В чем дело? Что происходит?
Ничего, через что не пришлось пройти вашим сопровождающим.
В чем дело? Я не собираюсь никуда идти, говорит Тощий, садясь обратно.
Это не проблема, отзывается Платьице, доставая излучатель. Кажется, я только что сказала, что дальность действия этой штукитридцать футов.
Тощий прижимается к спинке кресла. Он загнан в угол, ему некуда бежать.
Считайте, что вам повезло. Я поставила его на минимальную мощность. Но, думаю, этого достаточно, чтобы вас впечатлить.
Подождите! Голова Тощего дергается вперед, потом в сторону. Директор сказал, что наказание уже приведено в исполнение. Сопровождающие. Больше нечего
Разве что продемонстрировать, как вам повезло не оказаться на их месте. Впрочем, это будет очень облегченная демонстрация, если сравнивать с тем, что выпало на их долю. Вы выживете.
Она нажимает кнопку, раздается щелчок. Острый, яркий луч вырывается из излучателя. Ослепленные вспышкой, мы все прикрываем глаза руками. Все, кроме меня, разумеется. Я вижу, как луч попадает Тощему прямо в грудь. Он пытается заслониться руками, но из его груди идет черный дым. Он падает на пол, как от удара молота, и корчится от боли. Его рот широко раскрыт, но не слышно ни звука. Он перекатывается на бок, и его распухший сухой язык свешивается наружу, изо рта вытекает струйка желтой рвоты.
Платьице отпускает кнопку.
О, прекратите истерику, произносит она, проплывая мимо него к выходу.
Нас выводят из зала и ведут на очередную экскурсию по Институту, показывая очередные пустые комнаты и лаборатории. После вчерашней встречи с живым гепером их зубы и анатомические схемы не вызывают никакого интереса. Единственное более или менее интересное место в экскурсииэто кухня. Там к нам присоединяется отпущенный врачами Тощий, он выглядит еще более мрачным, чем обычно. Повара готовят ужин, вырезая огромные куски из коровьей туши. Вся группа собирается вокруг главного разделочного стола, привлеченная запахом и видом окровавленного мяса. Вся, за исключением Пепельного Июня, отошедшей к другому столу, где работает помощник повара. Я следую за ней.
Это, говорю я, истекая слюной при виде жареной картошки и макарон, совершенно отвратительно.
Помощник поварамаленького роста, с черными блестящими глазамине обращает на меня внимания. Он накладывает еду в большой пластиковый контейнер, затем открывает дверь печи рядом с собой, кидает туда контейнер и с шумом захлопывает ее.
Еда для геперов, бормочет он, нажимая на кнопку и отходя прочь.
Я быстро осматриваюсь, чтобы убедиться, что на меня не смотрит никто, кроме Пепельного Июня, и заглядываю в печь. Это не печь. Контейнер исчез, уехал неизвестно куда по темному тоннелю с конвейерной лентой.
К нам приближаются шаги, они звучат по-военному. Это один из сотрудников, лицо у него серьезное, губы плотно сжаты.
Требуется ваше присутствие, рявкает он, указывая заостренным подбородком на Пепельный Июнь. Немедленно.
В чем дело? спрашивает она.
Он не обращает внимания на ее вопрос и поворачивается ко мне.
Ваше тоже. Пройдемте со мной.
Разворачивается на каблуках и направляется к выходу.
Что-то не так. Я чувствую это, когда мы выходим на улицу и идем по вымощенной кирпичом дорожке к библиотеке. Наш проводник не просто торопится, в его походке чувствуется страх. Страх заставляет его идти так быстро. Никто не произносит ни слова.
Входя в библиотеку, я ощущаю себя так, будто иду в логово льва.
Внутри я чувствую тела. Много, где-то две дюжины сотрудников Института и охранников стоят в фойе. Все они в очках. Все напряженно держатся чуть в стороне, ожидая приказов.
«Делай так, чтобы глаза у тебя не бегали».
Никто не двигается. Я жду, пока мои глаза привыкнут к темноте. Здесь холодно.
Ничего хорошего меня не ждет. Единственное, что дает хоть какую-то надежду, они еще не знают. Не знают, что я гепер. Иначе я бы здесь не стоял. Они бы бросились на меня в ту же секунду, как я вошел.
Я слышу голос прежде, чем вижу его источник.
Полагаю, вас удовлетворили предоставленные удобства? ровным тоном произносит Директор. Он стоит в центре комнаты, рядом со столом. Правую сторону его лица освещает ртутная лампа, левая окутана тьмой. Его тонкая словно бритва фигура как будто перерезает невидимую нить. Когда он заговаривает, мне кажется, что даже книги на полках отшатываются от него.
Да, все чудесно. Спасибо.
Он поднимает голову, как будто наблюдая за взлетевшей птичьей стаей.
Мы беспокоились из-за зажимов для сна. У нас не было времени подогнать их по вашему размеру. Примите наши извинения.
Тем не менее они мне подошли.
Неужели?
Да.
Он бросает на меня взгляд, который выглядит скучающим, но под ним скрывается холодный интерес. Без предупреждения его ноги неожиданно отрываются от пола, и он прыгает к потолку. Его тело переворачивается в воздухе, и спустя долю секунды зажимы для сна защелкиваются на его ступнях. Те самые зажимы для сна, которыми я никогда не пользовался. Он медленно покачивается вниз головой, как маятник старинных часов. Несмотря на позу, он все еще холодно смотрит мне в глаза.
Забавно, насколько по-другому выглядит мир из этого положения. Все становится с ног на голову. Вы никогда об этом не задумывались?
Пожалуй, отвечаю я.
Так можно по-другому посмотреть на вещи. Вот почему я сейчас вишу вниз головой и смотрю на вас.
Сэр?
Я пытаюсь увидеть вас в другом свете. Пытаюсь понять, что в вас особенного. Почему Дворец выделяет вас из прочих и обращается с вами по-королевски. Потому что лично я не замечаю в вас ничего примечательного. Он прикрывает глаза, позволяя себе насладиться мгновением темноты.
По-королевски, сэр?
Притворяетесь дурачком? Понимаю.
Я молчу.
Оглянитесь вокруг, шепчет он, посмотрите на эту огромную библиотеку, которая вся в вашем распоряжении. Она даже больше, чем мои покои! И вы говорите мне, что с вами обращаются не по-королевски. Он выпрыгивает из зажимов и приземляется в неприятной близости от меня, на расстоянии вытянутой руки.
Я подавляю желание отойти.
Знаете, несколько минут назад я получил новый приказ из Дворца. Касательно вас. Опять. Он умолкает, его глаза нехорошо блестят. Не так уж много вещей происходило в моей жизни, которых я не мог бы понять. Но такое внимание Дворца к кому-то настолько незначительному, как вы Что ж, откровенно говоря, я сбит с толку.
Признаюсь, я не совсем понимаю, о чем вы. Новый приказ, сэр?
Пожалуйста, без признаний. Он подходит к ближайшему столу, поглаживает спинку стула и садится. Только сейчас я замечаю два дипломата. На столе. Их крышки отражают свет ртутных ламп. Они стоят, как и все остальные в этой комнате, внимательно ожидая указаний. Но выгладят зловеще.
Если есть что-то, что я ненавижу, так это когда меня держат в неведении. В этом чувствуется определенное неуважение. И Дворец в течение последних нескольких недель делает это постоянно. Со мной. Странные указания каждый день попадают мне на стол, не сопровождаясь никакими объяснениями и не поддаваясь разумному пониманию. В последнюю минуту они вносят изменения в подготовку к Охоте. К счастью, мой блестящий интеллект позволяет мне найти закономерность во всех этих безумных приказах. Кроме тех, что касаются вас, заканчивает он с кривой ухмылкой.
Справа от меня замерла Пепельный Июнь. Ее руки опущены, лицо скрыто в тени.
Я собрал кое-какую информацию о вас. Судя по всему, вы весьма выделяетесь своим интеллектом в школе и вовсе не кажетесь таким тупицей, каким притворяетесь здесь. Говорят, у вас неплохие мозги. Учеба дается вам без труда, несмотря на то, что ваши оценки только чуть выше среднего. Как же там было? А, что вы «не используете в полной мере ресурсы своего необыкновенного интеллекта». Во всяком случае, так говорится в данных, которые мне удалось собрать. Он задумчиво умолкает. Может ли это быть причиной того внимания, которое вам достается? Ваш так называемый интеллект? Он смотрит на меня сверху вниз с неприкрытым отвращением человека, положению которого что-то угрожает. Скажите мне, в чем, как вы думаете, смысл этой Охоты?
Он проверяет меня. Оценивает опасность.
В охоте на
Только не надо говорить «в охоте на геперов». Потому что ее смысл никогда не заключался ни в охоте, ни в геперах, ни в охоте на геперов. Так что не используйте эти слова ни вместе, ни по отдельности.
Дело в Правителе, отвечаю я, неожиданно осмелев.
Он смотрит мне в глаза, но на этот раз без угрозы.
А мальчик, возможно, и впрямь кое-что понимает. Объясните свой ответ, если угодно.
Я обдумываю это.
Я бы предпочел промолчать.
Он дергает головой.
Я бы предпочел, чтобы вы не молчали.
Не сразу, но я все же продолжаю, самым ровным голосом, на который способен:
Правитель знает, что его популярность в последнее время несколько упала. Это несправедливо, поскольку он действительно способный и современный лидерлучший, какого знала наша страна за всю свою славную историю. Но наш Правитель заинтересован не столько в собственной популярности, сколько в счастье своего народа. И ничто иное не приносит столько радости и ощущения единства, как Охота. Именно поэтому он своей умелой рукой планирует и проводит Охоты. Разумеется, чистейшее совпадение, чтокак показывает историяничто не поднимает рейтинг лучше Охоты на геперов.
Именно, шепчет Директор, прикрывая глаза в экстазе. Надо же. Чудо-мальчик все-таки сумел меня удивить. Он чешет запястье. Но это был простой вопрос. Так, разминка.
Он слегка встряхивает головой, смотрит мне в глаза, и лицо его становится жестче.
Объясните мне все это, говорит он, и его руки взлетают в изящном балетном жесте. Объясните, зачем понадобилась эта подготовка? В конце концов, кому надо тренироваться, чтобы поймать и съесть гепера? Зачем нужны эти идиотские лекции, мастер-классы, тренировки? И к чему все эти празднества? К чему устраивать этот громкий бал? К чему все эти журналисты и фотографы, которые сейчас наводняют Институт? И зачем, ради всего святого, нам понадобилось вооружать геперов излучателями?
Я не знаю. Прошу прощения.
Не извиняйтесь, говорит он. И ждет.
Я не знаю.
Не такой уж и умник, как выясняется. Верно? Его верхняя губа растягивается в оскале, обнажая клыки. Вы такой же, как и все тут, все тупицы-сотрудники, которым требуется все разжевывать. И это должен делать я. Безмозглые. Не соображающие. Пустоголовые. Он запрокидывает голову, не отрывая от меня злого взгляда. Головы у вас всех пустые, как этот Институт, горько произносит он. И повторяет уже тише:Как этот Институт.
Он поворачивается спиной ко мне и смотрит в окно. Когда он говорит, опустошенность в его голосе поражает меня.
Так было не всегда. Когда-то коридоры гудели от шагов, аудитории наполняли блестящие молодые умы, в лабораториях кипела работалучшие ученые проводили там эксперименты. А загоны для геперов! Они были битком набиты геперами, от самых юных до стариков. Наша программа по разведениюмоя программа по разведениюдолжна была вот-вот заработать в полную силу. Это место переполняла энергия, стены буквально искрились ею. У нас была цель, признание, восхищение, уважение, нам даже завидовали. У нас было все. Он замолкает и застывает на месте, его грудная клетка неподвижна, будто он перестал дышать. У нас было все, кроме способности себя контролировать.
Он поворачивается к охране и сотрудникам, которые вытянулись вокруг нас, пригвождая каждого ледяным взглядом к стене, как мотылька к картонке.
Пока однажды у нас не закончились геперы, продолжает он, разворачиваясь ко мне. Это будет последняя Охота. Правитель это знает. Но он не хочет резать курицу, которая так долго несла ему золотые яйца. Потому он выдумал способ пользоваться плодами этой Охоты следующие годы. Возможно, даже всегда.
Пепельный Июнь справа от меня не двигается с места. От нее не исходит ни звука.
Книга. Документальное описание этой Охоты. Публика всегда до безумия интересовалась Охотой. Наши добрые граждане, истекающие слюной над каждой деталью, будут поддерживать продажи книги на высоком уровне десятилетиями. И эта книга не будет сухим плодом труда журналиста. Нет, напротивгениальный ход! это будут воспоминания победителя. Победителя этой Охоты.
Он проводит по щеке пальцами вверх-вниз, вверх-вниз.
Теперь понимаете полную картину? Понимаете, зачем нам понадобился период подготовки? Бал? Толпы репортеров?
Я понимаю. Теперь все это обретает смысл.
Это все для книги, шепчу я, чтобы растянуть Охоту, превратить ее в событие длиной в неделю, чтобы обеспечить материал для книги. Чтобы сделать ее более увлекательной. Чтобы повысить ставки. Чем более захватывающим окажется опыт, тем слаще будет победа.
Директор кивком требует, чтобы я продолжал.
Я хочу сказать, что период подготовки сам по себе займет пять глав. И он позволит ярче описать охотников. Конкуренцию между нами, конфликты, все, что позволит сделать ожидание более напряженным. Затем бал. Затем кульминациясама Охота. Книга уже почти готова.
В глазах Директора помимо его воли читается одобрение.
А излучатели? Зачем вооружать геперов излучателями? Продолжайте, пока у вас неплохо получается.
Чтобы сделать охоту увлекательнее. Нет, не только, я задумываюсь на секунду, чтобы замедлить Охоту. Потому что это последние геперы на земле. Нельзя просто так разорвать их за несколько секунд. Пара укусови все, их больше не осталось. Нет, это неинтересно. Лучше растянуть удовольствие, убивать их медленно, по одному зараз. Растянуть одну главу на три, я подавляю желание поднять бровь, но это будет возможно, только если замедлить Охоту. Вооружив геперов. Это усилит драматизм, азарт, удовольствие, которое получит победитель. Тогда последняя глава будет потрясающей. Напряжение не спадет, пока победитель не проглотит последние капли крови, погрузив всех геперов во тьму забвения. Я смотрю на Пепельный Июнь, перевожу взгляд на Директора. Все это ради книги, ради Правителя.
Директор смотрит на меня с искренним удивлением, его глаза широко распахнуты, рот слегка приоткрыт. Он дергает головой вперед, затем назад, шейные позвонки издают сухое стаккато щелчков.
Молодец, говорит он. Вам и вправду удалось меня удивить. Он опять щелкает шейными позвонками, и этот звук разносится по библиотеке, как выстрел.
Затем он умолкает, его глаза неожиданно сужаются, выражая откровенную неприязнь.
Вернемся к вам. Одного я никак не могу понять. Какое место вы во всем этом занимаете? И почему я только что получил очередное указание, касающееся вас?
Какое указание, сэр?
Почему Дворец так интересуется вами? продолжает он, не обращая внимания на мой вопрос. Все остальное я смог понять. Из его глаз исчезает последний намек на блеск, сейчас в них осталась только тьма, он смотрит на меня цепким взглядом. Такое чувство, будто в мои глаза вонзаются бритвы.
Я не знаю.
Ты лжешь, произносит он, проводя пальцами по предплечью, будто гладит лишенного шерсти котенка. Скажи мне. Немедленно. Скажи мне, что происходит. Во Дворце считают, что они такие умные, что смогли обмануть меня своими непонятными приказами. Каждый день приходит новый приказ, каждый день они придумывают какой-нибудь новый поворот в Охоте. Они хотят держать меня в напряжении. Они хотят держать меня в неведении. Но у меня есть свои способы выяснить, что происходит. Слова вылетают у него изо рта, как острые льдинки, падающие в темную пропасть. Или вытянуть эту информацию, если потребуется.
У меня начинают дрожать пальцы, я прижимаю ладонь к бедру.
Я не
Говори! Его голос эхом отдается от стен. Не успевают отголоски стихнуть, как я вижу гнев в его глазах. Он идет ко мне.
Я знаю, в чем делонеожиданно шепчет Пепельный Июнь. Директор останавливается. Все смотрят на нее.
Она бросает на меня взгляд, будто готовится совершить предательство, и произносит:
Дело в том, она говорит все тише, что он не такой, как все.
Пепельный Июнь стояла в тени, но теперь, шагнув вперед, она оказывается в лужице лунного света.
Именно он нужен Дворцу.
Директор колеблется.
Объяснитесь.
Вы сказали, что победитель должен будет написать эту книгу. Поэтому им нужен кто-то, кто умеет писать. И, учитывая присутствие журналистов, будут интервью для журналов, участие в ток-шоу, интервью на радио. Так что им нужен кто-то, кто умеет говорить. Однако победителями Охоты обычно становились неотесанные дубины, физически сильные, но не слишком красноречивые и интеллектуальные. Дворцу нужен кто-то, умеющий обращаться со словом, умный, сдержанный и внимательный к деталям. Она указывает подбородком на меня. И к нему все это относится. Я знаю: я училась вместе с ним много лет. Он всегда был звездой в учебе, даже помимо своей воли. Его разум легко справлялся со всем. Он будет великолепен. И в интервью, и перед камерами, и когда будет писать книгу. Дворцу это известно, судя по всему, они неплохо его изучили. Из всех охотников он лучше всего готов к встрече с прессой.