Я притормозил на обочине и сделал вид, что ковыряюсь в моторе. Когда машина проехала, я посмотрел номера. Записать было негде, но я надеялся, что запомню. Теперь-то, если в следующий раз увижу похожий автомобиль, буду точно знать, действительно ли за мной следят, или просто моя паранойя разыгралась.
Что случилось? спросила Олеся, которая сидела на задней седушке, обхватив меня за талию, мотор заглох?
Всё нормально, я снова вдавил газ, и мы покатили дальше.
Глава 8
Когда мы приехали домой, я выдал Олесе чистое постельное бельё, а сам взял саквояж, который стоял под кроватью и где хранились деньги и запрещённые книги, и отнёс его в гараж. Кто знает, не взбредёт ли в голову юной гостье покопаться в вещах, пока меня нет дома? Пистолет тоже оставил в подвале гаража. Больше ничего ценного или важного в моей конуре не было.
Когда вернулся, Олеся уже спала, свернувшись калачиком под одеялом. Лицо её выглядело умиротворённым. После тревожного дня, а перед этим пяти суток в рабстве, девушка, наконец-то, нашла покой. Я не стал ей мешать, включил тихо телевизор, но поскольку ничего интересного не показывали, пошёл на кухню, чтобы сварить что-нибудь на завтра.
Сегодня школа снова начала работать, но я благополучно забил, будучи занят другими делами. Но вот завтра следовало сходить. А потом планировал отправиться в Люберцы, найти тот заброшенный монастырь, о котором говорил Бельфегор, и поупражняться с призывом более сильных существ. Отныне я решил ежедневно тренировать свой разум, чтобы овладеть ментальной магией, которая пока для меня была недоступна.
Ещё и учёбой когда-то надо заниматься. Экзамены всё ближе. Я, конечно, не сомневался, что Степан поможет мне поступить в гимназию, но там требовался определённый уровень знаний. Вот только когда находить время для занятий, было непонятно. Сейчас приходилось думать в основном о моей первоочередной задаче и надеяться, что остальное как-нибудь сложится само собой.
Очень хотелось поскорее покончить с Куракиным, разузнать о судьбе Веры и зажить-таки нормальной человеческой жизнью, которой я оказался лишён в моём старом мире. По большому счёту, всё, о чём я сейчас мечталэто перестать быть отщепенцем и выбраться со дна общества: устроиться на хорошую работу и обзавестись жильём желательно собственным, а не съёмным, и в идеалев благополучном районе. Ну а дальшепо обстоятельствам. И, казалось бы, возможности появляются, но вся загвоздка в том, что если в срок я не убью князя Куракина, от всех остальных потуг толку будет ноль. А потому, главное, о чём приходилось сейчас думатьэто наращивание силы и развитие навыков, чтобы когда я столкнусь со своим врагом, он не растоптал меня, как жалкого червя, как это однажды уже случилось. Параллельно следовало продолжать искать Веру.
Я мыл посуду, когда настойчивый звонок в дверь оторвал меня от мыслей. Чуть не подскочил от неожиданности. Кто мог трезвонить в такое время? Не успел я вытереть руки, как неизвестный, подумав, видимо, что звонок никто не слышит, забарабанил в дверь.
Я посмотрел в глазок, и от сердца отлегло: это пришла сестра. Стоило мне открыть дверь, как Маша ураганом влетела в квартиру.
Ты где вообще пропадал?! набросилась она на меня. Вид у неё был злой. Какого хрена, Денис? Я обзвонилась. Весь день не отвечал. В школе не было. На суд не пришёл. Я думала, ты с концами пропал, она посмотрела на шов на моём лице и поморщилась. Чёрт, какая ужасная рана. Это тебя в понедельник так?
Погоди, сбавь обороты, я сделал успокаивающий жест руками. Только домой пришёл, весь день занят был. И никуда я не пропадал. Просто важные дела появились. Ты-то как? Слышал, на рынке драка случилась. Малик не пострадал?
Не пострадал, но деланеважно, ответила Маша. Погром был жуткий, у дяди все точки разорили, много товара пропало. Конечно, не смертельно, но убытки большие тут Маша прислушалась к шорохам за перегородкой. Кажется, Олеся проснулась от этого шума. Кто там у тебя?
Девушка.
Вот как? Значит, брата ты к нам выгнал, а сам баб водишь?
Пошли на улице поговорим, я стал обуваться.
Мы вышли.
Суд как? спросил я.
Восемь лет, ответила Маша. Ему дали восемь лет. Слава Богу, не на каторгу хоть. Папа был очень зол. Когда я к нему пришла, он меня обложил с ног до головы.
Представляю, хмыкнул я. Но мы всё равно ничего не смогли бы сделать.
Я думала, с тобой что-то случилось. Вчера вечером звонилаты не брал трубку. Сегодня утромтоже. Днём с работы даже звонил. А что за девушка?
Как бы тебе попроще объяснить, проговорил я.
Ну уж попробуй как-нибудь.
Попробую. Только обещай одну вещь: то, что сейчас услышишь, не расскажешь никому: ни Малику, ни Лёхе, ни кому-либо из своих подруг или коллег на работе. Вообще никому и ни при каких обстоятельствах.
Чем ты занимаешься, Денис? Маша настороженно на меня уставилась.
Обещай, или ничего не скажу.
Ладно, обещаю, допустим, согласилась сестра.
Хорошо. В общем, такое дело. Я ищу Верумою девушку. Кажется, ты видела её. Так вот, её похитили. Я тебе не рассказывал. Это случилось, когда мне пустили пулю в лоб. Теперь я должен её вернуть. Вчера наведался к одному человеку, который занимается соответствующей коммерцией. Не совсем законной. Короче, продаёт людей. Потом поехал в заведение, где держат рабов. Провозился там всю ночь и весь сегодняшний день. Такие дела.
Маша снова принялась морщить лоб, пытаясь осмыслить сказанное.
Ничего не поняла, помотала она головой. Что за заведение? Погоди. Так, значит, ты нашёл Веру?
К сожалению нет. Но среди невольников была одна девушка, у неё нет ни денег, ни жилья, ни документов. Я разрешил ей пожить у меня, пока не сделает новый паспорт и не устроится на работу.
Ты должен мне всё подробно рассказать. Что произошло? Что ты сделал? Что-то ты недоговариваешь.
Обязательно всё расскажу. Потом. Пока большего знать тебе не нужно. И прошу, не задавай вопросов. Отвечать я не буду. Чем меньше знаешь, тем для тебя лучше.
Боже мой, Денис! В какую авантюру ты ввязался? Зачем?
Я тебе объяснили, зачем. И хватит об этом.
Мы дошли до лавочки и присели. Тут было темно и тихо, если не считать машин, проезжающих по ближайшей улице и гомона пьяной компании вдалеке. Некоторое время молчали.
На суде я встречала Степана, заговорила Маша. Ты общался с ним? Почему мне ничего не сказал? Он хочет оформить на вас с Лёшей опеку. В понедельник надо сходить подписать документы.
Отлично! Значит, Лёха вас с Маликом больше не будет мучить, улыбнулся я.
Да ну тебя, отмахнулась Маша. Но вообще я рада, что Степан этот объявился. Для вас обоихэто шанс в жизни. Степансостоятельный человек, он устроит вас в гимназию. Подумать только, мой брат может в институт поступить! Не могу поверить до сих пор. А ты занялся непонятно чем
Это не непонятно что, Маша. Шанс в жизни у меня появился, да. А у другого человека этот шанс отняли. Думаешь, это правильно? Мне об этом просто забыть?
Поступай, как знаешь, вздохнула сестра. Я же тебе добра желаю.
И тут я замер. Мой взгляд упал на одну из машин, которая притаилась во мраке вечернего двора. Знакомые очертания. «Пятьсот третий» АМО; цвет в темноте не разглядеть, но, кажется, бордовый. Она стояла далеко от подъезда, между двумя другими машинами, так что сразу и не заметишь, и всё же взор мой почему-то выдернул её из общей картины.
Что с тобой? спросила Маша.
Ничего. Задумался. Слушай, устал я. Спать охота. Давай в другой раз поболтаем?
Сестра ушла, а я некоторое время наблюдал за подозрительной машиной. Номеров отсюда не видел, да и непонятно, есть ли в ней кто. Потом поднялся и пошёл к автомобилю, но не успел приблизиться настолько, чтобы рассмотреть номера. Фары зажглись, мотор затарахтел, и «пятьсот третий» АМО, резко сорвавшись с места, укатил прочь, оставив меня в полном замешательстве. Всё это выглядело чертовски подозрительно. Несмотря на отсутствие прямых доказательств, я теперь был на девяносто девять процентов уверен, что за мной следят. Да, я спугнул шпиона, но завтра он приедет на другой машине, и слежка продолжится. Оставалось гадать, кто установил за мной наблюдение. Полиция? ИСБ? Какая-то из банд?
Когда я вернулся в квартиру, по телевизору передавали новости. Олеся, одетая в домашние короткие шорты и футболку, смотрела в экран, устроившись на диване и поджав под себя худеньки ножки.
Какие ужасы творятся, сказал она, едва я вошёл. Ой, прости. Ты не против, что я тут сижу? Меня разбудил стук в дверь.
Сиди. Я пока не собираюсь спать. Сестра приходила.
Ведущий как рассказывал о том, как сегодня ИСБ накрыла крупный рабовладельческий притон в Химках. Там же нашли подпольный патронный завод и склад контрафактной обуви известных марок. Освобождено было более пятидесяти невольников.
«А теперь к новостям аристократических семейств, объявил ведущий. В ходе следствия по делу о нападении на сто третью школу стало известно о связи московской ветви князей Орловых с радикальными зороастрийскими группировками. Глава московской ветви, Андрей Орлов официально опроверг обвинения, заявив, что ни он, ни его родственники не имеют никаких взаимоотношений с персидскими бандами, действующим на территории Российской Империи»
«Орловы, значит. Это же те, с чьей армией я столкнулся на базе, вспомнил я. Ну ничего себе! Вот же сволочи! А я ведь так и думал, что дело тут нечисто. Но зачем? Какие интересы стоят того, чтобы рад них стольких детей перерезать?»
* * *
Я проснулся и долго смотрел на нихтех, кто скопищем чёрных теней столпился вокруг моего дивана. Они беззвучно таращились из тьмы, а я никак не мог понять, почему эта напасть преследует меня? И когда же стихнут в голове проклятые голоса?
А ты что тут делаешь? обратился я к женщине. Её светлые волосы свисали в низ, закрывая лицо. Чёрные капли стекали с них и падали во мрак. Тебя не я убил. Почему ты пришла сюда? А ты, Исхак, сам виноват, сказал я бородатому толстяку, у которого на левой руке не было трёх пальцев. Не надо невинную овечку из себя строить. Сколько ты душ сгубил? Сколько ты и твои дружки людей измучили? Ты заслужил это. Так что нечего с таким укором на меня глазеть! Проклятье Да пошли вы все, я лёг и повернулся к стене.
Я чувствовал, как они стоят надо мной и ждут неизвестно чего, словно одним присутствием своим хотят свести меня с ума, лишить рассудка. Или, может, я уже схожу с ума?
Сон не шёл. Уже часа два я ворочался на диване, не смыкая глаз. А теперь ещё и эти! Пришли и смотрят. Попробуй тут усни. Я укрылся одеялом с головой.
Интерлюдия 3
Градоначальник Канарейкин собирался ехать на службу. Он выгнал из гаража свой новенький внедорожникбольшой пятидверный «Тигр» с «зубастой» решёткой радиатора и вертикальными фарами, и вышел из машины, чтобы закрыть ворота. Канарейкин замер, увидев, как к его особняку, где градоначальник обитал со всем своим семейством, неторопливо подъезжает фиолетовый лимузин.
Машина остановилась, стекло задней двери опустилось. Из салона на Канарейкина смотрело грозное бородатое лицо с большим орлиным носом. Мужчина, который сидел в машине, был уже немолодым, в волосах его блестела проседь, из-под изогнутых бровей сверкали глаза двумя чёрными точками.
Доброе утро, Тимофей Степанович, поздоровался мужчина весьма дружелюбным тоном.
И тебе доброго, Гасан Ибрагимович, Канарейкин осклабился. С чем пожаловал?
Да так, проведать заехал. Да и поговорить надобно. Садись в машину, потолкуем.
Визит Гасана Загирова по кличке Ча для Канарейкина был не самым приятным событием. Гасанодин из тех людей, с которыми хочется встречаться как можно реже, к тому же у Канарейкина не было ни малейшего желания вызывать пересуды соседей, среди которых разве что глухой не слышал о деятельности этого предприимчивого купца и заводчика из Дагестанской губернии. Но Гасан считал (и не безосновательно) себя хозяином города, и ни во что не ставил мнение какого-то градоначальника, который к тому же был выходцем из «серых» дворян, не обладающих духовными способностями. А ещё Гасан платил Канарейкину, и если бы не его деньги, неизвестно, смог бы градоначальник небольшого промышленного городка отстроить себе огромный трёхэтажный коттедж, отправить старшего сына учиться в Петроград и разъезжать на престижных авто последних моделей.
Канарейкин сел в лимузин, и тот медленно покатил по улице.
Из-за вчерашнего инцидента, поди, приехал? догадался градоначальник.
Верно. Из-за него самого, Гасан сдвинул свои тонкие изогнутые брови, от чего вид его стал ещё более грозный, чем обычно.
Я скорблю о твоей утрате. Когда похороны?
Мои сын и племянник погибли, как воины, в битве с силами тьмы. Я сам скорблю. Но такую судьбу им предначертал Всевышний. В следующее воскресенье похороны. Придёшь?
Само собой. Я просто обязан почтить светлую память таких уважаемых людей.
Удовлетворённый ответом, Гасан важно кивнул.
Но не только за этим пришёл я к тебе, Тимофей Степанович. Мне нужна информация, говорил Гасан медленно и размеренно, тоном человека, привыкшего к тому, чтобы ему повиновались.
Извини, Гасан Ибрагимович, здесь я бессилен. Тут наши полномочиявсё, развёл руками Канарейкин. Делом занялось ИСБ.
Это понятно, Тимофей Степанович. Непонятно вот что: как так вышло, что твои люди приехали на место позже, чем ИСБ? Мы получили сигнал ночью. Потом связь с боевой группой и фабрикой пропала. Твои полицаи должны были туда отправиться утром, как только я позвонил тебе. Откуда там взялось ИСБ?
Я лично отдал распоряжения, уверил Канарейкин, и не меньше, чем ты, удивлён появлением имперской службы. Но факт остаётся фактом: нас опередили.
Вот это-то меня и беспокоит, Гасан погладил свою широкую седеющую бороду. Как? Как они узнали раньше вас? Может, из ваших кто-то слил информацию? Полицейские?
Исключено. Я знаю людей, с которыми работаю. Никто на такое не пойдёт. Склоняюсь к варианту, что это твои конкуренты. Они устроили налёт, они же и сообщили, куда не следует, дабы насолить.
Наши враги хитры и коварны, они как шакалы вьются вокруг, норовя откусить кусок, задумчиво произнёс Гасан, но они не дураки, чтобы этот кусок выплёвывать. Тут что-то ещё. Быть может, месть. Что-то личное. Позавчера вечером в московском борделе у меня тоже погибли мои люди, но бордель не пострадал. Те, кто это сделал, вели себя очень аккуратно, а ещё одни владеют тёмным даром. Надо узнать, кто такие и что хотят. С остальным сам разбрусь. Сделаешь, Тимофей Степанович?
Боюсь, у меня нет таких связей. ИСБэто не шутки, осклабился Канарейкин. Это тебе надо не со мной разговаривать, а с московскими.
Да чего же сразу в отказ? Даже не попытался. Попробуй что-то предпринять. Неужели у градоначальника нет связей? За что я тебе плачу? За любые сведения отблагодарю щедро. Ты меня знаешь, Тимофей Степанович. Так что я на тебя рассчитываю.
* * *
Рано утром майор Орлов-Бельский прибыл в гвардейскую часть на Тверской. Полковник ждал его с докладом. Вызов был срочным. Случилось кое-что нехорошее, и майор уже знал что именно.
Он взбежал по лестнице, вошёл в приёмную. Секретарь, нажав кнопку на телефоне, сообщил о прибытии майора, и полковник, не мешкая, велел войти.
Присаживайтесь, Борис Александрович, велел Пётр Данилович. Вид он сегодня имел бледный, даже лицо осунулось. Под глазами были мешки, как от бессонной ночи или сильного стресса. Впрочем, это не удивительно, учитывая последние события. Майор и сам не спалжелая лично быть в курсе всего, он наблюдал за допросом, который проходил в гвардейской части в Карачарово.
Доложите, как продвигается работа, сухо потребовал полковник.
Допросили пятерых, Пёрт Данилович. Трое пока молчат. Эти фанатики упёртые. Но двое раскололись. С их слов мы узнали, что приказ о нападении отдал некий дастур Хусрав, вот только о его местоположении пока ничего не известно. Но мои люди продолжают работу. Уверен, не сегодня завтра мы получим новые сведения.
Это дастур как-то связан с Аношаком?
Пока не понятно. Преступники, которых мы взялипростые исполнители.
Значит надо узнать, строго проговорил полковник. И побыстрее. Вы в курсе, что произошло?
Так точно. Московскую ветвь обвинили в сговоре с фанатикамиво всех газетах пишут. Насколько всё серьёзно?