгляда поднять не могла. Анхельм прижал ее к себе и крепко-крепко обнял. Она попыталась отстраниться, но он не пустил.
Рин, будь добра, расскажи мне все прямо сейчас, в его голосе послышались стальные нотки.
Чтобы понимать, что произошло, надо знать всю мою жизнь от начала и до текущего момента, ответила Рин, наконец поднимая на него глаза. Мы говорили о Варданисе.
Твоем погибшем женихе? уточнил Анхельм, и Рин печально кивнула. Ты переживаешь из-за него? Думаешь, что отношениями со мной ты предаешь его память?
Рин удивленно посмотрела на него и снова кивнула. Анхельм печально вздохнул и повел ее к кровати.
Послушай, начал он, усаживая Рин рядом с собой, я не только люблю тебя, но и уважаю, а это значит, что я никогда не стану навязывать тебе нечто, что не принесет счастья и лишь причинит боль.
Мне прямо сейчас больно проговорила она.
Ну конечно, свалила на себя вазу, теперь жалуется, поддел он ее с улыбкой, и она тоже улыбнулась. Рин, с момента ухода Варданиса прошло очень много лет
Третьего июня было двадцать пять, заметила она чисто механически.
Почему ты не сказала? Мы могли съездить на кладбище
Рин резко затрясла головой.
Нет! Не могу! Кладбищеэто кошмар. Это наивысшее насилие над моей психикой. Я их всегда обхожу десятыми дорогами.
Нет так нет, отступил Анхельм. Так или иначе, прошло двадцать пять лет. Ты провела в трауре достаточно долгое время. Но я не думаю, что Варданиса сделало бы счастливым твое вынужденное одиночество, Рин.
Знаешь, сколько раз я этот аргумент слышала?
У тебя есть что противопоставить ему?
Мы дали друг другу клятвы. Клятву аирга не может разрушить ничто.
Кроме смерти. Смерть снимает все обязательства. Представь себе обратную ситуацию: была бы ты счастлива, если бы Варданис оставался одиноким после твоей смерти?
Анхельм, ты не понимаешь Мы, аирги, по-другому определяем любовь
Очень удобно, Рин, вспоминать обо всех традициях и ценностях аиргов и прикрываться ими тогда, когда надо оправдать свое нежелание менять что-либо в жизни, даже если она того настойчиво требует, сурово отрезал Анхельм. Рин совершенно не ожидала от него такого удара под дых. Она открыла рот, чтобы ответить что-то резкое и колкое, но он не дал ей.
Внимательно послушай, что я тебе скажу, потому что я скажу это лишь один раз. Я не мог бы заставить тебя любить меня, если бы ты не могла или не захотела. Но ты можешь и хочешь. Ты боишься. Боишься меняться, открываться, доверять, думая, что тебя снова попытаются использовать, но при всем этом ты боишься остаться одна. Ты стоишь, как бездомная кошка в дверяхни туда, ни сюда. Только вот что: я знаю, что приношу тебе счастье. Я знаю, что тебе со мной хорошо. Поэтому войди и закрой за собой дверь, кошка бездомная. Я с тобой. Ты больше не одна. Я никуда не отпущу тебя, даже если ты будешь гнать меня прочь. И я найду тебя всегда, где бы ты ни была.
И вроде бы он говорил неприятные вещи, жестокую правду, в которой Рин не признавалась себе, но почему-то ей нравилось слушать это. С каждым словом с нее слетала многолетняя шелуха самоубеждений, заблуждений и разрушительной лжи самой себе.
Почему Когда ты стал таким? тихо спросила Рин после долгого молчания. Ты ведь меня страшно раздражал поначалу. Раздражал своей необоснованной любовью, щенячьей добротой, наивностью А теперь ты стал Не могу подобрать слово.
Тверже? теперь в его голосе был слышен смех. Он смеялся над ней!
Да. Диктуешь свои условия, и мне это, как ни странно, нравится, изумленно подтвердила Рин свои ощущения.
Я просто понял кое-что, ответил Анхельм, отпуская ее и приглаживая растрепанные волосы. С тобой нельзя быть безоговорочно добрым. Ты не умеешь принимать мужскую заботу. Ты не понимаешь доброго к себе отношения, поэтому не знаешь, как реагировать на него. Ты не ждешь, что к тебе кто-то может относиться хорошо безо всякой на то причины, не требуя платить за это. Ты строишь отношения по формуле «услуга за услугу», стремясь не быть ничего никому должной. Твоей вины в этом нет, это вина окружающих.
Рин вдруг показалось, что она смотрит на свою жизнь и поведение под принципиально иным углом.
Глубокомысленно. Хотя не очень приятно слышать.
Правда редко бывает приятной.
Она рухнула на постель и спросила у потолка:
Ну и что мне теперь делать? Как вести себя, когда мне всю душу вот так запросто расковыряли?
Как я уже сказал, ответил Анхельм и прилег рядом, войди и закрой за собой дверь.
Но Рин была бы не Рин, если бы не ответила:
Я подумаю.
Анхельм засмеялся, понимая, что победу уже одержал, но противник просто из вредности не хочет принять факт поражения. Он поцеловал Рин в висок и сказал:
Через три часа приедут гости, и мне понадобится твоя помощь. Я жду владельца судоходной компании из Сент-Вейлора, начальника порта и руководителя северной экспедиции.
Что я могу сделать? спросила Рин.
Во-первых, нужен ужин. Поэтому съезди сейчас к Альберте и попроси ее заняться этим. Во-вторых, пришли кое-какие бумаги, ты должна их подписать.
При этих словах Рин вспомнила, что хотела сказать Анхельму, но постоянно забывала.
Анхельм! Фабрики оформлены на Ирэн Эмерси, так? Проблема с этими документами будет.
Он ответил ей растерянным взглядом.
Твой дядя может уничтожить мои документы. Как военнослужащий я полностью уязвима с этой стороны. Мое дело хранится в архиве, в полной изоляции от меня, и к нему имеют доступ только три человека: твой дядя, Эдвард Рошейл и Альберто Гальярдо. Что делать?
Судя по всему, герцог об этом даже не задумывался. Он потер лоб и пробормотал что-то нечленораздельное.