Пафос его речи необычайным образом контрастирует с его карикатурно уродливой фигурой. Молодой вампир, ещё не оправившийся от экзекуции, лишь слабо кхекает в ответ.
Благодарю, мой друг. Твое мнение бесценно. А теперь о тебе. Что ты намерен делать в случае, если наша авантюра пройдет гладко?
Собеседник, не отвечая, устремляет глаза в небо.
Ты пытаешься что-то скрыть от меня,упырь нависает над ним, ловя его взгляд,Ах, это...
Разочарованно усаживается на место:
Увы! Этот путь не для меня, разве что я заскучаю по неконтролируемым испражнениям. А ты рискнипопробуй вернуться. Но не с этим лицом. Красноречием, как вижу, ты не наделен, так что молодецкий видтвой единственный шанс на любовь юных дев.
А ты всё о любви...без особого выражения.
Упырь вдохновенно:
Изо всех утех плотской жизни больше её мне не хватает разве что вкуса доброго вина. Существование упыря имеет свои преимущества, но... Вампирскую страсть питает чёрная кровь, такая же гибельная, как и наши ядовитые клыки. Человеческую страсть питает горячая плоть, слишком быстро, впрочем, сгорающая.
Я не понял ни слова,безразлично.
Старик издает нечто вроде ядовитого смешка:
Что ж сам узнаешь, если до этого дойдет. А теперь пора раздеваться.
Голос Драгана: «Глядя сквозь глубину всех этих веков, я, наверное, уже не смогу хорошо передать того, как я отнёсся к старому циничному кровососу. Теперь бы я сказал, что он был слишком хорош для обоих миров. Тогда я думал только о себе. Я упустил его из вида, и больше никогда наши пути не пересеклись. Погиб ли он, существует ли до сих пор, я не знаю, да и не хочу знать».
***
Ночь тускнеет, предрассветные сумерки. Меж могил клубится синеватый туман. Из тумана вырисовываются три человеческих фигуры. Один грузный мужчина с ключами и слабым масляным фонарем и пара амбалов с лопатой и киркойочевидно, кладбищенский сторож и могильщики. Сторож указывает могильщикам место:
Принимайтесь!
Работники, размяв руки, начинают рыть:
Холод собачий!
А ты не стой без дела, вот и согреешься!
Не по-христиански этомертвецов-то тревожить...
Тебе-то что?
Надо бы рассказать святому отцу. Может, он колдун! Чернокнижник!
Но-но! Ты работай давай!
А пусть его рассказывает! Может, он и чернокнижник, но серебро у него настоящее. Нам больше достанется.
После непродолжительного молчания, заполненного кряхтением и звуками ударов инструмента о твёрдую землю, слышится осторожное бормотание:
Ну... можно и потом рассказать, конечно...
Сторож примирительно:
Вот-вот! Не дури, смотри...
Могильщики углубляются в работу.
Сторож заглядывает в разрытую могилу и, перекрестившись, уходит. Издалека доносится его голос:
Господин! Всё готово! Извольте!
Звон монет.
В тенистой мгле, разреженной туманом, густым чёрным пятном разрастается фигура князя. Лёгкие шаги едва слышны в мёртвой кладбищенской тишине. Молодой вампир (без лица и без одежды), сидящий за массивным надгробием, напряженно поднимается на ноги и прижимается к серой плите. Его волнение выдает небольшая дрожь в плечах.
Князь всё ближе к засаде. Уже видно его серое бесстрастное лицо, правая рука покоится на мече. Молодой вампир лишь сильнее вжимается в тень. Князь проходит так близко от затаившегося, что становится заметен стеклянный блеск его бесцветных глаз. Как только тёмная фигура исчезает за надгробием, бывший раб бросается в атаку.
Однако жертва встречает нападающего лицом к лицу и обрушивает на него мощный удар серебряного меча. Молодой вампир успевает немного дёрнуться в сторону и получает глубокую рану у основания шеи. Не устояв, он падает. И тут же над кладбищем раздается пронзительный свист, и со всех сторон хаотичной толпой к месту стычки несутся безобразные упыри.
Князь, повернувшись спиной к надгробию, отшвыривает от себя налетевших тварей. Некоторых он отбрасывает левой рукой, других разит мечом. Отрубленные конечности и капли густой чёрной крови устилают кладбищенскую землю. Вопли боли разносятся над серыми рядами могил.
Молодой вампир (вся верхняя часть его тела залита чёрной кровью), прижав рану рукой, предпринимает ещё одну попытку напасть. Улучив момент, когда упыри нахлынули на противника с новой силой, он бросается на врага сбоку. Чёрный кол в его руке уже в нескольких сантиметрах от груди князя, но тут князь ловко швыряет в нападающего обезглавленное тело упыря. Сбитый с ног молодой вампир теряет равновесие, и соперник, успев перехватить атаку ещё одного упыря, прыгнувшего на него сверху, пронзает мечом шею поверженного раба.
Захлебываясь собственной кровью, побежденный вампир пытается отползти прочь. Мимо беспорядочно носятся на четвереньках подвывающие и истекающие кровью твари. Мелькают чьи-то ступни обмотанные грубой небеленой холстиной, с привязанными деревянными подошвами. Хрипловатый голос презрительно изрекает:
А вот ты где, сукин сын!
В этот момент воздух взрывает грозный бой соборных колоколов. Издалека доносятся крики людей.
Голос Драгана: «Я очнулся на следующую ночь в своей могиле. Не помню, что дополз до нее. Может, один из упырей свалил меня туда. Из-под земли я слышал, как люди бродят среди могил, громко и тревожно окликая друг друга. А время от времени до меня долетал жалобный гортанный вопль моих сородичей. Я трусливо пережидал разразившуюся бурю. Когда я встал, через несколько недель или через месяц, кладбище было пусто. Вряд ли бедные твари могли бросить свои могилы. Я же мог это сделать. Пока ещё мог».
Безмолвное кладбище погружено во тьму. В слабом свете звёздного неба лишь слегка вырисовываются контуры крестов, надгробий и склепов. Среди них выделяются несколько со следами разрушенияединственное свидетельство произошедшей недавно бойни. Одинокий вампир, соорудив из рогож некое одеяние, похожее на нищенское рубище, сгребает землю из своей могилы в мешок, взваливает свои пожитки на спину и, не оборачиваясь, уходит в непроглядную безлунную ночь.
***
Бэла отрывается от чтения, глядит на время: «03:06». Тихо ругается. Фонари за окном уже не горят. Единственный свет в большой комнате исходит от экрана телефона в руках Бэлы. В доме стоит мягкая сонная тишина, лишь еле слышно урчит холодильник. Подумав секунду, Бэла встает из-за стола и осторожно направляется на кухню. Начинает греметь в темноте посудой.
Скрипит дверь. На кухне появляется Ирена, закутанная в пушистую шаль. Вопросительно изогнув бровь, шёпотом интересуется:
Ne morete spati? (Вам не спится?)
В первое мгновение Бэла смотрит на Ирену с полным непониманием и даже с испугом, комично округлив и без того круглые глаза, а потом облегченно выдыхает:
Уфф! Извините! Забыла, на каком я свете. Кофе захотелось.
Ирена смотрит на Бэлу с напряженным вниманием, но, очевидно, не понимает её слов.
Или чай.
Oh! Čaj! Ali bi raje kavo? (А! Чай! А, может, лучше кофе?)
Бэла энергично кивает:
Каво! Каво! (Искаженный словенский: «Кофе, кофе».)
В тёплом круге света от небольшой настольной лампы с зелёным матерчатым абажуром появляется чашка густого дымящегося кофе. Ирена присаживается за стол рядом с Бэлой, которая уже придвигает чашку к себе:
Pravzaprav, zakaj ne spite? Ni Vam dobro? (Так почему же Вы не спите? Плохо себя чувствуете?)
Бэла с благодарным взглядом приподнимает чашку:
Спасибо за кофе! Хвала! И нет-нет! Без скырыби! (Искаженный словенский: «Не волнуйтесь!») Мне нужно кое-что прочитать.
Ирена отрицательно качает головой. Бэла, показывая телефон:
Чтение... Книга...
Knjiga? (Книга?)Ирена тянется к телефону.
Бэла:
Поможете? Помогати? (Искаженный словенский: «Помогать».)
Želite, da Vam to berem? (Хотите, чтобы я Вам прочитала?)Ирена с интересом вглядывается в текст,To je roman? (Это роман?)
Роман!Бэла с надеждой смотрит на Ирену, потягивая кофе.
Ирена:
Prehod v vampirja? (Обращение в вампира?)и с удивлением повторяет:Vampir? (Вампир?)
Это роман о вампирах,поспешно поясняет Бэла и просительно складывает ладони,Пожалуйста! Просим! (Искаженный словенский: «Пожалуйста!»)
Ирена, сделав глубокомысленное лицо, произносит с некоторой неуверенностью:
Roman o vampirjih. Zanimivo, (Роман о вампирах. Интересно.)но бросив ещё один взгляд на лицо Бэлы и поймав её умоляющий взгляд, сдается:Dobro. Ko samo malce. Torej, «Prehod v vampirja». (Ладно. Если только немного. Итак, «Обращение в вампира».)
Нет-нет, это я уже прочла. Другое. Алкимист.
Ирена было нахмуривается, но, дослушав Бэлу, с пониманием кивает:
Ja. Jasno je. (Ага. Понятно.)
Ирена прокручивает текст и начинает читать: «Alkimist. Trinajsto stoletje. Češka država.
Ne smej biti presenečen, da sem preskočil čez leta in stoletja. Ne pišem to ravno zate, čeprav si ti, ki ga imam za sogovornika, ko govorim o svoji sramotni preteklostiočitno nisem sposobna biti z njim sam, celo ko ga spremenil v zanimivo basen. Ne pišem to ravno zate, pišem to zaradi pomiritve svoje črne vesti. Zato tolika del mojega obstoja je vržena iz moje zgodbe. Kar je ostalo, ni prišlo sem zaradi pomembnosti, ampak zaradi ogabnosti. Zaradi tega mi oprosti in sprijazni se.
Sled kneza je bila brezupno izgubljena. Sem v prazno šel iz enega mesta v drugo. Poleg tega, Sem se bal oddaljiti se preveč od od mojega rodnega groba.
(Алхимик. XIII век. Королевство Богемия.
Пусть тебя не удивляет, что я перескакиваю через года и столетия. Я пишу это не столько для тебя, хотя именно тебя я имею в виду своим собеседником, когда пересказываю свое постыдное прошлоеочевидно, я не способен остаться с ним один на один, даже превратив его в занятную побасёнку. Я пишу это не столько для тебя, сколько для успокоения своей чёрной совести. Поэтому большая часть моего существования выброшена из моего рассказа. А то, что осталось, попало сюда не в силу своей значимости, а в силу своей гнусности. Так что не обессудь и смирись.
След князя безнадёжно затерялся. Напрасно я ходил из одного селения в другое. К тому же я боялся далеко уходить от своей родной могилы.)
Ирена спотыкается о фразу:
Rodni grob? (Родная могила?)
Бэла с готовностью комментирует:
Он вампир.
Ирена вздёргивает брови, но всё-таки возвращается к чтению: «Škatla z zemljo je postala moja stalna spremljevalka. Osamljen nočni popotnik je pogosto pritegnil pohlepno pozornost». (Ящик с землей стал моим постоянным спутником. Одинокий ночной путешественник часто привлекал алчное внимание.)
***
Голос Драгана: «Vendar, kot veš, takšna pozornost bolj je mi pomagala. (Впрочем, как ты понимаешь, такое внимание шло мне больше на пользу.) Проведя день в близлежащем лесу или овраге и надёжно припрятав там свои «сокровища», я входил в селение на исходе дня. До наступления утра я уже выяснял, что князь здесь никогда не появлялся, и, подкрепившись, двигался дальше.
Обычно я не проводил нигде дольше одной ночи. Несмотря на то, что я давно научился скрывать от людей леденящую боль, пронзающую мое тело днем, мне казалось опасным медлить там, где я уже пролил человеческую кровь ради собственного пропитания. Но однажды пришел день, когда я изменил своему правилу».
Летнее бирюзовое небо с одного края наливается холодной синевой, а с другогомерцающей зеленью. У горизонта пронзительно остро лучится первая звезда. Разношёрстная толпа топчется на небольшой мощеной площади, где уже сгустились сумерки. В середине площади журчит фонтан. С трех сторон площадь окружена каменными зданиями. Одно из них, массивное, двухэтажное, с высокими полукруглыми окнами, занимает внимание толпы.
Там за окнами второго этажа ярко и празднично. Мелькают бархат и атлас, блещут бриллианты и жемчуга. Наружу летят сладкие звуки лютней и флейт. Чернь жадно наблюдает за веселящейся знатью. Кто-то даже громоздится на каменном ограждении фонтана, стараясь обеспечить себе обзор получше. Свет, льющийся из высоких мелкостекольчатых окон, золотит обращенные вверх лица.
Но вот площадь освещается горящими факелами, в толпу вкатывают три объемистые бочки.
Его Милость герцог угощает всех добрых горожан из своих погребов! Пусть поднимут...
Восторженные крики заглушают слова глашатого. На площади разворачивается свой праздник. Музыкант терзает смычком писклявую скрипочку-виелу. Кто-то пытается подпевать, несколько энергичных парочек пускаются в пляс. В кружках плещется вино и пиво, блестят улыбки и разгоряченные выпивкой лица. Веселые голоса сливаются в один бурлящий живой радостью гул.
Сквозь толпу проталкивается ничем не примечательный мужчина тридцати лет. Одежда его проста и поношена, но вполне прилична для небогатого горожанина. Лицо густо заросло тёмной бородой. Глаза скрыты под низко надвинутой войлочной шапкой. Однако время от времени, высоко вздёрнув голову, он останавливает пристальный взгляд на ком-то из толпы, и тогда видно, что глаза его прозрачны и холодны, как лед.
Голос Драгана: «Толпы гуляк были самым лучшим источником городских сплетен и новостей, а также всякого рода маленьких секретов и больших тайн. Даже если люди ни о чем таком не говорили, то не могли не думать. Утолив свое любопытство, я слонялся в топе, намечая жертву для утоления жажды».
Несколько парней отделяются от толпы на площади. Они в лёгком подпитии, но ещё твёрдо держатся на ногах. Горлопаня и пританцовывая, они спускаются на городские улицы. Время пока не позднее. Из окон домов на мостовые льется свет, тут и там навстречу парням спешат горожане, не успевшие к началу гулянья. Держась на приличном расстоянии, за весёлой компанией не спеша следует обладатель холодных льдисто-голубых глаз.
И вот оживленные улочки остаются позади. Свет в окнах мелькает всё реже. Группа друзей сократилась до двух человек. На одном из многочисленных узких перекрёстков парни, попрощавшись, расходятся. Лёгкая, как дуновение ветерка, тень мелькает вслед за человеком, свернувшем в тёмную подворотню. Из подворотни ещё некоторое время слышны бодрые шаги, а потом раздается глухой звук удара о землю, как будто вниз сбросили туго набитый мешок.
Вампир вновь бесшумно появляется на перекрёстке. Что-то прячет под курткой. В этот момент к перекрёстку приближается богатая конная повозка. Желтоватый свет мутных фонарей, укрепленных на экипаже, разгоняет темноту на узкой улочке. Внезапно, настороженно заржав, кони начинают упрямиться и взбрыкивают при виде одинокой фигуры, застывшей на обочине дороги. Разъяренный кучер, изрыгая проклятия, пытается вернуть контроль над испуганными животными: тянет вожжи, орудует кнутом. Заодно удар кнута достается и пешеходу, сбивая с него войлочную шапку, и тот отступает было назад в подворотню. Но тут из экипажа доносится женский голос:
Что там такое, Петричек?
А в ответ кто-то сидящий рядом с дамой говорит хрипловатым, поблекшим голосом:
Сударыня, не стоит волноваться.
При звуках этих голосов вампир замирает. Кучер наконец вразумляет лошадей, и экипаж минует перекрёсток. Его окна плотно занавешены. Одинокий пешеход смотрит вслед, но не решается преследовать. Два здоровенных лакея сидят на запятках. Один из них, заметив пристальный взгляд прохожего, грозит ему кулаком.
Вампир выныривает из темноты городских улиц ко дворцу. Гулянье на площади окончено. И хотя окна дворца по-прежнему ярко освещены, звуков бала уже не слышно. В арку дворцовых ворот с грохотом въезжает тот самый экипаж, повстречавшийся вампиру на перекрёстке. Гулко стучат закрывающиеся ворота, шум колес стихает за дворцовой стеной, и над округой повисает тишина. Лишь какой-то неугомонный сверчок всё сверлит и сверлит ночь своим надтреснутым голоском.
Голос Драгана: «Надо было убираться. Там в темноте остался раздетый и обезглавленный труп. Но я последовал за каретой. К тому времени, когда я вернулся, в злосчастной подворотне уже разворачивалась драмапреступление было обнаружено. Да, уходить и не возвращаться было бы самым лучшим решением. Но как я мог упустить шанс и не узнать, кто или что, скрываясь в недрах роскошного экипажа, любезно говорило с дамой знакомым мне хрипловатым голосом?
На утро я снова вошел в город и направился к ратуше».
***
Сутулясь и пряча взгляд, бородатый мужчина средних лет движется по оживленной улице. Войлочная шапка надвинута чуть ли не на нос. У краснокирпичного здания ратуши с чёрной луковичной главой, венчающей небольшую часовую башенку, потоки людей начинают сливаться в настоящее море. Вампир проталкивается в самую гущу.
Солнце безоблачного летнего неба нещадно заливает светом и жаром толпящийся под окнами ратуши народ. Гул раздраженных голосов нарастает с каждой минутой и взрывается возмущенным ревом, когда на балконе ратуши появляется человек. Человек что-то говорит, но его слова тонут во всеобщем гвалте. Какой-то молодец, взгромоздившись на плечи своих товарищей, отчаянно свистит, что устанавливает относительную тишину.
Свистевший:
Они несут разврат и заразу!
Одобрительные крики толпы.
Они крадут наш скот и наших детей!
Толпа снова ревет.