Метельский пожал плечами: Что это на Мадоса нашло? Обещал, что при нем продлится золотой век, эпоха мира и процветания. И тут же провоцирует религиозные конфликты, о которых почти все позабыли.
Хельга не спеша одевалась.
Я говорила, что мы узнаем о Мадосе еще много интересного. Вдруг это и есть его настоящая цель? А мы что будем делать?
Самолетом лететь не стоит, боюсь слишком уж полагаться на Кводриона. Да и что мы забыли в этом Каире? Можем, пересядем на другой поезд, и действительно через Багдад в Европу?
Хельга поиграла пуговицей, затем усмехнулась.
Давай не будем спешить. Мы ведь в Вавилоне, одном из древнейших городов мира. Только недавно восстановили как город-музей, и сюда приезжает масса туристов. Почему бы не остановиться здесь на пару дней? Скорее всего, мы сбили легион со следа. Там обленилисьсделаешь запрос, и Кводрион выкладывает информацию, как на блюдечке. А тебя он вроде покрывает. И отель найдем получше, а то бока отлежала.
Метельский подумал. Гоняться за Сувором? Но для поисков желательна помощь Хельги, а она явно не хочет ввязываться. Лучше повременить и сойтись с ней поближе. Хотя наверное, себя обманываетпутешествие ему просто нравится Тут вспомнилась Татьяна, и он вздохнул
Ладно.
Вышли, снова жара. Пока шли к платформе, куда выгрузили глайдер, Метельский вспотел.
Пожалуй, надо купить воздушную одежду, сказала Хельга. А вокзал великолепен, будто из сказок «Тысяча и одна ночь».
Сивилла вывела список отелей, и Метельский выбрал «Хилтон», номер с видом на Евфрат. Но прежде заехали в магазин одежды. Хельга набрала целую охапку и вышла из кабинки в чем-то льдисто-мерцающем, как раз к голубым глазам, а Метельский предпочел стандартный нарядлегкую рубашку и бриджи. Заехали в отель, оставив там ненужные вещи, и отправилась на прогулку.
Вдоль набережной мутноватого Евфрата стояли дворцы и храмы, реконструкции древних сооружений. Было немало туристовестественно, больше из Азии. Прошли мимо величественного храма Мардука, главного бога древних вавилонян, а у следующего Хельга остановилась.
Храм Баала и Аштарот. Об Астарте я кое-что знаю. Подойдем?
Здание в виде куба, с такими же прямоугольными, только ниже, пристройками по бокам. К воротам ведет широкая лестница, а по сторонам входадва массивных изваяния. Слева женщинас широкими бедрами, выпуклыми грудями и чувственными губами. Справамужчина, тоже нагой, с мускулистым торсом и мужским достоинством напоказ.
Хельга усмехнулась:
Сразу видно, как им поклонялись? А это кто, статистки?
Вдоль лестницы сидело несколько женщин в странных головных уборах, как будто из тростника. Метельский запросил Сивиллу:
В древности сюда приходили женщины, чтобы отдаться любому мужчине, который их пожелает, пояснил он Хельге. Ритуальное совокупление, своеобразное приношение Астарте. Сейчас это в основном туристки, решившие поиграть в жриц Астарты. Само действо происходит внутри храма, там имеются альковы с ложами-алтарями.
Не хочешь с кем-нибудь уединиться, а то бедняжки сидят на солнцепеке? ехидно спросила Хельга. Я подожду.
Пожалуй, нет, сказал Метельский. Но можем заглянуть внутрь, приветствуются и пары со стороны.
Они поднялись по лестнице и заглянули внутрь храма: обширное помещение, полутемное после яркого солнца снаружи, два ряда колонн уходит в глубину. Справа и слева в стенах действительно двери, большинство открыто Хельга вдруг побледнела и вцепилась в руку Метельского.
Что с тобой?
Так, вспомнили кое-что, хрипловато сказала она. Все это уже было
После торжественного приема по случаю окончания училища, бывшим курсантам предоставили полную свободу. К Хельге подошел Сувор с двумя бокалами шампанского. Они чокнулись, выпили, и Хельга поставила бокал на поднос.
И куда ты сейчас, Сувор? В шикарный ресторан с друзьями, ведь нам оплатят любой счет? А потом во дворец наслаждений, опять со всей компанией?
А ты со мной не хочешь?
И с твоими дружками-дуэлянтами? Не хочу, напьются и будут лапать во дворце.
Сувор оглянулся и понизил голос. Есть еще один вариант. Для нас сегодня открыты все двери. Можем отправиться в храм Трехликого, и нас пустят во внутреннее святилище.
Гм, сказала Хельга, слышала об этом святилище кое-что любопытное. Но мы ведь не адепты.
Это неважно, сегодня нам все позволено.
Ты меня заинтриговал. Ну, пойдем.
Вышли из зала, спустились по парадной лестнице (не думала, что будет запросто гулять среди такой роскоши), и вышли на черно-зеркальную площадь. Храм был неподалеку от дворцового комплекса, три шпиля цвета вороненой стали вздымались к серому небу. Хельга усмехнулась:
Будто фаллосы. Но хоть ясно, что тут не читают нудных проповедей.
Поднялись на паперть, где двое служек с поклонами распахнули створки дверей.
И к посетителям относятся с уважением, это мне по душе.
Обширное помещение, три прохода между колонн уходят в темную глубину. В ней три объемных изображения, все знакомые.
Слева нагая женщина, лишь слегка прикрытая длинными волосами, с зажатой в пальцах красной розой. Губы полураскрыты как карминовые лепестки, глаза колдовски светятся зеленым. В центре из лилового тумана сквозит загадочный темный лик. Справамужчина в черном халате, перехваченным золотым поясом, и обнаженным мечом в руке. Темная воинственность, он же Темный воин, покровитель их ордена. Хельга и Сувор слегка поклонились ему.
А теперь вниз!
Сувор взял Хельгу за руку и повел налево. Там арка, за ней пандус спускается в синевато освещенную глубину. По сторонам арки опять двое людейэти в черной с золотом форме, оружия не видно, но руки на кожаных поясах. Сувор пошел прямо на них, и те неожиданно отступили в стороны, а руки взлетели к козырькам фуражек. Хельга автоматически вскинула руку в ответ.
Вот видишь, в голосе Сувора прозвучали нотки самодовольства, мы теперь причислены к посвященным.
Ну, она посвящения не проходила. Да и Сувор вроде бы тоже.
Спустились по пандусу, снова арка, и в ней дверь из черных досок. Под дверью будто лужица крови, это в щель протекает багровый свет. Хельга зябко передернула плечами, но Сувор решительно распахнул дверь.
И там помещение с рядами колонн, только пол в черно-белую шахматную клетку, а по колоннам стекает красноватый свет. Хельга толкнула Сувора локтем в бок:
Смотри! Не один ты додумался.
Вдоль стены скамейки, на них с десяток человек. Все в такой же новенькой лейтенантской форме, лица знакомые. Сувор и Хельга кивнули, им ответили так же.
Ну, и чем нас собираются развлекать? спросила Хельга, а Сувор подвел ее к свободной скамье и помог сесть. Редко дождешься от него такой обходительности.
Посмотрим, сказал он.
Зазвучала странноватая музыка, и среди колонн возникли фигурымужчины и женщины в невесомых зеленых одеяниях. Начали танцевать, то скрываясь за колоннами, то появляясь из-за нихсловно играли в некую замысловатую игру. Игра была явно эротической: сквозь прозрачную зелень просвечивали бедра и груди женщин, порой мужские фигуры приникали к ним, но после нескольких движений отстранялись, и танцоры расходилисьчтобы вскоре образовать новые пары.
На богослужение не походит, сказала Хельга, пытаясь сохранить невозмутимость. Скорее, идет к групповому совокуплению. Хочешь поучаствовать, Сувор?
Тот не ответил, а в левом проходе начало светлеть. Миг, и пространство между колонн будто завесили багровые гобелены. В конце прохода оказался трон, а на нем нагая женщина в одеянии из длинных волос, с красной розой на коленях.
Наверное, наняли какую-то порно актрису, скептически заметила Хельга.
Сувор мечтательно вздохнул: А вдруг это и в самом деле воплощенная Лилит? Говорят, она иногда является своим поклонникам.
Хельга покосилась: Тебе обязательно нужна мистическая приправа к сексу?
Танцующие фигуры окончательно разбились на пары, и стали изображать уже откровенно эротические сцены. Рука Сувора легла на колено Хельги, она сглотнула.
А вот и до секса дошло. Ну и эквилибристика, как в «Кама сутре».
Музыка уже не отстраненно-холодноватая, а томительно-сладостная. Вокруг начинается брожение: несколько пар встает и направляется к стене, где открылись красновато освещенные альковы. Но женщин не хватает, и часть мужчин остается сидеть. Хельгой все сильнее овладевает возбуждение.
Несколько танцовщиц в полупрозрачных одеяниях скользят к одиноким мужчинам. Хельга уже готова тащить своего спутника к ближайшему алькову.
Лилит (или та, кто изображает ее), встает с трона и идет меж багровых гобеленов. Сквозь водопад каштановых волос видно, как колышутся груди с красными сосками. Останавливается напротивгубы красные и полные, а глаза головокружительно зелены.
А что же ты? она смотрит лишь на Сувора, голос чувственный и звучный. Сегодня каждый мужчина волен выбрать любую женщину. А она, мужчину.
Сувор отпускает колено Хельги, встает и кланяется.
А если я выберу тебя, несравненная?
Лилит насмешливо улыбается, и красный язычок скользит между красных губ.
Сегодня я не могу отказать. Только сбрось свою дурацкую форму.
Черное ложе поднимается позади нее из пола, и Лилит откидывается на нем. Сувор торопливо скидывает одежду. Хельга глядит, оцепенев от возмущения и стискивая кулаки.
Вот ее спутник ложится на женщину, и ягодицы начинают двигаться. Хельга стонет от ненависти. Толчки все быстрее, и все более яростной зеленью горят глаза Лилит. Вдруг она подхватывает свои волосы и накидывает на шею Сувора. Тот начинает стонать от наслаждения, но стоны переходят в хрипениеЛилит сдавливает ему шею волосами, как удавкой. У Сувора все же вырывается крик, тело сотрясается, а потом начинает корчиться, будто в агонии.
Вне себя, Хельга вскакивает, прыгает к ложу и пытается ослабить петлю, но волосы шелковисто ускользают и начинают спутывать ей руки. Ничего не выходит, а у Сувора уже стекленеют глаза! В отчаянии, она изо всей силы откидывается назад, увлекая за собой ложе и обнаженную пару. Всё с грохотом летит на пол.
Хельга падает на бок, больно ушибив локоть. Лилит мгновенно вскакивает и вскидывает свои волосы как черный бич. У Хельги кружится от падения голова, но в ней вдруг проясняется. Это не актриса! Не медли!
Она поспешно встает на колени, а слова будто сами льются с языка:
О, Владычица, прости меня! Оставь немного и мне. Это мой мужчина, и мне жалко его потерять.
Лилит задерживает руку с бичом. На губах появляется улыбка презрения и торжества. Не говоря ни слова, она протягивает другую руку, и Хельга поспешно целует ее. Будто холодный огонь пронизывает ее тело, и все плывет перед глазами.
Когда видит яснее, Лилит уже нет. Хельга в исступлении хлещет Сувора по щекам, а по ее собственным текут слезы. Наконец Сувор моргает, и взгляд становится осмысленным.
Дурак! кричит она, и напоследок дает еще одну оплеуху. Сейчас бы валялся трупом, со слюнявым ртом! Сколько таких уже было!..
Конечно, Сувор ее не простил. Но и убить не могэто запрещено под страхом смертной казни, а на дуэль женщин не вызывают. Только она сама, если захочет
Они вернулись в солнечный свет. Хельга достала из сумочки платок и промокнула лоб.
Ненавижу эту смесь мистики и секса. Вот с тобой вышел простой и здоровый секс. Ты меня хотел, и я с удовольствием откликнулась. Разве тебе было плохо?
Нет, пожал плечами Метельский. С тобой лучше, чем с Аэми. Ты более живая.
Хельга резковато рассмеялась.
Уж наверное. Но вообще-то у тебя должно быть полно женщин.
Хватало. Когда хотелось секса, летал в Барнаул, да и в Москве немало встречался. Но одних интересовали лишь удовольствия, а других деньги, и никто надолго не задерживался.
Да уж, вздохнула Хельга. Да и тебе вряд ли захочется себя связывать Давай в отель, устала от жары, а местные достопримечательности что-то однообразны.
Пообедали в прохладном ресторане, повалялись на роскошной, с балдахином, кровати. От простого и здорового секса Хельга, похоже, не уставала, а Метельский не возражал. Потом заказали в номер ужин, и поглядели новости.
В Иерусалим нечего было и соваться: беспорядки разрослись, и до военных действий не дошло только из-за отсутствия у враждующих сторон армий. Но они спешно воссоздавались: армия Израиля и бывшей (опять вспомнили о ней) Исламской конфедерации. Мадос выступил с увещеваниями, но какими-то вялыми.
Он давно к этому готовился, с зевком сказала Хельга. Хочет властвовать, а власть пресна без насилия. Нас в легионе давно к этому исподволь готовили.
А как ты оказалась в этом легионе? спросил Метельский.
Хельга передернула плечами. Белые, округлые, соблазнительные даже после недавних утех.
Да по глупости, захотелось приключений. Все же она как будто замялась, но у Метельского уже неудержимо слипались глаза
Он очнулся от холода, в полной темноте. Протянул руку в сторону, где лежала Хельгани ее, ни постели, холодная гладкая поверхность. И ягодицы сводит от холодапохоже, он лежит голый на металлическом полу.
Что за хрень?
Он с трудом встал. Шатнуло, но побрел наугад. Почти сразу наткнулся на стенупохоже, и она из металла. Не отрывая руки, пошел вдоль нееугол. Опять вдоль стены. На этот раз ударился голенью обо что-то твердое, и чуть не взвыл от боли. Нагнулся и ощупалпохоже на низкую металлическую койку, на ней тюфяк. Пошел вдоль стены дальшеводопроводная раковина. Во рту гадкий вкус, так что открыл кран и напился холодной воды.
Опять ощупью вдоль стеныугол. За ним что-то вроде двери, но без ручки. Дальше Снова ударился больным местом, и на этот раз выругался в полный голос. Ощупалунитаз.
Все ясно, он в камере. Должно быть, что-то подмешали в еду или кофе, отсюда и мерзкий вкус во рту. Скорее всего, это легионХельга недооценила его. Кстати, где она сама?
«Сивилла, вызови Хельгу».
«Связь невозможна, Лон».
Да, влипли. Вдобавок тошнит и ноги подкашиваются, наверное от этого зелья. На ощупь добрался до койки и лег. Стало чуть легче, тошнота прошла, только колотило от холода.
Он нащупал у стены хлипкое одеяло, закутался в него, и стало чуть теплее. Да, это тебе не «Хилтон». Тюрьма легиона? Возможно, и наверное таких немало. Кое-кто развил бурную деятельность, пока он сибаритствовал в своей усадьбе на Телецком озере.
Медленно посветлело, мертвенной зеленью налился потолок. Вокруг голые стены. Дверь медленно открылась, и в проем въехал полицейский робот.
Следуйте за мной, произнес он жестким голосом.
Приходится кое-как встать, иначе без долгих церемоний начнет хлестать болевыми разрядами. И идти следомробот, не разворачиваясь, катит обратно. А зачем разворачиваться, у него четыре глаза вокруг головы.
В коридоре такой же сумрачный зеленоватый свет и холодно. Сволочи, даже обуви не дали, вынужден шлепать по металлическому полу босиком. Однако препираться с роботом бесполезно. К счастью, идти недолго.
Некое помещение, круглая лампа на потолке, свет ярче, но тоже зеленый. В центре пола что-то вроде лежанки из нержавеющей стали.
Лечь на спину! приказывает робот. Из корпуса выметывается щупальце и срывает с плеч одеяло. Метельский пытается удержать его, но тело скрючивает от болезненного укола, словно ужалила пчела.
Лечь! повторяет робот.
Приходится забраться на лежанку, холодный металл обжигает плечи и ягодицы. Робот откатывается в сторону, а следом в стене открывается дверь и входят две женщины в белых халатах. За ними катится столик с какими-то медицинскими принадлежностями.
Выполнять все указания! предостерегает робот.
Уже понятно, что предстоит. Одна женщина перетягивает руку жгутом, а другая вгоняет в вену шприц. Лица трупно-зеленоватые, глаза пустые. По прозрачной трубке начинает струиться кровь, а тело все больше наливается холодом
Очнулся в камере: лежит на койке, накрытый одеялом, однако продолжает бить озноб. В тусклом свете видно, что к постели придвинут столик, а на нем бокал с каким-то питьем и тарелка, как будто омлет.
С жадностью пьет, а потом ест, хотя голову приподнять трудно, да и руки трясутся. Видно, крови из него выкачали порядочно. Прав был Кай: «Эта кровь кое для кого имеет большое значение. И вам тоже лучше оставить этот мир». Только куда он теперь денется, так и сдохнет в этой клетке. И что с Хельгой?..
Он пытается сесть, но не выходит. Камеру все так же освещает тусклый зеленоватый свет.
Думай!
Кто сконфигурировал «Сивиллу»? Как она сама сказала, бывший сенатор Илья Варламов. Про него смутно помнится, что организовал заговор против Мадоса и был казнен. И еще «Сивилла» сказала, что она в постоянной связи с неким особым сектором «Кводриона». А если проверить, насколько эта связь постоянна?