Призраки чужого небосвода - Андрей Иванович Ростроста 6 стр.

Как сигара,подсказал так и не поднявшийся с табурета парень.

Ну да, как сигара, только толстая,согласился Семен и ревниво пояснил:Это я ему еще до вас рассказывал. Висит она, головой, а по бокам у нее огоньки. Один погаснет, другой загорится, потом этотследующий загорится. А потом оттуда свет как дастменя, яприсел.

Иходу,смешливо досказал с табурета парень.

А что ж,встрепенулся Семен.А черт его знает...

Израсспросов выяснилось уже известноечто и шар, и «сигару»многие, так что говорить на эту тему всем давно надоело. «Летают себе, и пустьзначит, так надо,решили местные.Кому надоразберутся, если еще не разобрались».

И что, никто не пробовал сфотографировать эти объекты?поинтересовался Борис Иванович.

Так для этого фотоаппарат надо,как малому объяснил Семен.

А где его взять?

Хорошо, что Грушевский вспомнил о газетной заметке, в которой сообщалось о другом случаев поле. Оба механизатора были там, когда летал шар, и теперь, понукаемые председателем исполкома, нехотя согласились показать место.

Уже в сумерках добрались до поля. Было ветрено и неуютно, раздраженный односложными повторениями проводников, что в га­зете и так все написано, Борис Иванович хмуро выбрался из машины. От обочины поля пришлось идти в его глубь, и там, метров через 200, Семен, остановившись, заявил:

Где-то здесь.

Пока он озирался, его напарник обрел на просторе словоохотли­вость и заговорил неожиданно бойкоможет быть, надеялся поскорее закончить экскурсию:

Мы после шара тут дыру нашли. Для интереса кирпич в нее наладилина веревке. Он метров на семь опустился, потом вроде в бок пошел и застрял, зараза. Потом этот,рассказчик мельком кивнул на продолжающего вертеться приятеля,из ведра туда солярки наце­дил и поджег для эксперимента. она как пыхнетпрямо ему в морду.Молодой радостно засмеялся и досказал:Говорят, во Владимире, километрах в четырех отсюда, такая же дыра есть. Все думают, они между собой соединяются, вот от хода воздуха солярка и вспыхнула.

Доведя приведенное здесь повествование до этого места, Борис Иванович заметил, как по коридору легкой поступью продефилировал помощник Первого. Значит, совещание близилось к концу, скоро мож­но было ожидать появления Самого. Поэтому он сбился, потерял нить рассказа и без прежнего энтузиазма заключил:

Нашли мы ту дыру. С виду на буровую скважину похожа, но следов работ и вынутого грунта рядом не было. Да и форму имела эллиптическуюсантиметров 40 на 60. Вообще такое впечатление, что ее не вырыли, а продавили каким-то гигантским стержнем. Так что...Борис Иванович вспомнил интересное и оборвал самого себя.знаешь, как мы дыру обнаружили? Рядом с ней были воткнуты вилы, а на их рукоятке тряпка болталась. Такой там памятник в честь визита летающей тарелки поставили.

Борис Иванович умолк, довольный заключительным штрихом, а проявивший интерес к рассказу Зубков спросил было:

Сами-то вы что?

Но в коридоре произошло движение.

Первый идет,шепнул Борис Иванович собеседнику и, огибая журнальный столик, первым устремился по коридору.

Туман

Никто не знает, сколько человек по разным причинам скрывает свои контакты с Неведомым. Можно предположить, что как раз заслуживаю­щие доверия люди склонны умалчивать о том, что непонятно им самим.Тут играет роль нежелание оказаться в центре обывательского внима­ния, подвергнуться насмешкам, прослыть несерьезным человеком.

Но есть люди противоположного склада, которым чужды эти переживания, и как раз поэтому им тоже можно верить. Таким нет дела до общества, безразлично мнение окружающих. Они ничегокроме плохого, от жизни не ждут, и все, что с ними ни случаетсяк худшему:

Что ж, зачерпнем и из этого источника.

 Выйдя из тюрьмы, в которую попал ни за чтоударил милици­онера доской по голове,Женька Чмес задержался на свободе и даже устроил свою жизнь. Теперь по утрам он принимал от жильцов улицы Вятской помойные ведра и опорожнял их в кузов бортовой машины. Такой профессии в спецавтохозяйстве по уборке города не значилось, но машин-контейнеровозов с подъемниками не хватало, и на окраинах мусор собирали именно так.

До недавнего времени эту работу поручали 15-суточникам, но они просыпали отходы на мостовуюжильцы жаловались. Поэтому руко­водство хозяйства потихоньку наняло нескольких ханыг без прописки и было теперь довольнотакие работники брались за что угодно, а перед выплатой 13-й зарплаты их увольняли.

До поступления сюда Чмес, после трех лет отсидки несколько месяцев терся под пивными, сдавал пустые бутылки и ночевал где придется. Потом недолго жил у кореша в котельной, потом ездил сезонником на сакман, где пьяные колхозники чуть не выбили ему глаз. А прежде, до тюрьмы, он строил Байкало-Амурскую магистраль и был даже представлен к ордену. Получить награду не пришлосьвоенкомат добрался и загреб в армию. Уже там из случайной газеты он узнал, что прокладываемый его бригадой участок дороги оказался на дне сооружавшегося в том же районе водохранилища.

Весь опыт 30-летней жизни убедил Чмеса в том, что находится он в окружении сволочей, причем чем благополучнее выглядит человек, тем он хитрей и поганей. Одних пьяниц можно было жалеть, но и то не всех, а только конченых.

Сам Чмес попил изрядно, пил он и сейчас, но с умомв медвыт­резвителе оказался только раз, а в психушку попасть не боялся, поскольку после трудоустройства участковый от него отвязался.

Устроилось и с жильем. Теперь Чмес квартировал у Нюркиучетчицы из того же спецавтохозяйства. Это было лучше, чем коротать ночи в электричках, но у Нюрки не он первый находил кров и на такое жительство мог рассчитывать только пока. Хотя мужиком был завид­нымкрупного сложения и черноволосым.

Нельзя сказать, чтобы Чмес имел претензии к жизни. Все было нормально, даже лучше, чем прежде. Работу никто бы не назвал тяжелой, начальство, само на чем-то прежде погоревшее, в хозяйстве почти не показывалось, втихую занималось своими делами. У таких, как Чмес, тоже находились свои интересы, иногда капали радости, которых хватало на час, но и этого было довольно.

Как раз таким удачным мог стать день, когда армяне, купившие на Вятской дом, вынесли с чердака к машине груду тряпья. Вместе с шофером навьючив сзади кабины большую связку старых пальто, валенок и рваных занавесок, Чмес теперь предвидел удачный заезд к знакомому приемщику вторсырья. Набиралось на бутылку, и эту на­дежду омрачало только то, что предстояло делиться со жмотом-шофером, который при 300-рублевой зарплате вполне мог купить себе выпивку за собственные деньги.

Впрочем, жадность была не в натуре Чмеса. Легко оставив бес­плодные сожаления, он лопатой разровнял в кузове мусор и большой ловкой обезьяной перебрался через борт в кабину машины. Было еще не поздноначало двенадцатого. Вполне хватало времени до переры­ва в магазине обернуться и на свалку, и к старьевщику.

Беря с места, машина сильно дернулась, и Чмес тяжело, много­обещающе глянул на водителя. Что ему не нравилось в напарнике, так это то, что от того всегда воняло помойкойхотя водила только рулил и дела с мусором не имел. К тому же шофермелкий, редкой вредности мужичишкабыл на пенсии, но не уступал место молодым ребятам, которым тоже хотелось подзаработать. Вообще Хмырь, как звали в спецавтохозяйстве старого водителя, числился бригадиром, и одного этого было довольно, чтобы Чмес испытывал к нему устойчивую не­приязнь.

Разболтанный грузовик тряслоХмырь торопился увенчать день бутылкой. Хотя себе, наверное, представлял дело так, что старается на работе. Был он передовиком, выступал на собраниях, а его портрет вместе с фотографией какого-то уволившегося Хабибуллина висел на забытом стенде. При всем том машину он водил плохо.

 Потише, ты,не выдержав, процедилколеном о жесть щитка.

Молчи, гадв азарте руления выпалил Хмырь, но, вспомнив о стати Чмеса, сгладил отношения:Дорога видишь какая.

Дорога была обыкновенная, состоящая из рытвин и трещин на ругих на окраине не бывает. Но вскоре машина вытряс­на загородное шоссе и пошла мягче. Так бы и ехать, да у Хмыря другое оказалось на уме. Вскоре он свернул на проселочную дорогу, и машина загрохотала по грунтовке. Чмес понял, что напарник для экономии времени решил свалить мусор не на законной свалке, а на одной из окружающих город помоек. Отметку о рейсе он, значит, сделал в предыдущую ездку.

Предположение оправдалось. Как только шоссе осталось позади, по обочинам разбитой дороги начали попадаться кучи мусора. Они множились, соединялись в гряды и, в конце концов стали наступать на колею. Колеса все чаще подпрыгивали на расщепленных досках, про­гнутых кроватных спинках, другом хламержавом и грязном.

Опасаясь за целость без того лысых покрышек, Хмырь не стал заезжать дальше, начал разворачиваться. Место он выбрал подходя­щеепоблизости никого не было, только в пасмурном небе вились потревоженные вороны. От мусора следовало избавляться без свиде­телей.

Но это уже была забота водителя. Чмес, зная, что в случае чего не ему платить штраф, выбрался из кабины и стал безмятежно озирать окрестности. Хмырь между тем, не теряя времени, нажал на рычаг подъема кузова, и мусор посыпался через задний борт.

Останови, падла!заорал Чмес, мгновенно преисполнившись ненавистью к подлой суетливости напарника.Там лопата!

Но было поздно. Хмырь только окрысился в ответ:

А ты чего ждал? Теперь разгребай говно руками.

Чмес сделал шаг к паскудному шоферюге и почувствовал, как от ярости задрожали ноги, Выдавил свистящим шепотом:

Я тебе, старый козел, эту лопату на голове разобью. Ищи сам, морда.

После чего кое-как сдержался, облачив гнев в новые слова:

Ищи, гнида. А то я тебя самого в этот мусор закопаю.

С тем повернулся и, нашаривая в карманах брезентовой куртки сигареты, подчеркнуто неторопливо направился прогуляться в глубь свалки.

Грузовик с задранным кузовом остался позади. Так и не было никого вокруг. Только издали доносилось воронье карканье. Еще тянуло дымомнаверное, где-то горел мусор.

Загребая мягкий хлам, Чмес шел между кучами, обходил что-то скользкое и, успокаиваясь, все внимательнее поглядывал по сторо­нам. Свалка не вызывала у него неприятных ощущений, пожалуй, она ему даже нравилась. Привлекали разнообразие окружающего, царя­щий здесь несуетный покой. Чмесу всегда казалось, что в таких зава­лах кроется много интересного. Это подтверждалось рассказами бы­валых грузчиков о находках в россыпях мусора золотых часов, шкату­лок с драгоценностями, матрацев с зашитыми в них деньгами.

Вот и сейчас, недалеко отойдя от машины, он обнаружил исправ­ный с виду утюгтолько без шнура. Дальше на склоне одной из куч россыпью валялись вывернутые из сумок противогазы. В другом месте землю устилали полупрозрачные полиэтиленовые пеналы, на дне ко­торых скопилась дождевая вода. Затем, после заляпанных цементом больших листов картона, пришлось перешагивать через связки старых счетоводных журналов.

Чмес давно достал мятую пачку «Примы» и, вытряхнув сигарету, сунул ее в рот. Но, обхлопав карманы, спичек не нашел. За ними надо было возвращаться к Хмырю. Делать этого не хотелось, и, постояв в раздумье, он решил направиться к источнику дыма. Там должен был быть и огонь.

Теперь кругом преобладали спутавшиеся клубки разноцветных проводов, части распотрошенных приборов, из которых опять-таки лезли рваные провода. Под ногами хрустели лампы дневного света, кем-то уже прежде раздавленные. Дым между тем сгущался, в его полосе усилилась резкая вонь. Стало щипать глаза. Отвернув голову, Чмес увидел невдалеке стаю ворон. Птицы показались необычайно крупными и черными. Оскальзываясь, они прыгали среди мусора и не обращали на человека никакого внимания.

Подивившись тому, что вороны облюбовали место, где не было пищевых отходов, Чмес обогнул валявшийся на боку ржавый сейф и за ним попал в полосу особенно густого дыма. Здесь он застаивался в низинке и имел сильный приторный запах.

Чмес попытался разглядеть источник огня, но ничего не увидел. Дым окружал со всех сторон. Явственно стал заметен его желтоватый оттенок. «Химия какая-то»,подумал Чмес и решил от греха выбирать­ся на чистый воздух. Но, сделав несколько шагов, понял, что не знает, в какую сторону идти. Пока это не обеспокоило, но начинал душить кашель. Все сильнее слезились глаза, и Чмес вспомнил о противога­зах. Не то, чтобы он вознамерился вернуться и надеть один из них, но отвлеченная мысль помогла понятьискать огонь ему совершенно расхотелось. Да и раскисшую в губах сигарету он выплюнул.

Надо было поскорее выбираться из дыма. Перемежая кашель с руганью, непрестанно протирая глаза, Чмес сделал несколько неуве­ренных шагов и почувствовал, что поднимается вверх, на какую-то кучу. Тогда повернулся и, выдернув ногу из зацепившихся проводов, направился в другую сторону. Под ногами давилось, хрустело. Чмес почувствовал дурноту и побежал в желтом тумане.

Все кругом исчезло. Он задохнулся и, больно споткнувшись о твердое, упал. В глазах пошли волнысперва такие же желтые, как дым, потом красные. Кашель выворачивал внутренности, и Чмес лежа уткнул лицо в ладони. Он хотел было подняться, но тело содрогали конвульсии. К тому же пришел страх. Мелькнуло паническое: «Пропадаю!». Тогда он до гримасы на лице зажмурил глаза.

Однако у земли дыма было меньше, запах казался не таким сильным. Почувствовав это, Чмес пришел в себя. Он пополз неизвест­но куда, просто вперед. И правильно угадал направление. Метров через 30 дым начал рассеиваться, потом сразу отступил в сторону. Возможно, его отогнал порыв ветра. Тогда Чмес сел и, размазывая текущие по щекам слезы, стал тереть глаза. Его еще тошнило, но на свежем воздухе кашель вызывал облегчение.

Почувствовав себя лучше, Чмес теперь застыдился того, что его могут застать в таком жалком состоянии-. Он осмотрелся. Дым сгустил­ся в стороне, на удивление далеко. Или Чмес прополз больше, чем ему показалось, или желтую заразу отнесло ветромхотя ветра как раз не чувствовалось. Но размышлять об этом было некогда. Главное теперь заключалось в том, чтобы подальше убраться от поганого места.

Вскоре ему попался распахнутый сейф, от которого уже нетрудно было взять направление к машине. Чмес прытко припустил вперед, не забыв, однако, по дороге прихватить утюгдля Нюрки. Но спешил он напрасно. Машины на месте не оказалось. Сомнений быть не могло воспользовавшись затянувшимся отсутствием напарника, Хмырь бы­стро освободил кузов и удрал, чтобы в одиночку сдать тряпье и не делиться выпивкой. Обругав водителя про себя и вслух, решив нещад­но избить его при встрече, Чмес припрятал утюг в приметной куче и двинулся в сторону шоссе.

Спустя 20 минут он добрался до остановки, где и сел в ходящий на окраину автобус. Немногие пассажиры тут же уставились на его грязную робу, но, игнорируя внимание к себе, Чмес не стал за проезд. Весь путь он проделал в одиночестве на переднем сиденье.

Когда, зло щурясь, он миновал ворота спецавтохозяйства, пер­вым навстречу попался подвижный и морщинистый здешний дворникМартышкин Брат.

Ты где пропадал? Постой, что скажу...увязался он следом, охотно бросив метлу посреди двора.

Хмыря казнить буду,многообещающе посулил Чмес, без задер­жки направляясь к Нюркиной диспетчерской. Там, как всегда, играли в домино ремонтники и свободные шоферы.

В милицию попал?спросил дядя Гришарихтовщик, и все остальные с сочувствием посмотрели на Чмеса. Все, кроме Нюрки.

Где ты шлялся?завелась она.По тюрьме соскучился?

Где, где,счел нужным пояснить Чмес.С Хмырем на свалку ездилвот где. Он меня, шкура, там бросил, когда разгрузились.

На свалке бросил,подгавкнул сзади Мартышкин Брат.Он там валялся.

Две недели гулял. И врет...Нюрка захлопнулась за фанерной перегородкой.

Чегодве недели?не понял Чмес.

Так тебя же Хмырь две недели назад потерял,пояснил дядя Гриша.Мы решили, забрали тебя.

Какдве недели?снова повторил Чмес и подозрительно уставился на шоферов.Да чего вы... Где Хмырь? Сговорились, гады!