Уходя в школу, Глеб, Лиля и Вова шепнули ему:
Наблюдай тут!
Попробуй ему дать яйцо!
Смотри, чтобы он не удрал!
Привыкли давать указаниясами-то спали всю ночь, а Ивасик до утра волновался и охранял сон Заври.
Но на этом волнения не кончились.
Возвращаясь из школы, Лиля увидела на окне Ивасика, который размахивал руками. Лиля ворвалась в квартиру:
Заболел? Умер? Что с ним?
Ивасик замотал отрицательно головой. Не тратя времени на слова, он залез под диван и вытащил оттуда пустой тюбик из-под маминого крема «Восторг».
ВотЗавря высосал!
А ты где был? Сторож мне тоже!обрушилась на него Лиля.
Примчался Глеб с Вовойкаждому Ивасик показывал пустой тюбик.
Заврик! Завренька! Завря! Маленький! Иди сюда!ползали на четвереньках сестра и братья возле дивана.
И найденыш выполз из-под дивана и смешно, на цыпочках, слегка наклоняясь вперед, пробежал по комнате, шевеля всеми своими складочками, посверкивая всеми тремя глазами, ворочая ушами и при этом не то поскрипывая, не то посвистывая, вполне весело.
Ничего себе, умирающий!сказал Вова.
Смерть может наступить внезапно,сурово молвил Глеб.
Ивасик схватил и прижал к себе Заврю, словно оберегая от опасностей и равнодушных слов. Он положил его к себе под одеяло и опять всю ночь спал кое-как, то и дело прислушиваясь, жив ли его уродец.
СНАБЖЕНЦЫ
Ничего, однако, с Заврей не случилось. Пострадала только мама. Она никак не могла понять, почему у нее закончились сразу все кремы. Мама купила новые, но они тоже куда- то исчезли. После того как Завря ликвидировал мамины кремы,
Гвилизовы вытрясли свои копилки, продали марки, и еще неделю Завря был обеспечен своим «детским питанием».
Но вот иссякли все деньги, все кремы, и было решено пойти на хитрости и унижение.
Сначала Глеб предложил маме свои услуги: он ей купитс колько?десять, двадцать, тридцать кремов!
Столько не нужно,сказала мама,хватит и пяти. Спасибо, милый, добрый мальчик.
Вова уже хотел крикнуть: «Подумаешь, я тоже могу купить»,но, вспомнив, что замышляется обман, ничего не сказал, а взглянул на Глеба и даже удивился, заметив, какой тот красный и несчастный. Вова-то думал, что только ему трудно говорить маме неправду.
И все-таки Глеб мужественно скормил купленные кремы Завре, а маме наврал, что деньги потерял. При этом у него был такой несчастный вид, что мама к большому неудовольствию Вовы приголубила Глеба:
Пустяки, мой мальчик, потерял, и ладно. Не нужно так переживать. Какая все-таки у тебя восприимчивая натура!
Вова просто разрывался между желанием заслужить такую же мамину нежность и пониманием, что лучше уж пусть без нежности, но и без обмана.
Пришла очередь Лиле хитрить, унижаться и жертвовать. Сколько уж лет она коллекционировала пишущие ручки. На дни рождения, на Новый год, 8 Марта, а иногда и Первого сентября она обязательно получала от всех, кто хотел ей сделать подарок, пишущие ручки. И каких только ручек у нее не было: и крохотные, как узенький карандаш, и такие большие, что в трех пальцах их и удержать было почти невозможно, и деревянные, и пластмассовые, и металлические, и трехцветные, и даже одна семицветная, и с баллончиками, и с золотым пером, и всякие иностранные, и с игрушечной рыбкой, плавающей в прозрачном кончике ручки, и с розочкой, и даже со звоночком. И вот теперь собрала она свою замечательную коллекцию ручек и пошла ее распродавать в школе. Она даже аукцион устроила в заранее намеченный день:
Один рубль десять копеек! Один рубль десять копееккто даст больше?.. Раз, два... Один рубль сорок копеек, один рубль сорок копеек. Один рубль сорок копеекраз, один рубль сорок копеекдва, один рубль сорок копеектри... получите вашу ручку...
Домой Лиля вернулась всего с двумя ручкамияпонской и с золотым пером. И то за этими ручками обещали прийти.
Ночь она проплакала, вспоминая свою коллекцию, а на другой день отправилась в магазин «Ландыш» за кремами. Некоторые женщины подходили и говорили: «Дайте «Ладу», «Дайте «Бархатный», «Дайте «Молочко». И еще много слов мелькало: «Восторг», «био», «для рук», «после бритья». Это даже обеспокоило Лилю: что же выбрать? У прилавка толпились. Но в конце концов и она протиснулась к прилавку, увидела ГРУДУ бумажек с мелкими буквами и принялась их читать одну за другой. Оказывается, кремы-то все были разные: и для увядающей кожи, и для нормальной, и для сухой, и увлажняющие, и со всякими веществами, цветами и травами. И «Молочко* тоже было разное: с экстрактом облепихи, например. Ее толкали, шутили: «Девочка, тебе еще рано кремы», «Не мешайте ейона учится читать», «Девочка, отойди, не мешай взрослым». Но она продолжала изучать бумажки с описанием кремов. Наконец остановилась на тех кремах, на которых было написано «питательный», и на «Молочке» двух сортов.
Лиля принесла домой столько кремов, что братья вздохнули с облегчением: теперь, казалось им, можно быть спокойными несколько месяцев. Лиля даже маме выделила пару кремов«от дочери и сыновей», и долго еще все сослуживцы мамы удивлялись, как она сумела воспитать таких внимательных детей.
Однако в конце концов исчезли и эти два выделенных Лилей маме крема. Их детеныш оказался прожорливым, и теперь уже Ивасику и Вове предстояло добывать пропитание Завре. Они решили просить милостыню. Для верности пошли в самый большой универмаг. Вова встал у самого прилавка, а в стороне поставил Ивасика, чтобы тот учился. Вова видел такой фильм и всё сделал по фильму.
Подайте, ради бога, нищему копеечку,загнусавил он,
Сначала он сказал это совсем тихо, и на него не обратили
внимания. Вроде и не шумно было в универмаге, а каждый
слышал только соседа. Но у Вовы был сильный голос, и он
крикнул во всю мочь:
Подайте, Христа ради, нищему копеечку!
Возле него начал толпиться народ.
Съемки кинофильма, что ли?
Какие съемки? Мальчик одет по-современному!
Мальчик, ты что, с ума сошел?
Вызовите «скорую помощь»!
Он на спор, да, мальчик?
Сквозь толпу протиснулся милиционер и взял его за руку:
Пройдем со мной в милицию.
В милиции Вова расплакался, что совсем не входило в его намерения, он ведь, по его представлениям, был уже совсем взрослым парнем. Все, кто был в это время в комнате милиции, стояли вокруг него.
Я не для себя, я для мамы. Мы у нее все кремы, ну, забралия хотел ей кремы купить. Я потому и стоял, где кремы.
Милиционер за столом опустил ручку, чтобы писать.
Я никогда больше не буду, честное слово, дяди милиционеры. Только маме не сообщайте, а то я сбегу из дому!
Отпустите его!распорядился старший. И смотри, мы тебя запомнили.
Опрометью бросился Вова из милиции. Уже на улице его догнал милиционер и дал ему два рубля:
Купишь маме кремы. И смотри, чтобы больше я такого нищего нигде не видел. Ты же октябренок, правда? Неужели тебе не стыдно?
Немного отбежав от милиции, Вова остановился и огляделсягде-то наверняка должен был его ждать Ивасик, не мог же он сбежать. Но Ивасика не было. Вова даже вернулся к милиции. Ивасика нигде не было. Вова заглянул в универмагИвасика не было и там. «Сбежал,подумал Вова.Или...» И он заспешил домой, забыв даже кремы купить. У подземного перехода послышался ему знакомый голос. Чей-то
смех, а голос, похоже, Ивасика. И в самом деле, между решеткой и тумбой стоял Ивасик, а рядом с ним человек пять парней и девушек.
Твоей маме нужны кремы?спрашивал Ивасика веселый парень, и попутчики его улыбались.Сколько же ей нужно кремов?
Чем больше, тем лучше, отвечал с полной доверчивостью Ивасик.
А почему ей нужно так много кремов?продолжал расспрашивать веселый парень.
Для еды,сказал Ивасик, уже забыв, что просил он деньги на кремы якобы для мамы.
Подожди,вмешалась девушка.Может, ты перепутал. Может, маме нужен кондитерский крем?
Не мешай ему,попросил веселый парень.
Так-так,вмешался его товарищ, и красивая она, твоя, мама?
Мама-то?Он все забывал, что речь идет о маме.Ну, конечно.
А какие глаза?
Ну, разныеих ведь три,ответил добросовестно Ивасик, который опять уже думал о Завре.
Вся компания дружно расхохоталась.
Ребята, мы опаздываем, сказала девушка. Давайте мальчику кто сколько может, ему для его красивой мамы кремов нужно многотем более что она не только мажется кремами, но еще и ест их.
Конечно, это были студентынищая и щедрая публика: они выскребли все из карманов. И домой Ивасик и Вова вернулись с кремами.
«ОНИ ЕЩЕ И СВИСТЯТ»
Конечно, Ивасик и Вова перенесли больше, чем Глеб и Лиля. Но оказалось, что могли бы и не стараться. Пока они добывали деньги для кремов, Завря выбрался из детской комнатыи это при том, что Глеб, ссылаясь на свои опыты и занятия, собственноручно вставил в дверь детской английский замок!нашел в ванной тюбики с зубной пастой и сейчас, развалившись на диване, сосал мятную пасту, а рядом уже валялся пустой тюбик из-под «Поморина».
Полдня Ивасик сидел над своим другом, боясь, не заболеет ли тот. Но нетвсе было в порядке.
Древность полна загадок, изрек по этому случаю Глеб.
Стали английский замок не просто захлопывать, но еще и поворачивать в нем ключ. Однако через два дня, вернувшись из школы, они застали Заврю с тюбиком сапожного крема в коротких ручках и рот его уже был коричневый от высосанного крема.
И снова тревогии снова Завре хоть бы что.
Ты заходил в детскую?спросила как-то вечером папу мама.Как они только живут в этом запахе? По-моему, у них пахнет всем, даже сапожным кремом!
Ничего, пусть развиваются, сказал, не отрываясь от газеты, папа.
Глеб долго думал над феноменальным поведением Заври. А потом сказал маме, что хочет сам сходить за продуктами, голбасы он, которую велела взять мама, правда, не купилзато принес несколько тюбиков с пастой-сыром. Конечно же, Завря с огромным удовольствием высосал сыр. Лиля хотела уже выбросить тюбик, но Глеб остановил ее. Он провел ряд опытов. Наливал воду в тюбикЗавря не пил ее. Насыпал в тюбик мукиЗавря муку выплевывал. Потом Глеб размешивал в воде муку, пока не получалась паста, и напихивал в тюбикЗавря съедал эту «пасту» с завидным аппетитом.
Братья и сестра занялись опытами всерьез. Чего только не превращали они в пасту: яички и манную кашу, суп и мясо, пудру и детскую присыпку. Завря ел всё. Животик его раздулся, и он, продолжая быстро бегать по комнате, придерживал живот маленькими руками. Ивасик уже страдал. Он прекратил опыты угрозой, что все расскажет маме и папе, если они не прекратят напичкивать всем подряд Заврю.
Ничего, однако, с Заврей не случилось. Он оказался воистину всеядным. Всеядным, но не всякоядным. Он мог есть все, что угодно, но только из тюбика!
И ведь он рос. Рос и умнел.
Все мысли братьев и сестры были заняты Заврей. И они не заметили, как над ними сгустились тучи.
Должны были бы, конечно, понимать, что, если уж начали плохо учиться, к ним станут приглядываться, мама начнет расспрашивать в школе и у знакомых, не замечают ли они у ее детей каких-нибудь нездоровых наклонностей. Так и получилось. И тут раскрылось то, о чем они уже совершенно забыли.
Лиля, где твои ручки?спросила однажды вечером мама.
Вот, протянула вперед руки Лиля.
Но мама даже не улыбнулась.
Ты собираешься поступать в торговое училище или открывать капиталистическое предприятие?Голос у мамы дрожал.Неужели,продолжала мама,ты совершенно не ценишь наших подарков?
Лиля не выдержала:
Как же не ценю? Я продавала по самым высоким ценам!
Разве дело только в деньгах? Я думала, ты умная девочка. Ведь эти ручки... мы выбирали, ловили, привозили откуда только могли. Я всегда знала, что ты фантазерка. Но я думала, ты добрая, отзывчивая девочка. Неужели тебе этот спектакль дороже нашего уважения и нашей любви?
Лиля молчала, опустив голову, и мама удивилась, какое упрямое, не соглашающееся лицо было у дочери.
Мама, не сердись на нее, мы после тебе все объясним,попробовал заступиться за Лилю Глеб.
А я не только на нее сержусь, сказала мама, глядя холодными глазами и на Глеба. Это ведь ты, кажется, говорил, что потерял деньги на кремы. А между тем вы завалили тюбиками из-под кремов весь мусорный ящик, не так ли? Как ты это объяснишь?
Я не могу объяснить,пробормотал Глеб.
А я считала, ты все на свете можешь объяснить, сказала с печальной иронией мама. Но ведь и в самом деле, всего труднее объяснить вранье, особенно маме, которая, если бы вы ее попросили, сама дала бы деньги на кремы или что там вам нужно...
Мамочка,начал было Вова.
Но мама и на него взглянула так, словно не узнавала его:
А ты, оказывается, попрошайничаешь, милостыню просишь, «ради бога». И даже в милиции успел побывать, как постыдный попрошайка. Господи, что же с вами творится, дети! Ведь раньше, глядя на вас, мои знакомые говорили: «Вот что значит большая, дружная семья!» А теперь говорят: «Нет уж, с теперешними детьми дай бог одного-двух воспитать!»
Нас осуждают, а сами говорят «дай бог»,пробормотал обиженный Вова.
Я... я тоже просил милостыню, но я не скажу зачем,выпалил Ивасик.
Дожила,молвила мама и пошла к дверям. Но от порога обернулась и крикнула с возмущенными слезами:Они еще и свистят маме вслед! Гадкие дети! Как только не стыдно! Прекратите сейчас же! В доме не свистят даже такие дети, как вы!
Но свистели-то не они. Свистел из-под дивана Завря.
СПИРАНТО
Завря рос, и громче становился его голос. Впрочем, не голосголоса у него как раз не было. Завря шипел, свистел и скрипел. И, чтобы скрыть его присутствие в доме, теперь постоянно шипели, свистели и скрипели Глеб, Ивасик, Вова и Лиля.
Что за ужас!сказала мама. Папа, что с ними творится? То они побираются, то лгут, то торгуют, а теперь еще и шипят, как змеи. Я этого не вынесу!
«Пусть развиваются», хотел сказать папа, но опомнился и обратился к детям:
Объясните мне, что все это значит!
Мы записались в кружок, как его... этого... аспиранто,сказал, запинаясь, Глеб.
Во-первых, «эсперанто», а не «аспиранто»,сказал, осуждающе качая головой, папа.Тебе-то, как будущему ученому, следовало бы знать. «Эсперанто»международный язык. Что касается «аспиранто»... А ну-ка возьми, дорогой, энциклопедический словарь и посмотри оба слова.
И, сделав знак братьям и сестре, чтобы они шумели, заглушая Заврю, Глеб поплелся к полке, на которой стоял энциклопедический словарь.
«Эсперанто,бубнил он,искусственный... язык... на
лексике... спирант... фрикативный согласный звук.И вдруг закричал:Так вот же, этим мы и занимаемся! Щелевые согласные: «С»!, «3»! «Ф»! «X»! Эсперантоэто уже старо, папочка. А вот спирантоэто такой язык, такой язык! Но я тебе о нем после следующего занятия расскажу!
Конечно, в последующие дни Глеб вел себя, как начальник. Лиля, Ивасик и Вова шипели, свистели, хрипели, фырчали, кормили Заврю, скрывали его, а Глеб сидел себе, обложившись книжками о разных языках. Но ведь ему и в самом деле нужно было рассказать папе о том языке, который они вместе с Заврей только что придумали. И младшие терпелиа что еще оставалось им делать!
Зато ровно через неделю Глеб «выдал». Он прочел папе, самому папе, целую лекцию о языках. Не о каких-нибудь там английском, французском или хотя бы даже японскомэто, заявил Глеб, обыкновенные голосовые языки. Глеб рассказал о таких языках, про которые, наверное, и папа никогда не слышал. Например, про язык шепотамаленькие черные люди на нем говорят, и еще племя с острова, где выращивают знаменитый чай.
Подумаешь, языкя тоже могу шепотом!заявил Вова.
Но Глеб не обратил на замечание Вовы никакого внимания. Он ведь был только в самом начале своей лекции о редкостных языках. О языке жестовомкогда руками разговаривают. О языке прикосновенийим говорят меж собой слепоглухонемые. Есть, сказал он, языки музыкальныеноты в нем обозначают буквы. Есть языки щелкающие и свистовые. Свистит, например, человек в долине, свистит да и свистит себе. А на горе человек тоже начинает свистеть. Никаких слов на таком расстоянии не услышать, а свист они оба слышат прекрасно. Вот, поговорили, и человек внизу вдруг пошел в другую сторону, потому что тот,. с горы, свистом сказал ему: «Не ходи тудатам дорога завалена камнями. Возвратись и иди по другой дороге». Или щелкающие языкина нем бушмены в Африке разговаривают. Папа, если бы даже захотел, не мог бы ничего сказать на таком языке, потомучто мы привыкли говорить на выдохе, а бушмены щелкают на вдохе.