Над столиком висела целая коллекция часов в латунных оправах, и все показывали одно и то же время, но не то, что было сейчас, не 2 часа 49 минут, а 3 часа 7 минут. Стрелки не двигались. На столике стоял золотой телефонный аппарат с рожком, чтобы говорить, и длиннющей трубкой, чтобы слушать. Проходя, Ленора дотронулась до него кончиками пальцев.
Красиво, правда? проговорила миссис Джонс и улыбнулась одними глазами.
Очень, подтвердила Ленора.
Здесь будет твой дом, сказала миссис Джонс. У нас есть бильярдная, библиотека
Я ненадолго. Леноре очень не хотелось перебивать, но надо же было внести ясность, ведь ничего из того, что она говорила в машине, миссис Джонс не слышала. Но раз уж я пока что здесь, постаралась она загладить свою грубость, здорово, что есть библиотека.
Миссис Джонс надолго задержала на ней взгляд, и в мягких глазах её появилась печаль. Наконец она спросила:
Любишь читать?
Ленора не упускала ни единой секундочки, когда бы можно было почитать. Она кивнула.
Библиотека у нас замечательная, сказала миссис Джонс. Завтра мы с тобой туда сходим, прямо с утра. Она повернулась, и Ленора увидела, какие сутулые у неё плечи, как она вся согнулась под тяжестью какого-то неведомого горя. Что же это за тяжкий груз лежит на её плечах?
Что ты хочешь вначале, поесть или переодеться? спросила миссис Джонс через плечо.
Поесть? пробормотала Ленора. Она словно спрашивалабольше, чем отвечала, как будто просила на это разрешения. В животе так пусто, что в него можно бить, как в барабан.
Миссис Джонс кивнула и поспешила к тяжёлой барной двери с маленьким окошком. Ленора последовала за ней.
Сейчас пообедаешь со мной на кухне, пояснила на ходу миссис Джонс. А вечером и впредь каждый вечер будешь ужинать с мистером Коулом ровно в шесть. Она строго посмотрела на девочку. Твой дядя предельно пунктуален, и он не терпит, когда дети опаздывают к столу.
Ого. Это что, предупреждение? И что будет, если она опоздает?
А здесь есть ещё дети, кроме меня? спросила Ленора. Внутри зашевелилась надежда. Может, Ллойд забыл кого-то, когда перечислял жильцов особняка. (Хотя, конечно, понятнонадеяться глупо, а всё же в груди сразу потеплело. Надежда вообще глупая вещь.)
Губы миссис Джонс сжались, она покачала головой.
Нет. Помолчав, она потёрла пальцем бровь. Нет, лапушка, больше детей здесь нет. Леноре показалось, что в её голосе звучит прямо-таки вселенская тоска.
Но нет, не вселенская. Тоска Леноры по-прежнему ей незнакома.
Как насчёт сандвича с тунцом, пойдёт? А потом виноградику? Я бы предложила ещё чего, но ужин совсем скоро, всего через пару часов. Миссис Джонс потянулась за тарелкой.
Отлично, большое спасибо, вежливо ответила Ленорамама с папой остались бы довольны. Мысль о них кольнула старой болью. Сможет ли она когда-нибудь вспомнить о них без этой горечи слёз в горле?
Миссис Джонс достала небольшой белый ящичек со льдом, отстегнула блестящую защёлку и вытащила голубую мискуочевидно, салат с тунцом. Из латунной хлебницы в углу появились два квадратных ломтя, и миссис Джонс щедро намазала их тунцовой массой, а затем водрузила один на другой.
Ленора огляделась. Похоже, кухня здесь больше, чем весь её дом. Раковины две, плиты тоже две, и на каждой чернеет по ряду электрических спиралей, а чуть дальше окошко с видом на Замковый лес. Кухня настолько просторна, что в ней помещается отдельный стол и всё равно остаётся местохоть колесо делай, причём раза четыре подряд. Просто не верится, что у их семьи, оказывается, есть такой шикарный особняк, а Рори о нём даже не знает. Она бы просто влюбилась в него. Вечно она жалуется насчёт их домамол, тесно. На самом деле тесно ей оттого, что приходится жить в одной комнате с Ленорой, а вот Леноре делить с ней комнату не в тягость, она никогда и не просилась жить отдельно.
Она бы что угодно отдала, чтобы разделить этот особняк с Рори.
Они должны быть живы.
Просто обязаны.
Ленора коснулась жемчужных бус в кармане.
А что, если нет? Что она тогда?
Кто она тогда?
9
На тарелке перед Ленорой лежал сандвич с тунцом, разрезанный на треугольные половинки, а вокруг него катались зелёные виноградины, когда она поворачивала тарелку кругом.
Ленора зацепила локтем газету. В глаза бросилась картинказнакомое дымное облако, и Ленора искоса взглянула на дату под заголовком: «18 апреля 1947 г.». Сегодняшняя. После взрыва прошло уже два дня, а о нём до сих пор говорят.
Естественно, о нём будут говорить. Это же «самая масштабная трагедия в истории Техаса»так сказал доктор Спаркс. Сколько же людей погибло?
Ленора взяла было газету, но миссис Джонс выхватила её у девочки из рук.
Извини, золотце, сказала она. Забыла убрать. Она торопливо метнулась в дальний конец кухни и поскорей запихала газету в мусорное ведро.
Но Ленора успела увидеть заголовок: «После взрыва в Техас-Сити найдены сотни неопознанных тел». В памяти ещё стояла картина: кучи трупов вокруг, все разодраны в клочья взрывной волной. Ленора закрыла глаза и помотала головой, чтобы вытряхнуть из неё воспоминание. Есть больше не хотелось.
Она почувствовала, как над её рукой нависло что-то тёплое, подняла голову и уткнулась глазами в лицо миссис Джонс.
Всё образуется, детка, сказала она. Вот увидишь.
Ленора кивнула, с трудом проглотив слёзы. В сказанное она не верит или почти не верит, но постараться всё-таки надо.
Всё образуется, не может быть иначе. Они должны быть живы.
Ленора взяла сандвичнадо заставить себя поесть. На вкусприятное кисло-сладкое сочетание. Такие сандвичи ей часто клала с собой мама в школу, только в этой тунцовой пасте было какое-то отличие.
Яблоки, сказала миссис Джонс, не отрываясь глядя на Ленору. Они придают небольшую сладость, а заодно и кислинку. Я как-то не была уверена, понравится тебе или нет, но подумаланаверное, понравится. Она кашлянула. Твоему папе нравилось. Она улыбнулась, и кожа вокруг глаз скомкалась в складки, как мятая газета.
Ленора ничего не сказала и не спросила, хотя на языке вертелись тысячи вопросов. Просто непонятно было, откуда начинать.
Помолчав, миссис Джонс проговорила:
Ни в поместье, ни в окру́ге детей нет. Гости тоже редко приезжают. Так что не часто мне приходится готовить на ужин что-нибудь эдакое. А на сегодня я как раз такое и запланировала.
А что?
Жаркое, ответила миссис Джонс и указала на одну из духовок. Уже поставила.
Жаркое. Мама так вкусно умела его делать. Грудь Леноре снова сдавило. Будет ли она когда-нибудь дышать свободно, как прежде?
Хорошо, что ты у нас поживёшь. И для Замка хорошо, и для всех, сказала вдруг миссис Джонс. Её глаза затянулись было пеленой, но затем прояснели.
Ленора уставилась на кухарку, ожидая, что та скажет что-то ещё, разъяснит свои слова, но та ничего такого не сделала. Ленора открыла рот, чтобы спросить самой, но в итоге только и вымолвила:
Я тут поживу совсем недолго.
Миссис Джонс опустила лицо.
Я знаю, сказала она.
Однако Леноре нужно было непременно проговорить эти слова вслухснова, чтобы опять в них поверить. И она продолжила:
Мама с папой скоро приедут за мной и заберут домой.
Домой, эхом отозвалась миссис Джонс. Она провела пятнистой ладонью по столу. Удивительно, до чего разные вещи иногда под домом подразумевают. Ну ладно. Она встала. Если ты поела, пойдём, я покажу тебе твои комнаты.
Мои комнаты? Ленора чуть не хохотнула, совсем забывшись от внезапной нелепости последней фразы. Вообще, эта кухарка выражалась порой так официально, как будто была не кухаркой, а горничной из какого-нибудь старинного романа вроде тех, что любил читать отец. Ленора прижала ладонь ко рту, пока смешок не прошёл, и только затем спросила:Их что, больше одной?
Миссис Джонс склонила голову набок, и в её улыбке проступило что-то ещё, кроме прежней доброжелательностикакая-то весёлость, пожалуй.
Видишь ли, золотце, к каждой спальне в нашем Замковом особняке, Замке, прилагается отдельная ванная с уборной. Поэтому целиком мы зовём их комнатами, да.
То есть в вашем особняке двадцать шесть ванных? изумилась Ленора. И тут же сообразила, что пялится на кухарку во все глаза. У неё дома ванная была только одна, и пользовались ею по очереди. Из-за этого-то и разгорались самые крупные стычкив основном благодаря Рори, которая любила там поторчать подольше.
Вообще-то двадцать девять, уточнила миссис Джонс. Ещё рядом с гостиной есть, при библиотеке и рядом с бальной залой. Некоторые, впрочем, не то чтобы целые ванные, а так, скорее просто дамские комнатки, но во всяком случае Миссис Джонс поднялась. Пойдём, детка.
Ленора послушно вышла вслед за кухаркой, и они оказались у подножья большой винтовой лестницы, конца которой было не видать. Казалось, она такая высокая, что ведёт на самое небо только, понятное дело, она туда не ведёт. Уж кто-кто, а дети Коулов усвоили с пелёнокпапа об этом позаботился, что волшебства не существует. Как любил повторять папа, волшебство есть только обман и иллюзия, и ничему иллюзорному доверять нельзя, ведь обманутый жестоко страдает. Правда, чего Ленора никогда не могла понятьэто почему сам папа любит именно те книги, которые целиком и полностью про волшебство и всякие там чудеса.
Стена вокруг лестницы была вся увешана портретами незнакомых людейнаверное, членов семьи, подумала Ленора, но точно определить не могла. Семьи этой она толком не знала. Папа никогда не говорил о ней, не рассказывал, даже не упоминал ни Замковое поместье, ни Замок. Ленора ненадолго задержалась перед портретами: серьёзные мужчины плотно сомкнули губы, женщины обратили вдаль ясные взгляды лучезарных глаз. Ей захотелось узнать, кто эти люди, но темп миссис Джонс не оставлял возможности для вопросов на ходу. Ленора еле поспевала за ней, торопливо хватаясь за блестящие перила из вишнёвого дерева. На ладони не осело ни пылинки.
Миссис Джонс, проследите, пожалуйста, чтобы у неё было всё, что надо, громыхнул им вслед мужской голос. Ленора остановилась и выглянула в пролёт сквозь узорчатое сплетение чёрных железных прутьев в перилах. Внизу в сумраке коридора виднелась фигура дяди Ричардалицо почти полностью скрывала тень лестницы. Он уже переоделсянаверное, чтобы избавиться поскорей от запаха Техас-Сити и вместе с ним от его гнетущего образа. Теперь на дяде был другой костюмв общем-то, точно такой же, как предыдущий, только терракотовый. Левая рука прихлопнула по бедруЛенора проследила за этим движением, чтобы не смотреть ему в глаза, в это лицо, так похожее на папино, кроме глаз. И ужинает она сегодня со мной, закончил дядя Ричард.
Да, мистер Коул, откликнулась кухарка.
Ленора опустила глаза на своё платье, сплошь измятое и в саже, на туфлис ними, скорее всего, ничего уже не сделать. Сидя в здании городского совета, она попыталась отскоблить пыль и копоть с ладоней, лица, локтей. Но с одеждой и обувью дело обстояло сложней.
С этого момента она на лестнице ничего не трогала, включая перила. Маме бы очень не хотелось, чтобы она поступила в гостях невежливо или бестактно, пора вспомнить о том, кто здесь юная леди, и вести себя подобающе.
Она будет вести себя подобающе.
Она будет делать всё что угодно, лишь бы они вернулись.
10
Интерьер второго этажа оказался довольно простым: вперёд уходил тёмный коридорказалось, конца ему не будет, а украшал его разве что один ковёр с вьющимся узором, как и внизу, с зелёными, синими и золотыми завитками. Кое-где можно было разглядеть в сгущающемся мраке несколько портретов на стенах. Двери во все комнаты, сколько их виднелось впереди, были закрыты. Леноре жутко хотелось посмотреть скорей, что же там, за этими дверями, но миссис Джонс остановилась у первой же двери справа.
Ленора бросила напоследок взгляд в тёмную глубину коридораон зиял перед ней, как чёрная бездна. Что ж, хотя бы ей не придётся нырять туда, в темноту, каждый день.
Вот уж посмеялись бы над ней Джон и Чарльз с Роритакая трусишка! Если бы они приехали сюда вместе и каждый сам выбирал себе комнаты, Ленора и так выбрала бы эти, крайние, просто потому, что они не утопают где-то глубоко во мраке бесконечного коридора.
Вот бы они приехали сюда вместе. Вместе бы исследовали Замок. Ей не пришлось бы быть одной.
Хотя, может быть, миссис Джонс покажет остальные комнаты, если попросить? Мама всегда говорила, что если бы Ленора почаще обращалась за помощью, то ей бы и жилось полегче. Леноре нравилось всё делать самойправда, в случае тёмных коридоров и запертых дверей это означало, что она скорее притворится, будто ей ничуть не интересно, что там за дверями, чем попросит кого-нибудь сходить посмотреть вместе с ней.
Наверное, пора это менять.
Ленора откашлялась.
Мы в западном крыле, опередила её миссис Джонс, бросив фразу через плечо.
А есть и восточное?
Есть и восточное. Миссис Джонс скрипнула дверной ручкой. Старинной, медной дверной ручкой с большущей замочной скважинойв такую, пожалуй, вполне можно что-то увидеть, если заглянуть. Дверь ярко-зелёнаяцвет леса, любимый цвет Леноры. Как будто это знак. Она протянула руку и дотронулась до двери, улыбнулась. Только губы почти не шелохнулись. Наверное, это и есть горекогда улыбка больше не получается.
Миссис Джонс тем временем грохотала дверной ручкой. Та не поддавалась, и кухарка снова поворочала в скважине ключом.
Заело. Она вытащила ключ, подняла повыше и внимательно осмотрела, затем опять вставила в замок и попробовала ещё раз.
Можно, я, подступила Ленора. Она взялась за ключ, и дверь моментально растворилась.
Миссис Джонс улыбнулась.
Эти комнаты стоят запертыми довольно давно.
Ленора задержалась на пороге.
А что в тех, остальных?
Кровати, камины, шифоньерывсё как у тебя. Миссис Джонс подтолкнула дверь, чтобы открыть пошире, та протестующе заскрипела. Так, придётся подмазать, усмехнулась она. Давай, детка, проходи.
Но Ленора медлила. Её взгляд зацепила бирюзовая дверь напротив. Показалось даже, будто местами она поблёскивает. Ленора наклонила голову.
Эти спальни раньше предназначались для гостей Замка, сказала миссис Джонс. Но к нам давно никто не приезжает. И она слегка подтолкнула Ленору в комнату.
Внутри стоял пыльный, затхлый запах.
Здесь давно не проветривали, угадывая мысли своей гостьи, проговорила миссис Джонс. Я пооткрывала все окна, как только узнала, что ты приедешь, но, похоже, запах не успел выветриться.
Комната оказалась просторной и такой же роскошной, как и всё в особняке. Золотисто-жёлтые стены окаймлял вверху затейливый зелёный узор. Но вниманием Леноры завладела кровать. Такого изысканного ложа девочка за свои двенадцать лет не видала ни разу. Его окружал золотой балдахин, откинутый в сторону, чтобы представить взору покрывало и подушки богатого бордового цвета с лоском. По краям высились четыре столбика из тёмного дерева, увитые золотыми листьями. Настоящая постель королевы, прямиком из книжки со сказками. Ленора так и ахнула.
Нравится? спросила миссис Джонс.
Никогда такой потрясающей кровати не видела, призналась Ленора. Интересно, что она услышит от доброй кухарки в свой адрес, если сейчас разбежится и плюхнется на эти восхитительные перины? Хотя, наверное, не стоитона вся такая чумазая. С огромным усилием Ленора подавила душевный порыв.
А вот Рори бы плюхнулась.
Рори.
От боли Ленора чуть не вскрикнула.
Она повернулась к миссис Джонс, которая указывала на большой платяной шкаф в углу. Шкаф по стилю подходил к кровати: то же тёмное дерево, те же золотые листья по верхнему краю.
В шифоньере лежит чистая одежда. Я купила тебе два платьицанадеюсь, угадала с размером. Миссис Джонс снова повернулась к Леноре, откинула с глаз выбившуюся прядку седых волос и продолжила:Послезавтра можно докупить ещё. У твоего дяди будет какое-то дело в городе, вот он тебя и возьмёт.
Но вы ведь тоже поедете? заволновалась Ленора. Она и представить не могла, о чём говорить и что делать в присутствии одного дяди. Он-то предпочитал молчать, это ясно, но Леноре всегда хотелось побеседовать. Да и как он поможет ей с платьями? Он же мужчина.