Мы встретились со Светой в метро и направились в сторону вокзала. Я тащил на плече свою сумку, а еще катил ее чемодан на колесиках. Она же несла только какой-то пакет. Едва мы приблизились к платформам, как в нос ударил запах поездов. Каким же сладким мне показался этот запах! В будущем он всегда будет ассоциироваться у меня с домом, родителями, тишиной и спокойствием. Я очень сильно вымотался за последние дни. Светаеще сильнее. Поэтому, как только поезд тронулся, мы легли спать. Проснулся я рано от голода. Предыдущий день выдался просто сумасшедшим, и я забыл пообедать. Ужин тоже пропустил ввиду сильной усталостия буквально отключился, едва голова соприкоснулась с подушкой. И теперь мой желудок сердито урчал, требуя предоставить ему для переваривания что-нибудь съедобное. Только сейчас я понял, что в спешке ничего не купил перекусить в поездке. Все пассажиры спали. Где-то поблизости раздавался храп. За окном царила непроглядная темнота. Посмотрел на часы: четыре утра. Хотел аккуратно растолкать Свету, чтобы спросить, нет ли у нее чего съестного, но совесть не позволила этого сделать.
«Сам облажался, теперь сам и терпи, нечего людей будить из-за своей глупости»
Снова лег, вытянул ноги, но сон не шел. Повернулся на один бок, потом на другой. Все без толку. Мало того, что живот ноет, так еще некое возбуждение от ожидания встречи с родителями и друзьями вгоняет адреналин в кровь. Не знаю, сколько еще вертелся, но, в конце концов, уснул. То был сон без сновидений. Когда проснулся снова, небо уже было светлее, на его сером фоне мрачно чернели верхушки пролетающих за окном елей. Где-то перешептывались отдельные «жаворонки», но в нашем отсеке еще все спали. В желудке уже просто вакуум образовался. В голове мелькнула неприятная мысль о причинах возникновения гастрита и язвы, но я ее быстро отогнал. Часы показывали половину восьмого. Аккуратно спустился со своей верхней полки и присел на краешек Светиной.
Малыш, тихо-тихо прошептал я и чуть потряс ее плечо.
Никакой реакции.
Светунь, немного громче позвал я.
Она глубоко вздохнула, но глаза не открыла. Снова потряс плечо. Последовала реакцияподруга что-то промычала, а спустя несколько секунд, часто дыша, будто только что бежала кросс, проснулась. Посмотрела на меня ничего не понимающими глазами.
У тебя есть что-нибудь покушать?
Кушать? удивленно спросила она, словно не знала значения этого слова и слышала его вообще впервые.
Да. Я просто сутки уже ничего не ел.
И эта фраза зарядила ее такой энергией! Моментально проснулся материнский инстинкт, заложенный в каждой девочке, девушке и женщине. Она быстро поднялась, волосы ее были растрепаны и местами напоминали маленькие птичьи гнезда. Но плевать на волосы! Ведь любимый человек, оказывается, голоден! Он, оказывается, сутки ничего не ел! Тут же Светлана достала из-под сиденья тот пакет, что несла в руках сама, а из него стала извлекать продукты. Как по волшебству, появились на столе сосиски, хлеб, нуга в шоколаде, сваренные вкрутую яйца.
Ты почему вечером мне ничего не сказал? возмутилась шепотом девушка. Я бы тебя накормила ужином.
Да я забыл как-то.
Как можно забыть поужинать?
Ответа от меня не последовало. Только виновато посмотрел на нее и пошел за чаем к проводнику.
И я, и Светка улыбались в тридцать два зуба, когда поезд замедлил ход, а за окном показались знакомые строения окраины нашего милого, родного города.
Нас встречали мои родители и ее мать. Они обнимали нас, и в глазах каждого читалась неуемная радость.
Переступив порог квартиры, я сразу же почувствовал запах родного дома, погрузивший на доли секунды в воспоминания о детстве. Ничего не поменялось за время моего отсутствия. В моей комнате все стояло на тех же местах. Не было ни пылинкивидимо, родители провели тщательную уборку накануне.
Первым делом я набрал полную ванну горячей воды. Какое же блаженство ощутил, опускаясь в нее! Тепло растекалось по всему телу, прогревая каждую косточку. После подвального «общажного» душа лежание в ванне мне показалось неописуемой роскошью. Наслаждался сим мероприятием долго. Вторым делом набил брюхо до отвала. Мама сварила борщ, наготовила целую гору отбивных, сделала пюре. На десерт они с отцом купили большой шоколадный торт. Разговорами и вопросами родители решили пока не донимать, дать немного отдохнуть, прийти в себя после самого сложного периодаакклиматизации, привыкания к самостоятельной жизни. В душе был благодарен им за это, за их понимание. Я ел и смотрел в окно. Холодный декабрьский ветер гонял тучи по небу, колыхал ветви старого дуба, что рос возле трехэтажного дома, напротив нашего. Я помнил этого «старика» с самого раннего детства. Каждое утро в любое время года он безмолвно красовался передо мной, возможно ностальгируя о своей молодости. Сколько раз мы с друзьями залазили на него, играя в прятки или «войну». Старый добрый дуб. Размышления прервала мама стандартными вопросами о моих успехах в институте, жизни в Москве вообще. Я подробно все рассказывал. И она, и отец поняли, насколько тяжело дается мне учеба.
Позже родители начали все готовить к празднованию Нового года, а я направился в магазин, искать подарок для Светы. Идей не было вообще. Долго бродил по самому большому торговому центру нашего города, но ничего не мог придумать. То, что нравилось, я не мог себе позволить по деньгам. Наконец, в книжном отделе наткнулся на большой немецко-русский/русско-немецкий словарь (вторым языком для изучения она выбрала немецкий). Ему-то и предстояло стать подарком для моей любимой.
Под вечер мы с родителями поехали поздравлять бабушку с дедушкой. Они очень обрадовались моему приезду. Бабуля даже прослезилась. Да и у меня глаза стали влажными, но я сдержался.
Новый год встретили тихо в тесном семейном кругу. После того, как куранты на Спасской башне пробили двенадцать раз, а мы с родителями выпили по традиционному бокалу шампанского, я оделся потеплее и помчался к Светлане. Повсюду веселились люди, ходили толпами, распевая песни и распивая горячительные напитки. Тут и там запускались фейерверки, горели бенгальские огни. Слышались взрывы петард. Вместе со своими родителями и дети принимали активное участие в организации пиротехнических шоу.
Я позвонил в знакомую дверь. Открыла Светина мама.
С Новым годом вас! поздравил я.
И тебя, Олег, с Новым годом, добродушно улыбнулась она. Заходи, раздевайся, проходи к столу.
На пороге прихожей уже ждала сама Светка. Чтобы не мешать молодым, мама ушла на кухню.
С Наступившим тебя, тихо произнес я и протянул подруге толстый словарь с красивой открыткой.
Ее улыбка стала еще шире. В глазах читалась радость, но еще и усталость.
И тебя, она протянула мне в ответ что-то, упакованное в золоченую бумагу.
Мы поцеловались. Подарок распаковывать не стал. Немного посидев в комнате со Светой, я пошел домой. Лишь дома, наконец, развернул подарок: это была ручка в красивом футляре.
На следующий день мы с ней решили собрать всех друзей и вместе отметить праздник еще нашей компанией. Были и Костя, и Катя. Но между собой они не общались, лишь временами поглядывая друг на друга и смущенно отводя глаза, когда их взгляды встречались. В общем, было довольно весело. Немного перебрав со спиртным, Костя наклонился ко мне и сказал:
Знаешь, брат я тоже уеду отсюда. В следующем году. Не хочу тут жить. У меня голова часто болит, этот городишко убивает меня.
Так ты попробуй пить меньше и реже, пошутил я в ответ, а потом, посмеявшись, серьезно спросил. Куда собираешься ехать?
В столицу. Переведусь в какой-нибудь институт, и после паузы каким-то отцовским голосом произнес: А ты молодец. Намного раньше меня понял, что отсюда надо валить. Здесь нечего делать.
Да ты не думай, что там намного лучше. Дерьма еще больше, чем тут.
Но и денег тоже. Кем я буду работать после нашего «Педа»? Учителем в школе за копейки? друг горько усмехнулся и покачал головой. Не-е-ет. Я хочу чего-то большего. И плевать, сколько сил придется на это потратить! Я приеду к вам со Светой в Москву, и мы покорим этот сраный город! разошелся он.
Посетители бара, где мы сидели, стали оборачиваться на нас.
Приезжай, поддержал я его. Вместе мы сможем горы свернуть!
Да! Именно! и Костя рассмеялся.
Все остальные улыбались. Катя смотрела на этого парня добрыми, влюбленными и тоскливыми глазами. Обида прошла, а любовь осталась. Но гордость не позволяла ей первой сделать шаг на пути их возможного нового совместного счастья.
Утром я подумал, что все это были обычные пьяные беседы. Не верил, что Костя и в самом деле решится уехать в Москву.
Дни проходили довольно однообразно: утром я учил лекции, готовясь к предстоящему экзамену по аналитической геометрии (только зубрежка навряд ли могла помочь мне); на обед ходил в бабушке с дедушкой; ближе к вечеру встречался со Светкой, а позже мы с нейс друзьями.
Время быстро пролетело, и я поехал в столицу сдавать сессию. Подруга же оставалась дома еще на неделю.
Из пресловутой русской зимы я вернулся в слякотное непонятное межсезоньеи не осень, и не зима, что-то среднее. На душе лежал груз тоски по дому, родителям, друзьям и, конечно, Свете. Рождество отмечали с соседями по комнате. К тому времени Юра уже вернулся. А на следующий день я поехал рано утром сдавать первый экзамен.
Преподаватель сел за свой стол и начал вызывать по одному человеку. Сердце выпрыгивало из груди, дыхание перехватывало, нервы были натянуты, словно струны.
Орлов, громко прозвучала моя фамилия.
Я зашел в кабинет и положил на стол Спироногова зачетную книжку.
Тяните билет, предложил он мне, указывая на разложенные текстом вниз бумажки.
Рука моя дрожала. На мгновение показалось, что сейчас меня вырвет. Глубоко вдохнул полную грудь воздуха, выдохнул его и взял билет.
Номер? поинтересовался преподаватель.
Пять.
Он записал его в какой-то список, снабдил меня экзаменационными листами и указал на вторую парту, прямо перед ним.
Шпаргалок не было, да и все равно списать бы не получилось под носом у этого всевидящего «инквизитора». Я прочитал задание. Мне показалось, что написано оно не на русском языке. Прочитал еще раз и встретил знакомые слова. В голове была каша. Но выбора не былопришлось успокоиться, взять себя в руки и изо всех сил напрячь память. Не заметил, как пролетело отведенное на подготовку время. Спироногов начал вызывать к себе за стол студентов в том же порядке, что в самом началеза билетами. Несколько человек отправил на пересдачу, парочке поставил тройки, другим четверки. По-моему, он даже одну или две пятерки поставил. Вскоре подошла моя очередь. Я аккуратно передал Эдуарду Львовичу листки, на которых убористым почерком написал все, что знал по данной дисциплине, независимо от того, относится это к теме из билета или нет. Он стал читать, а я параллельно рассказывать, что написал. Потом пошли дополнительные вопросы. Я что-то лопотал в ответ, но все невпопад. Наконец, преподаватель замолчал.
Да-а-а, Орловпротянул он.
Я молчал. Адреналин разрывал сердце.
Я закрою глаза и поставлю вам в зачетку тройку, когда я услышал это, сердце екнуло и провалилось глубоко вниз. Но в уме будем держать двойку.
Хорошо, согласился я (согласился бы в тот момент на все, что угодно), широко и глупо улыбаясь.
Спироногов вздохнул и сделал запись в ведомостях и зачетной книжке. Вручая ее мне, сказал напоследок:
Только учтите, Орлов, что в следующем семестре, если я буду опять вести у вас высшую математику, спуску вам не дам. И в следующем семестре таких поблажек не дождетесь.
Я понял, ответил и быстро ретировался.
Счастливый, примчался в общежитие. Впервые за долгое время из-за хмурых январских туч выглянуло солнце. Соседей не было. Каждый сдавал свой экзамен. Написал смс Свете, потом сразу же позвонил родителям. Но они не разделили моей радости, отчитали за тройку, как школьника. Даже не понимали эти люди, как тяжело мне далась тройка, и сколько нервов я потратил на этом экзамене. Настроение сразу же упало. Нет, даже не упало, а рухнуло со скоростью ракеты. Прежнее доброе расположение духа вернулось, лишь когда в комнату ввалился Юра с бутылкой пива в руке.
Как сдал? поинтересовался я, лежа на кровати и глядя в окно.
Четыре! объявил он уже слегка заплетающимся языком.
Поздравляю!
Ага! А ты как?
Тройка.
Тут он растерялся, не зная поздравлять или соболезновать.
Ну ты сам доволен?
Думаю, да. Эта тройка далась с та-а-аким скрипом.
Тогда и я тебя поздравляю.
Вскоре вернулся Дольф. Он еще не выпил, но был пьян, ибо сдал информатику на отлично. В тот вечер мы пили, долго и весело. К нам присоединились еще несколько человек. В сумме на шестерых ушло две бутылки водки, пол-литра конька и бутылок десять пива.
Утром в голове творился хаос, во рту была Сахара, а в желудкебудто атомная бомба взорвалась. Захотел налить стакан воды, но не смог поднять графин. Алкоголь слишком сильно «расслабил», превратил мышцы в желеподобную массу. Не лучше чувствовали себя и Юра с Рудольфом. В комнате был жуткий бардак, но убирать следы вечеринки просто не было сил.
Вскоре в Москву вернулась Светлана. Я встречал ее на вокзале, предварительно купив розу, одну, но самую большую и красивую. Проводил ее до самой комнаты, немного посидел в гостях, пообщался с соседками, а потом поехал к себе готовиться к экзаменам. Больше мы с ней не виделись до самого окончания сессии. Она закрыла ее раньше меня, на одни пятерки, и вновь осталась ждать, чтобы вместе поехать домой. Определенно, у девушки в этом ВУЗе раскрывался истинный талант по изучению языков и прочих гуманитарных дисциплин.
Экзамены мои проходили все примерно одинаково: каждый преподаватель чувствовал, что я слаб, но, тем не менее, ставили тройки. Пожалуй, самым запоминающимся экзаменом стал последний по счетуначертательная геометрия. Для меня она была темным лесом. Почти все сокурсники сдали его (а кого-то отправили на пересдачу) и ушли. Нас оставалось несколько человек. Принимала сей предмет молодая женщина. Время на подготовку давно истекло, и она торопила отстающих, к коим относился и я. Экзаменационные листы мои были пусты. Преподаватель подошла ко мне, бросила усталый и печальный взгляд и сказала:
Давайте так: я сейчас поставлю вам тройку, и мы не будем мучить друг друга. Вы согласны?
Да, конечно, с облегчением ответил я.
Она подошла к своему столу, нашла мою зачетную книжку и вписала «удовл». И эта запись обозначила окончание моей первой в жизни сессии. Причем, выкрутиться удалось без «хвостов». Это было настоящее везение! Фортуна улыбалась мне.
А теперь уходите с глаз моих долой, тяжело вздохнув, обратилась женщина, отдавая мне «зачетку».
Дышать вдруг стало легче, сердце успокоилосьсловно гора упала с плеч. Радостный был. В тот же день мы встретились со Светкой, съездили на вокзал, купили билеты, а потом просто гуляли по Измайловскому парку. Вечером она уехала к себе в Дом студента, а мы с соседями «прогнали» по парочке бутылок пива. Они закрыли сессию еще наканунеЮра с двумя тройками и двумя четверками, а Рудольф с одной пятеркой и тремя четверками.
Следующим вечером мы с подругой сели в поезд и поехали на две недели в родной городок.
Теперь я опять каждый день утром навещал бабушку с дедом, после обеда мы встречались со Светланой и шли в какое-либо кафе, одни или с друзьями.
Родители были рады моему приезду, но результат сессии огорчал их. Однажды мы сидели за столом и ужинали. За окном завывала метель. Из-за разыгравшейся непогоды я никуда не пошел. На кухне было непривычно тихо. Из-за этого я чувствовал себя не в своей тарелке. Как будто не дома ужинаю, а непонятно где с незнакомыми людьми. Первым нарушил тишину отец:
Слушай, Олег. Мы тут с мамой подумалиненадолго замолчал, подбирая слова. Если тебе тяжело учиться в Бауманке, то, может, переведешься сюда, к нам?
Это в Пед, что ли?
Да, на физфак, например.
Я хмыкнул, посмотрел на него, потом на мать.
Нет уж. Я до последнего буду биться. Пока не отчислятсам не уйду.
Папа улыбнулся и покачал головой, выказывая солидарность и уважение такого решения.
Все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Каникулы пролетели, словно их и не было. Пришло время вновь возвращаться в Москву.