Пекарь, польщенно улыбаясь, подвинул к принцу поднос с выпечкой.
Я не голоден, буркнул Вей в сторону, разгадав нехитрую уловку деда. В обители поем.
Конечно, не голоден, кто говорит про голоден? удивился старик дребезжащим голосом. Ты пробуй, внучок, пробуй.
Я вам не внучок, феби, резко проговорил Вей Ши, утомленный этой настойчивостью, и дед Амфат как-то беспомощно заморгал, но тут же мотнул головой:
Ешь, эфенби. А то я ведь долго решать буду. Очень долго.
Его голос стал откровенно ехидным, и он кивнул пожилому Фехилутот сунул в одну руку Ши лепешку, в которую было завернуто восхитительно прожаренное мясо, зелень и овощи, залитые соусом, в другуюпиалу с чаем и хохотнул, снова поглаживая усы.
Это вашерми, пища богов, дед Амфат почмокал губами, для весомости собрал пальцы в щепоть и потряс ими. Говорят, сам Красный Воин спускается иногда в Пески и приходит в кочевья, чтобы отведать настоящей вашерми из годовалого барашка. Ешь, милый, а то я боюсь, как бы ты с голодухи меня не уронил, теперь он грозил пальцем, голос его дрожал от стариковской сентиментальности, глаза покраснели, и Вей неожиданно для себя даже не поморщился на это «милый», потом отнесешь меня домой и будешь свободен.
«Потом» наступило не скоро. Вей съел и вашерми, и с пяток других лепешек с вкуснейшими начинками, истекающими соком, и сам не заметил, как на улицы опустилась темнота. Из зала пекарни они переместились под звездное небо, на ковры, постеленные прямо на мостовую, и пожилой Фехил выставил вокруг с десяток плошек с горящим маслом для освещения. Город с наступлением ночи словно стряхнул с себя дневное оцепенение из-за жары и ожил. Улицы были полны народуу домов по соседству и по улице дальше также горели огни и сидели люди. К пекарне то и дело подходили другие старики, здоровались с хозяином и дедом Амфатом и усаживались на ковры, и вскоре молодой Ши обнаружил себя в окружении веселящихся, радостных людей. Кто-то наигрывал тонкую мелодию на маленьком струнном инструменте, формой похожем на разрезанную пополам луковицу, кто-то ставил на угли жаровни пузатый огромный чайник, серо-глиняный, расписанный синими цветами и пташками и черный от сажи снизу; в чайник сыпали ароматный чай. Незаметно появились несколько кальянов; пекарь разжигал их, смешно раздувая щеки с седыми пышными усами, доросшими до ушей; пахло древесным дымком, кофе и розами.
Сидящий рядом с Веем незнакомый старик повернулся к нему, предложил трубку кальянаи принц взял ее, хотя и брезгливо было после чужих губ. Затянулся. Закашлялся, и вокруг захохотали, стуча себя по коленям и откидываясь на подушки.
Помедленнее, внучок, весело крикнул ему дед Амфат. Как девушку целуешь!
Как девушку Мужчины семьи Ши ценили плотские удовольствия, считая их необходимыми для ровного тока и перераспределения энергий в теле, и к обучению науке любви подходили с той же основательностью, что и к другим предметам. Так что в теории Вей Ши был подкован, а на практике на практике оказалось, что невинные девы, получив статус фавориток юного принца, не довольствовались его благосклонностью и обществом, а начинали интриговать. Кто-то из фарфоровых красавиц, нежных, как цветы лилии, пытался извести соперниц, кто-товыторговать преференции для родственника или повлиять на императора через принца. Вей ощущал их неискренность, как гнилостный запах, и менял одну за другой.
Потом, после изгнания в казармы, были шлюхи, отирающиеся в местах отдыха солдат, и быстрая близость для сброса напряжения. И простые девки ему, хоть он никогда не признался бы в этом, оказались куда больше по душе. Потому что честно брали деньги и отрабатывали свое. И помыслы их были прямы и понятны, пусть и приземленны.
Он снова затянулсядолго, словно правда целовал милую сердцу, чувствуя на языке запах роз и кофе. В голову ударило слабостьюбыли, видимо, в составе и какие-то дурманящие травы, и он вдруг расслабился и улыбнулся.
В мыслях наконец прояснилось то, что его тревожило, остекленевшие глаза девчонки с тяжелым именем Ка-ро-ли-на и ее дрожащие зрачки. Где-то он такое уже видел. Где-то видел
Сосед-старик захлопал себя по коленям, присоединяясь к бравурной песне на языке Песков, которую завели с минуту назад. Вей, уже начавший немного понимать местный диалект, отвлекся от своих мыслей и прислушался. В песне говорилось о храбром батыре, который и нежить, обосновавшуюся у оазиса, выманил ночью в ловушку и порубил, и песчаников от своего кочевья отвадил: заманил их в озерцо выступившей на поверхность нефти и поджег. И деву прекрасную от песчаного льва спас, а потом и женился на ней, и еще что-то такое же героическое Дед Амфат попыхивал кальяном, глаза его слезились от сияния масляных светильников.
Сосед допел куплет, склонился к принцу, потрепал его по плечу с улыбкой, что-то говоря.
Что? вежливо переспросил Вей Ши.
Хорошо, что ты помогаешь Амфату, эфенби, повторил старик и снова потрепал его по плечу. Вот какой человек, песни про него слагают!
Принц заморгал и перевел недоверчивый взгляд на деда Амфата. Вот этот сморщенный, похожий на сушеный чернослив, тощий стариквеликий воин?
Большой силы был человек, о подвигах его во всех кочевьях говорили! продолжал сосед с гордостью.
А где же его семья? осторожно поинтересовался Вей Ши.
Э-э-э-э, горестно махнул рукой сосед, взял кальян, затянулся. Вей Ши вежливо ждалтрубку передали ему, и он тоже вдохнул дым. Никого не осталось, наконец проговорил старик. Вся семья отравилась дурной водой и померла от лихорадки, еще когда пустыня здесь была. Жена, дети с женами, внуки. Он внука на себе в Тафию приволок, как только открылся город, хотел молить Владыку Четерии об излечении. Но не успел. Похоронил. С тех пор ноги временами и отнимаются.
Вей молча покачал головой, снова затянувшись, взглянул на деда Амфата и быстро опустил глаза от кольнувшего в сердце стыда. Непривычного и неожиданного. Но никто не укорял его и отбирать кальян не спешил. Дурманящий дым расслаблял тело. Вокруг стоял шум, вокруг плескался хаос, но энергия струилась добрая, живая. И Вей Ши, сытый и полусонный, сидел среди гомонящих людей, слушал тягучие песни Песков и не ощущал теперь ни раздражения, ни злости, ни головной болисловно его восприимчивость разом отключилась.
«Когда слишком сладко, не чувствуешь сладости, когда слишком больно, не ощущаешь боли», как-то сказал ему Мастер. А потом растоптал, подняв на него руку; окунул в котел из кипящих человеческих эмоций, вышвырнув в яркую громкую Тафию с камнем обиды на плечах, заставил заниматься тяжелым физическим трудом и плотно взаимодействовать с людьми.
Красноватые отблески от светильников на белоснежных стенах домов смешивались с причудливо пляшущими тенямии в тенях этих Мастер клинков улыбался, глядя на ученика. И Вей будто раскачивался взад-вперед, хотя не двигался с места, будто дремал, хотя видел все. Шум обтекал его, огни плясали вокруг, и не замечал внук императора, как он с закрытыми глазами улыбается в ответ, положив руки на колени ладонями вверх и скрестив ноги. Зато казалось ему, что чувствует он все вокруг: и щедрую землю Песков, и прохладную, широкую стихию реки Неру, и дуновение ветерка, и тепло огня
Хорошо-то как, вдруг сказал один из стариков. Голоса доносились как сквозь туман. Ровно сто лет с плеч свалились.
Как маслом сладким душу мазнули, благоговейно прошептал кто-то еще.
Шелками сердце устелили, согласился третий.
Чудеса, слышались голоса. Чудеса! Ай, хорошо на душе, плясать хочется! Ай, плясать!
Играй, играй! подхватили окружающие. Полилась бодрая плясовая, похожая на свист щегла в зарослях жасмина, через пару минут присоединилась к струнам и дудочка, и вскоре вся улица вокруг молодого Ши плясала. Плясала задорно, радостно.
А сын Желтого так и сидел с закрытыми глазами, улыбаясь теплому непривычному покою внутри и миру вокруг.
Глава 5
Семнадцатое марта по времени Туры, Нижний мир
Алина
Путь до поселения Алине давался легко, хотя вокруг был все тот же влажный и жаркий папоротниковый лес. Начал накрапывать легкий дождик. Принцесса прикрывалась крыльями, но настроение все равно было хорошимто ли полный желудок был причиной, то ли мысли о близкой цивилизации придавали сил. Хотя нет. Лучше всего скрашивали дорогу ответы профессора Тротта на ее вопросы.
Постарайтесь в поселении контролировать свое неуемное любопытство, предупредил он, когда в разговоре выдалась пауза. Без меня никуда не лезьте. Вообще от меня не отходите.
Я думала, мы идем к своим, Алина с недоумением посмотрела на спутника. Разве меня там кто-то может обидеть?
К своим, подтвердил инляндец. Он расправил крылья, чтобы перебраться через поваленный скользкий папоротник, и то ли прыгнул, то ли взлетел. Опустившись на землю, протянул Алине руку и продолжил: Но эти людидети цивилизации Лортаха, ваше высочество.
Принцесса фыркнула на очередное «высочество» и попыталась сама забраться на ствол. Конечно, поскользнулась, и Тротт поддержал ее, подняв глаза к небу. Рука его была крепкой и теплой.
Дети цивилизации, вежливо подсказала Алина, спрыгивая с той стороны в хлюпающий мох. Дождь усиливался, сильно пахло зеленью и мокрой землей.
Патриархальной цивилизации, проговорил инляндец с усмешкой, в которой прав тот, кто сильнее. И святых среди нас нет, это обычные люди, со своими пороками, не слышавшие о правах женщин или о равенстве полов. Женщины здесь примерно в том же положении, что на Туре тысячу лет назад. И ваши крылья вряд ли заставят относиться к вам по-другому.
Алина рефлекторно дернула крыльями и ойкнула, обдав спутника брызгами.
Извините, профессор Тротт, тоненько сказала она и улыбнулась его выразительному взгляду.
Боги послали мне вас в наказание, беззлобно проговорил он, отирая капли со лба.
Это мы давно выяснили, деловито кивнула Алина, улыбаясь еще шире. Продолжайте, пожалуйста.
Тротт некоторое время молчал, видимо, вспоминая, на чем остановился. Шуршал дождик, под ногами хлюпало все сильнее.
Будь вы обычной женщиной, вас бы никто не тронул, наконец продолжил он, потому что вы под моей защитой. Но вы же знаете, что у нас нет женщин дар-тени и детей от местных мы иметь не можем. Вычудо и слишком большое искушение. И если будете неосторожны, кто-то может захотеть присвоить вас. Это не значит, что на вас набросятся сразу же, как увидят, я знаю бойцов с застав и жителей поселения, и в основном там достойные люди. Но я предпочитаю перестраховаться.
Вы правы, сказала она со вздохом. Я поняла. Буду молчать и не отойду от вас ни на шаг, лорд Макс.
Охтор, буркнул он. Чтобы не было лишних вопросов, называйте меня Охтор.
Он замолчал, и принцесса, только чтобы не было тишины, застенчиво попросила:
Может, расскажете что-нибудь о моем отце? Например, как они познакомились с мамой?
Она с жадностью приготовилась слушать, но лорд Макс ее разочаровал.
Не знаю, сухо проговорил он.
А отк-куда тогда вам изв-вестно, что яег-го д-дочь? от неловкости откуда-то появилось заикание.
Он мне сказал, Тротт не смотрел на нее, и понятно было, что говорить он об этом не хочет.
Ну х-хоть что-то расскажите, насупилась Алина. Я же н-ничего не знаю о нем! Расскажите!
Он был таким же упрямцем, как вы, глухо пробурчал профессор, кинув на нее таки нечитаемый взгляд. И слишком часто забывал об осторожности. Любил рисковать и это почти всегда было оправдано
Тротт говорил медленно и неохотно, словно ему это было тяжело или неприятно. О временах учебы в университете, о том, как они познакомились. Но по мере рассказа он оттаял, поведал про несколько забавных случаев на практике, про то, как они все боялись и уважали Алмаза Григорьевича, про их опыты и открытияа Алина жадно слушала и понимала, что хотя прошло шестьдесят лет, а воспринимается это точь-в-точь как байки Димки и Матвея о безобразиях во время их учебы, перемешанные со стихийной лекцией по боевой магии и магическим свойствам растений. Тротт увлекся, объясняя ей свойства трав-усилителей, твердил формулы, очерчивая ребрами ладоней решетки плетения стихий, требовал ответови Алина тоже втянулась в этот своеобразный экзамен. Она даже немного устала, но утренняя гнетущая тишина и странное раздражение профессора были так живы в памяти, что она боялась нового молчания и болтала без умолку, задавая вопросы, отвечая и немного смущаясь от его периодических нечитаемых взглядов.
Вот опятьзамолчал на полуслове, посмотрел на нее, на мокрую сорочку, на крылья, сложенные домиком над головой, и потянул с себя кожаную куртку, по которой стекали капли дождя.
Да мне не холодно, профессор, бодро заявила принцесса. Не надо. Да не надо же! Мне совсем не холодно, правда!
Надевайте, с тем же раздражением, что и утром, приказал инляндец и, сунув ей в руки тяжелую куртку, зашагал вперед. Лекция, видимо, закончилась.
Да что вы опять злитесь?! крикнула она ему вслед непонимающе и топнула от избытка чувств ногой по хлюпнувшей земле. Натянула курткутяжелая кожа прижала крыльяи вприпрыжку побежала за ним. Вот вы уходите, укоризненно заметила Алина, забежав вперед и заглядывая ему в лицо, а если на меня нападет паук?! Он меня съест, и вам стыдно будет!
Не будет, отозвался лорд Макс, не глядя на нее. Но губы его дрогнули в усмешке.
Потому что вам меня совсем не жалко? невсамделишно возмутилась принцесса, зашлепав рядом по напитавшимся водой мхам и изо всех сил желая взять вон ту корягу и стукнуть Тротта по голове.
Потому что здесь нет лорхов, пояснил и не подозревающий о ее кровожадных мыслях спутник. Поселения дар-тени существуют больше тысячи лет, и за это время всю инсектоидную дрянь поблизости выбили. Иногда забредают новые, но очень редко. Так что из поселений намеренно делают вылазки в низины и степи, чтобы забить лорха или дикого охонга. Даже на тха-охонгов делают ловушки и убивают огнем.
Зачем? Они же несъедобные!
Дождь не прекращался, лицо было мокрым, и Алинка вытерла его ладонью, слизнув капли с губ и помотав головой, чтобы стряхнуть влагу с волос. Тротт, мрачно покосившись на нее, снова пошел вперед, а онаследом, под шум усиливающегося ливня раздумывая, стоит ли сообщить ему, что беспричинные перепады настроениясимптом расстройства психики, или не стоит провоцировать очередной перепад.
На самом деле в них есть съедобные части, как в туринских раках, профессор заговорил после такой паузы, что Алинка не сразу поняла, о чем он. Но главноехитин. Он необычный, поддается плавке и ковке. Лучшие доспехи делают из него, он гораздо легче железа и гораздо прочнее.
Алина вспомнила черные матовые кирасы у наемников на раньярах и кивнула.
А у вас такой есть?
Был, буркнул Тротт, снова уходя вперед. Под ливнем его рубаха тоже прилипла к телу, черные крылья, прижатые к спине, чуть приоткрылись, и Алина некоторое время беззастенчиво разглядывала его плечи и шею. Нравилось ей на него смотреть.
Исключительно в целях изучения анатомии, пробормотала она себе наставительно, хмыкнула и тут же погрустнелатак ей сейчас захотелось, чтобы рядом была Полина, с которой она в школьные годы шушукалась и хихикала, обсуждая одноклассников. Или лучше чтобы она, Алина, оказалась снова на Туре, с сестрами
Грубая ткань сорочки профессора так промокла, что отлично очерчивала мышцы, и Алина в какой-то момент запнуласьее грустные размышления прервала неожиданная мысль, и принцесса осторожно раскрыла куртку и посмотрела себе на грудь. А затем, внезапно смутившисьхотя с чего бы, походная жизнь давно отучила от стеснения рядом с профессором, подняла глаза на удаляющегося спутника. И снова помотала головой, стряхивая с волос капли дождя.
Что вы себе еще придумали, Богуславская? низким Троттовым голосом сказала она себе и окончательно развеселилась, подумав, что ее перепады настроения тоже вряд ли можно назвать здоровыми. Лорд Тротт остановился, обернулся, жестом подзывая ее к себе, и Алина послушно побежала к нему.
Ошерел!
От звука чужого голоса с кустов всполошенно взметнулись пестрые птицы, а принцесса, не успев затормозить, подпрыгнула от ужаса и, сменив курс, дернулась к ближайшему папоротнику.
Наемники? Догнали?!
Профессор крепко перехватил ее за запястье, буркнув: «Хорошая реакция», и громко крикнул на лорташском:
Это Охтор. Женщина со мной!
Испуганно замершая Алинка, сначала и не поняв, о какой женщине идет речь, начала крутить головой. Впереди, из сплетения поваленных стволов, листьев, камней и пластов мха, выходили вооруженные мужчины. Все были одеты довольно разномастнокто в тканые рубахи и штаны, кто в кожаные, поверхтемные хитиновые кирасы, набедренные и наплечные щитки на ремнях. Но главноеу некоторых из воинов были крылья!