Что это? шепотом спросила принцесса, во все глаза разглядывая новых соплеменников.
Это застава, проговорил Тротт и отпустил ее руку. Я вас предупреждал о ней. Укрепление, боевая точка, предназначенная для того, чтобы задержать противника на пути к поселению.
Алина, потирая запястьену и хватка же у ее спутника! снова посмотрела на укрепление, меньше всего похожее на что-то рукотворное, и вздохнула, припомнив, что «ошерел» значит «назовись». А она-то думала, что уже хорошо знает язык, но от страха все вылетело из головы.
Защитников заставы было около десятка, разных возрастов. Они, подходя к Тротту, с приязнью и уважением стучали кулаками по его спине; профессор отвечал тем же, с кем-то перебрасывался репликами.
На принцессу воины смотрели с не менее жадным любопытством, чем она на них, один из дар-тени, совсем молодой, даже шагнул к ней и потянул на себя крыло, чуть выглядывающее снизу из-под куртки.
Настоящая! сказал он, с восторгом поблескивая зелеными глазами, и, видимо, для верности дернул за пух, вырвав немного. Алина отняла крыло, прижала к себе рукамии тут ее себе за спину задвинул профессор, склонился к соплеменнику и что-то тихо сказал. Тот сразу же отступил. Алина навострила уши, но услышала только «моя» и тяжело вздохнула, изнывая от любопытства.
Один из старших дар-тени, с которым Тротт говорил до этого, усатый и седой, оглядел принцессу с головы до пят и, хохотнув, проговорил:
Ох и диво-то, птенец совсем, но наша же! Не думал, что увижу девку из наших-то, Охтор! Третью оиха́р себе привел? Прокормишь?
Алина нахмурилась, пытаясь понять и мысленно повторяя фразу. Что-то она не так расслышала
Не себе, пробурчал Тротт. Источнику.
Крылатый посерьезнел, покрутил ус, оглянувшись на прислушивающихся бойцов.
То знаю, кивнул он, понизив голос. Не́рха говорил. Иди. Застанешь еще его. Поселение готовится уходить. Неспокойно тут последние декады, Охтор. Отряды наемников заходят глубже, чем раньше, и много их! Почти вплотную недавно подлетели на раньярах, но дальше не смогли, увел их Источник-то. Еще закрывает наших от них даже в лесу, но слабеет, видно, что слабеет. А был еще лазутчик он снова покосился на своих людей. Ну, это тебе Нерха расскажет. Идти тебе надо.
Алинка нервно оглянуласьпосле слов седоусого ощущение безопасности ушло. Но лорд Тротт спокойно кивнул, принимая слова к сведению, и пошел вперед, жестом приказав принцессе следовать за собой. И Алина, стараясь держаться поближе к нему, двинулась следом.
Поселение, к которому вела начинающаяся еще в лесу дорога, оказалось окружено высоченным частоколом из нескольких рядов стволов со срубленными наискосок верхушками. Ближе к лесу находились стволы пониже, следующий рядвыше, следующийеще выше. Лес подходил почти вплотную к ограде, хотя Алина увидела у стен и небольшие возделанные поля, на которых под закатным солнцем копошились людии женщины, и мужчины, и дети; в высокой траве виднелись спины мелких белых и пестрых коз.
Она крутила головой, пытаясь разглядеть побольше, и впитывала, вдыхала в себя все многообразие звуков и запахов этой пасторали, удивительной на фоне чудовищного напряжения последних недель. Козы блеяли, из-за частокола раздавались пение петухов и лай собак, пахло травой, мокрой после дождя землей и гарью. Вверх над поселением поднимались столбы печного дыма, и Алина, представив себе горячий куриный суп и кусочек свежего хлебушка с маслом, зажмурилась, облизнула губы и застоналатак захотелось есть.
Открыв глаза, она поймала внимательный взгляд лорда Троттаи нервно передернула плечами. Стыдно, что ведет себя как ребенок.
Не смотрите на меня так, лорд Макс, сказала она тоненько и очень серьезно, а то я чувствую себя лягушкой в вашей лаборатории.
Профессор не улыбнулся, а неожиданно озадаченно моргнул и отвернулся.
Вы очень говорливая лягушка, ваше высочество, процедил он, ускоряя шаг.
И очень голодная, заверила Алина его спину. Крылья Тротта дрогнулито ли усмехнулся, то ли ругнулся, но принцесса, больше не обижаясь, потрусила за ним. Перепады настроения спутника стали ее занимать. Так, наверное, ощущают себя музыканты: вот коснись этой клавиши или струны, и звук пойдет тяжелый, агрессивный, а вот этойи зазвенит нежно и весело.
Навстречу путникам по дороге шли две женщины, темноволосые, темноглазые, с корзинами, пристроенными на бедрах, перед Максом-Охтором они склонили головы, и принцесса недоуменно глянула на него, а потом снова принялась рассматривать местных жительниц. Очень простая одежда: на талии повязаны темные тканевые юбки, за пояса которых заткнуты подолы нижних длинных сорочек, обнажая до колен ноги. Обувь, плетенная из чего-то растительного, напоминала обычные туринские лапти. Они еще долго оглядывались на Алину, а принцессана них. Ей было странно, и снова вернулось ощущение нереальности, как в первые дни на Лортахе.
У них совсем другие глаза, сказала она молчаливому Тротту, задыхаясь от желания поделиться. Понимаете?
Если вы выразитесь конкретнее, сухо откликнулся инляндец, возможно, и пойму.
Вы не замечаете, наверное, Алина с откровенной жалостью посмотрела на него. Конечно, вы же давно здесь. У них глаза людей, никогда не видевших телевизора. Электрической лампочки. Магии.
Большинство из них и книг не видели, продолжил Тротт, явно забавляясь ее впечатлительностью.
«Ну и пусть», решила принцесса. Пусть лучше смотрит на нее с усмешкой, чем раздражается. Она переключила внимание на высокие стены и огромные раскрытые ворота, обитые все теми же неровными листами из хитина внахлест, отчего создавалось впечатление, что это шкура огромной змеи.
Это старая защита от охонгов и пауков-лорхов, объяснил профессор, заметив ее удивление. Долгое время круги ограждения расширяли, это труд многих поколений дар-тени. Теперь, даже если лорх случайно доберется сюда, внутрь он пробраться не сможет. Запрыгнет, соскользнет в промежуток между частоколом, застрянет, и его добьют. Здесь постоянно дежурят часовые, он кивнул на небольшие башенки за воротами, на крытых площадках которых виднелись вооруженные люди. Если увидят опасность, трубят в рог, созывая жителей, и закрывают ворота.
А если кто-то не успеет добежать? с дрожью в голосе поинтересовалась Алина.
Все знают, что лучше успеть, жестко проговорил Тротт и, махнув дозорным, шагнул за ворота.
Внутри поселение оказалось большой деревнейдомов было очень много, наверное, больше пятидесяти, со всеми ее звуками и запахами. Частокол примыкал к скалам, за которыми вдалеке виднелись горы. Дома, с темными окнами, приземистые, укрытые или соломой, или дерном с зеленой травой, были расположены хаотично; что-то наподобие главной улицы шло от ворот и терялось среди избушек. Во дворах тоже паслись козы, у скал поблескивало озерцо, по дороге бегали лохматые куры. На Алинку сбежалось посмотреть, наверное, все поселение, но Макс твердо вел ее куда-то в сторону, и наконец горланящая и рассматривающая ее толпа осталась позади, а он открыл калитку и шагнул в просторный двор, в котором находились большой дом и несколько построек поменьше.
Это ваш дом? спросила принцесса и застыла. Во дворе копошились мальчишки лет восьми-десяти, и Алина непонимающе уставилась на них. Пацаны, увидев гостей, подскочили, подбежали к ним, что-то голося, и Макс усмехнулся, потрепал их по головам и сказал:
Зовите мать.
Принцесса замерла, захлопала глазами, глядя то на спины мальчишекони забежали в дом, то на инляндца. Нет, это не его дети, конечно, ведь он говорил, что дар-тени не могут здесь иметь детей. Тогда кто это?
Тротт спокойно шагал к крыльцу, когда снова распахнулась дверь, и на него вышла молодая женщина, симпатичная, тревожно крутящая головой, а затем вылетела и вторая, улыбающаяся, тоненькая, совсем молоденькая.
Ты-ы-ы прише-е-ел! странно растягивая слова, воскликнула она, почти слетев с крыльца, схватила Макса за руку, поцеловала ее. Я жды-а-ала-а-а!
Алина, широко раскрыв глаза, смотрела на то, как лорд Макс улыбаетсянепривычно мягко, гладит девушку по щеке, а та снова хватает его руку и, счастливо жмурясь, прижимается к ней губами. Тротт воспринимал это так спокойно, будто это было в порядке вещей.
Ты стала лучше говорить, Венин, он провел ладонью ей по горлу. Я попробую тебя еще подлечить.
Девушка смотрела на него искрящимися от счастья глазами, и Алинке вдруг стало кисло.
Дати́ Охтор, дати Охтор, топить ванра́н? звонко закричал один из мальчишек из-за спины второй женщины.
«Дати, отстраненно вспомнила Алина, обращение к уважаемому мужчине, но не старику. Ванран купальня?» Она вдруг почувствовала такую усталость, будто разом навалилось все пережитое. Сердито потерла пересохшие глаза и опустила голову. Но тут же снова подняла. Любопытно ведь!
Топить, откликнулся Тротт, и мальчишки наперегонки помчались к одной из построек, словно наполовину вросшей в землю.
Охтор? мягко позвала вторая женщина, вытирая руки о передник и протягивая их вперед.
Да, это я, Далин, проговорил Тротт, и она улыбнулась немного робко, но радостно. Голову она держала чуть склонив, словно прислушиваясь, но смотрела куда-то в сторону, и глаза ее были мутными, окруженными шрамами.
Далин
«Незрячая, тяжело отметила принцесса. А вторая говорит с большим трудом И что это значит? Что значит? Да ничего не значит», окончательно рассердилась она и шмыгнула носом. И, конечно, все присутствующие сразу посмотрели на нее.
Кры-ылья, протянула первая девушка, Венин, указывая на принцессу рукой. Ты взя-ал себе-е еще женщину?
Алина, неловко переминающаяся с ноги на ноги, нахмурилась. Теперь-то она точно расслышала!
Женщину? повторила она почти шепотом, чувствуя, как каменеют скулы и жарко становится щекам.
Нет, сдержанно проговорил Тротт.
Жена-а? с грустным любопытством спросила Венин. То-оже крылья, как у тебя-а!
Алинамоя ученица и гостья, сухо пояснил профессор. Прими́те ее как сестру, мои оихар. Мы голодны. Далин, накрой на стол. Алина, вы хотите помыться?
А? заторможенно откликнулась принцесса. Да, очень. Пожалуйста. Буду рада.
Внутри дом состоял из одной комнаты, в которой находились и беленая печьот нее ужасно несло жаром, несмотря на открытые окна, и несколько широких лавок у стен, застланных как постели, и настоящая кровать. Большой стол, крепкие стулья-табуреты вокруг, множество полок с утварью и сундуков, подвешенные к балкам шкуры и травы. Было очень чистовпрочем, в доме Тротта не могло быть иначе. И пахло вожделенным хлебом и кислым молоком. Алина, положив сумку на указанную ей скамью, почувствовала, как дрожат руки. И, когда села с лордом Максом за стол, чуть не расплакалась от голода. Тут были и хлеб, и масло, а Далин, даром что слепая, ловко доставала плоские горшки из печи и ставила их перед путниками: мясо с какими-то овощами, продолговатые клубни, очень похожие на картофель, густой напиток, пахнущий ягодами. Венин расставляла посуду, радостно поглядывая на Тротта, он же задавал вопросы про дела поселения, и женщины ему отвечали. Алинка молчала. Она чувствовала себя лишней, и ей было очень неловко перед хозяйками. И еще она очень сердилась на лорда Максаведь не предупредил, не рассказал, что живет не один.
Не ешьте сразу много, предупредил инляндец, когда она взялась за ложку. Будет плохо.
Знаю, буркнула она в тарелку и с наслаждением откусила маленький кусочек чуть кисловатого, но очень вкусного хлеба.
После ужина Тротт поднялся, сообщив, что должен поговорить с главой поселения. За окнами уже стояла темнота, а внутри дома Венин зажгла несколько свечей и лучин. Печь уже потухла и остывала.
Венин и Далин покажут вам ванран и помогут там, сказал профессор, открывая дверь. Женщины закивали, а Алинке захотелось броситься за ним, вцепиться и умолять не уходить, но она стиснула ладонями края скамьи и тоже кивнула. Дверь захлопнулась, и тут же поднялась слепая хозяйка, Далин. Принцесса чуть сжалась, а женщина подошла к ней и спросила робко:
Можно потрогать тебя? Я не вижу.
Ой да! с облегчением проговорила Алина. Кажется, ее тут боялись больше, чем она их.
Красива-а-ая, сообщила вторая, Венин. Воло-о-осы би-елы-ы-ые. Как у ко-азы-ы.
Далин, как раз трогающая волосы, улыбнулась. Она была очень милой, чуть полноватой, и улыбка была приятной, и рукимягкими и теплыми, и тем страшнее смотрелись шрамы вокруг незрячих глаз. Она коснулась крыльев, погладила.
А мне можны-о? застенчиво попросила Венин. Кры-ы-ылья?
Алина глянула на нее, в горящие интересом глазаи вдруг увидела в ней себя, молоденькую любопытную девушку. Никакой агрессии или обиды. Значит, это в порядке вещейкогда лорд Тротт приводит кого-то в дом?
Очие-ень краси-ивая, глухо выговаривая звуки, повторила Венин, когда хозяйки вдоволь нагладили пух на крыльях, а принцесса по их просьбе оными крыльями помахаласо смешком понимая, что чувствовал после подобного профессор. Женщины оказались совсем безобидными и спокойными, и пятая Рудлог расслабилась, завертела головой, разглядывая дом.
Хотела бы и я знать, как выгляжу, сказала она печально. У вас нет она сообразила, что не знает, как будет «зеркало», и замялась, пытаясь подобрать слово. У вас нет, чтобы я могла посмотреть на себя?
Венин наморщила лоб, пытаясь понять, а Далин, прислушиваясь, вдруг махнула рукой в сторону двери.
Посмотреть в тро́гше, сказала она и повела ладонью вокруг лица. В ванране. Пойдем?
«Трогэто вулкан, вспомнила Алина, когда Венин вручила ей плошку с разбрызгивающей жир свечой, сама взяла вторую и поманила к выходу. Далин шла за ними. А ше тогда что?»
Во дворе было темно и очень тихо, и глаза мгновенно перестроились на ночное зрение. В курятнике приглушенно ворковали засыпающие куры, из далекого леса слышались пение птиц и верещание ночных ящеров. Тускло сияли две луны, одна за другой уже поднявшиеся на небосвод, да кое-где виднелись на облаках красные пятна вулканического света.
Как раз ванран согрелся, проговорила Далин из-за Алинкиной спины. Охтор приказал помочь, пока вымоешься, а там подкинем дров для него, еще больше нагреем. Он любит, чтобы было пожарче, когда его моют. Придетбудет доволен.
«Охтор любит, когда его моют, сказала себе Алина упрямо. Не лорд Тротт. Он просвещенный человек и вообще не очень-то любит чужие прикосновения».
Они спустились в ванран, оказавшийся даже не постройкойхолмиком с уходящей под землю дверью и небольшими окошками под дерновой крышей, из которых тянуло дымком и паром.
Ба-ольшо-о-ой! гордо сказала Венин, поворачиваясь к Алине, и застыла, подняв руку со свечой и рассматривая гостью. Глы-аза-а-а! Светя-а-а-атся! Ка-ак у Охто-ора!
Светятся, согласилась Алинка, оглядываясь. Подземная купальня правда оказалась большой. Закопченные стены и потолок были укреплены тонкими стволамибудто под землю закопали настоящую избушку. В углах стояло несколько папоротниковых колод с водой, по стенамнизкие лавки с кувшинами, чашами, чем-то заполненными горшками. Пол был устлан соломой и огромными листьямии пахло сыростью и чистотой так, что Алинке тут же захотелось снять грязную одежду и отмыться до скрипа.
Далин хлопотала у одной из стен ванрана над широкой глиняной чашейона была заполнена тлеющими углями, дым от которых выходил в окошко сверху. Было душно и влажно. Хозяйка ловко, словно все видела, набирала воду из кадки в кувшины и ставила их в угли.
Венин, не стесняясь, сбросила на лавку юбку, сорочку и поманила Алинку за собой, в угол. Алина, держа в руках свечу, пошла за ней и остановилась у прислоненного к стене огромного осколка какого-то камня. Он был размером с корыто, плоский и весь запотевший. Венин протерла его тряпкой, поднесла свечу ближе.
Смо-а-атри, просипела она. Огонек отразился в камне, Алина шагнула ближе, поднимая свою свечку, и дернулась, чуть не вскрикнув.
Из глубин черного полированного камня на нее глядела мама. Принцесса заморгалав глазах расплывалосьи мотнула головой, склонившись вперед, почти вплотную. И мамино лицо приблизилось, и видны стали различия: чуть шире расставленные глаза, более пухлые и какие-то неправильные губыверхняя больше нижней, затравленный взгляд чуть фосфоресцирующих зеленых глаз, острые скулы. Алина повернуласьчерные крылья за спиной, и пух свисает клочками. Волосы темнее, чем у мамы, но тоже волнистые, только вихрами вокруг лица. Она задумчиво отдала Венин вторую свечу и потянула с себя сорочку, потом развязала пояс штанов. И снова приблизилась к зеркалу.