В мастерской Лотту облили было презрительным взглядом, но тут хозяйка увидела Гризельду и немедленно расплылась в сладчайшей улыбке.
А, так вы нам привезли невесту господина Вебера!сладким голоском пропела она.Прошу вас, сира, прошу, проходите вот сюда. Девушки! Кто-нибудь, бокал вина для сиры Шарлотты и мерную ленту мне!
В другое время и по другому поводу Лотта искренне насладилась бы поднявшимся переполохом. Её раздели до сорочки, сняли множество самых неожиданных мерок, а потом начали таскать и прикладывать к ней, драпируя по фигуре, один отрез за другим: голубой атлас, густо-синий бархат, васильковый шёлк с вытканными по нему цветамивсё к синим глазам. Хозяйка порхала вокруг Лотты упитанной феечкой и щебетала:
Ткани мы берём напрямую у Веберов, сира, так что не сомневайтесь, всё отменное, ничего не полиняет, не расползётся Будете носить, пока не надоест. А как надоест,она игриво подмигнула Лотте,трясите супруга. Для чего ещё нужны мужья, как не баловать молодых красавиц?.. А вот это не пойдёт, нетслишком кожа и волосы светлые Тогда вот так, да? Взгляните, сира, прямо под ваши косы!
Слушать про Веберов было тошно. Ещё тошнее было понимать, что приди Лотта сюда просто как дочь барона Николаса, ей бы и половины такого внимания не перепало, а вот вокруг невесты какого-то ремесленника пляшет половина швей и служанок. Потом прибежал белобрысый недомерок и попросил у госпожи Лукреции её заказчицу на минуточкутолько мерку с ножки снять, чтобы ей, сире Шарлотте, не трудиться и к мастеру Карелу не заходить. А его мерки, высунув от усердия кончик языка, переписывала ещё какая-то девица, попросившая потом госпожу Лукрецию поделиться снятыми размерами, чтобы сиру не беспокоить по пустякам. Просьбы хозяйке, судя по её лицу, не слишком нравились, но и ссориться с посыльными она не хотелабашмачник с чулочником портнихе не соперники, наоборот, всегда можно порекомендовать друг друга заказчикам.
В общем, и без того недовольная, Лотта быстро от всей этой суеты устала и, освободившись из цепких ручек госпожи Лукреции, велела везти себя обратно на постоялый двор.
Как скажете,очень уж легко согласилась полукровка, и получасом позже Лотта свалилась в изнеможении на постель.
Ненавижу!сказала она, врезав кулаком по подушке.Ненавижу, ненавижу!
Удары вязли в пуховой мякоти, не давая никакой разрядки. Лотта помолотила подушку ещё немного и разрыдалась. Ну, вот за что ей всё это?
Церемония была короткой и деловой. Отец надел на Вебера массивные серебряные браслеты (что-то царапнуло в этом Лотту, но она не поняла, что именно). Важный и толстый старик, очень похожий на Вебера лицом, застегнул на запястьях Лотты браслеты из ажурных золотых звеньев, украшенных какими-то мелкими ярко-синими камешками (разбираться в драгоценностях, увы, Лотте научиться было негде). Жрец соединил руки новобрачных и объявил их супругами отныне и навеки. И все, включая двоих незнакомых Лотте типов, исполнявших роли свидетелей, отправились в дом Вебера.
Обед был чудовищно, по мнению Лотты, обильнымгости из каждой перемены и половины не съедали. А ещё слева и справа от сменявшихся тарелок лежало столько приборов Матушка учила Лотту этикету, разумеется, но подобный ужас на столах появлялся только по праздникам. Теперь предстояло матушкины уроки срочно вспоминать, чтобы не позориться. Впрочем, аппетита у новобрачной всё равно не было, и она только вяло ковыряла еду, чем бы та ни была. Честно говоря, она боялась. Очень. Радовало только, что до ночи ещё далеко и очень хотелось попытаться сбежать снова, чтобы не терпеть мерзких прикосновений теперь уже супруга.
Из-за стола она отпросилась в свою (да, теперь свою) комнату. Она в самом деле устала, перенервничав, но едва она успела сменить белый атласный наряд на что-то попроще, к ней без стука вошёл отец.
Что ж,сказал он, разглядывая её так, словно видел впервые,свой долг перед семьёй ты всё-таки выполнила. У нас по-прежнему есть долги, но теперь хотя бы нам на шею не посадят казначейских пиявок, которые нас добили бы, высосав всю кровь. Думаю, со временем твои мать и братья смогут навестить тебя и твоего консорта
Консорта?изумлённо вскинулась Лотта.
Если бы ты не вынудила меня обойтись с тобой так сурово,холодно ответил отец,я бы давно уже сказал тебе, что по брачному договору ты становишься владетельницей Паучьего Распадка, а Пол Вебертвоим консортом. Но тебе вздумалось показать характер, когда у тебя не было на это никаких прав, и я не стал посвящать тебя в подробности твоего договора.
Значит,медленно проговорила Лотта, переваривая неожиданную весть,в нашем браке я выше по положению?
Отец насмешливо посмотрел на неё.
Ты моя дочь в чём я, признаюсь, готов усомниться. За тобой двадцать семь поколений баронов Медных Холмов, а тебе нужна убогая деревенька, чтобы чувствовать себя выше разбогатевшего ткача? Я разочарован в тебе. Что же до твоего положения в бракеда, формально ты старшая. Но боюсь, тебе придётся хорошо потрудиться, чтобы донести эту мысль до своего консорта. Ты можешь многого требовать, однако будут ли тебя слушать?
Лотта упрямо вздёрнула подбородок.
Будут,убеждённо сказала она.Заставлю!
Ну-ну,хмыкнул отец. Он вдруг сощурился и спросил:Надеюсь, твой побег накануне свадьбы был единственной твоей глупостью?
Лотта похолодела.
Я не понимаю, о чём вы?пробормотала она, нервно кутаясь в шелковистую шаль с длинными кистями.
Вот как?в сомнении спросил он.Очень надеюсь, что даже не понимаешь. Вебер приложил все силы к тому, чтобы избежать скандала, связанного с твоей дурацкой выходкой. Сомневаюсь, что он захочет замять скандал более пикантного свойства. Тебе нечего мне сказать?
Нет,буркнула Лотта, угрюмо отводя глаза.И я не считаю возможным обсуждать это с вами.
Вот как?повторил отец.Что ж. Не хотелось бы, чтобы завтра утром ко мне ворвался взбешённый супруг, вынужденный довольствоваться объедками с чужого стола.
Он вышел, а Лотта заметалась по своей миленькой и уютной комнате. Хотелось ломать и крушить, швырять безделушки, пинать подушки и пуфики, разбить сказочно дорогое, в полный рост зеркало бежать из этой нарядной мышеловкиили умереть.
Нет. Нет-нет-нет. Надо взять себя в руки. Что она в самом-то деле? Это всего только богатый, но ткач. Раздобревший, разжиревший ремесленник, и пусть даже на его деньги были куплены все её обновки, это не делает его ровней дочери барона! И в этом браке он всего лишь её консорт. Племенной жеребец, который обеспечит ей наследников для Паучьего как там его? Лога, что ли? Фу, какое мерзкое название! Надо будет переименовать. Что для этого нужно, интересно? Дозволение графа?
За огромным, в половину стены окном уже налился густой непроглядной синевой поздний осенний вечер, а новобрачный не спешил выполнять супружеский долг. Лотту это, разумеется, не печалило, но хотелось уже какой-то определённости. К тому времени, как Вебер явился в спальню супруги, она готова была идти искать его по всему дому. Немаленькому, надо сказать.
Отец сказал, что вы мой консорт,начала она, неприязненно глядя, как он снимает какое-то свободное, без всякой застёжки, на одном поясе державшееся одеяние и расстёгивает мелкие агатовые пуговки на рубашке.
Это что-то меняет?равнодушно-вежливо спросил он, выпутываясь из рубашки, которую надо было снимать через голову.
Рубашка сниматься не хотела, потому что влажное полотно липло к телу, и глядя на мокрые волосы супруга, Лотта с опозданием сообразила, что надо было и ей потребовать горячей воды, чтобы умыться. И вообще, смотреть на Вебера было неприятно: слишком массивный, слишком волосатый, слишком Она отогнала некстати пришедшее в голову мужчина. По отношению к Адриану это казалось нечестным.
Это значит, что в нашем браке я старше вас по положению,нетерпеливо заявила Лотта.
И в чём это будет выражаться?
От такого вопроса она растерялась. Она была уверена, что Вебер заспорит или попытается высмеять её, а вот так спросить, в чём её старшинство будет выражаться
Разве это не значит, что вы должны меня слушаться?
В чём?Кажется, вопросы он мог задавать бесконечно!Вы будете решать, как мне вести переговоры с гномами? Командовать прислугой вместо госпожи Гризельды? Пытаться восстановить почти заброшенную деревеньку вместо моего кузена? Что вы умеете и знаете такого, чтобы быть главой семьи? Я с шести лет поработал на всех станках нашего предприятия, посидел на всех местах в конторе, с пятнадцати помогаю отцу освоиться в этом городе В чём я должен слушаться вас?
Для начала я хочу дать другое название нашему владению!
У вас есть на это деньги?
Они есть у вас!
Есть,кивнул он.Но это мои деньги, и я сам решаю, как ими распорядиться. А название Паучий Распадок идеально подходит для герба с паутиной, растянутой на ткацком станке.
Но ведь это моё владение!запальчиво воскликнула Лотта.И мне решать
Сира Шарлотта,сказал Вебер, насмешливо глядя на неё,завтра утром я предъявлю вам купчую, где чёрным по белому написано, что на ваше имя приобретено владение под названием Паучий Распадок. Хотите его переименовать? Начинайте копить деньги, откладывая из тех, что я буду выделять на ваше содержание. Я достаточно много оставил их в графской канцелярии. В ущерб многим действительно важным делам. Ложитесь уже, поговорим завтра.
Она попятилась, судорожно комкая шаль на груди. Находиться в одной комнате с голым мужчиной было отвратительно. Лечь с ним в одну постельнемыслимо.
Сорочку можете оставить, раз уж вас вдруг одолела стыдливость,пожимая плечами, сказал Вебер.
Одолела?выдохнула Лотта.
Сир Адриан любезно просветил меня в том, что цветок свой вы подарили ему,с прежней равнодушной вежливостью ответил Вебер.Могу только посочувствовать вам, сира: стать женщиной усилиями самовлюблённого неумехи боюсь, он испортил вам всё впечатление о плотской любви.
Он вовсе не самовлюблённый неумеха!вознегодовала Лотта.И вообще, откуда вам знать
Вместо ответа Вебер подошёл к ней вплотную. Лотта с постыдным визгом шарахнулась от него. Она готова была завопить, чтобы он не смел прикасаться к ней, но он вдруг махнул рукой, лёг к самой стене и сказал:
Когда устанете метаться по комнате, ляжете рядом. Или спите в креслекак знаете. Ни сил, ни желания нет разбираться с вашими страхами и капризами.
Прекрасно,сказала Лотта дрожащим голосом.Так и поступлю.
Она в самом деле села в кресло у окна и сидела там, слушая сонное сопение супруга. Кресло было удобным, но спать в нём всё-таки было невозможнозатекала шея, уставали руки, которые Лотта то складывала на груди, то вытягивала по подлокотникам, онемела поясница и ниже. Гордость ещё какое-то время боролась с желанием поспать по-человечески, но наконец сдалась: Лотта легла с краешку, стараясь держаться как можно дальше от супруга (что, в общем, было совсем не сложномежду ними легко поместились бы ещё двое) и провалилась в сон.
========== Новый дом ==========
Утром Лотта проснулась в одиночестве. Чувствовала она себя разбитой и вялой: всё-таки спать одетойне лучший способ отдохнуть. Следовало, конечно, порадоваться тому, что волосатое животное не тянуло к ней свои потные лапы, но в глубине души Лотта чувствовала себя разочарованной. Этот Вебер так легко отказался от малейшей попытки получить с неё супружеский долг, словно она была старой морщинистой каргой без зубов и с обвислой грудью. Словно даже для удовлетворения похоти она ему была не нужна. Это было обидно и даже возмутительно, но и требовать от него, чтобы не уклонялся от обязанностей консорта было бы глупопосле того, как сама она легла спать, не раздеваясь.
Послонявшись бесцельно по комнате туда-сюда, Лотта заметила наконец шнурок у изголовья кровати. Как она вчера умудрилась его проглядеть? Над кроватью даже балдахина не было, только зачем-то с потолка на изящных плетёных цепочках свисала над самыми подушками бронзовая лампа. Вебер вчера не потребовал её зажечь, горели только свечи в нескольких шандалах. Зачем в постели яркий свет? Неужели о Девятеро, он что, любит смотреть? Мерзость какая!
Она подёргала шнурок. Ничего не услышала и дёрнула так, что чуть не оборвала, наверное. В замке ничего подобного не имелось, вызывать в свою комнату было некогоникто не бездельничал, сидя в ожидании звонка. Тут, наверное, служанки тоже мели полы, вытирали пыль, собирали огарки, раз никто не торопился на вызов. У этой как её? Зельды?.. вряд ли кто-то отлынивает от работы. Глаза как у ястреба, даже Лотте было немного не по себе, когда та, помогая одеться к брачной церемонии, окинула её пронзительным взглядом. Так что даже показалось, будто управительница знает и про Адриана, и вообще
Доброго вам утречка, вашмилсть,объявила, влетая в комнату, разбитная конопатая девица (сестра посыльного, что ли?).Вы в другой раз так не трезвоньте, будьте милосердны. Это у вас тут ничегошеньки не слышно, а у меня такой благовест поднялся, точно я на колокольне с пономарём обжимаюсь да в верёвках запуталась. Вам небось ванну принять хочется? Пойдёмте, провожу.
От такого напора Лотта слегка растерялась и позволила себя утащить чуть ли не под руку. Рыжая продолжала трещать:
Звать меня Олеандра, вы не смейтесь только. Это мне господин Вебер-старший имя давал, а у него в молодости была, видать, зазноба с таким имечком. А матушка что? За такой подарок к имянаречению она бы хоть на Рыжуху согласилась. Он, господин Вебер-то, замуж её выдал и приданого отвалил аж полсотни золотых. Шутил, дескать, золото к золоту, так матушка говорила. Сынок его, супруг-то ваш, иной раз в добром расположении Хризостратой меня кличет вот тут, по левую руку, как раз его спальня, а напротив, стало быть, господина Эрлана.Лотта хотела было спросить, кто он такой, этот Эрлан, но служанка не давала и слова вставить.А вон та комнаткаплемянника ихнего. А вон эти всегостевые, в крайней отец супруга вашего, господин Вебер-старший гостевать изволит. Так-то он из Горючего Камня родом, много лет здесь жил, потом все дела сыну оставил, а сам домой вернулся, на свадьбу только приехал. Вот. А ванны-товон они.
Это они дошли до конца широкого и ярко освещённого, несмотря на солнце за окнами двух полукруглых маленьких зал, коридора. Дом Вебера после отцовского замка вообще был слишком просторным, слишком светлым, слишком да всё слишком. Чересчур богатымуж точно. И две ванны направо и налево от роскошной умывальной были достойным завершением общей картины. Потому что это были вовсе не два больших чана вроде того, в котором всю неделю стирали бельё, а к выходнымгрели чистую воду, чтобы по очереди помылась вся семья. В маленьких, зато отделанных слоистым серым камнем комнатках что слева, что справа стояли на кривых когтистых лапах бронзовые корыта больше человеческого роста длиной.
Вот,объявила конопатая Олеандра с такой гордостью, будто лично купила и установила эти корыта.Господа-то с утречка больше любят прохладной водичкой ополоснуться, а для вас я велела истопнику нагреть погорячее. Вы ж, поди, не любите холодной обливаться. Тут, значица, полотенчико вам свежее, это вон всякое масло цветочное, только много не лейте, уж больно пахучее. Этим мыться. Вам помочь искупаться, или как?
Она пялилась на Лотту с таким неприкрытым простодушным любопытством, что та прямо наяву услышала, как Олеандра выкладывает всей остальной прислуге: «А уж тощая до чего, Девятеро помилуй! Ну да ладно, на здешних хлебах живо раздобреет. А на левой титьке, вон тут вот, пятно родимое, точно кот какой грязной лапой наступил» Нет уж, спасибо!
Я сама,буркнула Лотта.
Как скажете,не скрывая облегчения, охотно согласилась служанка.Тогда я вам водички в ванну наберу, а вы вон туда, гляньте под потолоктам ровно леечка. Смывать пену будете, так во-он этот рычажок потянете. Вы пока маслице выберите, с каким мыться будете. Господин Вебер больше любит что попроще, мяту там, мелиссу. А вот господин Эрлан, тот всё больше розмарин да бергамот. Ну, что с побережья возят.
Вода лилась из двух бронзовых же труб. Одна струя чуть ли не плевалась и злобно курилась паром, другая даже на вид казалась ледяной. Лотта внимательно следила за тем, как служанка осторожно пробует воду в ванне, перекрывая то одну трубу, то другую. Ничего сложного, можно обойтись и без этой трещотки. Только вот в бачок наверху, для споласкивания, воду надо было наливать ведёрком, а самой лезть на стремянку Хозяйка она тут или кто? Придётся, видимо, терпеть болтовню Олеандры. Или потребовать у Вебера другую служанку, постарше и потише.
Зато какое же это было блаженстволежать, вытянувшись во весь рост, в горячей душистой воде. Лотта чуть не заснула снова, расслабившись по-настоящему. Потом спохватилась и принялась торопливо мыться, пока вода не остыла окончательно. Схваченное первым попавшимся, жидкое мыло из дорогого даже на вид флакончика слишком резко пахло лавандой, зато пенилось так, что с волос пена потекла на шею и дальше вниз, куда там невнятно-бурым кускам, которыми на неделе тёрли рубашки и нижние юбки. «Надо будет матушке послать к Солнцевороту в подарок такой флакончик,подумала Лотта.От Вебера не убудет с флакончика мыла». На родных она, конечно, была всё ещё обижена и зла, но родители же всегда думают, будто знают, как лучше. Будто лучшеэто сытой и нарядно одетой с ненавистным супругом, чем в бедности с любимым с любимым предателем.