Оказавшись внутри, мы сразу же кинулись разводить огонь. Яшка пулей пролетело на второй этаж и скрылось под одеялом. Думаю, такого крепкого сна у него еще не было. Мы же принялись за ужин. На этот раз матрасы двигать не пришлось, потому как появились две пушистые высокие подушки. Мы упали в них, чувствуя, как благодарят нас спина и зад за неслыханное удобство. С ужином тоже все сложилось отличностейк из лосося и овощи на гриле. Обалденно вкусно! Мы давно не ели с таким аппетитом. Я даже умудрилась сотворить Владу бутылку ледяного пива, после чего он назвал меня своей королевой и с нескрываемым удовольствием потягивал его, наслаждаясь каждым глотком. Закончив ужин, мы все еще болтали. Спать не хотелось совсем, да и пиво у Влада оставалось еще полбутылки, а потому мы решили сыграть в карты. Переместившись на один из матрасов, мы сидели у одной из непрозрачных стен и смотрели в окно на припаркованный на улице Урал. Играли мы в подкидного, я проигрывалась в пух и прах, но меня это не смущало, а Влада и подавно.
- Как будем завтра затаскивать Яшку в машину?спросила я.
Влад засмеялся, демонстрируя белые, идеально ровные зубы и обворожительную улыбку. Настроение у него было шикарноеусталое, но довольное, расслабленное и обаятельно-ленивое.
- Не знаю. Свяжем?
- Это насилие над личностью.
- Хм. Ну, тогда посадим его за руль. Самому ехать намного интереснее. Кстати, Лера, все это здорово, но, ты по-прежнему балда.
Я закатила глаза. К его гадостям я привыкла уже давно, кроме того, у меня появилось чувство, что, не сказав мне какую-нибудь гадость, он потом плохо спит, а потому совершенно спокойно и даже меланхолично спросила.
- Почему?
- Урал конечно прекрасный аппарат, но снегоходы легче и гораздо быстрее,он сделал глоток и посмотрел на меня. Взгляд его был довольным и расслабленным. И он снова беззастенчиво меня рассматривал.
- Хватит глазеть на меня,сказала я тихо и опустила глаза.
- Почему?
- Меня это смущает.
- А меня нет,он снова улыбнулся и повел бровью так, что я на мгновенье забыла, что там у меня с картами.
- Я тебе больше пива делать не буду,сказала я и сделала ход.
Он быстро глянул на карту, достал карту из своей колоды и отбил.
- Пиво здесь совершенно ни при чем. Для моего роста и веса это ровным счетом ничего. Просто вкусно.
- Ты забыл добавить «Благодарю, моя королева»,я подкинула еще две карты. Он лукаво посмотрел на меня, и улыбка стала еще шире.
- Благодарю, моя королева,и отбил обе карты.
Я снова подняла на него глаза. Он, как и всегда, когда ему хорошо, был похож на породистого, кормленного, холеного кота. Довольный, расслабленный, уверенный в собственном превосходстве над всем окружающим миром, и по-прежнему самый красивый мужчина из всех, что мне доводилось видеть.
- То-то же. Бито. Ходи.
Мы взяли по две карты, и колода закончилась. Он мельком глянул на свои, а потом пошел в атаку козырным тузом.
- Так нечестно,возмутилась я. На руках у нас осталось по пять карт и судя по тому, что было у меня, все козыри были у него.Я опять осталась в дураках. Я никогда не выиграю.
- Согласен,сказал он глядя на меня. Теперь он улыбался одними губами и пристально смотрел на меня. Легким движением руки он отбросил в сторону свои карты, смахнул с кровати остальную колоду.И потому я предлагаю оставить карты в покое.
Он быстро придвинулся ко мне, оказавшись в паре сантиметрах от моего лица так мгновенно, что я не успела ничего сообразить, заключил мое лицо в свои теплые ладони и прикоснулся губами к моим. Нежно, словно боясь напугать или обидеть, он целовал меня, как впервые. Теплые губы, горячее, частое дыхание и его руки на моей шееэто все что я осознавала в тот момент. Сердце мое зашлось. Я обвила руками его спину, ощутив под ладонями тепло его тела, узнавая каждый изгиб, каждую линию, чувствуя, как он обнимает меня одной рукой, а вторую запускает в волосы, таким знакомым, таким уверенным движением, словно мы расстались лишь вчера, и, покрывая мою шею поцелуями, он тихо шепчет:
- Я так скучал по тебе - горячее дыхание каскадом спускается по моей спине, заставляя меня дышать чаще. Пережитого не стало, целый год несчастья, километры пройденные в одиночестве, ночи, совершенно неотличимые одна от другой за туманом слез и нечеловеческая тоска, все испарилось, превратилось в ничто, и не существовало никогда. Всего лишь дурной сон, а это реальность, которая дрожит во мне, разгорается, будит жизнь в каждой крохотной клеточке моего тела. Такой знакомый, томительный огонь зажегся внутри, отчего кровь стала лавой, и, обжигая вены, и струится по моему телу, превращая меня в камертон. И его голос, повторяющий мое имя, льется по моей коже, просачиваясь внутрь, делая такой нежной, такой гибкой под его руками. И каждое его движения для меня - негласный закон, которому я починяюсь всецело, становясь серебряной ртутью под его ладонями, и есть что-то в запахе его кожи, что делает жизненно необходимым принадлежать ему, словно жизнь заканчивается за его плечами, и за его спиной одна пустота. Я смотрю в его глаза и проваливаюсь в бездну, где мне самое место, ведь нет на свете более синего океана. И когда я отвожу глаза, я мельком бросаю взгляд на окно и чуть не кричуогромное, жилистое тело с темно серой кожей, сверкает красными узорами и глазами, как угли, горящие в кромешной тьме. Он смотрит на нас и его лицо изуродовано гримасой отвращения, а рот растянут в зверином оскале, и если бы я не была ему нужна, думаю, это было бы последнее, что я увидела.
- Влад,я резко отстранилась от него.
Влад смотрит на меня, а потом поворачивается к окну, следуя за моим взглядом.
- Что? Лера, ты чего?он снова поворачивается ко мне, все еще часто дыша.Что случилось?
- Ты что, не видишь?
Влад снова смотрит в окно, и я понимаюон не видит его, хотя между ним и огромным чудовищем только несколько метров и толстый кусок льда, что ровным счетом ничего не значит для Никто.
- Влад, там Никто,шепчу я, и тут же жалею об этом, потому, как Влад подскакивает и хватается за одежду. Судорожно натягивая на себя штаны и куртку, он вглядывается в окно, пытаясь разглядеть там загадочного зверя, а у меня холодеют рукиНикто смотрит прямо ему в лицо и на фоне взволнованного лица Влада, его такое холодное, полное презрения. Он небрежно рассматривает прекрасные черты, пока Влад борется с одеждой, изучая его, словно жука под лупой. Втрое больше, в миллиарды раз сильнее Что стоит ему убить его прямо сейчас? И тут я взрываюсь проклятьями в собственный адрес, потому как чудовище переводит взгляд на меня, и рот его растягивается в жуткой улыбке от уха до уха, отвечая на мой немой вопрос. Ничего не стоит. Он снова смотрит на Влада и рука, с когтями-лезвиями тихо поднимается на уровень шеи Влада.
- НЕ СМЕЙ!!!заорала я и подскочила как раз в тот момент, когда чудовище делает неспешный замах. Я вдруг подумала, как мало усилий ему нужно, чтобы прямо сейчас убить его.
Влад повернулся ко мне, глядя, как я бегу к нему, думая, что я говорю с ним. Я подбегаю к окну, смотрю чудовищу прямо в глаза и говорю тихо, судорожно дыша, как в горячке.
- Я тут такого наворочувек разгребать будешь, не разгребешь. Я могу, у меня фантазии хватит. Залью расплавленным железом весь твой крохотный мирок, оглянуться не успеешь. Веришь мне?
Чудовище смотрит на меня почти ласково, а потом заливается рокочущим, низким смехом, от которого дрожит земля. Оно медленно поднимается, встает на четвереньки, как собака и говорит.
- Не забывай, ты МояЛера, и до тех пор, пока это так, ничего с твоим человечком не случится. Еще раз забудешь, и я уже не буду так милосерден.
Тут Никто разворачивается и грациозно, словно дикий зверь, делает прыжок и, завораживающе пластично управляя собственным телом, удаляется от нас, огромными прыжками преодолевая пустыню, становясь крошечной черной точкой на горизонте, где исчезает совсем.
Влад выбегает на улицу. Он мечется по заснеженной пустыне в поисках чудовища, но его там уже нет. Даже если бы и был, он не смог бы увидеть его. О, мой смелый, мой милый Граф, тебе не защитить меня от этого, даже будь ты во всеоружии, а не с голыми руками. Я смотрю, как Влад пытается найти следы на снегу, как пытается увидеть невидимое, и по щекам мои бегут слезы. Валерия, ты полная дура! Ты притащила сюда самого дорого тебе человека, на потеху чудовищу из другой вселенной, искренне веря, что все вокруг от природы добры и бескорыстны, думая, что можешь контролировать все и всех, просто сказав «пожалуйста». Идиотка! Ты завела игру с опасным зверем, совершенно не думая о последствиях! Ты похожа на беспечных хозяев собак, которые так уверенны в том, что их пес не кусается, словно он сам написал расписку и заверил ее у нотариуса. Зверь всегда остается зверем и никому не дано знать, что в его голове! Никто не может быть абсолютно уверен в поведении животного, ведь даже такое высокоорганизованное животное, как человек, порой не может отвечать даже за самого себя. Как ты вообще могла подумать, что ты ровня ему? И уж тем более, откуда мысли, что ты взяла его под полный контроль? Он играет с тобой, выуживая из тебя то, что ему нужно, и твое счастье, что ты толком не знаешь, что это, иначе все закончилось бы гораздо раньше. Гораздо.
Глава 8. На дне
Влад мне не поверил. Думает, я обманываю его, и я его не винюсложно поверить в то, чего не видел. Сложно, но, честно говоря, я бы поверила. Что я и требовала, что и просила, что до хрипоты доказывала, пытаясь объяснить, что здесь на зрение полагаться нельзя. Неужели он не чувствует присутствие чудовища кожей? Неужели ни одна ниточка в душе не дрогнула? Неужели ни один нерв не дал о себе знать? Нет. Ничего. Он не видит не чувствует и никак не воспринимает присутствие здесь огромного нечто, командующего парадом.
Мы разошлись по разным сторонам и, начиная со следующего утра, между нами началась очередная холодная война. Влад, уязвлённый в самое нежное местосамолюбие, был угрюм и молчалив. Ночью он утверждал, что Никтоплод моего воображения, созданный для того, чтобы иметь путь к отступлению. Отступлению от чего? От него. Зачем же мне отступать, если я всем сердцем желаю его и хочу принадлежать ему? Очевидно, не хочешь.
Какая глупость! Какой эгоизм!
Все мои последующие попытки переубедить его закончились провалом. Я либо топталась на месте, либо делала ситуацию только хуже. В конце концов, я сдалась. Я перестала понимать, перестала пытаться что-то изменить, я лишь могла чувствоватьгрядет гроза, и я в чистом поле, и ни единого громоотвода на сотни километров. А главное - неизвестно откуда она начнется и когда. Остается лишь ждать.
Утром мы поели, совершенно автоматически не ощущая вкуса еды, и сразу в путь. Яшка, будучи очень тонким, чувствительным созданием, понялочто-то не так, а потому беспрекословно отправилось в кабину Урала, когда пришла очередь трогаться в путь, несмотря на то, что его откровенно потряхивало. Ехали мы молча, уже не ощущая никакой радости от транспортного средства и от самого путешествия. Ледяная пустыня расстилалась перед нами, уступая километр за километром. Однообразная картинка менялась столь же однообразной. Ничего не менялось, кроме нас. Чем дольше мы ехали, тем бесконечнее казалась нам дорога, и уже совсем потеряла всяческую привлекательность запертая мною дверь. Я поняла, что прежде, чем закрываться с кем-то без возможности выйти, нужно хоть сколько-нибудь знать его. И речь не только о Никто. Одна мысль о чудовище прошлась мурашками по коже и заставила стиснуть зубы. Я боялась. Искренне и совершенно неконтролируемо. И теперь кроме страха не было ничего. Не было ни тяги, ни влечения. Только голый ужас, который теперь мешал мне сколько-нибудь связно мыслить. Сейчас мне казалась дикой сама мысль о том, что буквально несколько часов назад я мечтала о его появлении. Нужно выбираться отсюда. Только как? Тонны льда не разморозишь на раз. Нет ничего, кроме водородной бомбы, пожалуй, что способно в одно мгновение открыть проход, который я так старательно закрыла. Ничего кроме ругательств на ум не приходило, а нужны были идеи. Я подбирала всевозможные варианты, но один другого был не лучше, поскольку все, так или иначе, должны были автоматически стереть с лица этой земли не только лед, но Влада, меня и Яшку. Я бросила эту затею и перестала ломать голову, и как только я мысленно приказала себе не думать об этом, все и случилось.
Мгновенно, без каких-либо предвестников, вроде треска ломающегося льда, или сотрясения земли, из-под нашей машины ушел огромный пласт льда. Произошло это так молниеносно, что никто из нас не успел ничего сделать. Ледяная глыба, размером с небольшое футбольное поле вздыбилась перед нами, раскалываясь на несколько огромных частей. Выглядело это так, словно кто-то ударил снизу исполинским кулаком. Мы с Владом закричали, Яшка вцепился в меня, грозясь задушить. Машина оказалась на одной из этих частей и накренилась, сползая вправо и вниз, где в огромном разломе чернела ледяная гладь океана, освобожденная от оков льда. Зияющая черная пропасть приближалась к нам все быстрее и быстрее, словно огромная рыбина, которая плыла на нас с разинутой пастью. За мгновенье до того, как в голове моей мелькнула мысль, что вода просто ледяная, Влад успел крикнуть мое имя, потянулся ко мне, а затем мы провалились в воду.
Нас тряхнуло. Тяжелая машина камнем уходила на дно, словно кто-то тянул ее, неся нас в кабине на самое дно. Паника захлестнула меня, и я закричала. Белое, как мел, лицо Влада, с огромными глазами, которые метались по салону в поисках чего-то, что могло спасти нам жизнь, выглядели совершенно неестественно, словно загримированное лицо актера дешевого уличного театра. Яшка просто обескровило и упало без чувств. Оно стало серым и с виду абсолютно мертвым. Наверное, именно это заставило меня заткнуться и думать судорожно, нервно, собирая из обрывков мыслей что-то, что могло помочь. Вода заливала салон, и вдруг в одно мгновенье стало абсолютно темно.
- Свет!заорала я.
В салоне загорелись все лампы и проборы, что были в машине, и стало видно, как вода хлещет внутрь, заливая все вокруг. Паника не давала моим мыслям сосредоточиться, мешала мне выделить главное. Что нам сейчас нужно, чтобы не утонуть? (Вода хлестала со всех щелей, и стекла затрещали под гнетом возрастающего давления). Спасательный плот? Лодка? Уже поздно! Лера, думай! (Ледяная вода доходила до колен и волнами окатывала сиденья, пронизывая бедра ледяным холодом).
- Лера, делай же что-нибудь!крикнул Влад.
- Я думаю, думаю!кричала я в истерике.
Подводная лодка? Как мы заберемся в нее под водой? (Вода поднимается, поднимается!). Лера, думай! Стандартные варианты не подходят. Думай нестандартно! Что нужно для того¸ чтобы выжить? Воздух! (Вода добралась до поясницы). Воздух и тепло. Так делай! Делай пространство с воздухом и теплом. Как? Как оно должно выглядеть? Неважно! Просто воздух и тепло посреди ледяной воды.
И я сделала.
В следующую секунду Урал завис, поднимая кабину вверх, словно поплавокогромная морда тяжелой машины оказалась заключенной в пузыре воздуха, который светился серебром среди черной толщи воды. На какое-то время машина зависла, словно принимая решение, куда ей плыть, а потом начала опускаться вниз. Пузырь был большой, диаметром не меньше четырех метров, но машина намного тяжелее, а потому мы медленно поползли на дно. Пузырь закрыл собой всю кабину, и вода перестала течь внутрь. Наоборот, она начала втекать из кабины. Правда, гораздо медленнее. Не помня себя от страха, и мы смотрели на огромную сферу воздуха и не могли поверить собственным глазам. Первым пришел в себя Влад:
- Леррра, насссколько это пппрочно?трясся он.
- Я ннне знаю,зубы стучали, меня колотило и сводило ноги.С расссчетом нна то, чтобы вывыжить.
- Оттлично,сказал Влад и приоткрыл свою дверь.
Вода хлынула из салона, освобождая ноги от ледяных цепей, заставляя дрожать еще сильнее.
- Лера, сссмотри,Влад указал вниз, дрожа всем телом. Губы его стали синими, а кожа белой, как снег.Оттткрой ссвою дверь.
Я медленно открыла дверь и глянула на дно пузырясквозь него вода утекала, как сквозь решето, выдавливаемая воздухом внутри. Оболочка выглядела надежной, кроме того, она оказалась двойнойвидимо для сохранения тепла, между внешним и внутренним пузырем тоже был воздух. Я аккуратно вытащила ногу и машины и ткнула носком воздушный купол. Он мягко прогнулся, но отпружинил, причем довольно уверенно и сильно. Я нажала еще сильнее. Тот же эффект. Влад, как заворожённый смотрел на меня, гадая, что же я собралась делать, а как только понял, сказал:
- Пподожди. Я ппервый.
Я повернулась к нему и кивнула. Он медленно вытащил ногу и поставил ее на дно пузыря. Затем второю. Пузырь прогнулся, но сохранил свою форму. Влад снова сел в салон.
- Можжно вылезать. Ввроде крепкий.
Он обхватил руками Яшку и потащил его за собой.
- Дддумаю, - говорил он стуча зубами.Ккак только мы вылезем из ссалона, машина пойдет нна дно. Я ббберу на себя Яяшку,он подтянул безжизненное тощее тельце к себе.На счет три?
Я кивнула.
- Рраз. Два. Три!
Мы одновременно кинулись из салона, преодолевая ломоту в замёрзших конечностях, ведь страх пойти на дно вместе с Уралом, придавал очень много сил. Мы почти одновременно приземлились на пружинящий пол пузыря, и тут же, скрипя металлом и выдавливая последний воздух из кабины, машина выскользнула из пузыря и ушла на дно, светясь во тьме, словно жуткое чудовище, падая все ниже и ниже, пока, наконец, не исчезла где-то в черной мгле.