Только теперь ко мне вернулись ощущения. Стало невыносимо холодно, и я поняла, что дрожу от того, что все тело покрылось инеем. Я посмотрела на Влада. Тот глядел на меня ничего не понимающим взглядом, не веря собственным глазам, рот раскрылся от изумления, я дыхание частым белым облачком вырвалось из его груди. Я не знаю, как выглядела в этот момент, но взгляд его стал напуганным и восхищенным. А потом холод заставил дрожать и его.
Страха не было, не было злобы, все вышло наружу, и теперь я отчетливо понимала, что произошло. Влад смотрел на меня и во взгляде был вопрос «Что дальше»? А дальше нужно было срочно одеваться, потому, как Яшка начало медленно сползать вниз, цветом становясь ближе к синему, чем к серому. Откуда я черпала силы, не знаю, но, очевидно, ненависть - поистине невероятный источник энергии, потому как совершенно не напрягаясь, я выдала Яшке горнолыжный костюм, ботинки и термобелье. Мы быстро одели остывающего четвероногого, уже не переживая, что оно окоченеет до смерти. Следом то же самое получил Влад, и в самую последнюю очередь - я. Пока мы одевались, мне пришла в голову мысль, что я отрезала единственный путь к отступлению. Странно, но меня это не испугало. Меня это раззадорило, ведь теперь и Никто больше некуда деться. Я заперла его вместе с собой.
Когда с одеждой было покончено, мы оглядели замерзший океан.
- Ну, что? Идем?спросил Влад, глядя на меня.
Я посмотрела на него. Странно, но он выглядел спокойным.
- И что, даже не расскажешь мне, что я редкостная истеричка и вместо мозгов у меня дырка из-под кошачьего хвоста?
- Наконец-то объективная оценка собственных умственных данных, но, к сожалению, говорить что-то уже бессмысленно.
Я кивнула ему в ответ. Ну и отлично. Яшка к этому моменту пришло в себя и удивленно рассматривало заполярье, раскинувшееся перед его глазами. А я не удивилась. Наверное, ждала от себя какой-то выходки, ведь была на грани истерики. Вот она и случилась. А Влад, похоже, перестал удивляться безграничности моего идиотизма, и просто надеялся выжить, попутно всласть поиздеваться надо мной, когда представится возможность. И мы пошли.
Ветра не было, но холод был такой, что даже в теплой одежде пробирало до костей. Шеки, нос, губы щипало колючим морозом, изо рта поднимался пар и даже зубы замерзали, стоило раскрыть рот, потому шли молча. К тому же, было совершенно все равно куда идти, ведь кругом, но многие миллионы километров, все было совершенно одинаковым, а, значит, и обсуждать особо нечего. Мы шли и любовались тем, как красива ледяная пустыня под черным небом. Поистине, ночь и лед созданы друг для друга. Лед этот светился так же, как и песок, хотя я так не задумывала. Но было удобно и красиво. Прошагав добрую половину дня без единого привала, мы почувствовали, что неплохо было бы перевести дух.
- Слушай, может по - быстрому сообразим снегоход?без особой надежды спросил Влад.
- И куда нам так торопиться?
- Еще до того, как ты изрядно психанула и заморозила все вокруг, мы говорили, что нам нужна голая пустыня. Помнишь? Я, в общем-то, думал, что мы ее и нашли, пока
- Да, да. Я поняла. Я истеричка.
- Да с этим-то мы давно разобрались. Я намекаю на то, что пора тебе подумать о выходе.
- Влад, у меня зубы стынут.
- У меня тоже.
- Погоди-ка.
Я остановилась и закрыла глаза. Изначально я представляла себе иглу, рассчитанное исключительно на троих, но взвинченная нервная система выдала что-то слишком большое, даже для десятерых. Куполообразное здание из прозрачного льда было размером с хороший двухэтажный дом. По всем правилам строения оно было, утоплено вниз ниже уровня пола, но для чего я это сделал было непонятно, ведь для естественной циркуляции воздуха и тепла оно было слишком огромным. Там и правда было два этажа, но справедливости ради стоить отметить, что второй этаж был больше похож на балкон внутри здания, к которому вела лестница. Были еще и окна и даже мебель, если можно было так назвать толстые матрасы на невысоких деревянных помостах. На первом этаже в самом центре было место под костер а на втором крошечные окна бойницы, закрытые ставнями изо льда.
Яшка бросилось к дверному проему закрытому какой-то толстой шкурой и забежало внутрь. Мы пошли следом. Внутри оказалось темно, сухо и довольно тепло. Не жарко, конечно, но что-то около нуля, и по сравнению с сороковым с копейками минусом снаружи, казалось раем. Один матрас располагался на втором этаже, два других на первом. Очевидно, кто-то из нас будет спать отдельно и сразу выяснилось - кто. Яшка, пискнув как мышь, понеслось наверх и юркнуло под одеяло. Мы не сомневались, что оно мгновенно уснуло. Оно вообще на удивление много спало.
- А оно не растопится от огня?спросил меня Влад, окинув взглядом огромный купол.
- По идее, лед изнутри должен покрыться коркой из растаявшей воды и тем самым укрепить стены и создать воздушную подушку внутри.
Влад вскинул соболиные брови и ухмыльнулся, посмотрев на меня.
- Валерия, вы не перестаете меня удивлять. И когда же это ты успела поднатореть в вопросах построения иглу?
- В интернете прочитала.
- Хм то есть очень велика вероятность что вся эта конструкция рухнет нам на голову посреди ночи?
- Не рухнет,надулась я, но на всякий случай построила несколько балок и перекладин.
Мы подвинули матрацы к огню и сели друг напротив друга, пождав ноги по-турецки. Как только зажегся костер, стены заиграли, словно алмазы и Влад не смог сдержать удивленного возгласа.
- Е-мае - выдохнул он.Ладно, согласен, ради этого стоило задержаться здесь подольше,сказал он, примирительно улыбаясь мне и осматривая ледяной купол. Он что-то рассказывал, но я не слушала. Я улыбалась, рассеяно глядя на него, и кивала в ответ, но время от времени смотрела сквозь стену, на ледяную пустыню по ту сторону. Где же ты? Каким будет твой ответ? Я всматривалась в темноту стараясь увидеть знакомый силуэт и горящие красным узоры на теле, и не до конца понимала, боюсь я того, что он придет или с нетерпением жду. Наверное, и то, и другое.
Пока мы ужинали сосисками, зажаренными на костре, и запечённой в углях картошкой, температура поднялась до плюса и держалась примерно на уровне замечательных тринадцати - пятнадцати градусов. Это было настолько комфортно, что мы с Владом, недолго думая, поснимали куртки и толстые пуховые штаны, оставшись только в термобелье и толстых шерстяных носках. Несмотря на мое отвратительное настроение, он все же втянул меня в разговор, и мы долго обсуждали лосей и их основные отличия от оленей. Не спрашивайте, почему лоси и олени, мы и сами не поняли, как перешли на эту тему. Мы тихо разговаривали, смеялись и даже не заметили, что так легко и просто не общались уже очень давно. Последний раз так просто нам было, когда мы сидели в огромном замке на кушетке напротив камина. Когда мы не боялись ничего, и нам было так хорошо, так правильно вместе, словно произошло невероятное по редкости чудовстреча двух, идеально подходящих друг другу, людей. Такое же редкое, как парад планет или солнечное затмение, но настолько же правильное, естественное и величественное как космическая механика, неотвратимое, как законы физики. Нам суждено было встретиться. Нам суждено было быть вместе.
Влад посмотрел на меня и замолчал. Он знал, о чем я думаю, и для этого ему не нужно было лезть в мою голову, он прекрасно читал по моему лицу. Он скользил взглядом синих глаз по моему лицу, нежно касаясь моих глаз, носа, губ, шеи. Он откровенно любовался мной. Я покраснела и отвела глаза. Хорошо, что здесь темно и слишком холодно, для того, чтобы даже помыслить о чем-то интимном. Но судя по взгляду Влада ему было очень даже комфортно думать о чем угодно. Что-то в его взгляде сводило расстояние между нами до минимума, что делало нас такими же близкими, как было раньше. Мне стало неловко, но приятно. Я прятала взгляд от внимательных синих глаз, судорожно вспоминая любую тему, для разговора.
- Кстати о выходе. Нет идей, что бы это могло быть? И где?сказала я, быстро бросила взгляд на Влада и нервно почесала кончик носа. Он все понял и улыбнулся, тепло и все же с заметной долей иронии. Опустил глаза и слабо помотал головой, как бы говоря: «Ну и трусиха же ты, Лера».
- Не знаю,он решил подыграть мне и сделать вид, что это самая актуальная тема для разговора. Прямо здесь и сейчас нет ничего важнее, и да, подождать это не может.Яшка сказало, как только ты поймешь, где мы, сразу найдется дверь.
- Откуда я должна это узнать?
- Ну, не знаю. Оттуда же, откуда знаешь, как возводить горы и северные пустыни.
- Никто меня научил,выпалила я, и тут же увидела, как по лицу Влада скользнула тень недовольства. Никто категорически ему не нравился. Само собой поводов для этого было предостаточно, но дело было не в том, что оно он жуткий, всемогущий и может запросто убить нас, не в том, что мы с Яшкой видели его, но Владу он ни разу не показался. Дело было в том, как я отношусь к нему, и это я поняла только сейчас. Все, что я сделала, все что я сказала Так не говорят о ком-то, кто не имеет значения, а значит, что бы это чудовище ни разбудило во мнестрасть, смелость, а может и влюбленностьэто нравилось мне, и нужда в этом была настолько сильной, что я не побоялась пожертвовать свободой, а возможно, и жизнью, в том числе и его (Влада, Яшку во внимание брать нет смысла, оно и было не свободно) ради того, чтобы снова и снова чувствовать это.
- А чего ты так за него держишься?спросил он тихо.Что такого в нем, что ты готова
- Во мне.
- Что?
- Не в нем. Во мне. Он дает мне то, чего у меня нет, не было, и возможно не будет никогда.
- Хм - нахмурился Влад, явно недовольный моими словами.И что же это?
Я задумалась, подбирая слово, подходящее для того, чтобы описать то, что родилось и росло во мне с момента нашего здесь появления. Это что-то было крошечным сначала, но росло с каждым днем, превращаясь во что-то, что временами становилось больше меня, переставало поддаваться контролю и делало меня совершенно
- Свободной. Да, пожалуй. Он дает мне свободу.
- От чего?криво усмехнулся он одним уголком рта.
- От кого, а не от чего.
Влад уставился на меня, соображая, к чему я клоню:
- От меня?спросил он.
- От меня,ответила я.
Он лишь удивленно вскинул брови, а я продолжила.
- Моя зависимость от чего бы то ни было, живет лишь в моей голове. В реальности ее нет. Я имею в виду Я же не диабетик, мне на самом деле и не нужно то, что мне кажется жизненно необходимым. Как, например, инсулинозависимым. Там уж без вариантов, но я-то Я не умру без института, без родных, без Сани, без книг. Без книг, пожалуй, будет совсем невмоготу, но жить буду.
- Без меня,добавил он и посмотрел на меня так, словно бросил мне перчатку.
А я не испугалась. А я подумала, впервые за последний год, почему бы и нет?
- Без тебя,сказала я и кивнула. Подняла на него глаза и увидела странное выражение на лице. Глаза холодные, вроде бы равнодушные, но брови едва заметно дернулись.
- А она тебе зачем?спросил он с вызовом.
- Свобода?
- Да.
- Ну - и тут я задумалась. Для чего она обычно нужна? Что там поют в песнях и пишут в книгах?Чтобы делать то, что хочу.
- А чего ты хочешь?
- Не знаю,я начинала злиться, потому что такие простые вопросы не должны загонять в тупик. Пасовать мне не хотелось.Идти, куда хочу, делать, что хочу.
- Ну так иди, делай. Кто же тебе мешает?он повернулся и слегка кивнул головой в сторону ледяной пустыни. Я замешкалась. Не хотелось сказать то, что могло обидеть Влада.
- Говори, не стесняйся, - прочитал мои мысли он.
- Я не могу оставить тебя,сказала я, а потом быстро добавила.И Яшку.
- Я тебе мешаю?искренне удивился Влад.
- Я не могу бросить тебя тут, не зная, вернёшься ли ты когда-нибудь домой, и что с тобой будет, если не вернёшься.
Влад тихо засмеялся.
- Лера, ума у тебя совершенно не прибавляется.
Я бросила на него обиженный взгляд, а он тем временем продолжил.
- Допустим, нет меня здесь и ты абсолютно свободна. Что дальше?
- Да откуда я знаю?психанула я.Не знаю, что дальше.
- Вот в этом-то вся проблема. Ты хочешь того, чему потом, поверь мне, не найдешь применения. Ты не задумывалась, зачем мы здесь? Ну, не я, но ты. У Никто здесь этой свободы, хоть лопатой греби, свободнее уже некуда и, тем не менее, он зачем-то тащит сюда тебя. Ни кого-нибудь поумнее, посообразительнее, черт возьми, хотя бы морально устойчивее. Нет. Он тащит сюда девчонку, которая без году неделя, как научилась носить туфли на каблуках и совсем недавно узнала, что существует нижнее белье без Микки Мауса, нарисованного на трусах, и все же ты здесь. Зачем ему ты? Что в тебе такого? Что ему нужно именно от тебя?
- Не знаю.
- Думай, Лера, думай. Включай голову. Вспоминай, что он говорил тебе, прежде чем затащить сюда.
Я растерянно шарила в своей голове, но под напором Влада все воспоминания разбежались и попрятались. Что он говорил?
- Он сказал, что знал меня задолго до твоего вечера в твоем доме.
- Так - сказал Влад.Еще что?
- Что мы познакомились, когда я попала в твой мир. Он знает тебя, знает, что я вытащила тебя из параллельного мира. Это все.
- Точно все?
Я замешкалась, но потом добавила.
- Сказал, что я понравилась ему еще там.
- Где именно вы познакомились?
- Я думала, на балу. Больше негде. Он не говорил.
- Не было его на балу,резко отрезал Влад.Я бы точно знал о таком госте. Его там не было. Вспоминай, Лера.
- Да не помню я!в отчаянье крикнула я, лишь бы только прекратить этот расспрос. Влад замолчал. Я молча смотрела, как горят поленья, не в силах поднять на него глаза. Я тяжело дышала и еле сдерживала слезы, меня бросило в жар и стало совершенно невыносимо сидеть рядом с ним.
- Ты так мерзко относишься ко мне. Ты все время говоришь мне гадости. А ведь ты когда-то был влюблен в меня,тихо прошептала я.
Он поднял на меня глаза, нахмурился и уставился на огонь, а затем заговорил тихо и как то грустно.
- Не влюблен, Лера, я любил тебя. И знаешь, когда любишь, свободы не хочется, даже если эта любовь рвет тебя на части, потому что это определённо лучше, чем ничего. Пустота хуже боли, потому что боль делает тебя живым. Измученным, да, и злобным, как бешеный пес, но все - таки живым. А пустоту не унять, потому что она и не болит. Пустота, Лера, и есть та самая свобода, которой тебе так хочется. Вакуум. Ты просто не понимаешь, чего просишь,он снова замолчал, а потом горько добавил.А вот твой Никто, похоже, очень хорошо знает.
С этими словами он поднялся и потащил свой матрас к самой дальней стене. Он повернулся ко мне и спросил.
- Помочь тебе оттащить кровать?
Я лишь молча мотнула головой. Мне бы сказать что-то, но язык прилип к небу, и совершенно не слушался. В голове была полная неразберихая никак не могла сложить головоломку из услышанных слов и они звучали для меня как древнегреческий языккрасиво, но непонятно. Я смотрела, как он залезает под одеяло и отворачивается к стене, ставя точку в этом разговоре. И, наверное, совершенно верно. Ничего тут не нужно добавлять. Но тогда почему у меня никак не получается собрать все воедино, и осталось чувство, что я не услышала самого главного? Я не вижу картины в целом.
Я залезла под одеяло и закрыла глаза. Утро вечера мудренее.
***
Следующие три дня мы только и делали, что шли. Влад был хмурый и не разговорчивый. Яшка, всего единожды снова стало девушкой, но все ограничилось лишь мелкими пакостями в мой адрес, после чего была связана и, конвоируемая Владом, провела остаток дня рядом со своим покровителем. А дальше, как ни странно, ни разу не «вышло из себя» и было совершенно равнодушно ко всему происходящему. В общем-то, ничего и не происходило. Лед сменялся снегом, снег льдом, вот и все что было. На ночь мы строили иглу и ночевали в полной тишине. Утром (если вечную темноту можно назвать утром) мы вставали и снова шли вперед. Я даже сделала компас, чтобы нам не ходить по кругу, но оказалось, что он здесь не работает. Нам оставалось лишь ориентироваться на полусферы брошенных нами иглу, чтобы понимать, не свернули ли мы намеченной траектории. Благо просматривалась пустыня великолепно, что на самом деле удивлялосоздавалось впечатление, что здешняя поверхность не искривляется, как земля, то есть не имеет форму шара, и каким бы ни было расстояние, земля ничего не прячет. Не было оптического искажения, и как бы далеко мы ни зашли, все остается как на ладони, просто очень, очень далеко. Мы понимали, что океан огромен и не рассчитывали преодолеть его за пару дней, но на третьи сутки появились совершенно логичные мысли, что задуманное совершеннейшая глупость. Наверное, проще было бы остаться в горах или вернуться в леса, но теперь уже поздно думать о том, как было бы правильно поступитьза спиной многие километры и теперь уж точно нет смысла возвращаться. Поэтому мы молча шли вперед.