По мере приближения к столице холодная снежная зима плавно перетекала в теперь уже привычное слякотное межсезонье. Ничего не поменялось за две недели нашего отсутствия. По-прежнему суетился народ, спеша на работу, гастарбайтеры сновали туда-сюда в поисках очередных шабашек, автомобильные пробки, как и каждое утро, распространялись все сильнее, словно метастазы, в пораженном организме города. А потомснова метро, Измайловская ярмарка, общежитие. На следующий день приехали соседи. Так же, как в сентябре: сперва Рудольф, а потом уже Юра.
В институте выяснилось, что трех человек отчислили за «хвосты». Тогда я осознал, что не самый глупый в группе. Учеба во втором семестре пошла чуть легче. И мы, студенты, хоть как-то уже втянулись, и преподаватели (состав их по основным предметам был прежним), вероятно, стали чуть более благосклонны к нам, поскольку каждый из оставшихся в группе прошел первое, самое сложное, испытание. Так все и пошло: учеба, завод, общежитие, домашние задания.
Денег явно не хватало, хоть я и старался экономить. Однажды возле проходной нашей «общаги» заметил объявление: требовался студент для разовой работенкиразгрузки фурв ночное время. Я связался по указанным координатам.
Около полуночи на улице, возле входа в общежитие, меня ждали несколько четверокурсников. Компания подобралась, прямо скажем, колоритная: тот, с кем я держал предварительно связь, был худощавым, жилистым, явно любил черный юмор; другойто ли сосед по комнате, то ли просто хороший приятель первогоростом был с Майкла Джордана, сурово и свысока на всех поглядывал, но над шутками жеманно посмеивался; третийслегка заторможенный (мне показалось, что он сидит на чем-то, вроде опиума или ЛСД). Поздоровался со всеми.
Сейчас еще один подойдет, и поедем, известил меня первый, по имени Вася.
А где Мыкола? возмутился «Джордан». Хрен ли его постоянно ждать приходится? и через паузу. Бл!
Довольно резко встрял в разговор третий «грузчик». А говорить он стал о шоколадках и сладкой газировке. Ни с того, ни с сего. Просто захотелось парню о «вкусняшках» пообщаться.
«Точно нарик!» мелькнула мысль.
Из беседы стало ясно, что зовут его Ринат, а высокогонет, не Майклом, а Стасом.
Наконец, дверь открылась, и вразвалочку вышел невысокий, крепкий молодой человек. Длинные волосы его были сзади забраны в хвост, а на носу красовались большие очки с розовыми стеклами.
Наконец-то! изрек Ринат.
Коля, зачем тебе очки ночью? вполне логично поинтересовался Вася.
Ты ничего не понимаешь. Это мода. Это нереально круто. Это гламурно. Брэд Питт одевается так же. Я решил подражать ему.
Да, бл, раздался нервный голос Стасика. Только он одевается не на «Черкизоне». Чего так долго?!
Не-пси-хуй, нараспев ответил «Мыкола», манипулируя руками. Мы с Санькой досматривали фильм про самураяпса войны.
Я наблюдал со стороны за этой шайкой «дуриков» и с ужасом думал: «Неужели от учебы и я до такого скачусь?»
Поехали уже, нетерпеливо скомандовал Стас.
А это кто? подозрительно посмотрел на меня «подражатель Брэду Питту».
Это Олег, отозвался Вася. Он с нами сегодня поедет. Будет помогать, так сказать.
Коля, протянул он мне руку.
Олег, пожав ее, ответил я.
Мы поехали на метро на другой конец Москвы. Потом от метро пешком шли по неуютным переулкам и промзонам до нужного склада. На проходной полупьяный сторож переписал данные из наших паспортов в свой журнал и выдал «пропуска» мятые, истертые бумажки.
Такой даже жопу вытирать страшнозаразу подцепишь, выразил общую мысль Коля.
Дружно посмеявшись, двинулись в подсобку. Начальник склада был, как я понял, неплохо знаком с этими ребятами. Он поздоровался со всеми и сказал, чтобы мы быстрее переодевались, а то уже «водилы» ждут. Эти «ветераны погрузочных работ» полностью переоделись в старые рваные и грязные одежды. Николаю пришлось с огромным сожалением оставить свои гламурные очки, дабы не разбить. Я же просто снял куртку, оставшись в спортивном костюме.
Предстояло разгрузить три огромные фуры «двадцатитонники», снизу доверху набитые коробками с колготками и нижним женским бельем. Несмотря на всю придурковатость, работали парни, как звери. После первой же фуры у меня начали отваливаться руки и стала ужасно ныть спина. Они бегали, как заведенные. Я весь вспотел, меня мучила жажда. Хотелось спать. Но расслабиться я себе не позволялсвои деньги отрабатывал добросовестно. Коробки из кузова составляли на паллеты, которые на специальной тележке перевозились в складское помещение. Работу мы закончили в половине пятого утра. Пустой прежде склад стал полностью заполненным товаром. Пока все четверо переодевались, я жадно глотал воду из кулера. Сердце бешено билось. Казалось, что сейчас упаду, и душа оставит бренное тело, каждую клеточку которого пронизывала нестерпимая боль. Меня не покидало ощущение, что я прошел через круги ада и выбрался живым. Вася отошел в сторону с хозяином склада. Остальные молча ждали его. Потом он подошел к нам, мы поднялись со стульев и пошли на выход.
Вновь плутали по темным недружелюбным улочкам, пока не вышли на широкий, ярко освещенный фонарями, проспект. Зашли под навес остановки общественного транспорта. Василий стал делить деньги: каждый получил по тысяче рублей. Несметное богатство для меня! Однако тут же пришлось отдать сто рублей на такси. Желающих подвезти пятерых молодых людей сомнительного вида в пять утра было мало. Мы стояли на остановке, продуваемые холодным сырым ветром. Вася вышел прямо на дорогу, вытянув руку с большим пальцем, поднятым вверх. Терпение лопнуло, когда мимо пролетел огромный «Лексус» и обдал нашего товарища стеной брызг. Василий смачно выругался и подошел к нам.
Поехали лучше на метро. Скоро уже откроется, предложил он.
Все молча согласились. Деньги, собранные на такси, были розданы назад, и мы направились пешком в сторону станции.
К общежитию подходили уже после семи часов. Первым делом я пошел в душ. Помылся быстро. Потом второпях позавтракал, что Бог послал. А послал он немного: два ломтя хлеба и один кусочек сыра. Все тело болело. В придачу ко всему еще и нос заложило. Но я оделся и поехал на завод.
Опоздал на десять минут.
Ты что-то припозднился, лукаво оглядывая меня, заявил один из высоких начальников завода, повстречавшись мне на пути.
Извините, начал оправдываться я.
Рабочий день начинается в восемь часов. Ровно. Это значит, что в восемь утра ты уже должен быть переодет в рабочую одежду и ждать указаний.
Я просто всю ночь работал
Где?
Там это машины разгружал
О! А вот это меня не волнует. Если бы ты здесь всю ночь у станка простоялдругое дело.
После этих слов ярость захлестнула меня. Кулаки сжались. Я посмотрел в глаза этому сытому «начальничку», играя скулами.
Ладно, сменил он тон, иди переодевайся, и быстро пошел прочь.
Мастер в цеху привычно поздоровался и ничего не сказал по поводу опоздания.
К вечеру я едва переставлял ноги. Думал, что упаду прямо на улице. Голова кружилась от недосыпания и недоедания. Едва я переступил порог своей комнаты, как упал на кровать и тут же уснул. Проспал до утра.
Примерно через неделю я снова увидел объявление о подработке на разгрузке машин. Те же контакты. Позвонил. Вновь поехал. Те же люди, тот же склад, те же коробки. Я надеялся, что во второй раз будет чуть легче, но ошибся. Закончили на этот раз чуть раньше. Домой ехали на машине. Какой-то толстый «шеф» сжалился над бедными студентами. Плотно утрамбовались сзади в «Волгу» и поехали. Коля, на этот раз в темных круглых очках, как у кота Базилио (хотя сам он ссылался на Джона Леннона), уткнул мне в бок свою старую пыльную сумку с жесткими углами. Но, несмотря на все неудобства, я уснул. Проснулся, когда автомобиль плавно подкатывал к нашему общежитию по 7-й Парковой улице. Сильно болел живот.
Кружка горячего чая и бутерброд помоглиболь утихла. Тогда я собрался и поехал на занятия.
С учебным планом во втором семестре справлялся гораздо лучше, чем в первом. Вот только со Светой видеться стали гораздо реже.
Время шло. Дни становились длиннее и теплее. Чаще стало появляться солнце. В Москве снег сходил быстро. Это в нашем городе еще в мае можно было местами наблюдать сугробы, а здесь уже в апреле я переоделся в туфли и ветровку.
Перед майскими праздниками я решил пригласить подругу в музеи. Как это ни странно, но я за почти год жизни в столице не был ни в одном музее. Мы встретились на станции «Площадь революции» и направились в Исторический музей. Возле памятника Жукову стояла толпа желающих сфотографироваться с обезьянкой, которую держал на поводке потный мужчина с засаленными волосами. Какие-то азиаты фотографировали актеров, загримированных под Ленина, Сталина и Николая II. Тут же сидел в инвалидной коляске «ветеран Афганистана», как гласила табличка из куска картона, и просил милостыню. Возле церковных лавок стояли монашки, собирая деньги на строительство очередного храма. Повсюду был шум и гам. Среди этой канители мы услышали тихий голос:
Ребятки
Обернулись. Возле нас стояла старушка, высушенная долгими годами. Голову покрывал старый, местами заштопанный, платок, поверх застиранного и выцветшего халата была надета кофта, вся в катышках. Она смущенно, а точнее даже стыдливо, поглядывала на нас слезящимися глазами.
Подайте бабушке на хлебушек, дрожащим голосом попросила она.
Сердце мое сжалось. Я полез в карман и вытащил мятую купюру в пятьдесят рублей.
Спасибо вам, едва не плача, осипшим голосом поблагодарила нас старушка. Вы такие хорошие ребятки. Дай Бог вам здоровья и счастья.
Спасибо, горько улыбнувшись, сдерживая слезы, ответил я на ее пожелания.
Вы не такие, как эти черные. Они никогда и копейки не дадут. А я со вчерашнего утра ничего не ела. Спасибо вам, ребятки. Дай Бог вам всего хорошего.
Света едва заметно потянула меня за рукав. Я повернулся к ней и увидел, что по щекам ее катятся слезинки.
Спасибо, еще раз проговорил я, после чего мы развернулись и пошли в музей.
Стояли в очереди молча. Я хотел что-нибудь сказать, успокоить подругу, поднять ей настроение, но ничего не мог придумать. У самого на душе кошки скребли. Так мы и стояли, пока не подошли к кассе. Билеты нам продали по льготной «студенческой» стоимости. Бродя по бесчисленным залам музея, постепенно забыли о старушке. К концу же экскурсии мы думали только о своих ногах, которые нещадно болели после нескольких часов, проведенных в движении.
Олег, обратилась ко мне Света, когда мы сидели и отдыхали возле фонтанов у Охотного ряда, и замолчала.
Что?
Мы на майских праздниках собираемся с ребятами съездить на шашлыки на дачу к Антонумоему сокурснику
Я молчал, но эти слова кольнули сердце, ревность начала подниматься в груди, чего раньше со мной не случалось. Может, усталость сказалась, может, то, что виделись мы с ней редко (а тут она еще и променяла меня на каких-то ребят!), а может, еще что-то
И? наконец, выдавил из себя.
С ночевкой. Ты не против? Проживешь денек без меня? Проведешь время, как ты хочешь, отдохнешь.
Стрелка манометра в баке с ревностью начала заходить в красную зону.
Во-первых, с какими ребятами ты собралась ехать?
С одногруппниками.
Ага, я покачал головой.
Теперь молчала подруга, ожидая моей дальнейшей реакции.
И каков план мероприятий?
Да просто шашлыки пожарим, отдохнем
Манометр со свистом улетел, а бак разорвало на куски, и опасное чувство охватило каждую клеточку тела и мозга, как огонь.
Напьемся и устроим пьяную оргию, грубо перебил я ее.
Что? опешила Света.
Знаю я, что это за отдых. Шашлыки, ага, саркастически усмехнулся. А потом в интернете появляются ролики, вроде «Пьяные студенческие оргии».
Олег, ты больной, что ли?
Я больной?
Да у нас почти одни девушки в группе. Будет всего трое-четверо парней
О, как славно! уже абсолютно перестал отдавать себе отчет. Это ж по сколько баб на каждого?!
Тебе мозги надо лечить, в сердцах бросила она.
Нет, это тебе надо мозги лечить! Ни одна нормальная, пристойная девушка не поедет на этот праздник разврата.
От злости даже начали трястись руки, но я не унимался.
Уже выбрала себе партнера? Или у вас там будет свинг-вечеринка, где каждая из вас по рукам пойдет? Это ты думаешь, что будет трое парней. А они позовут своих дружков, и вот их уже больше, чем девчонок. Эти обезьяны напьются и устроят там групповое изнасилование.
А не боишься, что меня в общежитии изнасилуют? Не боишься, что я там могу напиться и поучаствовать в оргии?
На это мне ответить было нечего.
Что с тобой? ошарашено смотрела она на меня.
Я не хочу, чтобы ты ехала неизвестно с кем и куда.
Олег, я еду с друзьями. Я знаю этих людей. И это нормальнокогда друзья собираются и вместе весело проводят время.
Чувствую, будет очень весело
Света тяжело вздохнула, словно общалась с неизлечимо больным шизофреником (хотя именно таким, наверное, я и выглядел), и сказала лишь кратко:
Пошел ты, с этими словами она встала и быстрым шагом направилась к метро.
Сука, прошипел я сквозь зубы, даже не глядя на нее.
Злость и ярость настолько переполняли меня, что я готов был разорвать на части все, что попадется под руку. Впервые мы так сильно поругались. В тот момент мне казалось, что все кончено, отношениям пришел конецпрошла любовь, завяли помидоры. Спустя какое-то время я поехал к себе в общежитие. К вечеру успокоился. Немного пораскинул мозгами и осознал свою вину. Набрал номер Светланы, но она сбросила вызов. Судя по всему, обиделась она сильно.
«К утру остынеттогда и поговорим».
Спал плохо. Постоянно просыпался и ругал себя за ужасное поведение. Меня грызла совесть. А утром вместо института поехал за цветами к Киевскому вокзалу (где-то когда-то от кого-то слышал, что там есть павильоны, где продают самые свежие и дешевые цветы в Москве). Потратил, по меркам студента первого курса, целую кучу денег и купил девять больших бордовых роз. Я впервые прогуливал занятия, но это меня нисколько не волновало. Помириться со своей девушкой было гораздо важнее.
Подъехал к ее общежитию в районе девяти часов, надеясь, что она еще не уехала в университет. Ходил со скромным букетом напротив входа взад-вперед, как часовой с ружьем. Из здания выходили молодые люди и девушки, изучающе разглядывая меня. Весеннее утреннее солнце приятно пригревало спину, а ветерок освежал лицо. В очередной раз дверь открылась и на улицу вышла очередная группа студентов: один худой, как вешалка, парень, в очках с толстыми стеклами, и три девушки, в одной из которых я признал свою Светлану. Увидев меня, она сказала подругам:
Идите без меня, я чуть позже приеду, и остановилась, сверля меня обиженным взглядом.
Привет, тихо поздоровался с ней, подойдя поближе.
Ответа не последовало.
Вот, протянул ей букет. Это тебе.
Посмотрела на меня, на букет, взяла его. Взгляд стал мягче и добрее.
Спасибо.
Между нами повисла тишина.
Свет прости меня я себя вел, как дурак.
Ревность прошла?
Да, виновато кивнул головой.
Видел парня, с которым мы выходили сейчас?
Видел.
Это один из наших сокурсников. Он поедет на шашлыки. Ты видишь в нем человека, способного силой взять девушку?
Ну думаю, нет.
Да его любая девушка на лопатки уложит в считанные секунды.
Я ухмыльнулся.
Так вот, он просто терминатор по сравнению с остальными одногруппниками.
Эти слова вызвали мой смех. Улыбнулась и сама Светлана. Она смотрела на меня сияющими от улыбки глазами. Я обнял ее, а подруга уткнулась мне в грудь и проговорила:
Какой же ты глупый, Олежка! Сначала надо разобраться, а потом только ругаться.
Постояли еще немого в обнимку, а потом подруга опомнилась.
Я на занятия опаздываю.
Я провожу тебя, взял ее за руку и потянул в сторону метро.
Подожди букет Ой! Сейчас отнесу и потом пойдем.
Она убежала в общежитие, а я вновь ходил взад-вперед, «неся вахту». Вскоре Света выбежала, и мы быстрым шагом направились в «подземку».
А тебе разве не надо в институт? поинтересовалась подруга, когда я вместе с ней вышел на станции «Университет».
Будем считать, что нет.
Прогуливаешь?
Да. Отдохните, ствол и финка, я устроил выходной, процитировал строки из песни Гарика Кричевского, еще с детства запавшие мне в память (уж слишком часто ее крутили по местному радио в девяностые годы).