Чёрные тугие локоны парика склоняются над золотистой головкой. Не жалея драгоценной, тонко выделанной лайки, любовник стирает пальцами помаду с её губ:
Тебе это не нужно,хрипловатый голос звучит необыкновенно вкрадчиво, на лице как будто бы мелькает тень улыбки.
Девочка целует одетую перчаткой руку и отзывается грустным полушёпотом:
Теперь нужно.
Встав перед креслом, с детской непринужденностью она вскидывает ворох своих жемчужно-розовых юбок. Мужчина проводит рукой по обнаженному животу, по рыжеватому пушку, по темно алеющей впадинке.
Грязная старая скотина...хрипловатый голос, осекшись, стихает.
Девочка отчаянно прижимает к себе ласкающую тело руку:
Ах, зачем?! Зачем эти перчатки? Зачем эта холодность?на глазах её снова выступают слёзы,Впрочем, теперь уже всё равно!
Любовник приближает свое лицо к её гладко золотящемуся животу и лишь едва касается кожи кончиками тонких иссиня-пурпурных губ. Девочка вздрагивает и непроизвольно отстраняется. Небольшой ожог пунцовой розой расцветает над ямочкой пупка.
В стороне от пары, в глубине спальни, погруженной в ровную темень, за высоким пологом алькова таится непрошенный гость.
***
Скептическое хмыканье прерывает чтение Ирены. Она вопросительно смотрит на Бэлу.
Бэла с извиняющимся видом:
Извини, это лажа какая-то. Зачем он это слушает? Почему он не ловит князя?
Ирена, пожимает плечами:
Laž? Ampak mi je všeč, (Чушь? А мне нравится.)и заглянув в телефон, добавляет:Poleg tega tukaj je njegova razlaga. (К тому же вот тут есть его объяснения.)
Пропустив небольшой кусок, начинает читать: «Morda misliš, da kneza sem imel v rokah. Toda stoletja neprestanega lova in izkušnje večkratnih porazov so me naučila. Frontalni napad na kneza je najbolj neumen in poguben način. Dokler nisem vedel, kje je njegov brlog, in najpomembnejše, kje je njegove zaloge zemlje, nisem mogel računati na uspeh. Najprej moral bi najti in izvedeti. In tukaj sem čudno bil obsojen na nenehen nečasten neuspeh». (Ты, возможно, думаешь, что князь был у меня уже в руках. Но столетия непрерывной охоты и опыт многократных поражений научили меня. Лобовая атака в отношении князясамый глупый и гибельный путь. Пока я не знал, где его логово, а самое главное, где его запасы земли, нечего было и думать о нападении. Прежде всего следовало выследить и выяснить. И вот тут-то меня самым странным образом преследовали позорные неудачи.)
Голос Драгана: «Enako se je zgodilo tudi in takrat. Stal sem nekaj korakov stran od kneza in nisem mogel, čeprav se sem trudil, slišati niti ene same uporabne misli. (Так случилось и в тот раз. Стоя в нескольких метрах от князя, я не мог, как ни напрягался, расслышать ни единой дельной мысли.) В том ли была причина, что я бездумно потратил силы на легкомысленные фокусы с бедняжкой Мэри. Или в том, что князь был неизмеримо сильнее и опытнее меня и поэтому его разум был для меня закрыт. А может быть, тёплый кокон по-голубиному лепечущих полудетских мыслей окружал князя светлой аурой неуязвимости.
Он снова ускользнул от меня, растворился в Лондонской туманной мути. А мне оставалось лишь беспомощно таится в шёлковой тиши тёмного будуара, пока развесёлая Полли пыталась растормошить нашу меланхоличную затворницу. Слушая нескончаемое бестолковое щебетание, я не раз и не два порывался немедленно покинуть свое глупое убежище хотя бы и на глазах двух вполне сознательных девиц, с которыми в своем состоянии я уже никак не мог бы справиться силой гипнотического наваждения.
Хотя смысла в таком поступке было бы не больше, чем в надоедливой девичьей болтовне. У меня ещё оставался шанс снова вернуться в этот дом неприметным гостем и снова дождаться появления князя. Во всяком случае, я наделся, что ни перед кем и ничем себя не выдал».
***
Полли и Мэри выходят в гостиную. Притихшее было общество взрывается шумными приветствиями. Густо беленое личико Мэри выглядит вполне себе очаровательно, разве что чуть анемично. Жизнерадостная компания завладевает её вниманием: каждый влечет её к себе, спешит перекинуться с ней хотя бы парой слов, обменяться улыбкой или взглядом.
В разгар весёлой возни с фантами нервическому господину становится плохо. Он тяжело валится на стену и съезжает по ней, подёргиваясь и свесив голову, как тряпичная кукла. Покрытое испариной лицо до серости бледно и безжизненно.
Переполох, вызванный неожиданным обмороком, странным образом не касается Мэри, которая вновь впадает в задумчивое оцепенение. Только острый взгляд льдисто-голубых глаз выводит её из ступора. Она вздрагивает, когда её дымчатые глаза невольно пересекаются с холодными взглядом темноволосого гостя. И на её преувеличенно кукольное личико набегает тень тревоги, так что она даже не замечает, что, вздрогнув, расплескала вино из своего бокала. Воздушное кружево платья безнадёжно испорчено безобразным алым пятном, расползающимся по её груди.
***
Бэла нетерпеливо возится на стуле, кутаясь в шубу. Ирена с участием:
Vidim, da si popolnoma utrujena. (Я вижу, ты совсем устала.)
Бэла отвечает энергично, хотя её бледное осунувшееся лицо говорит о другом:
Нет-нет! Спать совсем не хочется. Просто не очень интересно. Незанимательно. Ничего нового.
Ирена мягко, но с чувством возражает:
In za moje pojme, je zelo zanimivo. Ko je on stal v sobi, vendar ona ni mogla ga videti! Bilo je grozno! Kar je kurja polt me oblivala. (А по-моему, очень интересно. Когда он стоял в комнате, но она не могла его увидеть! Просто жуть! У меня даже мурашки пошли по коже.)
Бэла с показным равнодушием:
Это просто гипноз. Вампиры такое могут. А остальноелюбовная бессмыслица!
Ирена качает головой:
In to je oseba, ki obožuje Lermontova! Ne bodi cinična! (И этот человек любит Лермонтова! Не будь циником!)
Бэла несколько пристыженная:
И чем там всё кончилось?
Toda ne! Zadnjikrat si me prisilila, da sem prebrala to, kar mi ni všeč. Tokrat boš morala sprejeti. Prebereva zaporedoma. (Ну, нет! В прошлый раз ты заставила меня читать то, что мне не нравилось. В этот раз придется смириться тебе. Читаем всё по порядку.)
Бэла смиренно кивает, и Ирена, пряча удовлетворенную улыбку, возвращается к чтению: «Po nekaj mesecih sem počutil, da nekaj se je spremenilo v ozračju veselega salona Belle D'Arlot. (Через пару месяцев я почувствовал, как что-то изменилось в атмосфере весёлого салона Belle D'Arlot.) Эти постепенные изменения, если определить их наиболее точными словами, выглядели так, будто плоскость веселья сместиласьс беззаботного жизнерадостного кутежа к тяжелому лихорадочному разгулу.
***
Золотисто-зелёная гостиная юной куртизанки залита жарким светом канделябров. Восемь или десять господ, которые, судя по сброшенным парикам и беспорядку в одежде, уже порядком навеселе. Четыре хохочущих девицы, все одинаково шелковистые, пышно кудрявые, расхристанно возбужденные. «Мамаша» в своих необъятных глянцевитых юбках, непринужденно болтающая то с одним, то с другим гостем:
О! А где же милый Уинзор?
На днях в театре у него пошла горлом кровь...
Какая жалость! Но мы всегда будем его ждать.
Ах! Одним болваном меньше. Тут и так не протолкнуться!
Судорожный взрыв смехав гостиную на четвереньках вползает господин средних лет. На его спине по-дамски боком восседает хозяйка дома. В её миниатюрной ручке хлыстик, которым она грациозно подгоняет своего неуклюжего скакуна. Девицы, припадочно повизгивая, валятся на своих кавалеров. Перекрывая гвалт, по комнате разлетается переливчатый звонпрекрасная наездница требует тишины, тряся над головой серебряным колокольчиком.
Как только публика относительно успокаивается, она командует своим всё ещё полудетским голосом: «Сюзан!». Одна из девиц подскакивает к хозяйке и, покатываясь со смеху, забирает колокольчик. Зачинщица игры достает из рукава широкую ленту и под всеобщие одобрительные крики завязывает глаза коленопреклоненному господину. Изящно соскакивает на пол и снова хлещет бок своей счастливой жертвы.
Господин проворно подскакивает и, топыря руки, ныряет в гущу возбужденных весельем гостей: «Сюзан!». Но бойкая Сюзан не ждет, пока похотливые руки заключат её в объятия. Звеня колокольчиком, она продирается в другой конец комнаты. А «жмурка» между тем, охотясь за не видимой ему девицей, походя облапывает всех встречных. От чего шум, и гам, и хохот переходят все границы.
Вот он сгребает в охапку случайно подвернувшуюся ему «мамашу» и, несмотря на её громкие протесты, сжимает и трясет её так, что лиф платья не выдерживает. Все вокруг захлебываются в истерическом ликовании. Вырвавшись из этой переделки, «респектабельная» дама с деланным возмущением заправляет назад в платье свои увядшие прелести.
Кутерьма не стихает. Сюзан ловко вскакивает на столик и под улюлюканье окружающих начинает пританцовывать. Кто-то сел за клавесинбравурная музыка ещё сильнее раззадоривает резвую девицу. Развернувшись, она бесстыдно отклячивает зад и начинает им вертеть.
Распаленные гости срывают повязку с глаз «жмурки» и вручают ему бутыль вина. Тот же подскакивает к вихляющей задом Сюзан и, закинув юбки ей на спину, обливает вином её пышные ягодицы. Девица взвизгивает и валится со стола прямо на престарелого озорника. Оба падают, увлекая за собой других, обезумевших от возбуждения гостей.
В образовавшейся свалке громче всех гогочет Сюзан, потрясая в воздухе полуголыми ляжками. Кое-кто не упускает шанса и зарывается головой в ворох юбок. Смех девицы стихает и сменяется утробным мурлыканьем. Из кучи малы по одному выползают ничуть не смущенные дамы и кавалеры.
Юная хозяйка вертепа подлетает к наглецам и с наигранным гневом обрушивает на них свой хлыстик. Отличившийся кавалер, уворачиваясь от ударов, резво подскакивает, а Сюзан пытается уползти, но предсказуемо путается в своих громоздких шелках, отчего становится лёгкой мишенью. Хлыстик неумолимо преследует умирающую от хохота жертву. Мэри входит в азарт комической охоты. И хоть лицо её остается неизменно бледным, зато алые напряженные губы волнительно влажны, а острые гладкие зубки обнажены в хищной усмешке.
Голос Драгана: «И вроде бы по-прежнему блистала Мэри своим кукольным очарованием. Только под маской многослойных белил больше не крылась по-детски трогательная меланхолия. Озорные огоньки в серо-зелёных глазах теперь, кажется, всё чаще вспыхивали безумным исступлением.
Однако это ни чуть не сокращало круг восторженных поклонников. И в то время, как внезапная смерть скашивала всё больше жертв «любовного недуга», непременно находились новые, которые становились завсегдатаями этого бардака и вязли в нем, словно бы опьяненные губительной аурой опасности и вожделения.
Между тем я приходил в отчаяние от своей неспособности выследить князя. По моим наблюдениям, он перестал посещать Мэри в графских апартаментах. Однако сама девица несколько раз в неделю внезапно ускользала посреди ночи неведомо куда, оставляя без внимания полную гостиную, а порой и самого графа.
Полнейшая непредсказуемость этих тайных свиданий долго не давала мне возможности преследовать ночную беглянку».
***
Ночная пустынная улица на окраине города. Силуэт ничем не примечательного одинокого дома вырисовывается на фоне освещенного луной прозрачного неба. Окна черны и безжизненны. От ворот отъезжает мягко поскрипывающий экипаж. Откуда-то из дома долетают слабые звуки звякнувшего дверного кольца, лязгающего засова; стук, скрип, приглушенный, суетливый топот ноги обрывистая тишина. Дом по-прежнему тёмен и нем.
Мужчина в высокой круглой шляпе осторожно приближается к дверям. Они приоткрыты, и ночной гость некоторое время медлит на пороге. Бесшумно, ступая по каменному полу, он входит в пустынный холл. Вещи застыли в сонном оцепенении, лишь подрагивает на холодном полу голубоватый свет, льющийся сквозь незанавешенные окна.
По тяжелой резной лестнице он не спеша поднимается на второй этаж. Последняя ступенька предательски скрипит, и в ответ на это в сумрачных глубинах дома что-то невнятно шуршит или шепчет. Мужчина мгновенно срывается с места в направлении звука. В синеватом мраке отдаленной комнаты, чьи углы тонут в непроглядной угольной ночи, его встречает человек, неподвижно сидящий за огромным пустым столом.
Человек не обращается к вошедшему, не предпринимает попыток бежать. Его голова слегка склонена, как будто он бессмысленно вперил взгляд в поверхность стола, размышляя о чем-то постороннем. Резко, словно очерченная тушью, сидящая фигура выделяется в проёме высокого лунного окна.
Гость подходит к столу, притрагивается к плечу сидящегопо телу того пробегает дрожь, шея судорожно сокращается, изо рта и носа изливаются густые тёмные струи. Лёгкий шорох отвлекает пришельца. За его спиной из тьмы со смешком выступает миниатюрная женская фигурка, закутанная в плащ.
Девушка снимает капюшон, по плечам рассыпаются золотистые кудри:
А Выневежа! Врываетесь к даме среди ночи и даже не снимаете шляпы,в переливчатом насмешливом голосе нет и намека на испуг,Впрочем, и я никудышная хозяйка!
Мэри грациозно скользит к камину. В безмолвном ступоре непрошенный гость наблюдает, как она кропотливо и неспешно разжигает огонь.
Пламя камина обнимает девушку тёплым сиянием. Встав у стола, она легко кивает в сторону остывающего тела:
Простите великодушно, моя трапеза окончена. Но если желаете, я пошлю за вином.
Гость снимает шляпу и перчатки, оставляет их на краю стола. Устремив на Мэри взгляд своих ледяных глаз, обнажает тонкий серебристый клинок. Даже не вздрогнув при виде смертоносного оружия, девушка мягко, но твёрдо подходит к мужчине почти вплотную:
О! Так Вы подготовились!
Тонкими полупрозрачными пальчиками проводит она по сияющему лезвию, но на пальцах не выступает алая кровь. Ровные порезы набухают мертвенно-чёрной жижей. Мэри подносит раненые пальцы к лицу гостя. Он отвечает ей равнодушным молчанием.
Нет?отвернувшись, она прикладывает пальцы ко рту, по-детски посасывая свои ранки.
Я пришел не к тебе,наконец холодно изрекает мужчина.
Мэри отвечает, не оборачиваясь:
Очень жаль! Кроме меня, здесь никого нет.
Она на секунду задумывается и вдруг резко обращается к гостю:
Что ж! Покончим с этим. Приступай!
Но пришелец опускает свой клинок:
Где хозяин этого дома?
Мэри непоколебима:
Этот дом всегда был только моим,смотрит на опущенное оружие,Чего ты ждешь? Моей исповеди? Я облегчу тебе задачу.
Молниеносным движением подхватывает острие клинка, проводит им сверху внизеё одеяние, распоротое клинком, спадает на пол. На теле проступает след острия: от подбородка до живота, прерываясь на шее, раскрывается и сочится чёрным ровный глубокий порез. С подбородка густо капает мёртвая кровь. Лишь на мгновение дрогнув от боли, она выпрямляется и опускает руки, развернув их ладонями наружу, как бы приглашая мстителя к действию. На белоснежной коже её ладоней вздуваются безобразно чёрные ожоги.
Но мужчина отбрасывает оружие. Подойдя к своей жертве, он берет в ладони её кукольное личико и сжимает виски. Серо-зелёные глаза болезненно расширяются. Мэри вскрикивает и вырывается из его рук. Пристально глядя в почти бесцветные глаза своего мучителя, она неожиданно жёстко говорит:
Выходит, я не ошиблась тогда! Ты не человек!уже более спокойно, но с презрением,Вампир-мститель? Ты, видимо, сентиментальный. Сентиментальный глупец. Неужели ты надеялся, он не заметит, как ты его выслеживаешь?!
Когда ты стала такой?
Какой? Распутной, злой, мёртвой?
Хотя слова насмешливы и горьки, в её голосе не заметно цинизма, он тих и чист, как будто бы в нем снова зазвучала детская искренняя нота:
Знаешь, когда становишься мёртвой, ничтожная жизнь кажется ещё ничтожней. Я хочу покончить с этим!она смотрит на своего палача пристально и твёрдо.
Ты ещё можешь вернуться...возражает он неуверенным, сдавленным голосом.
Печально качая головой:
Я всё равно была уже мертва и так, и так,приникает к его груди.
Её голова едва доходит ему до плеча. Он нерешительно опускает ладонь на золотистые кудри. Мэри поднимает на него свои дымчатые глаза:
Почему не ты? Тогда... ещё до графа... Всё могло бы быть по-другому. А теперьлучше убей меня!
Не выпуская её из объятий:
В этом нет смысла.
Снова прижимаясь к нему лбом:
Тот, кого ты ищешьего давно здесь нет. Ты его не получишь, как и я. Остальноетолько мерзость и грязь. Я устала...кладет свои израненные ладони ему на виски.
Замолчи,с видимым усилием он сбрасывает её руки.
Пока я ещё помню, как быть человеком...бледные ручки снова взбегают вверх, на этот раз накрывая бесстрастные голубые глаза.
Замолчи!
Подхватив девочку за хрупкую талию, он усаживает её на стол и прижимается ртом к её чёрным от крови губам. Она отвечает ему трепетной дрожью обнаженного тела, а лёгкие пальчики по-прежнему лежат на его глазах. Выражение страсти и страдания искажает их мертвенные лица. Аспидная сеточка сосудов прорезывает кожу шеи и щёк. Подавив обоюдный болезненный стон, они на мгновение отрываются друг от друга, в помутневших глазах тают слепые зрачки. Но уже в следующий миг он опускает голову к её рассеченной груди.