Алли думает: Вот вечно они так. Никогда не хотят оставить насовсем. Твердят, что любят, но оставить не хотят.
А голос говорит тихо-тихо: Дочь, если хочешь остатьсяя могу устроить.
Алли отвечает голосу: Ты богоматерь Мария?
И голос говорит: Как тебе будет угодно, милая моя. На вкус, знаешь ли, и цвет.
Алли говорит: Но меня же никогда не хотят оставить. Остаться никогда нельзя.
А голос говорит: Если хочешь остаться, надо тут все прибрать к рукам. Придумай как. И не переживайпридумаешь.
Девочки дерутся понарошку, испытывают мастерство друг на друге. В воде, на земле насылают друг на друга легонькие разряды и дрожи. Алли в это время тоже тренируется, но она действует тоньше. Не хочет, чтоб они знали, как она умеет, помнит то, что прочла про электрических угрей. Спустя долгое время научается посылать крохотные разряды, от которых у девочек дрыгается нога или рука.
Ой! говорит Саванна, когда у нее подскакивает плечо. Мурашки напали!
Хм, говорит Виктория, когда Алли немножко взбалтывает ей мозг, что-то голова болит. Все как-то как-то путается.
Епта! кричит Эбигейл, когда у нее дергается коленка. От воды ногу, епта, свело.
Большой силы тут не требуется, девочкам не больно. Они так и не узнают, что Алли стала как угри в аквариумедержит голову над самой водой, распахнув глаза, не отводя взгляда.
Через несколько месяцев кое-кто заговаривает об уходе из монастыря. Тут до Аллидо Евы, даже наедине с собой она старается звать себя Евойдоходит, что у других тоже могут быть секреты, другие, может, тоже прячутся, ждут, когда схлынет.
Одна девочкавсе зовут ее Горди, потому что фамилия Гордонзовет Алли с собой.
Мы в Балтимор, говорит Горди. У маминой родни там знакомые, они помогут обустроиться. Она передергивает плечами. Пошли с нами за компанию?
У Евы завелись друзьяАлли дружба никогда не давалась. Ева добра, и молчалива, и осторожнаАлли была ершиста и сложна.
Назад ей не вернутьсяда и чего она там не видела? Впрочем, великой охоты на Алли не случится. Она теперь даже выглядит иначелицо похудело, вытянулось, сама выросла. Как раз то время, когда дети надевают взрослые лица. Можно пойти на север от Балтимора или в любой другой город в невесть какой глуши, устроиться официанткой. Пройдет три годаи в Джексонвилле ее не опознает никто. Или можно остаться здесь. Когда Горди говорит Пошли, Алли понимает, что хочет остаться. Здесь она счастлива, а с ней никогда такого не было.
Она подслушивает под дверьми и за углами. Не новая привычка. Ребенок под угрозой должен бдительнее смотреть за взрослыми, чем ребенок, которого холят и лелеют.
Так Алли слышит спор монахинь и узнает, что шанса остаться, может, и вовсе не будет.
Из-за двери тесной гостиной до нее доносится голос сестры Вероники, у которой лицо как гранитное.
Вы сами-то видели? говорит сестра Вероника. В действии видели?
Да все видели, ворчит аббатиса.
Тогда как можно усомниться?
Сказочки, говорит сестра Мария Игнасия. Детские игрушки.
У сестры Вероники голос громоподобный, от него вздрагивает дверь, и Алли на шаг пятится.
А Евангелия тебе чтотоже сказочки? А Господь наш тебе ктолжец? Ты что хочешь сказатьне было никакого демона и Он, изгоняя демонов из людей, в игрушки играл?
Никто ничего подобного не говорит, Вероника. В Евангелиях никто не сомневается.
Вы новости смотрели? Вы видели, на что они способны? Они обладают силой, какую не дано познать мужчинам. Откуда эта сила? Мы все знаем ответ. Господь говорит нам, откуда она. Мы же понимаем.
В гостиной повисает тишина.
Затем сестра Мария Игнасия тихонько говорит:
Я слышала, это все загрязнение природы. В газете была любопытная статья. Загрязнение атмосферы вызывает определенные мутации в
Это дьявол. Дьявол ходит по миру и испытывает невинных и виновных, дарует силу проклятым, как испокон веку повелось.
Да нет, возражает сестра Мария Игнасия. Я читаю в их лицах добро. Они же дети, мы обязаны о них позаботиться.
Ты бы и в лице самого Сатаны прочла добро, явись он к тебе под дверь с жалостной байкой и пустым брюхом.
Это чтоплохо? А если бы Сатана хотел есть?
Сестра Вероника испускает смешок, как будто собака гавкает.
Благими намерениями! Благими намерениями вымощена дорога в ад.
Аббатиса перебивает гвалт:
Мы уже попросили наставления у епархиального совета. Они молятся. А пока Господь повелел нам терпеть детей.
Юные девочки пробуждают это во взрослых женщинах. Дьявол заполоняет мир, передает проклятие с рук на руки, как Ева передала яблоко Адаму.
Нельзя же взять и выбросить детей на улицу.
Дьявол примет их в лоно свое.
Или они умрут с голоду, говорит сестра Мария Игнасия.
Алли потом размышляет очень долго. Можно уйти. Но ей здесь хорошо.
Голос молвит: Ты же слышала, что она сказала. Ева передала яблоко Адаму.
Алли думает: Может, и молодец. Может, миру того и надо. Легкой встряски. Новизны.
Голос говорит: Умничка.
Алли думает: Ты Бог?
Голос говорит: А ты как считаешь?
Алли думает: Я знаю, что ты говоришь со мною в мой час нужды. Я знаю, что ты выводишь меня на верный путь. Скажи мне, что делать. Скажи.
Голос говорит: Если б миру не нужна была встряска, с чего бы силе просыпаться вот именно сейчас?
Алли думает: Бог говорит, что наступает новый мировой порядок. Что старому мировому порядку пришел конец. Старые века закончились. Иисус сказал народу Израиля, что Господь теперь желает иного, а сейчас времена Евангелий миновали и нужна новая доктрина.
Голос говорит: Ныне потребен пророк в отечестве своем.
Алли думает: Но кто?
Голос говорит: Да ты пока просто прикинь, как оно тебе, зай. Ты не забывай: если остаешься, надо тут все прибрать к рукам, чтоб не отняли. Прибрать к рукам, заинька, твоя единственная защита.
Рокси
Рокси и раньше видела, как папка лупил разных мужиков. Видела, как он прописывал им прямо в рыло, не снимая перстней, мимоходом так, уже на выходе. Видела, как он метелил чувака, пока тот не рухнул, хлеща кровью из носа, и Берни тогда отпинал его в живот, а закончив, вытер руки платочком, выуженным из заднего кармана, и посмотрел, в какую кашу превратилось лицо чувака, и сказал:
Не еби мне мозг. Даже и не думай.
Вот Рокси всегда хотела так.
Тело отца для неекрепость. Убежище и оружие. Когда он обнимал Рокси за плечи, на нее накатывал ужас пополам с облегчением. Она с визгом убегала вверх по лестнице от отцовского кулака. Она видела, как отец калечил тех, кто хотел покалечить ее.
Она всегда хотела так. Больше и хотеть нечего.
Ты же знаешь, что произошло, лапуль? спрашивает Берни.
Примул, сучья тварь, вставляет Рики.
Рикистарший из ее единокровных.
Берни говорит:
Убить твою маму, лапуль, это объявление войны. И мы долго взвешивалине знали, сможем ли его накрыть. А теперь знаем. И мы готовы.
Все переглядываются по кругу: Рики и Терри, средний сын, Терри и Даррелл, самый младший. У Берни трое сыновей от жены плюс Рокси. Рокси знает, отчего последний год прожила с бабулей, а не с ними. Потому что она ни два ни полтора. Не двана воскресный обед не позовешь, но все-таки не полтораиз того, что сейчас творится, ее не вычеркнешь. То, что сейчас творится, касается их всех.
Рокси говорит:
Надо его убить.
Терри смеется.
Отец косится на него, и смех обрывается на полувздохе. С Берни Монком шутки плохи. Даже если ты ему полноправный сын.
Это дело, произносит Берни. Это ты дело говоришь, Рокси. Убить его, пожалуй, стоит. Но он силен, у него полно корешей, тут надо тихой сапой. Одним махом, раз уж беремся. Раскурочить всё разом.
Они велят Рокси показать, что умеет. Она чуть-чуть сдерживаетсяу всех отнимается рука. Даррелл матерится, когда Рокси к нему прикасается, и Рокси его малость жалко. Дарреллединственный, кто с ней всегда по-человечески. Когда отец приводил Даррелла к маме Рокси после школы, тот прихватывал для Рокси шоколадный мусс в кондитерской.
Когда процедура окончена, Берни растирает ручищу и спрашивает:
А больше ничего не умеешь?
И она им показывает. Она в интернете кое-что видела.
Вслед за Рокси они выходят в садтам Барбара, жена Берни, развела декоративный пруд, а в нем водят хороводы крупные рыжие рыбины.
Холодно. У Рокси под ногами хрустит заиндевелая трава.
Рокси встает на колени и опускает кончики пальцев в воду.
Внезапно долетает запах спелых фруктовсладкий и сочный. Как в разгар лета. В темной воде вспышка. Что-то шипит и трещит.
И одна за другой рыбины всплывают кверху брюхом.
Епта! говорит Терри.
Ешкин кот! говорит Рики.
Мама рассердится, говорит Даррелл.
Барбара Монк не навестила Рокси ни разуни после смерти матери, ни после похорон, вообще. Рокси мимоходом радуется, воображая, как Барбара вернетсяа вся ее рыба сдохла.
С вашей матерью я все улажу, говорит Берни. Рокс, деточка, нам это очень в жилу.
Берни находит пару своих шестерок, у которых дочери подходящего возраста, велит девчонкам тоже показать, что умеют. Они с Рокси понарошку дерутся. Спаррингуютпарой или две против одной. Берни смотрит, как они пуляются искрами и вспышками в саду. По всему миру у людей из-за этой штуки едет крыша, но всегда найдутся те, кто посмотрит на что угодно и подумает: А в чем выгода? А в чем преимущество?
После спаррингов и учебных боев ясно одно. Силы у Рокси немерено. Не просто больше среднегобольше, чем у всех девчонок, которых удалось подыскать ей в партнерши. Она кое-чему научаетсярадиус, дальность, как бить дугой и что на мокрой коже получается лучше. Гордится своей силой. Выкладывается на полную.
Как ни искали, никого сильнее Рокси не нашли.
И поэтому, когда час настает, когда Берни все устраивает и точно известно, где будет Примул, Рокси тоже берут.
Перед уходом Рики затаскивает ее в сортир.
Ты же теперь большая девочка, Рокс?
Она кивает. Про это она в курсену, как бы.
Рики достает из кармана пластиковый пакетик и высыпает чуток белой пудры на край раковины.
Раньше видела, да?
Ага.
Пробовала?
Она качает головой.
Тогда смотри.
Он показывает какскатанной в трубочку полусотней из бумажника, а когда всё, говорит ей, что полсотни пускай оставит себе, трудовой бонус. Когда всё, Рокси внутри очень ясная, очень прозрачная. Нет, она не забыла, что сделали с мамой. Гнев по-прежнему чист, и бел, и искрится, но печали в нем нет ни капли. История, которую Рокси однажды услышала, всего делов. Кайфово. Рокси очень сильная. Сегодня она чемпионка. Рокси пускает длинную дугу между ладонями, громко и с блеском, раньше такой длинной не получалось.
Но-но, говорит Рики. Давай не здесь.
Рокси схлопывает дугуэлектричество мерцает между подушечками пальцев. Охота смеятьсявнутри такая сила, и ее так легко выпустить на волю.
Рики пересыпает немножко порошка в чистый пакетик и сует Рокси в карман джинсов:
На всякий пожарный. Если не будет страшноне надо, ладно? И, ради бога, не в машине.
Да ей и не надо. Она и так чемпионка.
Следующие несколько часовщелчки фотозатвора. Картинки, как на телефоне. Моргнулаи картинка. Опять моргнулановая картинка. Рокси глядит на часы: два часа дня; через секунду глядит: половина третьего. Париться не получается, хоть тресни. Кайфово.
Рокси натаскивали по плану операции. Примул придет всего с двумя шестерками. Сдал Уайнстайн, кореш его. Заманил на складмол, надо пересечься. Берни и его ребята с пушками заранее спрячутся за ящиками. Двое ребят Берни закроют двери снаружи, запрут их всех. Застать Примула врасплох, напустить на него Рокси; раз-дваи к ужину домой. Примул ничего такого не ожидает. Вообще-то Рокси берут лишь потому, что столько пережила и после всего заслужила увидеть, чем кончится дело. И потому, что Берни всегда перестраховывается, отчего и жив по сей день. Короче, Рокси тоже прячется на складе, наверху, среди ящиков, подглядывает вниз через дырочку в решетчатом полу. На всякий. Там она и сидит, глядя вниз, когда приезжает Примул. Щелкзатвор открылся, щелкзакрылся.
Когда начинается, все идет быстро, и зверски, и по пизде. Берни с ребятами внизу, орут Уайнстайну, чтоб убрался от греха, и Уайнстайн эдак дергает плечом, пожимает типа, дескать, не повезло, брателло, карты так легли, но все равно ныряет прочь с дороги, а Берни с сыновьями наступают, а Примул уже улыбается. И заходят Примуловы шестерки. И их гораздо больше, чем обещал Уайнстайн. Кто-то, сука, набрехал. Щелк, говорит затвор.
Примулвысокий дядька, худой и бледный. Бойцов у него здесь минимум человек двадцать. Все палят, рассыпавшись у входа, прячась за железными дверными створками, прислоняя их к перилам. У Примула народу больше, чем у Берни, вот и все дела. Трое прижали Терри за одиноким деревянным ящиком. Крупного неповоротливого Терри с громадным белым лбом в следах акнеи у Рокси на глазах Терри тянет башку из-за ящика. Не надо, хочет закричать она, но не может выдавить ни звука.
Примул целится тщательно, ни капельки не торопится, да еще улыбается, и вдруг посреди лица у Терри красная дыра, и Терри падает, как срубленное дерево. Рокси смотрит на руки. Между ладонямидлинные электрические дуги, хотя она, кажется, их не запускала. Надо что-то делать. Ей страшно. Ей всего пятнадцать. Она выуживает из кармана пакетик и занюхивает еще порошка. Видит, как энергия течет по предплечьям, в кисти. Думаетбудто голос шепчет ей на ухо: Ты для этого родилась.
Рокси на железных мостках. Мостки ведут к этим железным дверям, которыми прикрываются люди Примула. Их там толпаи все касаются железа, прислоняются к железу. Рокси мигом понимает, как тут можно сделать, и волнуется так, что еле способна усидеть на месте. Коленка у нее ходит ходуном. Момент насталвот эти люди убили ее маму, и теперь Рокси знает, как поступить. Она дожидается, когда один положит пальцы на перила, а другой прислонится к ним головой, а третий возьмется за дверную ручку, чтоб нагнуться и выстрелить. Один выпускает пулю и попадает Берни в бок. Рокси поджимает губы, медленно выдыхает. Сами напросились, думает она. И пускает разряд по перилам. Трое падают, выгибаются, вопят, бьются, и скрежещут зубами, и закатывают глаза. Вот вам. Хотели? Получите.
И тут они ее замечают. Стоп-кадр.
Людей у Примула осталось немного. Силы равныможет, Берни даже впереди, тем более что Примул слегка напуган, по лицу видать. Грохочут шаги на железных ступенях, двое шестерок пытаются сцапать Рокси. Один суется к ней лицом, потому что нормальным детям, любой девчонке от этого страшно, просто рефлекс такой, но Рокси кладет два пальца ему на висок и пускает разряд ему поперек лба, и мужик падает, плача кровавыми слезами. Другой хватает ее за талиюу них что, вообще мозгов нет? и она бьет его в запястье. Она уже догадалась, что им надо-то мало, быстренько руки уберут, и довольна собой, пока не опускает взгляд и не видит, как Примул бежит за дверь, что ведет в глубину склада.
Он слиняет. Берни стонет на полу, Терри истекает кровью из дыры в голове. Терри конец, как и маме, тут у Рокси сомнений нет, но Примул драпает. Ах ты говнюк. Ну уж нетушки, думает она. Ну уж, сука, нетушки.
Пригибаясь, она слетает по ступеням и бежит за Примулом по складу, по коридору, через офис открытой планировки. Видит, как он сворачивает влево, и припускает быстрее. Если Примул доберется до машины, все пропало, он вернется, и обрушится на них, и в живых не оставит никого. Рокси вспоминает, как его шестерки держали маму за горло. Это он приказал. Это он сделал. Ее ноги бегут еще быстрее.
Он идет по коридору, потом в комнатуоттуда выход на пожарную лестницу, и Рокси слышит, как скрежещет ручка, и говорит про себя: епта епта епта, но когда выскакивает из-за угла, Примул еще в комнате. Дверь-то заперта, ну? Примул железной корзиной дубасит в окно, надеется разбить, и Рокси ныряет, как на тренировках, скользит по полу, целясь ему в щиколотку. Рука обхватывает его лодыжкусладкую голую плоть, и Рокси посылает разряд.
Примул не издает ни звука. Валится на пол, точно у него колено подломилось, а руки все дубасят этой корзиной, и корзина стучит в стену. Когда он падает, Рокси цапает его запястье и снова бьет.