Тише тише. Всё сейчас пройдёт, уговаривал он, пробегая пальцами по напряженному животу, поглаживая и успокаивая. Это продолжалось целую вечность, но вот болезненная судорога отпустила мышцы, тело снова обрело чувствительность
55
Верн накрыл тёплой ладонью член Ингара, огладил раз, другойи услышал, как сбился у того вдох. Юноша был на грани обморокаголова кружилась, воспоминания об острой боли ещё жили в хрупком теле, но распаленная ласками кожа жаждала новых и новых прикосновений. Он протянул руку, коснувшись склоненного над ним лица, разгладил пальцами напряженную морщинку между бровей и в этот момент почувствовал, что боль уже не застилает сознание, что он снова может дышать.
Аривен сделал осторожное движениеи Ингар сначала инстинктивно сжался в ожидании боли, но боли не было. Странное ощущение наполняющейся пустоты накатывало с каждым разом всё сильнеебудто подталкивая к краю пропасти, на дне которой сияют звёзды. Он выгнулся в объятьях Верна и кончил, следом Верн сделал ещё несколько сильных, глубоких толчков и пропустил по телу сладкую судорогу. Мир звенящими осколками полетел в бездну навстречу звёздам.
Раннее утро радовало прохладой и обильной кристально-чистой росой. В воздухе носился пьянящий запах полей, чуть тронутый горечью стареющих листьевпока не предвещая осень, лишь намекая, что она не за горами.
Отправив Эшту в поля, Рона выжидала, зорко вглядываясь в редеющий над холмами туман. А увидев искомый объектнезамедлительно отвернулась, чтобы, не приведи боги, её не уличили в подкарауливании.
Ну, что тебе опять неймётся, вымученным голосом усталого, терпеливого отца, поздоровался Лейральд.
Ох, как вы меня напугали, подскочила с травы лэсса. Пожалуй, импровизированная сценка удалась на славушагов немертвого она, как ни прислушивалась, разобрать не могла, а вкрадчивый голос, прозвучавший из прохладного тумана, послал по спине испуганный озноб, вы всегда так незаметно подкрадываетесь!
Чего ты хочешь?
Пожелать доброго утра, Рона захлопала длинными ресницами. Уголок плотно сжатых губ собеседника заметно дёрнулсякажется, воин с трудом сдерживал гнев, и попросить прощения, покаянно склоненная пушистая голова не позволила ей насладиться потрясающей борьбой гнева с ошеломлением на беспристрастном лице, я хочу извиниться за то, что вечно лезу не в своё дело. Путаюсь у вас под ногами, сую свой нос в чужие дела вы ведь простите меня?
Лейральд медленно кивнул. Смысл её слов доходил до него с трудомтакой невероятной казалась эта сказочная девочка: он угрожал ей клинком она пришла просить за это прощения. Мир очевидно катился в тартарары. Усмотрев в его кивке поощрение, лэсса возликовала. Улыбка её была тёплой, осияв сначала серые глаза, потом нежно тронув очаровательные мягкие губы. Ах, эти губы
Обещаю: я больше не буду следить за вами.
Хорошо, помимо воли, облегченно выдохнул Ральд.
Не стану мозолить вам глаза здесь, хоть вы и лишаете меня любимых далёких прогулок, она горестно заломила брови. Лейральд с трудом подавил сочувственный вздох; это не прошло незамеченнымлэсса мысленно потирала руки. Пора было переходить к последней, триумфальной части выступления, а удачные слова всё никак не шли на язык, и я подумала я хотела мм. Лэйральд, может, вы
Ну, что?! не вытерпел тот.
56
Может быть, вы сами назначите место, где мы будем встречаться? выпалила Рона.
У него отвалилась челюсть, а лэсса между тем, потупив глазки, продолжала:
Ведь вы не можете отрицать всё, что произошло. Я буду послушной. Только не покидайте меня, прошу. Лейральд, ведь вы не можете отвернуться от меня после того, что между нами было на того было жалко смотреть. Казалось, ещё чуть-чуть, и бедный перекрестится, или совершит какой-нибудь иной, отгоняющий порчу знак. Рона нервно облизнула губы, и потребовала, поцелуйте меня!
Минуту он стоял, как заколдованный. Потом тень осознания скользнула по жесткому лицуотразив восторг, непроизвольно засверкавший в серых глазах провокаторши.
Убирайся, тихо, стараясь придать голосу обычную бесстрастность, проговорил он, уходи прочь, идиотка, а то получишь то, за чем пришла!..
Откуда вам знать, зачем? тут же вскинула подбородок лэсса.
Да за что это проклятье на мою голову?! заорал Ральд, сам не заметив, как навис над Роной, и та немедленно сжалась в комок испуганным котёнком, но взгляда не отвела. Ей и в голову не приходило, что этот непробиваемый истукан выйдет из себя и набросится на неё, всё шутишь?! Тебе весело, да?
Не-ет, ключевая патетическая фраза с постулатом «жить без вас не могу, лучше убейте, или я сама брошусь в Мерь с обрыва» застряла в горле, мешая говорить, мешая думать, как выкрутиться из сложившихся обстоятельств. А говорить было надонемедленно, срочно, сейчас
Тебя забавляет, что можно нарушить сразу дюжину запретовначиная с дружеского и заканчивая королевским? Тебе смешно?!
Вам тоже, голос сорвался, но в еле слышном лепете сквозило понимание. Томительная секунда, затем ещё однаи Рона, уже совсем растеряв голос, прошептала, вам ведь тоже смешно!
И Ральд не выдержал. Махнув рукой, мужчина отвернулся, сцеживая в кулак улыбку. И когда он снова посмотрел на неёон опять был беспристрастен и холоден, только глаза теперь казались живыми.
Смешно, деревянным голосом согласился он. Потом, видимо, сам услышав, как это прозвучало, запрокинул голову и расхохотался, подняв с травы ещё сонных полуденных мотыльков, ты, самодовольная, хитрая, расчетливая дальше его красноречие спасовало.
Она стояла прямо перед ним, и улыбалась. Не заигрывая. Открыто и радостно.
57
Мир? она протянула ладоньпо-мужски, для рукопожатия.
Уговорила, он сжал её тонкие пальцы, и с трудом удержался от желания обнять, или хотя бы похлопать по плечу. Кстати, надо бы узнать, какой остолоп посадил её на единорога?
Сквозь плотные шторы свет пробивался мутно и размыто, комната погружена была в тень. Эйлас неподвижно замер на стуле рядом с кроватью. Казалось, он задремал на минуту и превратился в статую, оберегающую покой спящего. Юноша цветом лица сливался с выбеленными льняными простынямитолько тени ссадин выделялись резко и безжалостно, да тёмные волосы разметались по подушке. Во сне он стонал, просыпался на крике, обводил комнату невидящим взглядом, и снова проваливался то ли в сон, то ли в забытьё. Эйлас проверил, не нагрелась ли смоченная колодезной водой тряпка у него на лбу.
Кто ты? голос, сорванный и хриплый, был еле слышен даже в плотной тишине раннего утра.
Моё имя Эйлас, немедленно отозвался Советник, встрепенувшись на своём жестком стуле, я присмотрю за тобой. Всё будет в порядке, ты поправишься. Тебя больше никто, никто не посмеет обидеть, он сомневался, что смысл его слов дойдёт до воспаленного сознания, но полагал, что спокойные слова на родном языке должны хотя бы немного успокоить его
Тарден снова разлепил разбитые губы:
Лучше бы я всё-таки умер, он устало закрыл глаза. Пальцы, судорожно сжимавшие угол простыни, медленно разжались.
Когда, ближе к полудню, он окончательно пришёл в себя, Эйласа в комнате не было. Тарден наконец осмотрелся, стараясь, впрочем, не шевелиться лишний раз, ибо каждое движение отзывалось болью во всём теле.
За дверью прошуршали мягкие шаги, что-то звякнуло. Дверь в комнату больного открылась, и на пороге возник слуга с кувшином и небольшим полотенцем в руках. Увидев, что он проснулся, он едва не выплескал на себя всю воду; потом качнулся обратно в коридор, говоря что-то быстро и громко, и только после обратился к Тардену, перейдя на ломаный, но понятный язык:
Господин чувствует себя лучше? Господин чего-нибудь желает?
Спасибо, невпопад отозвался друид. Его мутило. Перед глазами всё плыло, но кажется, боль стала чуть легче. Через минуту явился врач.
Ссохшийся, седой как лунь старик, прячущий лысину под белую шапочку, зато с бородой, доходившей до пояса, и заплетенной на конце в аккуратную, истончающуюся косицу. Доктор либо не владел языком, либо не счёл нужным вдаваться в объясненияобщупал более-менее целые участки, осмотрел повязки, перехватившие, как оказалось, левую ногу и плечо, одобрительно поцокал языком, сделал пометки в пухлой обтрёпанной тетради и ушёл.
58
Всё тот же слуга принёс поднос с едой. Тарден героическим усилием заставил внутренности перестать противно сжиматься и отвернулся.
Ты должен есть, Эйлас бесшумно прикрыл за собой дверь.
Не могу, честно признался юноша, потом.
Не можешь, а надо, сочувственно покачал головой Советник. Он опять приземлился на жесткий стул возле кровати и загремел посудой. Тарден почувствовал сладкий запах листьев асилики, смешанный с чем-то терпким и незнакомым.
Подгребая локтями, он сел, опираясь на подушки и тщась унять головокружение. Когда радужные круги перед глазами отступили, он наконец-то смог рассмотреть гостеприимного хозяина. Эйлас протянул ему чашку.
Спасибо, прохрипел он, и протянул бледную руку. Тёплое терпкое питьё приятно было цедить маленькими глотками.
С тобой всё будет в порядке, заверил Эйлас, здесь тебя никто не посмеет обидеть. А когда ты поправишьсямы обсудим, как нам доставить тебя обратно в Руад-Исс и чем возместить тебе ущерб. Ведь я так понимаю, друиды равнодушны к золоту?
Юноша отвернулся. Чашка мелко подрагивала в тонких пальцах с содранными костяшками.
Тарден, тихо, успокаивающе и вкрадчиво проговорил Эйлас, в конце концов, и я тоже виноват в том, что эти кретины так с тобой обошлись. Но не суди по ним обо всех в Хатервинге. Они уже наказаны по всей строгости, если тебя это интересует. А если я могу что-то сделать для тебятолько скажи
Ты ничего не сможешь сделать, прошептал парень, и ты прав: мне не нужно ни золото ни дорога в мой лес.
Что? не понял Советник.
Я не могу вернуться, тихо, обреченно проговорил Тарден.
Эйлас непонимающе сдвинул брови:
Конечно можешь. За тобой смотрит лучший врач в замке; скоро ты почувствуешь себя лучше и сможешь отправиться домой. Разумеется, воинов для охраны я подберу сам
Вы не понимаете, покачал головой юноша, мы не должны мы не можем уходить из леса.
Почему? Ведь друидыстранствующий народ. Если б вы жили только в лесуо вас вообще никому не было бы известно.
Есть обучение. Испытание. И заветы, нарушать которые нельзя.
Но ведь ты это сделал не по своей воле!
Не важно, разбитые губы предательски дрогнули, теперь это всё не важно, и он разрыдался, отчаянно, горько, по-детски, выпуская из себя всю боль и обиду, несправедливость последних дней и страх перед бесцветным будущим, где больше не будет ни священной омелы, ни серебряного серпа, ни костра в кругу белых камней. Останется только памятьодним из тихих голосов в шепоте листьев.
Эйлас обнимал рыдающего юношу, раз за разом проводя рукой по густо-каштановым волосам, и как заклинание повторял:
Плачь, малыш, плач. Всё пройдёт, всё будет в порядке, ты поплачь
59
Неделя пробежала мимо, рассыпая мелкую суету и заботы с той лёгкостью, с которой серебристая лиса машет пушистым хвостом. Но вслушиваясь в оживленное течение очередного утра, Рона вдруг обнаружила, что ей совершенно нечего делать. Ни одного мало-мальски важного поручения от дяди на сегодня ей не досталось, а весь запас запланированных приключений был израсходован ещё позавчера, когда по пути к конюшне ей попался Ингартак выразительно покрасневший и столь стыдливо отводящий глаза, что она забыла даже сказать что-нибудь колкое. А потом плюнулаи не поехала кататься.
Было во всём этом что-то неправильное. Особенно когда лэрд Ариверн с лёгким поклоном здоровался с ней, безукоризненно-вежливо, но отводя тяжелый мрачный взглядщемящей болью отзываюсь воспоминание о белозубо скалящемся нахале, усадившем её на единорога. Надо же было так влипнуть, чтобы красавец-воин у неё за спиной увёл и трахнул её собственного парня! Где-то подспудно росло и зрело ощущение, что это скорее смешно, чем грустно
В надежде развеяться она достала с полки припавший пылью учебник по магии. Неприбранная комната нагоняла тоску, у дяди в кабинете слышались какие-то посторонние голоса, на любимой башне между зубцами гулял игривый ветер, задевая страницыи в поисках укромного места чтобы поучиться, лэсса забрела довольно далеко.
Тихий закуток, скрытый густыми камышами, радовал приятным ощущением защищенности. Здесь она пряталась в детстве, прогуливая нелюбимые уроки, купалась в ледяной воде ручья, впадающего в Мерь; здесь писала неловкие стихи, когда ей было всего четырнадцать, и она впервые отчаянно влюбилась.
Мысли об учёбе скромно почили на раскрытой двести восемьдесят первой странице, под заглавием «наведение тумана: понятие и принципы», Рона блаженно потянулась и скинула лёгкие сапожки. Вода манила свежим холодом и поющим звуком перекатывающихся струй. Этому наваждению хотелось поддаться
Подумав, она стянула через голову шелковую сорочку, потом оставила на песке неизменные бархатные бриджи и пошла по ручью. От холода заломило пальцы ног. Она рассмеялась и, набрав полные ладони воды, плеснула себе в лицо.
За этим занятием её и застал Лейральд. Нежданный свидетель бесшумно раздвинул рукой камыши, удивляясь, что понадобилось юной лэссе в кустах позади замка и замер от нахлынувшего восторга. Девушка безмятежно улыбалась, волосы переливались в ярком солнечном свете как чешуя саламандры, а бледная кожа, ласкаемая солнцем, была нежно-золотистой, словно сияя изнутри. Он рад был её увидеть, его неумолимо тянуло к этой вздорной самоуверенной девчонке; его заражала острота её эмоций, спонтанность поступков, живость просто жизнь. Ральд забрёл сюда по дороге из замкаему нужно было переговорить с Эйласом, а тот оказался занят. Идея обогнуть замок с теневой стороны, не иначе, была подсказана тем особым чутьём, которое способно привести обладателя именно туда, где ему нужно находитьсячутьём, искусно культивируемым и поощряемым легендарным немертвым командиромведь именно оно делало солдат его полка идеальными убийцами.
Лэсса между тем закончила купание, выбралась на круглый серый валун, потянулась, подставляя беззащитное тело ласковому ветру, и при этом так бесстыдно выгнулась, что даже у мёртвого случился бы приступ незапланированного вожделения.
Доброе утро, тихий голос вплёлся в шорох камышей. Она чуть не оступилась на своём камне. Руки мгновенно прикрыли обнаженную грудь, взгляд метнулся в поисках опасности. Увидела, узнала, разозлилась на себя и обрадовалась его приходувсё это в короткую долю секунды.
60
Будешь ещё так пугатьполучишь нож под рёбра. Тебе всё равно, а мне приятно, ехидно сообщила Рона и снова потянуласьсовершенно его не стесняясь.
Ральд несколько растерялся. Что этоглупость? Или детская непосредственность? Предрассудкидело хорошее и выгодное. Но когда, на благо любимого полка, надо молча проглотить тот прискорбный факт, что какая-то наглая рыжая умница не просто не испытывает священного трепета, а вообще не соизволит брать в расчет факт его (Ральда) присутствиястановится как-то не по себе. Немертвые лишены эмоций; они не знают страха. Но гордость-то у них могла остаться?
Между тем лэсса выбралась из воды.
Хочешь искупаться? радушно предложила она, натягивая сорочку на покрывшуюся зябкими пупырышками мокрую кожу.
Спасибо, я воздержусь.
Полжизни теряешь, она вытерла широким рукавом лицо и, загадочно улыбаясь, сделала шаг навстречу. Лейральд подался назад. Промокшая тонкая ткань великолепно обрисовывала все изгибы её молодого нежного тела, делая картину ещё более захватывающей, чем когда она стояла на камне практически обнаженной, ни с чем не сравнимое удовольствие!
Тебе виднее, пробормотал Ральд, снова отступая на полшага. Что она делает? Как будто ашерра заходит в бок своей добыче вот зачем ей понадобилось так откровенно выставлять из распахнутого ворота сливочно-белое плечо? Шаг, и ещё один
Всплеск! Наглая рыжая ведьма оттеснила его к скользким, покрытым тиной камням, и он немедленно оступился, изобразив в воздухе бесподобное сальтои сел в ледяной ручей, черпнув воды сапогами и добротно намочив штаны.
Ах ты..!
А нечего было подглядывать, она, разумеется, уже натягивала бриджи, отбежав на безопасное расстояние.