Сова снова ухнула и вспорхнула в воздух. И приземлилась на верстак в противоположном конце комнаты, за которым, склонившись, сидел сам хозяин усадьбыв безукоризненном костюме, смуглокожий, с буйной гривой седых волос. Он поднял глаза на сову, затем на Клару. Улыбнулся. Один его глаз прикрывала повязка, зато второй, тёмно-карий, искрился добротой.
Здравствуй, Клара,сказал он.Я как раз надеялся, что ты сюда заглянешь. Никак не могу отладить треклятую штуковину.
И он показал девочке то, над чем трудился не покладая рук: затейливую модель озера из чистого золота с двумя керамическими лебедями. Под поверхностью воды на четырёх золотых колоннах покоилась сложная система из приводов и колёсиков, явно предназначенная для того, чтобы лебеди хлопали крыльями и гребли лапками. Но стоило Дроссельмейеру сдвинуть рычажоки лебеди замахали крыльями в обратную сторону.
Так нужно же просто реверсировать механизм,предположила Клара.
Дроссельмейер иронически усмехнулся:
Именно это я и пытаюсь сделать, дорогая моя. Но при том, что в усадьбу съехались две сотни человек, ни один даже не подумал прихватить с собой звёздчатую отвёртку.
Клара пошарила в сумочке и торжествующе предъявила нужный инструмент. Дроссельмейер просиял:
Я так и знал, что могу на тебя рассчитывать. А ну-ка, попробуй ты. Моими ручищами всё равно туда не подлезть.
И он вручил девочке своё новое изобретение. Не моргнув глазом, она принялась переналаживать механизм, меняя местами шестерёнки и смещая зубчатые передачи. И минуты не прошло, как девочка спросила:
Ну-ка, а теперь?
Дроссельмейер повернул рычажоки на сей раз лебединые крылья захлопали правильно.
Умница девочка!зааплодировал мастер.Кого-то ты мне напоминаешь.
Клара не сдержала улыбки. Когда тобой гордится такой наставник, как Дроссельмейер, это выше всех похвал!
А теперь, юная барышня,как ни в чём не бывало продолжал Дроссельмейер,отчего ты не веселишься вместе со всеми?
Крёстный, мне нужна ваша помощь. Вот с этим.
И Клара продемонстрировала ларчик в форме яйца. Дроссельмейер глубоко вдохнул:
А, эту вещицу я создал для твоей матери. Когда она впервые оказалась здесь, я понятия не имел, как обходиться с малолетней сироткойв мои-то преклонные годы!поэтому сделал единственное, что умею. Я смастерил для неё вот это.
Словно во власти давних воспоминаний, Дроссельмейер заворожённо разглядывал яйцо. «Наверное, крёстный заново переживает про себя тот самый день, много лет назад, когда в усадьбе впервые появилась мама»,подумала Клара. Сколько раз мать пересказывала ей эту историю: как совсем маленькой девочкой, когда её родители трагически погибли при пожаре, Мари нежданно-негаданно объявилась на заснеженном крыльце Дроссельмейера, с одной-единственной заплечной сумкой и с куклой, а из всей одежды былотолько то, что на ней.
А теперь вот она отдала эту вещицу тебе,размышлял вслух Дроссельмейер.Занятно, правда?
Так без ключа же!напомнила Клара.
Ах, вот как?Дроссельмейер всмотрелся в замочную скважину.Хм... Замочек-то с секретом. Умница Дроссельмейер. Тут звёздчатая отвёртка не поможет.
Знаю,кивнула Клара. Голосок её дрогнул.Я пыталась. Дроссельмейер посмотрел на девочку, и лицо его смягчилось.
Ты, верно, очень по ней скучаешь,сказал он.
Клара кивнула: слова не шли с языка.
Клара, иногда нужно просто поговорить с кем-то.Дроссельмейер вернул ей драгоценный ларчик.Дай выход горю, чтобы сердце смогло исцелиться.
Клара как раз размышляла над словами крёстного, глядя на чудесный, загадочный, последний рождественский подарок матери, как вдруг...
БОММММ!..
Это пробили высокие стоячие часы в парадной зале. А следом заиграла удивительная мелодиятакой ни в одних часах не было.
Дроссельмейер поднялся на ноги: момент был упущен.
Пора дарить подарки,заторопился он.Негоже заставлять гостей ждать. Милая Клара, окажи мне честь...и он предложил девочке руку.
Клара охотно взяла крёстного под руку и проследовала вместе с ним из мастерской в бальную залу.
Едва они вдвоём вновь окунулись в искромётную и радостную атмосферу рождественского праздника, Клара задумалась: а каково пришлось её маме, когда она увидела всё это в первый разосиротевшая малышка, внезапно оставшаяся одна-одинёшенька в огромном мире. Стало ли ей весело? Или грустно? Охватило ли её любопытство? Гадала ли она, в точности как сейчас Клара, останется ли Рождество для неё таким же волшебным праздником, как прежде?
Глава 3. Мари
Мари во все глаза смотрела на воздвигшуюся перед нею величественную усадьбу. Под ботиночками похрустывал жёсткий наст, и девочка переступила с ноги на ногу, покрепче прижав к груди сумку и куклу.
Двое полисменов беседовали с хозяином усадьбывысоким и смуглокожим, с повязкой на одном глазу. Мари уже случалось видеть его прежде, в родительской часовой мастерскойиз-под прилавка, куда девочка обычно забивалась поиграть с куклой, пока родители работали. Она и имя его много раз от них слышалаДроссельмейер.
Но это было до пожара. Теперь и мастерская и её дом сгорели дотла, а вместе с ними и родители. Всю последнюю неделю перепуганная малышка проплакала, но сейчас слёзы у неё иссякли. Поиски ближайших родственников, к вящему прискорбию, окончились ничем, несмотря на все старания Скотленд-Ярда. Увы, Мари знала, что никакой родни у неё нет: она да родителивот и вся её семья. Мама с папой днём трудились в часовой мастерской, а вечером возвращались в однокомнатную квартирку над нею. Но почему-то всякий раз, как кто-нибудь из полицейских предлагал отвезти девочку в сиротский приют, всплывало имя Дроссельмейера.
И теперь маленькая Мари в сопровождении двух констеблей стояла на заснеженном крыльце усадьбы Дроссельмейера, а до Рождества оставалось всего ничего. Что же теперь будет?
Ужасная трагедия, просто ужасная,говорил Дроссельмейер полисменам.Но я не вполне понимаю. Родители девочки оставили её мне? Назначили меня опекуном?
Ну, не совсем,отозвался один из констеблей, приземистый толстячок, шумно сопя: нос его покраснел на холоде.Просто ваше имя упоминается в их счетоводных книгах чуть ли не на каждой странице: сплошь Дроссельмейер да Дроссельмейер. Только книги и уцелели при пожаре, да вот ещё девчушка.
Других зацепок у нас почитай что и не было,подхватил второй констебль, высоченный, с тёмными усищами под стать чёрной фуражке. Он оглянулся на Мари, и девочка зарылась лицом в волосы куклы.
Расскажи-ка ему всё то, что рассказывала нам,велел высокий. Мари подняла глаза. Дыхание её клубилось над кукольной головой облачками белого пара.Не бойся,сказал констебль уже мягче.Расскажи, что говорили тебе родители насчёт этих книг.
Мари сглотнула.
Мама с папой сказали, что эти книги очень важные,еле слышно прошептала она.Когда мастерская загорелась, мы все выбежали наружу. Папа отдал мне книги. Велел сберечь их для господина Дроссельмейера. А потом мама с папой снова кинулись в дом: они пытались потушить пожар.Девочка не стала рассказывать, как ещё до приезда пожарных обрушилась крыша и погребла под собой её родителей.
Родственников у неё нет,объяснил высокий полицейский.Её родители, по-видимому, жили очень замкнуто, и почти всё их добро погибло в огне. Но девочка упомянула о том, что вы их знали, и, учитывая ваше... гм... положение, мы решили, что стоит проверить...
...не возьму ли я её на своё попечение?уточнил Дроссельмейер.
Кхм... да.Полисмен откашлялся.Мы бы с вами ещё раньше связались. Но ваш камердинер сообщил, что вы уехали в экспедицию до самого Рождества.
Ужасно, просто ужасно,снова пробормотал Дроссельмейер скрипучим голосом.Такая трагедия! Я много лет пользовался услугами их мастерской.Старик полистал счетоводную книгу.Мастер, бывало, говорил, что только благодаря таким заказчикам, как я, которые ценят красоту старых механизмов, его мастерская и продолжает работать в нынешнем изменчивом мире.
То есть вы были близкими друзьями?гнул своё высокий констебль.
Да, можно сказать и так,отозвался Дроссельмейер.Родители девочки были куда более сведущи в своём деле, нежели большинство их собратьев по профессии. И только у них в мастерскойв одном-единственном месте во всём Лондонепродавались инструменты, необходимые для моих изобретений.
Ах, значит, вы изобретатель?хихикнул краснощёкий полисмен.И что же вы там такое создаёте в стенах своего замка? Какого-нибудь монстра под стать Виктору Франкенштейну?
Дроссельмейер недовольно покосился на него:
Я действительно был очень привязан к родителям Мари. Я даже работал вместе с её отцом над несколькими общими проектами. Но ребёнок... мне никогда даже в голову не приходило... У неё в самом деле никого больше нет?
Мари с интересом прислушивалась к разговору. Дроссельмейер устремил на неё единственный, не закрытый повязкой глаз, и девочка уткнулась лицом в сумку и ещё крепче прижала к себе куклу.
А что с ней будет,спросил Дроссельмейер,если родственники так и не отыщутся?
О «если» речи не идёт,шмыгнул носом краснощёкий констебль.Мы уже всё перепробовали и всё обыскали. Ей прямая дорога в приют.
Говорите тише,укорил Дроссельмейер.Она же не глухая.
Да какая разница,отозвался высокий констебль, чуть понизив голос.Реджинальд прав. Вы были нашей последней зацепкой. Скотленд-Ярд больше не может её содержать. Мы сдадим её в приют ещё до ночи.Он оглянулся на Мари и вздохнул.Жалко, конечно. Терпеть не могу такого рода задания в это время года. Грустно, ужасно грустно.Он поманил Мари рукой:Пойдём, детка. Полезай-ка обратно в карету.
Плечи девочки поникли. Что такое сиротский приют, она не знала, но, судя по выражению лиц полисменов, наверняка ничего хорошего её там не ждёт. Она побрела назад по глубокому хрусткому снегу; ботиночки её разъезжались на обледеневшей дорожке. Проходя мимо Дроссельмейера, она поскользнулась и упала прямо в сугроб. Мороз пробирал насквозь даже сквозь плотные чулочки.
Осторожно, дитя.Дроссельмейер помог ей подняться на ноги.Кости починить куда труднее, чем механизмы.В глазa ему блеснул металл: из сумки свисали карманные часы. На их оборотной стороне красовалась гравировка: витиеватая буква «Д».
Дроссельмейер взял часы в руки, осторожно открыл крышку и рассмотрел неподвижные крохотные стрелки внутри.
Я помню, как подарил эти часы твоему отцу,сказал он.В благодарность за помощь при починке старинных стоячих часовох и возни же с ними было!
Дроссельмейер внимательно глядел в глаза девочке. Мари, сама нe ведая почему, не отвела взгляда. Отчего-то у неё вдруг сделалось спокойно на душе. В конце концов, Дроссельмейерпоследний, кто хорошо знал её родителей. Наверное, он подумал о том же.
Старик завёл карманные часы и вернул их Мари. А затем взял её крохотную ладошку в свою широкую, надёжную руку.
Да идём уже!раздражённо буркнул констебль Реджинальд.Карета ждёт.
В том нет нужды,обронил Дроссельмейер, не выпуская ручонки девочки.
Но я же вам объяснил,настаивал высокий констебль.Мы больше не можем держать её в Скотленд-Ярде.
Ну что ж,Дроссельмейер приветливо улыбнулся Мари.Значит, её новый дом будет здесь.
* * *
Минуло несколько дней, и настало рождественское утро. Маленькая Мари, в простеньком, но милом рождественском платьице, сидела за завтраком и за обе щеки уплетала овсянку. Молочную, с пылу с жару, прямо как у мамы.
Не набрасывайся так на еду, а то живот разболится!пожурила кухарка.Тебя что, родители вообще не кормили?
Кормили,тихо отозвалась Мари.Но они умерли.
Кухарка тут же смягчилась.
Прости, детка,вздохнула она.Не хотела тебе напоминать, тем паче в рождественское-то утро! Вот, угощайся.И она поставила на стол перед Мари целую корзинку ещё тёплого имбирного печенья.
Девочка так и просияла.
Это я на вечер напекла,объяснила кухарка.Но чего страшного-то, если девчушка и сгрызёт штучку-другую? Только смотри всю корзинку не съешь, а то станешь похожей на маленькую сахарную сливу!
Так зовут мою куклу.Мари гордо показала кухарке свою фарфоровую красавицу. Даже сейчас, за столом, девочка держала куклу на коленях. Мари не выпускала её из рук с тех пор, как оказалась в усадьбе. Этот чудесный подарок девочка получила от родителей на прошлое Рождествои уж конечно обошёлся он им куда дороже, чем небогатые часовщики могли позволить себе потратить на детскую игрушку. Для Мари кукла стала драгоценнейшим сокровищем.
Какое милое имечко,улыбнулась кухарка.Как только доешь, ступай в библиотеку. Господин Дроссельмейер тебя ждёт.
Покончив с двумя порциями овсянки и в охотку угостившись имбирным печеньем, Мари в сопровождении дворецкого поднялась по лестнице в огромную библиотеку усадьбы Дроссельмейера. Даже рядом с дворецким девочка чувствовала себя маленькой и одинокой на фоне окружающего её грандиозного великолепия. Она в жизни не видала такого громадного и роскошного дома: даже вообразить не могла, что подобные дворцы существуют наяву, не в сказках. Широкие лестницы устилали узорчатые ковровые дорожки, а над ними горели массивные люстрыпо меньшей мере на сотню газовых рожков каждая. Обои на стенахи те повергали в изумление. До сих пор Мари по большей части пряталась в своей комнатке, читая и перечитывая несколько сказок, найденных для неё в библиотеке. Вся прислуга обращалась с девочкой очень ласково: ей помогли найти одежду по размерудля такой-то худышки!и застелили мягкую, уютную кроватку. Мари была бесконечно благодарна судьбе, что не попала в сиротский приют,но всё, что она видела вокруг, казалось ей ненастоящим. Её комнатка, усадьба, слуги, да и сам Дроссельмейервсё это казалось иллюзией, которая вот-вот развеется. Даже в постельке, под подоткнутым одеяльцем, куда заботливо подкладывали грелку, чтобы девочке не пришлось разжигать огонь в камине, Мари поневоле чувствовала себя как-то потерянно. Единственной её связью с реальностью оставалась куклаи ещё сказки, которые она перечитывала снова и сноваточно так же, как когда-то их читала ей мама. Они-то, по крайней мере, остались знакомыми и родными. А всё прочее в этой новой жизни казалось... таким чужим. Разве здесь место такой крохе, как она,дочке обыкновенного часовщика, у которой ничегошеньки-то в мире не осталось?
Дроссельмейера Мари почти не видела с тех самых пор, как он заявил констеблям, что оставляет девочку при себе. От слуг она знала: господин Дроссельмейер много путешествует, ездит в экспедиции по всему миру. Но на праздники он вернулся в усадьбу и, как сказали девочке, днюет и ночует в месте под названием «мастерская». Родители Мари говорили, что господин Дроссельмейер изобретатель. Интересно, а что такое он изобретает?
И тут, словно волшебный ответ на невысказанный вопрос, утромрождественским утром!под дверью девочки обнаружилось одно такое изобретение. В дверь тихонько постучалиосторожно поскреблись, Мари едва не пропустила этот еле уловимый звук мимо ушей. Исполненная любопытства, она подкралась к двери, приоткрыла еёсовсем чуть-чуть!и выглянула в щёлочку.
В коридоре не было ни души, зато на полу лежало блестящее металлическое яйцо. По металлу вилась прихотливая гравировказавитки и узоры, а в самой серёдке красовался замочек в форме шестиконечной звезды. Видимо, какое-то хитроумное устройство. Красной бархатной лентой к яйцу крепилась записка, в которой затейливым, витиеватым почерком было выведено: «Подарок для Мари. Счастливого Рождества!»
Девочка удивилась сюрпризу, гадая, что бы это значило.
И тут в коридоре послышались знакомые шаркающие шаги кухарки. Каждое утро она приходила узнать, достанет ли у Мари храбрости спуститься позавтракать в столовую. И впервые любопытство возобладало над страхом: девочка отважилась переступить порог комнаты.
И вот теперь Мари прошла сквозь гигантские двойные двери в библиотеку, осторожно неся в ладонях яйцо, а под мышкойкуклу. Дроссельмейер с книгой в руках устроился в кресле, обитом тафтинговой тканью. На спинке сидела крупная птицасова, наверное? Дворецкий с поклоном вышел.
А, малютка Мари!Дроссельмейер захлопнул книгу.Позволь мне первым пожелать тебе счастливого Рождества.
Счастливого Рождества, сэр,застенчиво пролепетала Мари.Но меня уже поздравила кухарка.
Ну, значит, я буду вторым,улыбнулся Дроссельмейер.
Ещё меня поздравил дворецкий,уточнила Мари.