Игорь Борисович открыл глаза. Сон отлетел. Ненастоящая жизнь кончилась и удалилась туда, откуда ей угодно было явиться. Взамен ее комнату заполнили знакомые звуки.
Папа опять кричит во сне,донесся из коридора голос дочери.
Пойди, разбуди его. Скажи: «Хватит спать, лежебока».
С улыбкой ожидая продолжения, Игорь Борисович потянулся и от самой двери услышал радостное:
А он уже проснулся!значит, Дина подглядывала в щелку.
Надо было вставать. Подняв с софы огрузневшее к 40 годам тело, Игорь Борисович первым делом взглянул на висящее в изголовье бра. Потягиваясь, он задел тянущийся к нему шнур и хотел убедиться, не нарушилось ли от этого положение светильника. С бра все оказалось в порядке. От колебания шнура только закачался колокольчик, подвешенный Игорем Борисовичем держателемдля украшения.
Потревоженная висюлька не обеспокоила Игоря Борисовича, и он собрался идти к жене и дочери на кухню. Норешил навести порядок. С этой целью потянулся к бра... Потянулся и замер.
Уже почти достав колокольчик |рукой, он не стал его трогать. Тот болтался слишком сильнословно рвался с проволочной петельки, на которой был подвешен. И, похоже, не собирался успокаиваться. Его грузное тельце раскачивалось в разные стороны, выписывало сложные эллипсы и восьмерки. Менялись амплитуда и частота колебаний. Такое буйное движение никак не соответствовало породившей его причине. Литой колокольчик просто не мог вести себя такпод воздействием собственной тяжести он давно уже должен был остановиться.
Продолжая завороженно следить за диким танцем колокольчика, Игорь Борисович снова опустился на софу. Только минуты через три, убедившись, что безобидная подвеска не только не уменьшает колебания, но временами раскачивается даже сильнее, он решил разобраться в причинах странного поведения колокольчика. Для этого приложил ладонь к стеневибрации не ощущалось. Сквозняка в комнате тоже не было. Колокольчиком двигала неведомая сила!
На память Игорю Борисовичу пришли смутные, из курса школьной физики, сведения об электромагнитных волнах, которые как-то на что-то воздействуют. Желая проверить свое предположение, он поднялся, чтобы везде в квартире выключить электричество и посмотреть, что будет.
В разгар этих исследований, привлеченная его возней, в комнату вошла жена, вслед за которой не замедлила явиться и дочь. Чтобы продемонстрировать им обнаруженный феномен, Игорь Борисович указал на светильник и, не находя нужных слов, произнес лапидарно:
Вот!
В комнате создалась немая сцена. Неподвижность ее, пока жена недоуменно смотрела в указанном направлении, нарушила Дина. В отличие от родителей, она лишь мельком взглянула на бра и сразу попыталась улизнуть из комнаты.
Огорченный таким невниманием к своему открытию, Игорь Борисович внушительно пояснил:
Я уже пять минут смотрю, и ничегокачается только.
Почему-то успокоенная словами отца, Дина тоже стала смотреть на колокольчик, а Игорь Борисович принялся излагать жене свои мысли по возникшему поводу. Когда он кончил, Дина сказала виновато:
Это я качнула, чтобы девочки посмотрели. А на софу мы ногами не залазили...
Ах, не залазили!тут же взвилась жена, но Игорь Борисович не позволил увести разговор в сторону.
Как этокачнула? Когда?спросил он и получил ответ, способный ошеломить любого:
Вчера на именинах, когда ты на кухне сидел. Мы с девочками сперва компот с мороженым смешивали, а потом Наташа полезла на софу. Но я ее не пустила, а вместо этого качнула колокольчик, чтобы девочки посмотрели, как он качается.
Желая показать все наглядно, Дина рванулась к бра, но Игорь Борисович не пустил:
Так с тех пор и качается?
Ну да,ответила дочь на излишний вопрос и решительно потребовала:А теперь пошли смотреть подарки.
Выходило, колокольчик качался уже 12 часов! Ложась вчера спать, Игорь Борисович просто не обратил на него внимания.
За прошедшие со дня рождения дочери три недели ничего не изменилоськолокольчик все качался,но в семье обосновалось чувство неловкости. Постоянно возвращаясь мыслями к ожившему колокольчику и Дине, Игорь Борисович стал припоминать за дочерью многие странности. Чего стоили ее настойчивые утверждения, что, когда она остается в комнате одна, на нее смотрят какие-то глаза. Теперь Игорь Борисович с болезненным беспокойством прислушивался к доносящемуся из соседней комнаты голосу дочериоднажды Дина сообщила ему, что делать уроки ей помогают голоса, с которыми она разговаривает.
Обо всем этом Игорь Борисович с женой знали и раньше, но домыслам дочери значения не придавали, считая их порождением детской фантазии. Так, например, было год назад, когда старуха соседка зазвала Дину к себе на конфеты, а потом всем с восхищением рассказывала, как их дочь двинула рукой какого-то мраморного слоника и тот после этого прошел через всю комнату.
Верьте ей больше,сказала жена восторженной старухе.Она вам расскажет.
Но после случая с колокольчиком все эти странности стали всерьез беспокоить Игоря Борисовича. Он все еще подшучивал над дочерью, но теперь делал это растерянно, не решаясь признать свое изменившееся к ней отношение. Дина же чувствовала неестественность поведения отца и откровенничала с ним все реже.
В короткий срок Игорь Борисович дошел до того, что в тайне от жены и дочери обратился за консультацией к уфологам из университета, которых прежде серьезными людьми не считал. Двое молодых ребят с рыжими бородками долго беседовали с ним, расспрашивая не столько колокольчике, сколько о Дине. Этот их интерес к дочери вызвал в Игоре Борисовиче внутреннее противодействие, и он согласился на продолжение разговора у себя домана месте, так сказать, событийтолько потому, что отступать было некуда.
Встреча была назначена на 12 часов, в воскресенье, и теперь до нее оставалось два часа. Чтобы как-то убить время до прихода гостей и заодно подготовить себя к их визиту, Игорь Борисович после завтрака вызвался погулять с дочерью. Жена, как он предусматривал, договариваясь о встрече с уфологами, собиралась на внеурочную работу в свой вычислительный центр, Получив от нее для придания полезности прогулке полное мусорное ведро, он вместе с дочерью вышел во двор.
Сразу высыпав мусор в контейнер, Игорь Борисович с умыслом увлек Дину в стоящую на краю двора беседку. Здесь он часто гулял с неймаленькой; еще преждедавно когда-тосам босоногим мальчишкой играл с другими пацанами в казаки-разбойники. В последние годы беседка обветшала, сквозь прохудившуюся крышу обильно проникали солнечные лучики.
Пока Дина накрывала поднятыми с земли жестяными пробками солнечные пятнышки, испестрившие крышку стоящего в беседке стола, Игорь Борисович с удавшейся непринужденностью приступил к расспросам:
Так тебе еще снятся сны, которые ты сама заказываешь?
Увлеченная своим делом, Дина прослушала отцовские слова и только погодя, спохватившись, ответила невпопад:
А вон там я летала,кулачком с зажатой в нем пробкой она показала на тянущийся вдоль двора полуметровой высоты бордюр.
Как этолетала?подивился еще одной новости Игорь Борисович.
Оттолкнулась и перелетела вон туда,объяснила Дина.Только я тогда маленькая была.
Посмотрев на указанное дочерью место, Игорь Борисович вздохнул:
Это же метров восемь. Охота тебе выдумывать.
Правда. Девочки видели. Наташа и Оля. И Костя,упрямо тряхнула головой дочь.Я оттолкнулась и перелетела.
А сейчас можешь?на всякий случай поинтересовался Игорь Борисович.
Нет,с неизъяснимой грустью отозвалась Дина.Раньше получалось, а теперь больше нет.
Люди летать не могут,незаметно для себя возвращаясь к привычной нравоучительности, изрек Игорь Борисович.Это тебе во сне приснилось, а потом стало казаться, что было на самом деле.
Могут,непокорно надулась Дина и не по-детски замкнулась в молчании.
Дальнейшие расспросы ничего не дали. Дина убежала играть с детьми, а Игорь Борисович, прихватив ведро, поднялся в квартиру. После солнечного двора в комнате показалось сумрачно и тесно. Сев в кресло, хозяин дома погрузился в раздумья. Вспомнилось, как ему впервые бросился в глаза качающийся колокольчик. Странно, но к этому воспоминанию примешивалось что-то радостное, что-то теплое и ласковое, как солнечный лучик. В то утро он проснулся легко, улыбался... Игорь Борисович вспомнил.
В памяти возник другой солнечный день. Упершись ладонями в шероховатые камешки тротуара, мальчишка резво вскакивает на ноги и бежит к подъезду. Там, в прохладном полумраке на втором этаже,дверь на цепочке. Надо скорее постучать, тогда цепочка звякнет, и он окажется на кухне, где на керогазе в железном бублике «чуда» прячется запах ванили...
Игорь Борисович вдруг сообразил, что вспоминает то, чего не было во сне,он проснулся раньше. Но открытие не удивило его. В узнавании явившихся образов присутствовало убеждение, что все это он не раз уже видел преждев детских снах. И тогда был глубоко убежден в том, что сны лишь повторяют реально случившееся,были балкон, солнечная улица, тепло выщербленного асфальта под ладонями. И только что он летелопускался легким листом...
Потом он все забыл и вспомнил только сейчас...
Боясь разрушить хрупкое ощущение прошлого, Игорь Борисович не шевелился в кресле. Истранное делотогдашняя детская убежденность в реальности совершившегося полета снова вернулась к нему. Сейчас он верил в это так же, как тогда. Не было желания сомневаться.
В дверь позвонили.
Откинувшись на спинку кресла, разметав по подлокотникам руки, Игорь Борисович неподвижно смотрел на приветливо кивающий ему колокольчик. Звонок прозвучал вторичнонастойчиво и долго. И снова Игорь Борисович не отвлекся на него, не взглянул даже на часы, показывающие время оговоренной встречи. Все это теперь было неважно. Мягкая, не замечаемая им самим улыбка покоилась на его губах.
Звонок звонил.
Колокольчик качался.
С четырех до шести
Проведя многие часы и дни над свидетельствами об аномальных явлениях, я лишь благодаря случаю сумел осознать всю их безнадежную несхожесть. Для этого хватило порыва весеннего ветра, распахнувшего створку окна и смахнувшего со стола многочисленные записи. Собирая их с пола,еще не разогнувшись, понял, что все, что имею по интересующей теме,это случаи, которые не составляют общего явления
Такое положение, с одной стороны, усложняет дело, поскольку не дает возможности заложить концепцию изучаемого феномена. Но, с другой, на все времена избавляет сферу чудесного от огульного отрицания. В ней всегда обнаруживается нечто, не подпадающее под готовое заключение.
Взять хотя бы эти, отлетевшие к ножке стола, листы...
Заступив в четыре часа на пост, Владимир Котляров первым делом зацепил ремень автомата за вбитый в стойку вышки гвоздь и облегченно повел плечом. Со стороны казалось, что оружие продолжает висеть у него за спинойпо уставу, но на деле отягченный тридцатью боевыми патронами АКМ теперь обременял своим весом только стойку. Была она в этом месте отполирована, лишена зеленой краскизнать, не одно поколение торчавших на вышке постовых пользовалось той же уловкой.
Охраняемый склад боеприпасов был давней постройки. На прикрывающих подземные хранилища холмах выросли большие сосны. Там. где невысоко над травой выступала кирпичная кладка, она выглядела каменно-прочной. Конечно, это были еще довоенные немецкие склады. Наши так не строили. Вот деревянная, с щелями в полу вышка была своя. Если толкнуть плечом стойку, все сооружение начинало скрипеть и раскачиваться, так что лучше было такими экспериментами не заниматься.
Володя, солдат третьего года службы, худобу которого скрывала надетая под гимнастерку неуставная телогрейка, не интересовался ни вышкой, ни складами. Только первогодки еще верили в тайное коварство немцев, мечтающих о своем «дне Х». Володя же был согласен с Толиком, сержантом, утверждающим, что скорее уж склад надо оберегать от своих запуганных салаг-часовых, чем от местных жителей. Те не могли не понимать, что от подорванных здесь боеприпасов взлетит на воздух и половина расположенного рядом городка.
К немцам и их недоступной жизни Володя относился странным образом, ностальгически. Когда темными улицами их часть вывозили на ночные стрельбы и через не закрытый брезентом задний борт машины можно было разглядеть разноцветно светящиеся окна домов, ему хотелось из наполненного сигаретными огоньками, возней и гоготом кузова попасть туда, чтобы просто сесть где-нибудь в уголке и сидеть, отдыхая душой.
Короче говоря, служба была Володе в тягость. Хорошо, что срок ее подходил к концу. Об этом ему напомнил длинный ряд царапин на перилах вышки. Какой-то другой постовой из старослужащих вел здесь счет оставшихся до Приказа дней. Зарубок оказалось 48, и, вынув нож, Володя три крайние соскреб. Вообще-то и после выхода Приказа о демобилизации (произносимого с большой буквы) ждать отправки домой предстояло еще месяца два, но это старослужащие в расчет не принимали. Так что 45 днейстолько, считай, оставалось мучиться.
Засунув нож в ножны, Володя рассеянно посмотрел на находящуюся за внешней стороной забора рощицу. Дальше за ней начиналось уже убранное поле. Такой вид был слева от него, а справа между редкими сосенками мелькали одиночные в этот ранний час легковые «вартбурги» и «трабанды»там пролегала дорога. В части среди солдат бытовало мнение, что это Нойбранденбургское шоссе, но куда оно ведет на самом деле, никто толком не знал. Такими вещами солдатам интересоваться не полагалось.
Солнце вот-вот должно было взойти. Но высокие птичьи голоса уже словно разогнали предутреннюю серость, и виделось ясно, далеко. Потеплело. Первые полчаса торчания на вышке остались позади. Это, однако, Володю не ободрилоон знал, что теперь время потянется особенно медленно. Прежде от караульной скуки его спасали мысли о доме, но за три года далекие образы поблекли, а думать о службе хотелось меньше всего. Оставалось бездумно смотреть все равно куда или вотцарапать риски на перилах.
Впрочем, как раз в это утро у Володи нашлось над чем поразмыслить. Как ребенок приберегает конфету «на потом», он отложил на скучные часы обдумывание странного события, произошедшего с ним в предыдущий выход на пост.
Тогда он, как и полагалось в ночное время, с автоматом наперевес прохаживался внизу по внутреннему периметру забора. Время приближалось к полуночи, скоро должен был прийти разводящий со сменой. Примкнутый к стволу автомата широкий штык-нож остро поблескивал в лунном свете. Под ногами же, в густой тени забора, ничего не было видно. Володя шагал «по памяти», ни разу, однако, не сбившись с проторенной в траве тропинки. Было тихос шоссе уже не доносился шум машин.
Поскольку внешний обзор был закрыт забором, а на территории склада никакого движения не происходило, Володя безмятежно разглядывал звезды. Никогда до Германии он не видел их такими большими, нигде больше бегущие по ночному небу тучи не стлались так низко над землей. Было красиво и уютно. Весь окружающий мир казался маленьким, способным уместиться на немецкой рождественской открытке.
Между тем еще одна ночная тучка легкой тенью скользнула по территории склада. Володя снова задрал голову и на этот раз насторожился. Показалосьстало темнее. Или туч набежало больше, или... Володя остановился. На части неба звезды пропадали одна за другой. Не тучи были тому виной. Они проносились чередой, сами подсвеченные лунным светом, и не нарушали гармонии неба. Тут было что-то другое. Черное, непроглядное тело наползало на звездный небосвод. Двигаясь в сторону склада, оно гасило звезды.
Володя с возрастающим любопытством следил за странным явлением. Вскоре он понял, что по небу движется большое пятно, за которым звезды опять появляются на своих местах. Но пятно двигалось в сторону склада и через несколько минут оказалось над ним. Теперь по темной площади, занимаемой загадочным телом на звездном небе, можно было определить, что оно имеет форму круга. Причем круга огромного, находящегося метрах в 50 над землей.
Даже не размеры перемещающегося объекта сперва встревожили Володю, а то, что двигался он совершенно бесшумно. Это несло непонятную и оттого особенно жуткую угрозу. Вспотевшей ладонью Володя нашарил и крепко стиснул рукоятку автомата. Мысль между тем искала объяснение непонятному в сравнении его с дирижаблем, чем-нибудь другим, способным летать. Но для воздушного шара пятно было слишком большим, на дирижабль двигающийся над головой предмет тоже не походил. Хотя различались только контуры пятна, оно казалось плоским.