А вы? На кой х я вам народ вам зарплату платит? Все эти «Бэньши», «Кружева», культ Вампиров Бля, куда смотрят церковь и школа, на х Распустили мудачье! Мы им разумное, доброе, вечное самое лучшее этим говнюкам, понимаете, а они нам ультиматумы всучивают! Прочесать лес и выловить всех к хренячьей матери!! В Сибирь, дрова рубить, которые еще остались! Живо дурь повыветрится. Эльфы
Я своих людей на убой не поведу, сказал Игошин хмуро. У этих «эльфов» костюмы-хамелеоны. А луки стреляют бесшумно.
Сим Симыч, багровея и задыхаясь, уставился на начальника городского отдела, но тот привык к начальственному гневу и выдержал взгляд.
Я, Серафим Серафимович, в мистику не верю. В той рощице муравей не спрячетсябез специального снаряжения. А у Николая Ростиславыча, кивок в сторону полковника ВВ, такое снаряжение было убыло.
Полковник Лагутенко тоже побагровел, но постарался держать себя в руках.
Это как? удивился Сим Симыч.
Хищение произошло, прошелестела дама из СП. 8 мая прапорщик Ванин вынес за пределы N-ской части десять плащей модификации «Хамелеон». Прапорщик был взят, но снаряжения при нем уже не было, кроме того, его накачали героином, и ничего путного он сказать не мог. Наказан по нашей линии конфискацией, десять лет жизни плюс принудительное лечение от наркозависимости.
Полковник скрипнул зубами.
Спасибо, с дамой из СП мэр держался предельно вежливо. Лагутенко, так как это понимать?! Костюмы воруют, понимаешь ли Что это за костюмы?
Мы проводим служебное расследование. А «хамелеоны» защищают от всех типов сканирования, даже от пеленга по электронному паспорту, делают обладателя практически невидимым.
Ого!! не выдержал кто-то. И сколько плащей пропало?
Десять, говорили уже. К делу!
Ладно, о вас мы после поговорим, мэр растоптал взглядом полковника. «Бессмертников» выжгли, цветочки, мать их, чтоб за продление жизни не протестовалии с этими управимся! Надеюсь, спросил мэр полковника, в оцеплении вы постоять сумеете? План следующий
* * *
Роман Андреевич нелепо крутил шеей в тесном вороте формы, озираясь. Опять было холодно. Капли мороси падали на шинель, застревали в ворсе. Небо тяжело повисло на верхушках деревьев. Еще миги, проколотое ими, сдуется и рухнет, придавив собой землю. Но, кроме капитана, этого, казалось, было некому замечать. Группа ответственных товарищей (тех самых, что и на закрытом заседании мэрии) стояла у насыпи. Переминаясь в раскисшей грязи, кто с любопытством, кто со скукой поглядывая в сторону леса. Дирижабль из столицы не явилсяякобы, по случаю нелетной погоды, хотя все отлично понимали, что Сим Симычу просто не хотелось доводить здешние неприятности до слуха большого начальства. А победителей не судят. Точка.
Кольчатый червь бронепоезда растянулся на рельсах, выдувая гудки и время от времени заволакиваясь белым паром. На платформах расчехляли орудия. Суетились расчеты, масляно блестели стволы. Двери теплушек отодвинули. Выгружалось оцепление. Закамуфлированные парни в кевларовых бронежилетах, затемненных шлемах, с прямоугольными пластиковыми щитаминебрежно, даже изящно спрыгивали, съезжали по насыпи, увлекая щебенку шнуроваными кожаными ботинками на толстой подошве. Твердо становились на земле, плотно смыкая строй. По громкой связи звучали команды, и спугнутые ими вороны метались над людьми, оглушая карканьем. Голивуду раздольекино снимать. Кстати, и корреспонденты явились
Алена Хиросима, «Интерфакс». Пару слов для нашего издания. Как вы оцениваете
Была журналистка едва ли не плотнее мэра, рыжие волосы, серые глаза; в треугольном вырезе меховой куртки лоскуток черного платья, за который Сим Симыч тут же полез взглядом, и было на что посмотреть Ах, налетели падальщики! Местных, своих, прижать можно, а эту не пошлешь, как и двух матерых мужиков с «CNN», расчехлявших камеры.
Подойдите к моему пресс-секретарю, Сим Симыч обаятельно улыбнулся, он вам передаст флеш-чип. Там все. А подробнее обсудим завтра, о времени с ним же Все, все, без комментариев!
Он заслонился рукой в кожаной перчатке от лилового глаза объектива.
На какое-то время случилось затишьекак перед грозой. Все, что нужно, сделано, места заняты согласно боевому расписанию. И в наступившей тишине только вороны орут да шипит, вырываясь из паровозных клапанов, пар.
Ответственные товарищи переглянулись. Сим Симыч потянул ко рту усилитель:
Мы в последний раз предлагаем вам выйти и сдаться властям! Вас будут судить по закону!..
Лес молчал.
Мэр махнул рукой полковнику Лагутенко. Тот буднично произнес в мобильник: «Огонь».
С противным свистомкак у фейерверказажигательный снаряд пронесся над головами и разбился о стволы. Лениво облизало мшистые серые подножия пламя. Занялись почти одновременнососновые лапы скамейка Лопнула ржавая проволока. Горящие буквы «Берегите лес от пожара» посыпались на песок.
Бессмертники
Лика шла, раздвигая траву, и ноги путались в осоте и бурьяне. Иногда Лика спотыкалась в их цепких объятиях, но на этом заброшенном кладбище не было тропинок, лишь торчали среди одуревшей зелени гнилые кресты и обелиски да высилась поросшая мхом капелла с разбитой крышей. Купол с крестом валялись в повое вместе с кусками алого на сколах кирпича. Обитые проржавевшими полосами двери тонули среди жесткой изгороди дрока и боярышника, выпячивали из глупой львиной морды кольцо.
Над кладбищем непролазной чащей цвели жасмин и шиповник, боярышник и запоздалая сирень. Сладкими ароматами пьянили голову, звенели пчелиным звоном. Старые тополя разрослись, и кладбище больше походило на лес. Лика шла, ничего не помня и все узнавая вокруг, и удивлялась только, почему над зелеными шапками деревьев не качается багряный серп с влажной звездой внутри. Пусть и при солнце
Среди зарослей было влажно, и женщина неуверенно поводила плечами, чувствуя, как боль зарождается в костях и расплывается по телу. Наконец ноги подломились, и Лика упала в жесткую траву лицом. Молилась и плакала, не замечая, что следом за нею пришли и остановились у ствола ясеня двое в пятнистой форме с шевроном-серпом на рукавах. Оружие болталось в кобурах, а на сытых лицах застыла насмешка.
Не ушла далеко, бл
Ага. Как, могла она силой мысли положить сервак?
Идиот, первый постучал пальцем по лбу. Еще скажи, что установки на смерть в мозгах стерла.
А разве нет? Все аналитики неделю на ушах стояли. Достали их «безутешные» родственники целого района: у кого на жилплощадь старичков очередь, у кого что. Просто дедушка вставную челюсть на диване забывает, а они на нее садятся. Кого угодно допечет. А одна бабка вся иззвонилась: когда меня, грит, смертушка приберет? Я б ее прибрал, стерву приставучую. Как и этувесь порядок из-за нее на хр.
Ладно, хакер с секретуткой переспит и пароль узнаетв это я еще верю лениво протянул первый, длинно сплюнув в траву. Но чтоб какая-то левая баба
Этот, Станиславский, блин Верю-не верю. Мужа у нее задавило. Тут любая озвереет.
Любовь-морковь. Мою б Таньку задавили Ну, будем брать?
Второй не успел ответить. Толстый бесшумный бельт пригвоздил его к стволу. Напарник откатился, потянув оружие, но второй бельт достал и этого.
Серег, мы зачем вмешались?
Мужчина с шатенистым ежиком волос на голове пожал плечами, стянув маску и отерев ею потный лоб.
Затем. Я этих сволочей-предельщиков душил и душить буду. Скинь их в пруд, Витек. И коней приведи.
Сам же, закинув за плечо самострел, осторожно ступая, подошел к женщине. Лика сидела, обнимая ладонями колено.
Вы ранены?
Женщина подняла голову. Дернула щекой и промолчала. Сергейон снова был в маскепротянул руку.
Вставайте. Куда вас отвезти?
Лика беспомощно покачала головой.
Мужчина выбранился и перекинул ее через плечо, безо всякого усилия понес к двум гнедым, на одном уже возвышался Витек с гордо заткнутыми за пояс пистолетами.
Выкинь! рявкнул Сергей.
Ты что
А то. В каждом личный код и маяк. Не знал?!
Нет, сказала Лика. Уже нет.
Что? в хриплом голосе Сергея просквозило удивление.
Рядом со мной электроника ломается.
Витек захихикал, но все же запустил ТТ-шники в лопухи. Спутник бросил на него яростный взгляд.
Ладно, потом разберемся. Как вас звать?
Лика.
От сильного толчка она упалапо счастью, бурьян спружинил, и тут же получила по скуле. Взвизгнул Витек.
Как ты от-куда заорал Сергей. Дрянь!!
* * *
Под яблоней-дичкой был родник, взятый в дубовый сруб; вода легонько бурлила на гладкой поверхности, подымая со дна песчинки и качая, точно лодочку, берестяной ковшик. Тонкие струйки цедились через щели в бревнах, убегая в траву. Туча перечеркнула майское солнце, и сразу же стало холодно и резкий ветер погнал сорванные с яблони бело-розовые лепестки.
Все повторялось. Лика опять слепла от солнца, и мужчина шел к ней, широко шагая и на ходу приминая траву с запавшими в нее лепестками.
На этот раз он был без маски. Лицо оказалось рубленым, строгим, с высокими скулами и золотящимся щетиной подбородком. Лика отвернулась.
Меня зовут Сергей. Сергей Свержин. Я прошу простить меня за вчерашнее. Или вы не хотите со мной говорить?
Почему отозвалась Лика медленно.
Вот, Сергей протянул женщине глянцевую принтерную распечатку с ее портретом и подписью «разыскивается», Витек содрал на вокзале. Да по всему городу, и в Сети, и по «зомбоящику», он усмехнулся и присел рядом, теперь мы везде соседи. Простите, что я не поверил. Мою девушку звали Лика. Предельщики ее убили
Женщина коснулась его поросшего тонкими волосками запястья без привычной полоски от часов:
Простите.
Не за что. Это я должен убиваться теперь. Но можно, не буду? Сергей усмехнулся. Интересно, за что они вас ловят?
А вы не знаете?
Он пожал широкими плечами:
Я попросил людей покопаться в базах. Было бы странно, если бы я этого не сделал. Но мне интересно услышать от вас.
Лика отвернулась.
Было видно, что здесь расположились надолго. Раскопали и углубили старые землянки в зарослях лещины и ежевики, слепили грубку из глины, на случай пролета разведочных дирижаблей растянули между деревьями маскировочную сеть. Прокопали окоп к древней овощебазебетонному бункеру под дерновой крышей, отрытому посреди поляны. В этом бункере Лике определили клетушку с нарами, застеленными поверх лапника серым казенным одеялом. Ложе оказалось косым, женщина все время скатывалась к цементной стене и даже сквозь сон чувствовала стылый холод. А утром просто не смогла подняться.
Она увидела, что Сергей присел рядом, и плотно-плотно стиснула веки.
Ау, вы все еще сердитесь?
Нет, сказала Лика в подушку, стараясь не всхлипывать. Уйдите.
Так вставать пора. Утро уже.
Уйдите!
Свержин легко, как ребенка, перевернул ее и стал умело разминать спину, заставляя боль убраться куда-то внутрь, уползти и свернуться напуганным клубком.
Вы давно болеете?
Какая вам разница.
Считайте, что интересно. И что с вами делать?
Расстреляйте.
Он хрустунл зубами:
Не смейте так шутить!
Я не гожусь для партизанской жизни. Верните мою одеждуи отвезите куда-нибудь. Можете глаза завязать.
Да уж можем, Сергей расслабился, усмехнулся, а одежды больше нет. Слишком много «жучков» в нее было напихано Придется вам в домотканом походить.
Как дикие люди живете: арбалеты, мешки вместо одежды.
Зато безопасно. Ругаетесьзначит, полегчало, протянул широкую ладонь. Вставайте, поищем для вас другое убежище.
В старинном «фольксвагене», переделанном под электромобиль, для управления были руль и две педали, но он бодро чапал по разболтанной грунтовой дороге, шелестел лысеющими шинами, глотал весеннее солнце полосами фотоэлементов. Часа полтора ехали они, сворачивая на незнакомые проселки, обменявшись лишь парой ничего не значащих фраз. Наконец Свержин обернулся к Лике:
Смотрите!
Дорога ныряла в низину, лес круто обрывался, и перед путешественниками распахнулись бледно-зеленые пологие холмы с легким налетом краснотала, и на самом высоком и крутомуже густые ясени и грабы, осенившие старинного облика дом, а над ними деревянная геодезическая вышка в бесконечном голубом небе.
«Дача художника», улыбнулся Сергей. Мне разрешили ею пользоваться. Поживете здесь, пока мы вас будем легализовывать.
А хозяин?
А сбежал, Сергей подмигнул серым веселым глазом, нарисовал «Портрет жены художника в лиловом»и сам перепугался. А уж что ему наговорила теща
Лика невольно хмыкнула. «Фольксваген» взобрался на горку и лихо затормозил между поросшей сорняками клумбой и усадьбой с колоннами, похожей на Останкинский дворец.
Ключ, как всегда, под ковриком. Прошу!
С виду нежилой, изнутри особняк казался оставленным на полчаса и лишь сегодня. Лика с Сергеем поднялись по скрипучей, с точеными балясинами, лестнице на второй этаж и очутились в будуаре. Трудно было как-то иначе определить это помещение, обитое красно-коричневым штофом, с тонконогой золоченой мебелью, пейзажами без рам на витых шнурах и стойким запахом благовоний.
Как видите, и тут никакой электроники, заявил Свержин и спустился вниз растопить в полуподвале печь калорифера. Затем принес из машины продукты. Лика стояла у окна, кутая плечи в подобранную в кресле шаль, и казалась особенно хрупкой и беспомощной.
Вот, Сергей опустил пакет с едой на мозаичную столешницу, хватит на пару дней, потом еще подвезу. А в погребе варенье и прочие разносолы.
Лика слабо улыбнулась:
А в холодильнике?
Нет тут холодильника, я же уже говорил. Только не доказывайте мне снова, что можете уничтожить всю электронику силой взгляда. Я уже поверил.
Вовсе не взгляда.
Сергей отступил к двери:
Ну, я пошел? Вам не будет одной страшно?
Если скажу, что будет, это что-то изменит?
Свержин почесал затылок. Солнце било в окно, и лицо Лики оставалось в тени, но короткие волосы отсвечивали бронзой. Сергей едва удержался, чтобы их не потрогать. Кивнул на прощаниеи остался.
«Набегают волны синие зеленые нет, синие Набегают слезы горькиеникак их не утру. Ласково цветет глициния, она нежнее инея. А где-тоесть страна Дельфиния и город Кенгуру» Лика не знала, говорит вслух или грезит, а очнувшись, поняла, что Сергей сидит рядом, и голова лежит у него на плече. Она порывисто отодвинулась. Свержин, казалось, не заметил этого, перебирая струны гитары, глаза следили за трепещущим малиновым огоньком свечи. Пламя дрожало от ночного сквозняка. Сергей, наконец, потянулся и вздохнул. Сунул Лике в руки толстый хозяйский свитер:
Надевайте-ка.
Она благодарно ткнулась щекой в пушистый рукав.
И гетры вот. Натягивайте, не стесняйтесь.
Он сбегал вниз, чтобы подкинуть дров, потом подоткнул Лике, уже улегшейся, одеяло, и снова взял гитару. В свете свечи он казался своим, домашним, и Лика запищала от жалости к себе.
Ну, привет. Ты реветь собраласьили как?
Или как. Юра. Мужа звали Юра. Ему было пятьдесят шесть, когда мы поженились. Казалось, что до шестидесятипределаеще целая вечность. Девчонки мне говорили: «дура, ну что ты идешь за старого?» А мне было все равно. А может я из этих, разряда вдов, что выбирают мужика постарше, чтобы непременно его похоронить?
Сергей взъерошил волосы на ее макушке:
Кто такую глупость выдумал? Спи.
И не подумаю. Вытакой же, как я. Ниспровергатель устоев. Мы не вписываемся в их картину мира, и они предпочитают нас убить или запереть в психушку, чем отменить их дурацкий «предел». Ну почему человек должен умирать, когда ему прикажут, даже если он еще полон замыслов и сил, а?!..
Не знаю.
Бессмертники.
Что? При чем тут цветы?
Они нас так называют: «бессмертники». Те, что воюют с пределом. Те, кто считает, что каждый сам волен выбирать свой срок. Я знаю, Юрий был из ваших, хотя ничего мне не говорил. Он что-то пытался делать, протестовать. Его дважды серьезно предупредили. А потом я просто не знаю. «Меньше знаешькрепче спишь».
Ага, хрипло сказал Сергей, глупость живуча. Хата с краю И еще море всего насчет тихой честной жизни. Тухлой, как все их базарные истины.