Я занял место рядом с Рэйчел. Она постукивала ложкой по тарелке, ожидая, когда ей нальют супа. Рэйчел страшно нетерпелива за едой.
Мама разлила суп. Затем она сказала:
Джексон, расскажи тете Аде, как тебе понравился купленный ею свитер.
Я открыл рот, чтобы сказать но голова вдруг стала тяжелой. Я почувствовал себя очень странно.
Шикарный свитер, сказал я тете. Я его даже не надеваю. Я использую его вместо носового платка.
Вместо чего?! распахнула рот тетя Ада.
Да, я сопли в него высмаркиваю, сказал я.
Ноа был единственным, кто засмеялся. Папа уронил ложку. Рэйчел вытаращилась на меня, как на невиданного зверя.
Мама прищурилась:
Джексон! Это была шутка?
Твой суп шутка, сказал я. Я блевал с жратвы и получше!
Ахнув, мама чуть не свалилась со стула. Ноа поперхнулся супом. Тетя Ада хлопнула его по спине.
Я говорил эти чудовищные вещи и ничего не мог с собой поделать.
Слэппи был у меня в голове. Он полностью управлял мной. Это были его ужасные шутки, а он заставлял говорить их меня.
Я не мог остановиться. Я зачерпнул ложку горохового супа.
В жизни не видывал такого дерьмища, сообщил я.
И повернулся к дяде Джошу:
Ты действительно такой жирный? Или кто-то надувает тебя по утрам? Не тебя ли я видел вместо дирижабля на параде в честь Дня Благодарения?
Он нахмурился. Посмотрел на мою мать. Было видно, что он сконфужен.
Прости, сказал я. Ты не жирный. Ты СЛИШКОМ ТОЛСТ, чтобы назвать тебя просто жирным. Где ты шмотками затариваешься? В магазине «Боровок»?
Тетя Ада вскочила. При этом она задела тарелку, и суп забрызгал скатерть.
Джексон, это совсем на тебя не похоже! вскричала она. Не могу поверить, что ты такой грубиян.
А я не могу поверить, что ты такая уродина, парировал я. Ты берешь уроки уродства?
Ну хватит! завопила мама. Она тоже вскочила, подлетела ко мне и положила руку мне на лоб. Ты сам не свой. Тут что-то неладное. Ты заболел?
Я стряхнул ее руку.
Привыкай, сказал я. Привык же я к твоей шимпанзячьей образине. Ты такой родилась, или это тебя машиной шарахнуло?
Я повернулся к папе.
А ты вообще как из ужастика вылез. Давно в зеркало гляделся?
Джексон, хватит! рявкнул он. Тебя кто-то подбил всех оскорблять?
А тебя кто-то подбил быть таким кретином? ответил я. Тебе вроде бы тридцать шесть, но это твой возраст или уровень интеллекта?
Я погрузил ложку в суп и плеснул им в лицо Ноа. Тот испуганно взвизгнул.
Тут уж все повскакивали на ноги. Мама и папа взяли меня за плечи и вытолкали из столовой.
Ты что, спятил? бушевал папа. Ты в своем уме?
Может, вызвать врача? спрашивала мама дрожащим голосом.
Он плохой. Он стал плохим! восклицала Рэйчел. Широкая улыбка играла на ее лице.
Папа отвел меня к лестнице.
Ступай в свою комнату. Сиди там, пока не будешь готов вернуться и попросить прощения?
Держи карман шире, сказал я.
Они следили, как я поднимался по лестнице, что-то бормоча и качая головами.
Я ввалился в свою комнату. Голова, казалось, сейчас лопнет. Все кошмарные вещи, что я успел наговорить, так и звучали в ней.
Я поднял глаза на Слэппи, примостившегося на моей кровати.
Он ухмыльнулся мне:
Как прошел ужин, сынок?
22
Я бросился через всю комнату и сгреб Слэппи за плечи. И затряс, затряс изо всех сил.
Из его открытого рта вырвалось хихиканье.
Я шваркнул его спиной в стену. Моя грудь вздымалась. Я с трудом дышал.
Не называй меня сыном, сказал я.
Он снова захихикал.
Как такое может быть? Он же просто кукла. Он сделан из дерева и пластмассы.
Снизу доносились голоса. Все говорили наперебой.
Послушай их, сказал я. Послушай, как они огорчены. Они хотят показать меня врачу. Они знают, что я так себя не веду. Они знают, что я говорил это не от чистого сердца.
Непруха, буркнул болванчик.
Зачем? закричал я. Зачем ты заставляешь меня творить такие ужасные вещи?!
Его глаза мигнули.
Злосамо по себе награда, произнес он. Расслабься, сынок. Ты научишься любить его!
Не-е-е-е-ет! выкрикнул я. Нет, не научусь. Ты должен остановиться. Ты должен оставить меня в покое!
Успокойся, сынок, сказал болванчик. Я горжусь тобой. Ты проделал долгий путь. Ты был лучшим, добрейшим, милейшим на свете ребенком. А теперь ты так же жесток и безумен, как я. Он хохотнул. Есть чем гордиться!
Нет. Ни за что запротестовал я. Ты не можешь
Послышалось чириканье. Комната задрожала.
Сидя на кровати, Слэппи откинул голову назад. Он распахнул свой деревянный рот и расхохотался.
И и я ничего не мог с собой поделать. Я не мог владеть собой.
Я тоже откинул голову назади захохотал вместе с ним.
Я хохотал и хохотал. Безумным, страшным смехом.
Я не мог остановиться, даже когда увидел, что кто-то возник на пороге.
Рэйчел. Она стояла в дверях. Смотрела на меня во все глаза, руки на поясеа я смеялся вместе с болванчиком.
Я не мог остановиться, пока она не закричала встревоженно:
Джексон, что тебя так насмешило?!
23
Я сглотнул. В горле пересохло от смеха.
Я заставил себя отойти от кровати. Я пронесся через всю комнату. Схватив сестру за руку, я выволок ее в коридор.
Это это ты виновата! выкрикнул я задыхаясь.
Она рывком высвободила руку.
Пусти меня. Ты спятил? Мама хочет позвонить доктору Марксу. Тетя Ада считает, что тебе место в больничке.
Все ты виновата, повторил я, пытаясь прочистить мысли.
Джексон, о чем ты говоришь? негодовала Рэйчел. Что я сделала-то?
Ты прокричала эти слова, сказал я. Ты оживила болванчика.
Она вжалась спиною в стену. Моргнула несколько раз, потом посмотрела на меня:
Ты действительно крышей поехал
Нет. Я серьезно. Это правда, настаивал я.
Я показал на свою комнату:
Видала его? Видала, как он ржал?
Я только тебя видела, сказала она.
Короче: он живой, сказал я. Ты вызвала его к жизни. Он живой, он злой и
Рэйчел попятилась от меня.
По-моему, Джексон, я тебя боюсь. Правда.
Выслушай меня! закричал я. Клянусь, я говорю правду. Я не сумасшедший, Рэйчел. Этот болванчик
Этот болванчиккопия, сказала Рэйчел. Это даже не настоящий Слэппи. Ты же слышал, что сказал дедушка.
Дедушка ошибался, возразил я. Это настоящий Слэппи. Это тот самый злющий болванчик, о котором он нам рассказывал.
Она смотрела на меня и не отвечала. Было видно, что она крепко задумалась.
Он он заставляет меня делать все эти безобразия, пробормотал я. Он говорит, что я теперь его сын и
Его сын?!
Я кивнул.
Он он заставляет меня говорить все эти ужасные оскорбления. Он законченный негодяй, и таким же делает меня. Он использует меня, как болванчика.
Рэйчел покачала головой.
Как? спросила она. Как он это делает?
Он проник в мою голову, объяснил я. Я слышу странный звуки он уже тут как тут. В моем мозгу!
Честное слово, ты меня пугаешь, проговорила Рэйчел. Ты головой, что ли, стукнулся? Упал и треснулся башкой?
Я испустил протяжный вздох.
Нет, я не стукался головой. Рэйчел, ты же меня знаешь. Я я не сумасшедший. Я никого не оскорбляю. Никогда. Я не устраиваю розыгрышей, верно? И я всегда говорю правду.
Она изучала мое лицо. Наконец, она сказала:
Да. Это правда. Ты никогда ничего не выдумывал.
Так ты мне веришь?
Она схватила меня за руку и потащила к двери спальни.
Ты никогда раньше не лгал мне. Ни разу. Так что валяй. Покажи мне, Джексон. Докажи мне это. Покажи мне, что он живой.
Хорошо, сказал я. И подвел ее к кровати. Хорошо. Хорошо. Договорились. Держись сзади и смотри.
24
Болванчик сидел на моей кровати, вытянув ноги и привалившись спиной к стене. Голова его упала на грудь, а руки свободно покоились на одеяле.
Слэппи, подъем, сказал я. Объяснись с Рэйчел.
Болванчик не двигался.
Слэппи, скажи Рэйчел, кто на самом деле Сын Слэппи, потребовал я.
Болванчик продолжал сутулиться, обмякший и безжизненный.
Ну же, Слэппи. Я знаю, ты не спишь, сказал я. Давай, двигайся.
Нет. Он даже не шелохнулся.
Я поднял его и встряхнул.
Просыпайся, Слэппи. Хорош прикидываться. Проснись и поговори с Рэйчел.
Его ноги крутились, когда я тряс его. Руки безвольно болтались. Голова завалилась вперед.
Говори! Говори! Говори! орал я.
Ладонь Рэйчел легла мне на руку.
Положи его. Ну же, Джексон. Положи его. Сколько его ни тряси, толку не будет.
С гневным криком я швырнул болванчика на кровать. Он приземлился на спину. Его голова и руки подскочили разок, и он остался неподвижно лежать на одеяле.
Я тяжело дышал. Сердце колотилось.
Рэйчел смотрела на болванчика. Затем перевела взгляд на меня.
Джексон я не понимаю.
Я услышал громкое чириканье.
Рэйчел расплылась перед глазами, словно фото не в фокусе. Затем она постепенно опять приняла явственные черты.
В голове было странное чувство тяжесть.
Конечно не понимаешь, отрезал я. Чтобы понимать, мозги нужны.
Джексон
Рэйчел, помнишь тест, что ты проходила в школе? Который показал, что твой интеллект не выше, чем у дыни?
Она хлопнула меня по плечу.
Заткнись. Почему ты такой ужасный?
Зато дыня посимпатичнее будет, продолжал я. У нее кожица гораздо лучше. С такой рожей, как у тебя, я бы предпочел ходить на руках, чтобы все видели меня с лучшей стороны!
Я откинул голову назад и расхохотался холодным, жестоким смехом.
Просто заткнись. Ты придурок!
Я оттолкнул ее назад.
Можешь отойти? От твоего дыхания обои скручиваются. Слыхала о такой вещи, как зубная щетка?
А-а-а-а-ргх! зарычала она в бешенстве. Ненавижу тебя. Правда ненавижу. Вот я расскажу маме и папе, как ты со мной обошелся! Оттолкнув меня, она вихрем понеслась к лестнице.
Правда глаза колет! крикнул я ей вслед, откинул голову назад и снова захохотал.
Я все еще смеялся, когда Слэппи вдруг резко ожил. Он поднял голову и выпрямился. Его большая деревянная рука взметнулась и поймала меня за руку.
Оу-у-у! взвыл я от боли, когда деревянные пальцы сдавили мое запястье. Сильнее сильнее Боль терзала всю правую сторону моего тела.
Ох-х-х-х-х. Перестань. Отпусти.
Но деревянная рука не ослабляла хватки.
Ты совершил ужасную ошибку, сынок, проскрипел болванчик своим мерзким, пронзительным голосом. Напрасно ты пытался меня заложить.
Но но
Он приблизил свое лицо к моему и гаркнул мне прямо в ухо:
Меня это ужасно расстраивает, сынок! Ты ведь не хочешь видеть меня расстроенным, не правда ли?
25
На следующее утро мне не хотелось спускаться к завтраку. Я знал, что придется объяснять маме и папе, с чего я так взбеленился за ужином.
Но мог ли я сказать им правду?
Никак нет. Если я стану объяснять про Слэппи, они мне не поверят. Им наверняка захочется потащить меня к врачу. А Слэппи обозлится пуще прежнего.
Он был прав. Мне не хотелось видеть его в гневе. При одной мысли об этом по спине пробегала ледяная дрожь.
Джексон? окликнула мама снизу. Спускайся завтракать. Ты опаздываешь в школу.
Делать нечего. Я медленно спустился по лестнице и вошел в кухню.
Рэйчел сидела за столом, перед ней стояла тарелка глазированных хлопьев. На верхней губе сестры красовались «усы» от апельсинового сока.
На папиной тарелке оставались только крошки да лужица сиропа. Видимо, он уже ушел на работу.
Когда я вошел, мама посмотрела на меня в упор. На ней до сих пор был розовый халат. В руках она держала чашку кофе. И нервно постукивала ногой.
Джексон?
Я могу объяснить, начал я. Видишь ли, вчера у меня жутко разболелась голова и
Фиговый я все-таки лжец.
Я привык всегда говорить правду. Я ведь славный малый, помните?
Мама прищурилась.
Голова, значит? Боюсь, это не объясняет твоего вопиющего хамства.
Я понурился.
Знаю, пробормотал я. Но, понимаешь
Ты с какого-то перепугу возомнил себя юмористом? сказала мама. Неужели ты думал, что все эти мерзкие оскорбления были смешными?
Я продолжал смотреть в пол.
Нет.
Я могу много порассказать тебе о смешном, все сильней распалялась мама. В юморе я кой-чего смыслю. И поднимать людей на смех из-за их внешности, раня их чувства
Знаю, повторил я. Я не хотел. Честное слово, я не смогу объяснить. Я
Это было просто ужасно, сказала мама. Ее рука дрожала, когда она ставила чашку. Глаза блестели. Неужели от слез?
Прости, пробормотал я.
Твои тетя и дядя были просто в ужасе, продолжала она. Они ведь знают тебя как хорошего парня. То, что ты им наговорил, Джексон, непростительно. Ты меня слышишь? Непростительно.
Я взглянул на Рэйчел за столом. На ее лице была ухмылка до ушей. Она действительно наслаждалась этим. Действительно была рада хоть раз видеть меня в качестве негодяя.
Ты вел себя ужасно, продолжала мама напряженным, сдавленным голосом. Мы с твоим отцом даже не представляем, как тебя наказать. Но тебя следует проучить, чтоб ты навек зарекся разговаривать с людьми в таком тоне.
Он и мне нагрубил! вставила Рэйчел.
Мама закусила губу.
Да. Потом ты пошел наверх и был груб со своей сестрой. Ты не одумался. Тебе нужно было и ее оскорбить.
Придется сказать ей правду. Выбора не оставалось. Придется сказать ей о том, как меня контролирует Слэппи.
Иначе она решит, что я становлюсь каким-то монстром.
Я сделал глубокий вдох и начал:
Мам, я должен тебе что-то сказать
Вот все, что я успел произнести, когда услышал в голове отрывистое чириканье.
Комната накренилась. По кухне заскользили тени. Потом все снова сделалось ярким. В голове появилось какое-то странное чувство
О НЕТ! Что я сейчас наворочу?
26
Я оцепенел.
Мама смотрела на меня.
Джексон? Что ты хочешь мне сказать?
Э-э Я замялся. Затем слова сами собой выплыли откуда-то из глубины моего сознания. Я лишь хотел сказать, что твоя рожа похожа на то, что я выудил из мусоровоза.
Что? выдохнула она. Руки ее сжались в кулаки.
Впрочем, никому нет дела до твоей рожи, потому что от тебя зверски разит, продолжал я.
Мамины глаза полезли на лоб. Ее рот был открыт, но оттуда не вырывалось ни звука.
Джексон, заткнись! Что с тобой такое? вскричала Рэйчел.
Я развернулся к ней.
Слушай, я сочинил тебе песенку, сказал я. Она идеально тебя описывает. Я набрал в грудь побольше воздуха и захрюкал:Хрю, хрю, хрю-хрю-хрю! Только не вешай нос, продолжал я. Ты не жирная свинья. Ты всего лишь гадкая волосатая свинья.
Откинув голову назад, я зашелся смехом.
Джексон, прекрати! завопила мама. Ничего больше не говори. Я серьезно. Ни слова больше.
Я кивнул. Я сложил пальцы и провел по губам, словно застегивая их на молнию.
Так-то лучше, сказала мама. Нам нужно понять, что с тобой не так. Не уверена, что могу отпустить тебя в школу в таком состоянии.
Он спятил, сказала Рэйчел. Вчера вечером он мне сказал, что это болванчик вынуждает его говорить гадости.
Мама сощурилась на нее:
Болванчик? Это безумие. Как может болванчик заставлять его говорить такие ужасные вещи?
Рэйчел ухмыльнулась. Она слишком уж наслаждалась происходящим.
Он говорит, что болванчик живой, сказала она маме. Говорю же, он кукушечкой поехал.
Мама издала долгий вздох. Ее руки были по-прежнему сжаты в кулаки. Я видел, как она встревожена.
Но что я мог сделать? Я собой не управлял.
Я подошел к столу и забрал у Рэйчел миску с хлопьями. После чего нахлобучил ей на голову.
Рэйчел завизжала.
Я полюбовался, как густые комки хлопьев сползают по ее волосам и щекам.
Мама схватила меня за плечи.
Ну все, это была последняя капля! Она толкнула меня к двери. Марш в свою комнату, сейчас же. И чтоб оттуда ни ногой. Я звоню твоему отцу. Нам с ним придется поговорить о том, что с тобой делать.
Я направился в коридор. Но в дверях остановился и посмотрел на Рэйчел:
Хрю-хрю-хрю!
Мама поспешила к столу, чтобы помочь Рэйчел выковырять комки хлопьев из ее волос. Они с Рэйчел не следили за мной, так что я остановился возле кладовки. Взяв привезенную Рэйчел банку с медом, я понес ее наверх.