Наше дело правое - Белильщикова Елена 15 стр.

Александра Павлова«ПОКА МЫ ПОД СЕРДЦЕМ ЛЮБОВЬ ЭТУ НОСИМ ВСЕ СТАВЯ НА КАРТУ»

Лэйри прекрасно понимала, что с таким бугаем ей ни в жизнь не справиться. Еще на шпагах и при всех условностях дуэлиможно хоть попытаться, а так Но восемнадцать лет пробыв наследной принцессой и семькоролевой-чародейкой, как не привыкнуть заступаться за обиженных? Она даже не задумаласьрука сама оттолкнула огромный кулак, нацеленный в лицо какой-то женщины, прижавшейся спиной к стене. Хозяин кулака был достаточно пьян и достаточно силен, чтобы удар со всего размаху пришелся в упомянутую стену. Больно, однако,  бугай взвыл, схватился за правую лапищу левой.

Намного лучше, чем можно было надеяться, теперь выдернуть жертву из щели между ее мучителем и стеной и уносить ноги. Но Лэйри тоже была не в себе, хотя и не от вина, поэтому лишь шагнула в сторону, оказавшись у вояки за спиной. Тот тем временем, видимо, сообразил: не сама по себе стенка очутилась на месте рожи, в которую он метил,  и попытался обернуться. Потерял равновесие, привалился к многострадальной стене боком, «перекатился» так, чтобы увидеть обидчика. Увидел, яростно взревел, бросился в смысле, бросил себя. Носом вниз, разумеется.

Лэйри обернулась на раздавшийся хохот.

 Ловко ты его!

 Ох, ну и картинка!

 Помру со смеху!  восхищалась компания матросов.

 А ты отчаянная,  одобрительно заметил один.

 Пожалуй, да,  задумчиво произнесла Лэйри, кривовато усмехнувшись. По-другому усмехаться она теперь не умела.  Отчаянныйэто ведь про тех, кто отчаялся и потому ничего не боится, что самое худшее уже случилось Чего бояться, когда жить незачем?

 Что ты такое несешь, красавица?  Матрос аж подскочил.  Влюбиться тебе надо, сразу умирать расхочется. А?

 Да. С такой рожей только влюбляться,  равнодушно проговорила она и откинула волнистые темные пряди, закрывавшие всю правую половину лица. От угла рта к уху тянулся странный и страшный шрам.

Ближе к утру ее опять стало лихорадить. Ничего удивительного, всю ночь просидеть на берегу! Ну, и хорошо. Умереть от лихорадки на улице чужого городалучше, чем порадовать наемного палача в подземелье собственного замка. Скорей бы уж

Вот только не надо обвинять в трусости человека, потерявшего все!

Магия растворялась постепенно, как постепенно становился все более равнодушен муж. Он хорошо притворялся, ничего не скажешь, и потому она до последнего не понимала, что происходит. Должна была почувствовать значит, сама недостаточно любила. Ну, и ладноесли бы она его любила, было бы еще больнее, что он такое ничтожество. Он предал ее, и она потеряла корону, родину, красоту почти всю. Дали ночь на размышленияили отречение, или такое же клеймо на второй щеке. Развязали руки, оставили зеркало и свечучтобы лучше думалось.

Надо было умереть, когда клеймиливедь боль страшная, будто огненная трехпалая лапа впилась в щеку и одновременно рвала на части все тело,  клеймили не честным железом, а каким-то гадким колдовством! Или, в крайнем случае, когда увидела в зеркале этот ужасчерный, с каким-то гнусным отливом отпечаток птичьей лапы, средний коготь пришелся как раз в угол рта. Прикоснуться к собственной щеке Лэйри так и не решилась.

Отчаяние, свеча, развязанные руки и несколько ночных часовэто много. Бывшая королева-чародейка Алаириэн выбралась на волю, упала на улице и провалилась в забытье. Вот когда надо было умереть! Не случилось. Ее подобрали контрабандисты, взяли к себе на корабль, отплывавший на рассвете за Большой лабиринтпояс рифов, путь через который знал далеко не каждый капитан. Очнулась Лэйри уже в море.

Высадили в первом же портуженщина на корабле, может, и к счастью, но только здоровая, веселая и красивая. Платье подарили и денежек немножкосами не процветали. Отказываться было глупо.

Красоту и корону у нее отняли, магию Магия королевского дома обретала силу через любовь. После свадьбы был тайный ритуал, когда место родительской любви в качестве источника силы занимала любовь супружеская. Лэйри успела вовремяродители умерли через год. А потом любовь иссякла, и королева оказалась не в силах защитить от злых чар даже себя саму, не то что подданных. Правда, был у нее на такой случай министр-чародей. Лучше бы не было

«Если убить короля или королеву, цветы на Королевской площади сгорят в черном пламенитайно убить не выйдет. Если король или королева умрет своей смертью или отречется от престола, цветы увянут. Наследника нет, соберутся нотабли есть перспективы. Сама она не умретзначит, добьемся отречения. Правда, король или королева клянутся не отрекаться, иначе как добровольно и имея достойного преемника, но нет клятвы, которой не нарушит запуганная и замученная женщина»

Подкараулили прямо во дворцеона не почувствовала. Схватили . а защитные заклятья не сработали. Знала быхоть нож бы носила с собой, чай, не напрасно училась с ним обращаться Связали не веревкамичарами. Не пискнешь, куда там кричать!

Она бы не отреклась, даже не сумей бежать.

Но кто посмеет сказать, что теперь, когда все потеряно, нельзя умереть? Красота, корона, магия, любовь Нет, любви просто не было. У него сначала, видимо, была,  ведь удавалась ей магия до поры до времени. А вот у нее самойнет.

Не криви душой, Лэйри, все у тебя было, только любила ты не того. Ветреник, сорвиголова, лучший наездник и фехтовальщик, задира, очень знатного рода, сын помилованного ее отцом мятежника Любил ли он принцессу? Не меньше, чем других хорошеньких женщин, которые всегда гроздьями висли у него на шее. Она его? И никого больше. Но как доверить такому человеку свою магическую силу и судьбу королевства? Лучше выбрать нелюбимого влюбленного, чем увидеть, как любимый предаст тебя и погубит этим все и всех! А вышло вот как: кому суждено быть преданным, тот не умрет? Чушь, все умрут в свое время. А мое время сейчас!..

Как порозовело небо «Глупо умирать на рассвете». Чье это? Ах, да, Ноэле.

Лэйри ужаснулась. Стоит ей умереть, мерзкой твари, бывшей ее министром, ничто не помешает сесть на трон. И Ноэле, и всем другим ее подданным,  а среди них столько людей, перед талантом, мудростью, благородством которых она преклонялась, нисколько не унижая этим свой королевский сан,  всем им придется терпеть на троне черного мага. Да, ее Наставница говорила, что нельзя, не задумываясь, делить мир на белое и черное,  так не в цвете и дело! Будь он хоть серо-буро-малиновый, шалишь!

Выходит, придется выжить и вернуться? Конечно, королевой ей уже не бывать, но можно найти достойного преемникаглавное, разоблачить эту дрянь. А потом чтов отшельницы? Почему нетв своем лесу, зная, что все в порядке, «жизнь и такая мила и желанна». А это откуда? Аскельд!.. Как же там дальшемелодия звучит в голове, а слов не вспомнить если любишь их всехбудешь жить.

 так что приказано всю вашу охрану снять. Мир у нас теперь с ними.

 Она в своем уме? Как допустила? У нас-то, может, с ними и мир, а вот у них с намида ни в жизнь не поверю!

 Кто это «она»?  не понял гонец.

 Да государыня, кто еще. Вот уж от кого бреда не ожидал!

 Эй, вы тут что, с луны свалились? Ведь ее два месяца как нет в живых!  Гонец так опешил, что тона на грани оскорбления величества даже не заметил, а в следующее мгновение вовсе утратил дар речи, и было от чего: давешний дерзослов схватил его за грудки, вздернул вверх и гаркнул:

 Что?

Прочие пограничные охотники тоже зашумеливерно, и вправду не знали. Вот ведь, живут в медвежьем углу! Гонец безуспешно попытался вырваться из стальной хватки.

 Говори!  не допускающим возражений тоном приказал бешеный.

 Да я уж все сказал.  Трудно все-таки сохранять собственное достоинство в столь неестественном положенииголова запрокинута, бедра спереди упираются в прежесткий край стола.  Два месяца как нет ее в живых. Его величество один правит, да господин первый министр ему помогает.

 Что с ней случилось?  А глазищи-то горят!

Но гонец попался не робкого десятка:

 Да ничего хорошего. Слушай, хватит меня держать!  Парень машинально разжал пальцы, и гонец тяжело рухнул обратно на лавку.  Увлеклась темной магией, накликала беду и погибла, хорошо, никто больше не пострадал.

 Да он свихнулся, ребята,  с невероятным облегчением воскликнул парень.

 Я? Да это уже все, кроме вас, давно знают!

 Слушай, если я тебе скажу: все знают, что у тебя за ушами рога выросли,  ты что делать будешь?

 Так это бред!

 А ты будто не бред несешь? Ладно,  он вскочил,  вот что. Этого умника я забираю к начальнику границы, у него же отпрошусь в отпускнадо проверить, откуда такие враки приходят. И еще: если и правда есть приказ, кто бы там его ни отдал ну, вы знаете, что делать! Бывайте! Пошли,  кивнул он гонцу.

Сколько-то лошадей у пограничной стражи всегда было оседлано, мало ли что. Взлетел в седло и пустился бешеным аллюромдогоняй. Смерч, а не человеккак еще его подначальные все не перемерли! Неблизкий путь проделали без остановки. «Смерч» соскочил наземь, бросил кому-то поводья. «Живо!»влетел в дом, только что не волоком таща за собой беднягу гонца.

 Приветствую, Вэр. Что?

 Ты! Посмеешь повторить здесь то, что плел у нас?

 П протестую п против самоуправства и оскорблений!  задыхаясь, выговорил гонец.

 Этого человека, Вэр, послал к вам я,  произнес начальник границы. Будто окно в ветреный день закрылисразу тихо стало, никто не кричит, никуда не несется

Выяснилось, что первое известие о гибели королевы привезли на стоянку пограничных охотников в момент очередной тревоги. Вестника слушать было некогда, ему велели либо ждать, либо сменить лошадь и мчаться со всеми в бой. Юноша выбрал второе и погиб, не успев выполнить печальной миссии. Писем же на тайные заставы не возиличтоб не попали не в те руки. Охотники даже не поняли, что погибший был гонцом. Они с честью похоронили безымянного храбреца на своем кладбище и остались в неведении на целых два месяца.

 Прошу отпуска на неопределенное время.

 Могу я узнать, зачем?

 Простите, но я вам должен отчитываться только по делам службы, а отпуск мой с ними не связан,  наглая фраза была произнесена с улыбкой, но вполне всерьез.  А службе урона не будет, коль скоро у нас теперь мир.

Служба без него и вправду не пострадаетчто бы там ни приказывали, ребята никогда не оставят холмы и болота северо-восточного рубежа без присмотра. Пока не помрет захолмный-заболотный король, не будет тут никакого мира. И Лэйри это знала прекрасно. Собственно, она это и сказала Не думать, только не думать ни о чем! Доберемся до столицыподумаем. А то так и с ума можно сойти. Быстрей, еще быстрей!

Король проснулся оттого, что жесткая ладонь зажала ему рот, а в ребра уткнулось что-то острое. Он дернулсяострое чувствительно кольнуло. Кто-то сел на постель и прошептал, склонившись к самому уху:

 Сейчас вы будете тихо отвечать на мои вопросы. Крикнете или шевельнетесьубью. Даже если меня схватят, вам это уже не поможет.

Король не сопротивлялсяне из трусости, а потому что выхода не оставалось.

 Как умерла королева Алаириэн?  спросил незваный ночной гость и отнял руку.

 Она увлеклась темной магией, накликала беду и погибла.

Тоже мне, тайнадва месяца назад на площадях объявляли. Но значит, это сумасшедший? Что же делать?

 По-вашему, я рискую головой, чтобы услышать вранье, которое повторяют на каждом перекрестке?  холодно осведомился незнакомец.

 Но это все, что я знаю,  в голосе короля звучало возмущение и недоумение.

 Хорошо, откуда вы это знаете?  после секундного колебания спросил нахал.

 От моего министра.

 Что, он пришел и сказал вам такое?

 Да, однажды утром он доложил мне об этом.

 И вы поверили?

 Почему я не должен был ему верить?

 Вопросы задаю я. Вы видели тело вашей жены?

 Мне сказали, что оно обезображено.

 Сейчас я уйду, а вы не шевелитесь, пока не сосчитаете до ста. Попытаетесь встатьнайдете не дверь и не меня, а мой нож.

Ничтожество. О Мудрые, какое ничтожество! Разумеется, он ее не любил. А значит Проклятье! Так вот в чем дело!

Когда-то давно Лэйри рассказывала про свою магию, черпающую силы из любви. Может быть даже, она втайне ждала в ответ его признания. Это он, правда, понял только сейчас. Тогда, в свои семнадцать, Вэр сделал совсем другой вывод: лучше им остаться добрыми друзьями, не с его легкомыслием быть источником магической силы, от которой зависит судьба всего королевства! Лэйризамечательная девушка, но способен ли он любить так крепко и верно, как надо и, кстати, как она того достойна? Словом, признаваться ей в любви он не стал, гулял у нее на свадьбе, своеобразным способом обеспечив там благопристойность: самая шумная публика во главе с ним, потанцевав с дамами, отправилась продолжать праздник в столичных кабаках. Потом то болтался по морям, то путешествовал посуху, изредка появляясь в столице и еще режепри дворе. Года три назад подался в гвардию. Как выяснилось, зря: столичная жизнь и непыльная служба для его деятельной натуры оказались тесны. Пошли дуэли, пьянки, гауптвахта, опять пьянки, гауптвахта, опять дуэли, гауптвахта, любовные истории, дуэли, гауптвахта, долги, дерзости вышестоящим строгое предупреждение, которого он, видимо, не расслышал городская тюрьма, побег и роскошный кутеж в ознаменование успеха королевская темница. Основание: сил нет, надоел.

В темнице было не так уж плоходаже светло, окно выходит на море, только в нем не просто решетка, а каменный переплет. Кормили хорошо, кандалов не надевали. Оставшуюся часть ночи и половину следующего дня узник проспал после упомянутого кутежа, потом осматривался, ночью опять поспал. Утром открылась дверь, и звонкий голос произнес:

 Доброе утро!

 Утро добрым не бывает,  проворчал он, предвкушая долгое поддразнивание хорошенькой дочки тюремщика.

 Кому как,  очень знакомо усмехнулась ранняя гостья. Вэр рывком сел на своем соломенном ложе. На пороге стояла Лэйри.

 Может, все-таки поздороваешься?  Она насмешливо рассматривала встрепанные русые волосы с запутавшимися в них соломинками, ссадину на скуле, небритую и неумытую рожу, расстегнутую на груди рубаху, в которой он, похоже, еще в предыдущей тюрьме сидел или в канаве побывал.

 А что, раздолбаям вроде меня можно здороваться с королевой?

 Да уж. Хорош!  Смех все такой же, будто не было пяти лет на троне.  А здороваться следует всегда и со всеми.  Прошла через камеру, подпрыгнув, уселась на широкий подоконник, как и все в этой темнице, за исключением отдельно взятого узника, безупречно чистый, прислонилась темной головкой к каменному переплету.  Полезай, что ли, сюда и признавайся без утайки, как дошел до жизни такой, что комендант у меня в неурочный час аудиенции просит и чуть не в ноги валится: «Смилуйтесь, государыня, заберите смутьяна Вэрелена Айльри в королевскую темницу, а то на гауптвахте от него никакого порядка не стало, я его в городскую тюрьму посадил, так он, подлец, оттуда удрал, и ладно бы из города тягу дал, так нет жесидит пренахально в кабаке и побег празднует!»

 Что, прямо такими словами и сказал?  рассмеялся Вэр, устраиваясь на другом краю подоконника.

 Понятно, что не такими! Он же с государыней разговаривал, а не с обормотами всякими чумазыми!

 А можно полюбопытствовать, чего государыня только сейчас пришла, раз заранее знала, что за обормота ей в узники подкинули?

 У нее, знаешь ли, дел хватает. Да и жалобы на известного бузотера сперва почитать следовало, дабы соблюсти королевскую справедливость.

 Уж не подумала ли государыня, что он совершил какие-нибудь серьезные преступления?  Улыбка Вэра стала напряженной.

 Подумала, что он могне подумав,  тихо, но твердо сказала Лэйри.  Так в чем же дело?

 А нечистый его знает  пожал плечами Вэр.  Скучно было.

Лэйри совершенно не по-королевски присвистнула.