Первый скафандр был неудачным. Человек вернулся живымчтобы погибнуть через несколько дней. Следующая версия была готова через несколько месяцев. Испытавший ее вышел за пределы корабля и не вернулсяушел за горизонт и связь с ним прервалась
Было много попыток. И мало-помалу люди начали замечать: те, кто выходит наружу, возвращается другим. Они приходят назад, снимают скафандр и долго-долго рассказывают про багровое небо, огненные всполохи в небе, выжженную и разверзшуюся землю, и тяжесть, безумную тяжесть. Все на этой планете было чужим и враждебным. Там, где ступала нога, земля ломалась, как лед. Там, куда падал взгляд, вспыхивали хищные огни. То, что брала рука, разлеталось в клочья. Все, к чему прикасался человек, несло ему смерть.
А потом Пятнадцать человек, незнакомых друг с другом, самовольно облачились в скафандры и выходили наружу, не отзываясь на сигналы из корабля. Их словно жгло изнутри чувство собственной слабости, бессилия перед этим миром, которое они хотели побороть. Они не вернулись, и последующие экспедиции не нашли их тел.
Не было праздника в тот день. Это не было триумфомэто было концом ожидания. Решение, принятое десятки лет назад, наконец-то можно было воплотить в жизнь. И планета, повернувшись боком к палящему солнцу, вдруг увидела на своей поверхности несколько десятков людей, которые, облачившись в защитный скафандр как в доспехи, дробили ее недра. Ей были бы смешны их потуги, но люди и не думали смеяться.
Поначалу они возвращались. Чтобы отдохнуть. Чтобы питаться. Чтобы встретиться с теми, кто был дорог.
Первый звонок прозвенел, когда несколько новорожденных умерли в своих кроватках. Кто-то оказался неосторожен, и принес смерть внутрь корабля.
И однажды все, кто находились снаружи, получили запрет на возвращение в корабль. Стоя под палящим солнцем, они стояли и слушали тяжелые слова приказов из корабля.
Как жаль, я так давно не видел ничьего лица Только одинаковые маски И как давно я не слышал голосов Только бормотание по радио, заглушаемое ревом планеты
Следующая группа вышла через два месяца. На них были новые скафандры, улучшенная система очистки и прозрачные маски на лицах. Они были лучше оснащены и реже выходили из строя. Один их приход позволил закончить строительство первого здания за пределами корабля. Здания, где можно было снять ненавистный скафандр и посмотреть на лица тех, с кем бок-о-бок жил, сражался и умирал
Новый рассвет и новый закат. Новые люди выходили за пределы корабля, и с каждым разом их броня была все лучше и лучше, и это позволяло им выживать все дольше и дольше. Однажды, кто-то из них осознал, что они уже победили. Он расхохотался, и смех его сумасшедший разнесся под багровым небом мертвой планеты. Все слышали, как он смеялся, неудержимо и звучно, и слышали, как он захлебнулся и умер, упав в расселину, образовавшуюся непрекращающейся тектонической активностью Програда.
Но они действительно победили. И матери смотрели на своих детей с умилением и гордостью. Им никогда не будет стыдно за своих родителей. Ведь все, что они смогут дать своим детям, было детищем их рук.
Странно, но проградцы плохо помнят, кто и когда предложил связать сигнальные системы скафандра и нервную систему человека, хотя именно этот шаг Земляне и Неогеанцы считают переломным в судьбе проградцев.
Разницу почувствовали все. Первые же люди, вышедшие за пределы корабля в интегрированных скафандрах, превосходили предыдущих поселенцев по скорости, реакции, силе и возможностям. Скафандры превратились в не более и не менее чем часть тела человека, настолько, что слово "проградец" вскоре могло применяться только к человеку в интегрированном скафандре.
Человек без оного являлся лишь "будущим проградцем".
Объединенные в общую сеть, проградские скафандры дали своим владельцам возможность чувствовать себя частью обществав буквальном смысле. Они могли видеть любой парой глаз и могли чувствовать все, что чувствует другой. Они вздрагивали, когда кто-то умирал, они чувствовали боль друг другано не ради этого они никогда не выходили из сети.
Я чувствую тепло Изнутри Тепло того, кто слева, и того, кто справа. Я чувствую, что мы вместе и знаю, что мы победим
Людей не хватало, потому что чем больше разрастался город, тем сложнее было поддерживать его в целости и сохранности. Многочисленные автоматы, управляемые удаленно, не решали всех проблем, и с каждым разом из корабля выходило все больше и больше людей.
Однажды там остались только матери и дети.
Когда жизнь города в очередной раз была поставлена под угрозу, матери активировали установки по искусственному осеменению и инкубации, и навсегда покинули корабль.
Дети рождались из чрева машин, и вырастали в чреве корабля, выходя из которого, рождались заново, как граждане Програда, единственного города на мертвой планете. Старшие приглядывали за младшими, передавая им свой опыт, и занимались подготовкой к выходу снаружи, направляемые взрослым населением снаружи. Первые уроки выживания, первый опыт работы с агрегатами и машинами. Первая проба скафандра. За три года до выхода им вживляли коннекторы и подготавливали к внедрению в скафандр. Первые выходы на поверхностьв небольшом отгороженном пространстве у самого входа в корабль.
Единожды побывав за пределами корабля, любой из них жаждал остаться снаружи навсегда. Потому что каждый из них получал свой вызов.
Время шло, и время меняло Проград и проградцев. Облик их изменился, ряд функций организма атрофировались, другие же, напротив, усилились. Неуклюжие скафандры первых лет теперь служат игрушками для малышей. Последние модели, с заменяемым набором функций и инструментов и возможностью внедрения в любой проградский агрегат, не имели равных среди остальных планет. Именно такими и видели их неогеанцы и землянес белыми холодными лицами и горящими рубиновыми глазами, гордыми, непреклонными и будто неуязвимыми.
А корабль стоит посреди купола города, нерушимо и величественно, как святыня. По тысячам путей туда вливается все, что смогли добыть люди Програда. Никто из них не был внутри корабля с тех самых пор, как вырос. Но знали, что самое дорогое, что есть у нихтам, внутри.
Когда двери открылись, он вышел наружу, не оборачиваясь. Багровое небо над головой было затуманено пеленой куполаднем он впитывал в себя избыток тепла, чтобы ночью отдавать его городу. Онеще неясно, туманновидел угловатые строения, возвышавшиеся вокруг корабля, который вдруг показался ему таким маленьким и таким тесным. Тусклые огоньки мерцали, перемещаясь по периметру зданий, перескакивая с одного на другое.
Дверь позади него закрылась. Для негонавсегда. Сестренку он увидит только через три года, когда она подрастет и покинет корабль. Она наверняка махала ему перед уходом, но он уже тогда решил не оборачиваться.
В конце концов, для этого я и жил все это время, вырвалось у него, и он усилием мысли включил устройство связи.
Имя Реннек, к выходу готов, проговорил он.
Слышим, Реннек, начинаю подключение, ответил незнакомый ему голос, И здравствуй.
С этими словами что-то щелкнуло в его разуме. Зрение пропало на миг, а затем он ясно увидел все, что происходит вокруг него.
Тусклые светлячки превратились в людей, угловатые фасадыв творения их рук, пустотав жизнь. Он видел и слышал всех их, и они видели и слышали его. Он увидел того, кто только что открыл ему дверь в Програди это было наградой за долгое томительное ожидание.
Он сделал шаг вперед и транспортная лента подхватила его, подключившись к скафандру.
Гражданин Програда Реннек направлялся туда, где он сейчас был больше всего нужен.
Глава 3
Смотри!
Нелл указала на вершину башни совета, возвышавшуюся среди полотнища звезд. В одном из окон на средних уровнях горел свет.
И кто это интересно не спит в такое время, кроме нас? Она посмотрела на Кмира с улыбкой. Тот сидел, подобравшись, уставившись вниз и прислушиваясь к новым ощущениям. Улыбку сменило беспокойство и Нелл спросила:
Как ты?
Нормально, быстро произнес Кмир, пытаюсь привыкнуть к тому, что между мной и миром ничего нет, а между мной и моими сородичаминепроницаемая стена, он устало посмотрел на башню совета, напрягая зрение, раньше все было наоборот.
Нелл села ближе и взяла его за руку.
Ты позволишь?
Кмир вздохнул.
Я знаю, это должен делать твой врач, смутилась Нелл, но я обучалась медицине, и
Над чем предлагаешь поработать? Спросил Кмир и посмотрел на нее. Глаза с трудом перефокусировались на близкое расстояние, голова закружилась и все поплыло перед глазами.
Закрой глаза.
Кмир послушно зажмурился и ощутил неприятное покалывание в висках.
Не пытайся открывать глаза, я отключила нервную систему этой области.
Покалывание прекратилось, но без зрения, отключенный от сети Кмир совершенно потерялся. Только прикосновение Нелл к его обнаженной руке, покрытой сотнями ссадин и царапин от простого песка, и ее тихий успокаивающий голос заставляли его верить, что он вообще еще существует.
Все.
Рука Нелл вдруг пропала, и Кмир невольно потянулся вслед за ней, открыв глаза.
Он замер. На черном пустом небе, среди тысяч холодных медных звезд так нежно и тепло сияли глаза незнакомки, сидевшей рядом. Не было той резкости, что была видна в линзах, намеренно очерчивающих все контуры. Мерцали звезды, и мерцали ее глаза. Она выпрямилась, и звезды озаряли ее силуэт, а далекий свет, струившийся из башни, золотил песок вокруг нее, и она, казалось, сидела на золотом цветке.
А как сейчас? Она улыбнулась, едва заметно в сумерках.
Лучше, улыбнулся он, не найдя других слов. Но она привыкла понимать его без слов. Словно была подключена к немутакими словами думал Кмир, а Нелл думала совершенно другими словами. Узор на тунике засиял в тон ее мыслям, на мгновение преобразив все вокруг.
Надо же, какая ночь, сказала она и вдруг рассмеялась, смотри, еще кому-то не спится.
Кмир посмотрел в ту сторону, куда указывала ее рука, но рассмотрел лишь темную фигуру, бодрым шагом идущую по улице через два дома от них.
Может, тоже пойти прогуляться? Предложила Нелл.
Пожалуй, не стоит. Я бы хотел, Кмир неопределенно указал вниз.
Нелл кивнула.
Пойдем в дом. Вернешься в скафандр, она зевнула и поежилась, холодает.
Конечно, Кмир повел рукой, и потолок под ними начал медленно опускаться в дом, песок быстро остывает, а атмосфера все еще достаточно разреженная.
Ах, Кмир, да знаю я все это.
Песчаный потолок сомкнулся над ними, укрыв от холода, темноты и всех напастей и страхов, настоящих и мнимых, прошедших и грядущих. Город погрузился в сон вместе с ними, готовясь блистать на празднике в свою честь.
* * *
А, это вы, Кавор, Таян улыбнулся и помахал вошедшему лидеру землян, не поднимаясь с лежанки. Кавор, отметив про себя, что его соратник выглядит значительно лучше прежнего, учтиво поклонился и, закрыв за собой дверь, прошел в скромные покои нынешнего главы совета. Он сел на стул напротив Таяна, спиной к окну. Таян щурился на солнце, вид у него был весьма благодушный.
Вы прекрасно выглядите, Таян, начал разговор Кавор, все-таки вы столько времени провели в открытом космосе. Не думаю, что кто-то кроме вас был способен на такое.
Все это в прошлом, которое вы так не любите, проговорил неогеанец, а я сейчас избавляюсь от тяжелейшего бремени и собираюсь ненадолго вернуться на родину.
Лицо Кавора ожесточилось лишь на мгновение, но эта перемена не ускользнула от глаз Таяна. Кавор, в отличие от Таяна, не мог вернуться на родину.
Но не думайте, что я не успею надоесть вам до своего отъезда советами и предложениями, продолжил он, Пока я лежал тут и восстанавливал силы, мой мозг неутомимо работал, воспринимая последние новости. Кое-что мне хотелось поведать вам уже сейчас, до того как вы вступите в должность.
Буду рад, Таян, Кавор сцепил руки перед собой, месяц вашего отсутствия довольно сильно сказался на положении в городе, и я это признаю. Например, Акведук
Да, Акведук, Таян выпрямился и, поведя пальцами, перенес себе интерпретатор со стола, Раз уж вы сами его упомянули, с него и начнем, он нажал на кнопку, и между ними возник отчет о гибели корабля "Посейдон".
Я уже ознакомился с официальным отчетом о происшествии, Кавор разглядывал фигуру неогеанца через строки, висящие в воздухе, но видел одни лишь глаза, которые поразили егов них не было того блеска, к которому он привык и который, вместе с голосом, сильным и волевым, то обжигал холодом, то согревал. Глаза напротив не имели больше силы, как еще зеленые листы уже начинают терять свой цвет в преддверие осени, И вот что меня насторожило. Первоена корабле были обнаружены тела двух землян, не принадлежавшие экипажу. Их личность установить не удалось. Второекорабль "Посейдон" несколько отклонился от заданного маршрута. Насколько я понимаю, хотя из судового журнала этого и не заключить, корабль находился в такой точке, которая могла лежать только на пути от Третьего спутника к Золотому городу. Третий спутник в его текущем положении находится на значительном расстоянии от Четвертого, где располагается исток Акведука. Целью "Посейдона" была инспекция одной из ТСТтрансферных стационарных точек. Как нам известно, корабль свою задачу не выполнил, отклонившись от заданного курса и погибнув по нелепой случайности. Что вы на это скажете, Кавор?
Скажу лишь то, что расследование продолжается. Нам пока не удалось выяснить причину изменения маршрутаТретий спутник необитаем, но, насколько мы можем судить, "Посейдон" на планету не садился. Да и незачемтам не может быть что-то укрыто или кто-то укрыт, потому что поверхность его нестабильна. Правда, там полно красивых кристаллов, но никакой ценности они не представляют.
Как я понимаю, их все еще разделяли сточки отчета, если бы корабль не погиб, об изменении маршрута никто и не узнал бы?
Боюсь, что так. Вы считаете, эти события связаны?
Таян кивнул.
Тогда, Кавор призадумался, тогда нам есть смысл усилить контроль за межпланетными перелетами, особенно связанные с Акведуком.
Безусловно. Тем более, хотя вы и хотели скрыть это даже от меня, кое-кто в городе уже знает о похищении двух грузовых и одного технического кораблей.
Кавор подскочил от неожиданности.
Как вам это стало известно?
Отчет неожиданно рассыпался, и Таян поднял уставшие глаза.
Слухи, сухо ответил он, Слухи, и ничего более. Но я не настолько выжил из ума, чтобы не отличить правдивые слухи от лживых. Это так, похищения кораблей были?
Кавор сел и хмуро кивнул.
И во всех случаях экипажземляне?
Кавор снова кивнул. Таян призадумался, как вдруг что-то привлекло его внимание за окном. Он некоторое время молча смотрел туда, Кавор посчитал невежливым обернуться прямо сейчас и терпеливо ждал. Наконец, Таян рассмеялся и указал на окно, приглашая Кавора посмотреть самому.
Ну надо же! Не думал, что доживу до такого
* * *
Вленар!
Землянин удивленно обернулсякто это вздумал звать его за час до вылета в космопорте, где среди рева двигателей не слышно собственного голоса?
Вленар! Кмир стоял за ограждением и махал ему. Вленар кинул пару слов капитану корабля и бегом направился к ограде. Над куполом, прямо над его головой пролетел только что взмывший в небо технический корабль. "Слишком низко пролетел, мог купол задеть"на бегу подумалось Вленару.
Он добежал до ограды, глубоко вдохнул, восстанавливая дыхание, и с улыбкой посмотрел на исполина-проградца стоявшего рядом.
Привет, Кмир.
Привет, раздалось из-за шлема, Ты вполне мог не бежать так быстро.
Я опасался, что ты начнешь стрелять, чтобы привлечь мое внимание, Вленар подмигнул. Шутки над воинственностью проградцев их не обижали, наоборотв каком-то роде даже льстили. Сейчас Кмир тоже улыбнулся и сказал:
Я хотел попросить тебя кое о чем.
Да? Вленар, казалось, начал припоминать какой-то давний разговор, неужели ты о подарке для?
Кмир смущенно посмотрел в сторонустранно было видеть смущение на лице воина! и кивнул.
Вленар вздохнул и помотал головой.
Не выйдет, Кмир. Мы не можем вот просто так уйти с курса, это очень важный рейс. Вот если бы мы просто летели к Истоку чтобы перебросить очередную партию инструментов или рабочих, тогдапожалуйста. Но не в этот раз. Почему бы тебе самому не полететь?