Петерсон Августа?
Петерсон Альфред! Он улетел. Подал на развод, бросил жену и сбежал. Не могу, говорит, больше тут ни минуты, передразнил Саймон, я погибаю, я потерял своего ребенка, мне так тяжело, я самый несчастный, я не могу так больше жить, мне нужно себя спасать или я погибну! А она никуда убежать не может у нее крыша поехала, Нэйджела ждет
Не наша работа осуждать других, веско заметила Дженни. Мужчины тяжелее переносят стресс. По статистике, девяносто процентов мужчин бросают семью, если ребенок погибает или серьезно заболевает, это глубокий инстинкт продолжения рода бросить проблемную самку.
Я бы никого не бросил! с чувством заявил Саймон. А он всегда был эгоист! Вот вам пример: наша столовая, на столе общее блюдо с котлетами
А Августа? быстро перебила Дженни, делая пометку в планшете.
Августа дура сумасшедшая! Вы еще наплачетесь с ее заскоками! Ее на лечение надо сдать, но врач-то здесь она! Она ж головой поехала от горя ходит, Нэйджела зовет, молится, чтоб вернулся, на поверхность ночами вылезает без разрешения, и бродит до утра, пока кислород не кончится он ей мерещится за каждым кустом. Говорить с ней нельзя молчит, или плачет, или в одну точку смотрит.
А Нэйджел?
Нэйджела давно тараканы съели, это ж всем понятно!
А Мигулис?
Мигулис в ссылке по суду, как я! Это проклятое место, сюда по доброй воле никто не едет!
А я?
Что вы? растерялся Саймон.
Как думаете, меня тоже за провинность сослали?
Вы инспектор, наверно по работе
Да, кивнула Дженни, по работе. И очень жалею, что меня не прислали сюда раньше. Потому что на этой планете с самого начала нужен был профессиональный ксенотехнолог. Не дожидаясь ни жертв, ни скандалов на всю мировую Сеть.
Подходя к кабинету полковника, Дженни услышала голоса из-за приоткрытой двери. Она остановилась и прислушалась.
Августа, родная, говорил полковник таким отеческим тоном, какого Дженни от него не ожидала, у нас нет на складах мягких игрушек! Попроси Ляха, пусть выпилит из пластика
Нэйджелу нужны мягкие игрушки, без интонаций повторяла Августа. Я вчера увидела его зайца и почувствовала: он сейчас очень по нему скучает. Когда Нэйджел вернется к нам, он будет очень уставший от песка, камней и рецидов. Он захочет отдохнуть и поиграть. Пусть у него в комнате будет новый ковер с цветами и новые друзья: большой плюшевый жираф и оранжевый маго с Фереры. Закажите это, Эрнест
Августа, терпеливо объяснял полковник, давай-ка мы с тобой как бы подождем Нэйджела и сами спросим у него. Вдруг ему захочется не жирафа, а ну я не знаю львенка, а лучше даже набор солдатиков? И тогда мы уж точно закажем!
Львенка? задумалась Августа. Ну конечно, и львенка! Дайте, я впишу еще львенка
Августа, родная, мягко отвечал полковник, у базы лимит. Я не могу послать в диспетчерскую список игрушек вместо запчастей и продуктов там решат, что я спятил
Августа открыла рот и беззвучно зарыдала.
Дженни решительно вошла в кабинет. По лицу Августы лились самые настоящие слезы, ее трясло, выглядела она ужасно.
У нас, полковник, сказала Дженни с напором, полный безлимит, завтра будет огромный список заказов высшей срочности. Там будут тонны ковров, расписная посуда, ткани, ящики с украшениями. И совершенно не трудно дописать плюшевого львенка для Августы, если ей нужно.
Это же не мне! всхлипнула Августа. Это для Нэйджела! Вдруг он жив, вдруг он вернется? Мы должны сделать все возможное Мы не можем просто сидеть сложа руки и просто ждать ничего не делая
Дженни обняла Августу за плечи.
Августа, вы правы! Обещаю: все игрушки вашего списка будут включены в доставку. А сейчас идите к себе и отдыхайте.
А еще можно ли с надеждой обернулась Августа, можно еще меховую курточку? Там ведь, она ткнула пальцем вверх, ночами в пустыне минус сорок, Нэйджел был в одной маечке, он же мерзнет сейчас!
Полковник снова хотел что-то сказать, но Дженни бросила на него испепеляющий взгляд.
Курточку закажем обязательно, уверила она, выпроваживая Августу.
Убедившись, что ее шарканье затихло вдали коридора, Дженни набросилась на полковника:
Гаусс, что вы творите? Женщина в психотравме: убили сына, сбежал муж, а вы уперлись, вам жалко выписать плюшевого жирафа? Да пусть обнимет хоть сто жирафов и плачет в каюте, пока не придет в себя! Нам с планетой надо разбираться, а вы мне хотите добавить работы с Августой!
Полковник Гаусс выпрямился.
Дженни Маль, она бредит! Ее надо вернуть в реальность, а не потакать! Завтра Августа попросит карусель для Нэйджела, потом зоопарк для Нэйджела, потом школу для Нэйджела с партами и живыми одноклассниками!
Это вы бредите! крикнула Дженни. Просто дайте несчастной женщине плюшевого жирафа!
И курточку?
И курточку! Я вижу, она достаточно вменяема, критически оценивает свое состояние и хорошо держится, чтобы не доставлять нам лишних хлопот. Пока Нэйджел был жив, вы же заказывали ему одежду и игрушки, не препирались? Вот и продолжайте! Ей нужно только одно чтобы все шло как раньше! И это не ваша работа, полковник, убеждать несчастную мать, что ее сына больше нет, жизнь это сделает без вас.
Полковник Гаусс хмуро массировал ладонями шею.
Может, вы и правы, Дженни, выдавил он наконец. Я человек военный, привык командовать здоровыми мужчинами. А вы там профессор, психолог всякий, вам виднее. Я решу, что можно сделать для Августы
Дженни строго постучала пальцем по столу.
Еще раз напомню, полковник, если вы невнимательно прочли приказ: все решаю на этой базе я. Единственная причина, почему вы до сих пор здесь, а не в следственном изоляторе ЦУБа, это потому что вы мне нужны для работы с рецидами.
Полковник выпрямился во весь рост.
Если ЦУБ мне больше не доверяет, я готов сегодня же подать рапорт об отставке!
Э, нет! усмехнулась Дженни. Наломать дров и сбежать? Нет, теперь нам всем предстоит это расхлебывать!
Что расхлебывать?!
Вы так и не поняли? удивилась Дженни. Хорошо, объясню. Пересядьте, пожалуйста, на диванчик, а я займу ваше кресло, чтоб мы с вами лучше понимали наше нынешнее положение. Итак, вы сидите на базе двадцать три года.
Саймон сидит. Я служу.
Все это время про Ич-Шелл никто не помнит. Все знают Большой Шелл планету с древней расой и богатой цивилизацией, там есть что посмотреть. То, что у Шелла есть малопригодный для жизни спутник, планета Ич-Шелл, помнят только астрономы.
Это не планета, а планетоид, поправил полковник.
Неважно. В его глубине транспортный хаб, каких тысячи во Вселенной. Но он жизненно необходим нашей расе, потому что Большой Шелл вы знаете, под чьим протекторатом. Адонцы не дадут нам построить свой хаб. А других пригодных тел в этом районе нет. Без хаба мы теряем доступ ко всему рукаву Малого Магелланова Облака, а там наши территории и наши люди. Поэтому уйти мы отсюда не можем. И здесь имеется наш гарнизон, а также ремонтники, пара ученых. Но тут есть жизнь. Причем разумная.
Это не разум.
Есть критерии разумной расы, полковник. Рециды разумны по всем критериям. И вот мир живет все эти годы в уверенности, что база сама по себе, рециды сами по себе, и, наверно, какие-то ученые приходят к дикарям собирать фольклор, а взамен дарят азбуку, фонарики и водяные скважины.
Примерно так и было, пока они не сожрали фольклористов, кивнул полковник. Только азбука наша им ни к чему у них врожденный язык-рефлекс, их мозг не способен выучить и десяток чужих слов, мы пытались. И скважины, кстати, мы тоже ставили они их сами поломали и забили камнями. У них же война племен, битвы кланов, кровная месть, набеги. Пусть ни у кого не будет колодца, лишь бы у врага не было
Это ваша неудача в работе с рецидами, жестко перебила Дженни.
Моя работа обеспечивать безопасность базы! возразил полковник. А они все портят!
Что портят?
Вы забываете, прорычал полковник, что из-за ваших идиотских экологических законов мы сидим на урановой планетке без атомного реактора! И весь транзитный хаб, не говоря уже о базе, питается от солнечных батарей в пустыне! У нас сорок квадратных километров солнечных батарей! И когда твари сознательно портят их и рубят кабеля, моя задача выпускать роботов с огнеметами! Все эти годы мне никто не говорил ни слова, всех устраивало!
Дженни усмехнулась.
В мире много событий. Бестолковая наука в заброшенной дыре, несговорчивые дикари и даже погибшие техники с лингвистами все это в новостные топы попадает редко. Граждан мира интересуют только новости, спорт и происшествия Но тут похищают ребенка!
Это не наша вина! снова возразил полковник. Они же постоянно роют и ломают! Мы следим, мониторим активность пустыни, у нас всюду сигнализация, тысячи датчиков, охранные роботы в патруле
Дженни гневно ткнула пальцем в полковника:
Вы никому не были интересны, пока не погиб ребенок! Но эта новость попала в топы! И вас заметили! И кучи блогеров всего мира бросились подключаться к датацентру базы, изучать архивы и записи, и обсуждать на весь мир, кто же вы, черт побери, такие и что у вас тут творится! И что они видят в реальном времени с камер ваших тракторов?! Как вы едете по пустыне и убиваете туземцев!!! И новостные ленты мира заполняются уже не новостью одной строки о пропавшем где-то на краю Галактики ребенке, а подробнейшими репортажами про войну с местной расой. Шеренги роботов с огнеметами, горы сожженных панцирей в пустыне, обгорелые личинки в сожженных коконах, еще извивающиеся
Мы пытались найти ребенка!
Привычными средствами! Как с теми радиоактивными полотенцами, да, полковник?
Полковник сжал зубы и некоторое время молчал.
Какие полотенца? спросил он наконец. Не было полотенец.
Это я вас должна спросить, какие!
Кто вам эту чушь сказал? Это когда было-то! Пятнадцать лет назад, когда главного техника убили
В итоге, продолжила Дженни ледяным тоном, весь мир, вся Вселенная стоит на ушах, клешнях, щупальцах, кто на чем, и конца скандалу нет уже второй месяц! А виноват ЦУБ! Потому что у нас под носом, оказывается, все годы идет война и бойня, гибнут наши родные дети и чужие личинки! Происходят без суда и следствия массовые казни и геноцид разумной расы! Вы в своем уме, полковник Гаусс?! У Вселенной возникают вопросы к кому?
К ЦУБу?
Если бы только к ЦУБу! Вопросы ко всей расе землян! Потому что мы тоже подписали Пакт Гуманизма. А вы даже не представляете себе резонанс!
Полковник молчал.
Вам доверили планету, полковник Гаусс. Вы больше двадцати лет работали, а довели ситуацию до катастрофы. И теперь мы будем это расхлебывать. Я диктовать, вы исполнять.
* * *
Дженни снова оглядела конференц-зал: все в сборе, не было только Августы. Но это и к лучшему. На доске появился слайд, загруженный Дженни.
Начнем с азов. Первый параграф Конституции Вселенной кто помнит?
Все расы равны, подсказал Херберт с иронией.
Совершенно верно, отчеканила Дженни. Поэтому с сегодняшнего дня на базе не должно звучать ни единого слова о неразумности рецидов. Это понятно, Херберт?
А что сразу Херберт? Вы, инспектор, не должны меня понимать превратно. Разрешите объясниться. Я никогда не призывал к дискриминации! Но Конституция ведет речь о юридическом равенстве. А с точки зрения биологии расы космоса не могут быть равны: у них разный вес, рост, разные сроки жизни. Я даже не говорю про разное развитие цивилизаций. Но у разума много биологических параметров! Например, память, способность к обучению, умение подавлять инстинкты ради сложных поведенческих стратегий. Объективные научные критерии придумал не я. Линейкой мы можем измерить рост, тестированием способность к обучению. И получим разные цифры. Которые покажут, что расы не равны. Я вовсе не намекаю, будто слабая память
Именно что намекаете, Херберт! отрезала Дженни. Для нас, ксенополитиков, не имеет значения, что думают биологи, психологи, историки, социологи, а тем более военные. Нам не важно, правда ли, будто у рецидов плохая память и скорость мысли в нашей профессии правды не существует. Вам надо просто вызубрить: неразумных рас не существует. Раса, если она раса, разумна по определению. А разум не измеряется тестами, он или есть, или нет. Он неделим как квант!
Кванты делятся, заметил из угла Мигулис.
Дженни бросила на него испепеляющий взгляд.
Я смотрю, вы совсем тут одичали. Повторяю как инспектор ЦУБа: разум неделимая, неизмеримая величина. В религии это душа. В синтетизме элементаль вселенского замысла. В юридическом праве, в философии, даже вульгарном атеизме субъект. Объясню на примере. Вы разумны, пока спите, Херберт? Вы осознаете себя? Вы много выучили во сне? Получается, днем вы разумная раса, к вечеру устали и полуразумная, а ночью неразумная?
На таком уровне я полемизировать не готов, сообщил Херберт.
С вами никто здесь не полемизирует, ответила Дженни и вынула из-за пазухи жетон на цепочке, показав его Херберту и всем присутствующим. Вам следует вызубрить первый параграф: все расы равны. Повторите!
Все расы равны, повторил Херберт.
Прекрасно. А если равны, то мы обязаны строить дружеские отношения. Все расы друзья. Повторяем за мной хором: «Все расы друзья». Три-четыре! Все вместе!
Раздался нестройный хор голосов.
Еще раз! Громче! Все расы друзья! Все расы друзья!
Присутствующие повторяли за Дженни несколько раз, пока она не сочла, что достаточно.
Жаль, что нет рецидов в этой комнате, заметил Херберт в наступившей тишине. Им было бы полезно.
Все засмеялись.
Вас, Херберт, как разумную расу с хорошей памятью, я попрошу запомнить этот разговор, отчеканила Дженни. Потому что через месяц в этой комнате будут рециды. И будут повторять «все расы друзья» вместе с нами. Это часть программы.
Собравшиеся изумленно переглянулись.
Но у рецидов нет слова «друг», задумчиво произнес Мигулис.
Этого не может быть! отрезала Дженни. Вы просто не знаете!
Мигулис погладил бородку и аккуратно выдохнул.
В языке рецидов всего четыреста двадцать слов, сказал он тихо. Несложно выучить. Но понятия «друг» нет. Есть понятие врага «чуг». И термин «аг-чуг» по смыслу что-то вроде «временный помощник в убийстве общего врага».
Союзник, догадалась Дженни.
Не совсем. Когда враг убит, твой аг-чуг сразу превращается в чуг теперь предстоит разобраться с ним.
Значит, нам выпадет честь подарить их языку слово «друг»! подытожила Дженни.
Все смущенно замолчали. Мигулис покачал головой:
У них врожденный язык. Они вылупляются с языком, памятью родителей и предков.
Мемонаследование, уточнил Херберт. Как у галасимцев, адонцев и трисимметричных панцероидов Большого Шелла. Они получают с генами язык, приемы боя, нормы морали, а заодно помнят самые важные эпизоды из жизни предков своего рода.
Полковник тактично кашлянул.
Вам, Дженни, нужно время, чтобы собрать побольше информации.
Знание базовых принципов освобождает от изучения ненужных частностей! отрезала Дженни. Социальные законы едины для всех рас. В известной нам Вселенной сто восемь разумных рас. Я магистр ксенотехнологии. Я работала с семью расами, выстроила отношения даже с зырянами! Сегодня я главный эксперт-технолог во всем ЦУБе. И я знаю, что говорю. В любой культуре есть союзники, есть привязанность к братьям, родителям
В конференц-зале снова повисла тишина.
Ну давайте, Мигулис, раз уж начали, чего молчите, усмехнулся полковник.
А почему я? обернулся Мигулис. Пусть Херберт объяснит, он биолог!
А мне это зачем? возмутился Херберт. Есть литература по рецидам, статьи, справочники все подробно описано, читай, не выходя из кабинета ЦУБа. Зачем мне это озвучивать? Чтоб потом в рапорте стояло, что Херберт опять фашист и оскорбляет чужую расу?
Давайте я попробую помочь нашей Дженни! вызвался вдруг Саймон и поднял руку. Дело в том, что у рецидов нет привязанности к родителям мать они сжирают, как только та перестает плодоносить, отца как только он слабеет. Съесть отца почетно, это выпадает не каждому, потому что потомков сотни. Лишних потомков сжирают отцы обычно к концу засухи, когда племя доедает всех пленных рабов. Если отец был вождем убивший вождя сам становится вождем. Любви к братьям у них тоже нет братьев начинают жрать еще внутри кокона, и так растут: из полтысячи зародышей остается пятерка сильнейших, они и вылупляются