- Но искать было пока ни к чему: мы ждали мыслью и голосом наделенное существо. Мы ждали Весть.
Я вся замираю, дохнуть не смею.
- И вот ты принесла ее. Тлогра начинает поиск.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,в конце которой Дитя Самосветных Миров делает Самой Мудрости неожиданное признание
Нет, с некоторых, пор я не жалуюсь на одиночество. Я ищу его.
Столько надо осмыслить, осознать. Без излишних переживаний, не теряя самообладания, трезво и по возможности беспристрастно.
Тлогра начинает поиск в сторону Самосветных Миров. Патрульные полеты были всего лишь первой разведкой, тренировкой, теперь раз навсегда заведенный механизм сработал в какой-то заранее запрограммированной точке, - и настал Черед Взлета, так он зовется.
Но взлететь - кому?
Тот, второй, всего лишь модель, манекен, испытательный стенд. И тут всплывает страшная догадка.
«Мы можем быть лишь наполовину такими, как вы» А мы - наполовину такими, как они?!
- Скажи мне всю правду, Сама Мудрость. Окера-Улл и тот, что на краю поля Они должны стать похожими?
И она ответила мне:
- Невообразимо далеко отсюда Самосветные Миры, обиталище разумных существ. Но отыскать мы их обязаны, в этом смысл жизни тех, кто сложил когда-то воедино всю мудрость тысячелетий. Правда, искали и вы, продвигаясь на ощупь в нашу сторону. Но вы, равно как и мы, устроены природой не для сверхдальних перелетов. Организм наш хрупок и недолговечен. Его надобно укрепить, дополнить, усовершенствовать.
- Выходит, мы должны стать хотя бы наполовину другими?!
- Да, - подтверждает Сама Мудрость, - хотя бы наполовину. Иначе не одолеть пространства и времени, не пробиться никогда друг к другу. Слишком ничтожной была бы вероятность встречи. Измениться, чтобы жить, мыслить, действовать как можно дольше. Это почти что бессмертие. Вернее, равносильно ему.
И этим бессмертным выпало стать ему, Окера-Уллу.
Я зову его, бросаюсь к нему. Напрасно, я знаю, все напрасно, он принадлежит не мне и даже не самому себе. Теперь он не заезжает за мной, мы лишь изредка переговариваемся, Пройдет еще совсем немного времени - и он исчезнет в доме на краю одинокого поля. Окера-Улл исчезнет навсегда.
И я взываю к ней:
- Скажи, Сама Мудрость, зачем ты посылаешь в полет его одного?
Мне показалось, она не сразу нашлась что ответить. Что ж, вероятно, и Самой Мудрости приходится порой кое над чем призадуматься.
- Не лучше ли произвести одновременно еще один опыт - принципиально новый по своему замыслу?
- По замыслу? - переспросила она.
- Раз уж так случилось, что я оказалась среди вас, почему бы не получить от меня максимум информации?
Молчание.
- Здесь, на Тлогре, ты изучила меня, вероятно, достаточно хорошо. Вряд ли я сумею предоставить тебе какие-либо существенные дополнительные данные. Но это только здесь. В полете я снова стану уникальным объектом исследования
- Ты хочешь отправиться, вместе с ним? - не дала она мне договорить. - Но ведь вместе - это значит: такой же, как он! Стать такой же, ты понимаешь это?
Теперь я медлю с ответом. И все же нахожу в себе силы, чтобы не слишком его затягивать:
- Это тебе решать. Но будь моя воля, я бы поступила иначе. У тебя появилась единственная в своем роде возможность отправить на корабле два различных объекта - один особо приспособленный к полету, как ты и намеревалась, второй - обычный. В противном случае, с чем ты сопоставишь преимущества первого? Какова будет точка отсчета?
- Но ведь полет именно и рассчитан на приспособленный организм, - отвечает она, теперь уже спокойно и рассудительно. - А неприспособленного через определенный промежуток времени ждет неминуемая гибель.
Мы обе молчим.
- Таковы условия полета. Так он задуман, - почти неслышно добавляет она. - Это даже не вариант «Архимеда», когда оставались хоть какие-то шансы на спасение. В данном случае неприспособленный организм обречен, пойми ты это, Дитя Самосветных Миров!
- Тебе решать, - твердо повторяю я. - Но так или иначе, здесь, на Тлогре, я тебе больше ни к чему.
И вновь медлю. То, в чем я собираюсь ей признаться, дается куда труднее, чем все сказанное до сих пор.
- Пойми ты меня, Сама Мудрость: от одиночества я попросту увяну
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ,или О том, зачем и как зажигают солнца
Откуда только силы берутся!
Одна на берегу, я жду решения. Прислушиваюсь к морю, к его ровному, вечному дыханию и, по мере того как волны размеренно перемалывают время, вновь обретаю покой. Все донельзя просто: оставаться на Тлогре - значит не жить, это яснее ясного. С таким же успехом можно меня отпустить на все четыре стороны. Не может быть, чтобы она этого не поняла.
И я ловлю себя на том, что не о себе думаю, а о ней. Оставаться-то ей.
Кто она на самом деле? Замысленная как владычица, мозг и высший судья целой планеты, она вдруг оказывается одна. Могучая и бессильная, кому она нужна? Ради чего существует? Если вдуматься, ей ведь тоже здесь не жить
Впрочем, зря я ставлю между нами знак равенства. Она - владычица без подданных, это действительно так. Судья, которому некого рассудить. Мозг, отделенный от всего живого.
Она все потеряла. Я нашла.
- Знаешь, какую Весть ты принесла мне? - слышу его голос. - Там, вдали, обитает разум сродни тому, которым природа наделила мой род. Здесь, рядом, бьется такое же сердце, как и мое.
- Оно бьется для тебя, Окера-Улл.
Но это лишь отзвуки. Нет теперь рядом со мной Окера-Улла. Каким я его увижу? Что с ним происходит в эти самые минуты в том жутком доме на краю поля?
Она зашлет его в дальние дали, и ее существование приобретет подобие смысла. Таковы, вероятно, законы здешнего мира - совершенного и нелепого, выверенного до мелочей и упустившего самое главное. Кем-то когда-то, пусть даже великим, но безнадежно чуждым нынешней действительности разумом, ему предписан Черед Взлета, и он, нимало не задумываясь, готов оторвать от себя единственную живую душу. Оторвать от собственной сути своей. Быть может, единственной в своем роде в этой стороне Вселенной и потому не поддающейся вычислению
- Я за тобой пришел.
Вздрагиваю. Да, это его голос.
И он сам.
Со страхом поднимаю взгляд. Как ужасно все осознавать заранее, не оставляя себе ни капельки надежды! Представить это растерзанное тело Его губы, которых никогда больше не будет
- Пора в путь!
Он улыбается. Глазами. Всем своим обликом.
Он улыбается!
Много позднее, на борту нашей «Лувелы», я все еще не могу прийти в себя. Да, это он, его не коснулось мертвящее космическое преображение. То ли сжалилась владычица - над ним и надо мной, то ли сработало что-то в ее недрах после последнего нашего разговора Но, так или иначе, мы на «Лувеле».
Так зовется не только наш корабль. Это название операции, которую нам предстоит выполнить. Своего рода программа-минимум.
На Земле и на Тлогре, под Солнцем и под Большим Светилом Срединным, повсюду жизнь существует благодаря излучению звезд. Гигантские светящиеся шары рождаются, развиваются и умирают, в процессе эволюции в них возникают термоядерные источники энергии, питая реакциями синтеза потоки излучения. К одному из таких реакторов - звезде по имени Лувела - мы и держим путь.
Почему именно туда? Установлено, что по крайней мере на двух из планет, составляющих систему Лувелы, могла бы со временем возникнуть и развиться жизнь. Но слишком медленно эволюционирует сама Лувела. Расшевелить бы ее, раздуть огонь!
- Давно задумано было, - напутствовала нас владычица, - когда настанет Черед Взлета, не сразу ринуться в необозримые дали. Заселить сперва небесное тело поближе, дабы стало оно нашим дозором и опорой, а постепенно - второй Тлогрой, зародышем новой цивилизации. Тогда и облюбовали Лувелу. И, чтобы разжечь ее, соорудили Искромет
И вот мы на борту «Лувелы».
Зародыш новой цивилизации Какая там еще вторая Тлогра, если и первой, по сути дела, уже нет, - один лишь доведенный до абсурда автоматизм, неостановимое круговращение в пустоте Но над этим ли задумываться - теперь, когда мы наконец вместе, вдали от Твердыни и Владычицы, от мрачного дома, где так легко и бездумно жертвуют красотой, природой отграненным совершенством, естеством людским?
Я украдкой поглядываю на своего командира. Ведь я теперь полноправный член экипажа, со своими обязанностями и четко определенным местом в программе полета. Ах, владычица Мудрости, ты все же отпустила нас вдвоем! Что в тебе отозвалось? Практическая целесообразность, расчет? Любопытство исследователя? Или нечто совсем иное, тайное и незнакомое, никогда не испытанное?
Я прекрасно понимаю, что мы и здесь под ее присмотром. Недреманному оку расстояние - не помеха. За исключением тех коротких промежутков, когда мы будем выходить из зоны радиовидимости. Но это впереди. Пока мы постоянно у нее на виду.
А ведь тогда, на одиноком своем берегу, я готова была на все. Поднять руку на владычицу. Броситься к Вместилищу и разнести его Терять мне было нечего. И вдруг что-то проняло ее.
Окера-Улл позвал меня в путь. По велению Самой Мудрости, другой механизм пришел в движение - тот, что управлял подготовкой к операции «Лувела». Он подхватил меня и не выпускал, пока не удостоверился в моей готовности занять место на борту.
Я была на шаг от бунта. Разнести Вместилище Чем? Камнями, пригоршнями морской гальки? Смешно и горько Восстание чувства против холодного разума, ослепленность против всеведения. Раб, доведенный до отчаяния собственной покорностью
И вот рядом со мной Окера-Улл. Посещают ли его когда-нибудь подобные мысли? Мы ведь никогда не бываем наедине, ни о чем таком нам говорить нельзя. Судя по тому, как он действует, - и там, на Тлогре, и здесь на борту, - ему и в голову не приходило ослушаться владычицы.
- Ты только представь, - с восторженным изумлением обращается он ко мне, - какая выстраивается цепочка: Сама Мудрость - ты и я - Искромет - Лувела с ее планетами До чего все четко задумано, подогнано, отлажено! Мы и в самом деле становимся живой частицей Вселенной!
Я восхищаюсь им - и мне за него больно. Пусть она слы- шит и видит нас, пусть незримо будет третьей на командном посту, - пусть, но зачем и здесь говорить ее словами, рассуждать точь-в-точь как она?
Хотя что правда, то правда: корабль, пожалуй, ведет она, а не мы. Перед ней вся телеметрия, но этим она не довольствуется. Задает контрольные вопросы, требует ясных ответов. По ее указанию мы еще раз осматриваем Искромет - ускоритель термоядерных реакций. Начинаем облет Лувелы. На втором витке Искромет стрельнет своим лучом.
И тут мной овладевает удивительное, незнакомое чувство- будто я совершенно одна. Не одинокая, заброшенная, а именно одна. Свободная, воздушная, невесомая.
- Что со мной, Окера-Улл? - с трудом выговариваю я. - Что произошло?
- Ничего особенного. Все идет по программе. Только что мы вышли из зоны радиовидимости.
Сказано буднично, равнодушно. Неужели он все еще не осознал, что мы впервые наедине?
- Я догадываюсь, о чем ты думаешь. О том, что на некоторое время мы вышли из-под власти Самой Мудрости?
«Горе ты мое! - пронзило меня. - Ты даже в это не можешь поверить!»
И тут мы встретились глазами.
- Но ведь с этой минуты она в нашей власти.
Я приросла к полу - такая решимость вспыхнула внезапно в его взгляде. Он медленно скользнул в сторону Искромета.
- Скажи, хочешь ли ты, чтобы она снова встала между нами?
Свой ответ я не расслышала. Но он разобрал его.
- А там, на Тлогре, зачем она? Кем и чем управляет? Ради чего существует?
Я не в силах произнести ни слова. Да и ни к чему.
- Испепелить бы ее этим лучом вместе со всем ее миром. Она вполне заслужила. - Он помолчал. - Но скажи мне, Звездная, кто такая, по-твоему, Сама Мудрость, всемогущая и бессильная наша властительница?
Вряд ли он рассчитывал на ответ. Спрашивал он самого себя.
- Нас трое, занесенных сюда обстоятельствами. Лишь одно объединяет всех нас - мы покинули когда-то свой дом, чтобы искать и обживать другие миры. И не ее в том вина, что не осталось у нее никого, кроме тебя и меня.
- Кроме нас, Окера-Улл
Теперь встретились наши руки. Взгляд его потеплел, стал нежным и грустным.
- Лишь теперь я понял, в чем ее горе. Знать все и не забывать ничего. Все, кроме любви и смерти. Как ничтожно мало ей дано
- Внимание на борту! Готовиться ко второму витку!
Рука Окера-Улла мгновенно потянулась к пульту Искромета. Я невольно прижалась к стене рубки.
Перед нами Лувела.
Пальцы пробегают по пульту. Срабатывает система полной звездной защиты корабля.
Вспышка.
И возгорается новое солнце. Начало нового мира.
- Все параметры соблюдены, - раздается голос с Тлогры. - Операция проведена безукоризненно. Возвращайтесь, жду вас.
Окера-Улл отошел от пульта, выпрямился.
- Нет, владычица, - произнес он спокойно, - не дождешься.
У меня все поплыло в глазах.
- Тех, кого ты послала сюда, ты не дождешься. - Его голос зазвенел, таким я слышала его впервые. - Если мы и решим вернуться, то будем другими. И совсем не потому, что в какое-то мгновение держали Тлогру под прицелом Искромета. Мы многое осознали. И, если возвратимся, жить будем по другим законам. А теперь ответь: ты принимаешь нас?
В лучах нового солнца, тесно прижавшись друг к другу, мы ждем ее ответа. Но, как бы он ни прозвучал, возврата к старому не будет.
Новое солнце возгорается для новой жизни. Нас двоих достаточно, чтобы эта жизнь пустила корни.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ,которая завершается поистине рыцарским жестом, чтобы не сказать больше
А нам троим, признаться, не так-то легко расставаться с Тлогрой.
Перевернута последняя страница, и никакой ты уже не звездолетчик, и в руках у тебя не Искромет, способный зажигать светила и испепелять планеты, а консервная банка с рукавом от старого халата. И Звездной Девочкой себя не назвать нашей милой Зике, в зеркало глядясь. А уж о Самой Мудрости лучше и не заикаться.
- Интересно все же, куда те машины катили?
- Какие еще машины, Беретик?
- Да те, что на улицах Твердыни. Куда они направлялись?
- Ты же слыхал: заведенный раз и навсегда механизм. Движение ради движения.
- Это то, что нам видно. А за этим что?
Вот это вопросик! Хотелось бы знать, додумалась ли до него сама владычица?
- Я так предполагаю, - продолжает Беретик. - Вот идет машина до какого-то определенного места, сворачивает в подворотню и попадает под пресс.
- Какой пресс? Почему? - никак не можем мы взять в толк.
А куда же еще? На металлолом. А металлолом - на переплавку. А из металла - новая машина.
- А эта, значит, снова в подворотню?
- Прямиком! На том вся их система и держится.
Заморыша, однако, такое объяснение не устраивает.
- Послушай, Беретик, что ты нам говорил про само как их там само системы?
- Самоприспосабливающиеся, - произносит он по слогам. И покаянно вздыхает: - Ты про наш спор, что ли?
- Про спор успеется. Скажи-ка лучше, ведь Сама Мудрость и правда оказалась само приспосабливающейся?
- На это еще как посмотреть - пробасил Беретик. - С одной стороны, конечно, она запускает механизм подготовки к новой операции и все точно проделывает, это верно. Но с другой
- Что с другой?
- Видишь ли, Заморыш, очень уж она жестко запрограммирована
- И потому ты в своем ответе написал, понятно, «нет»?
- А по-твоему, надо «да»?
- Конечно! Она же включила девчонку в свою программу!
- Это сама девчонка включилась, по собственной инициативе. Поплакалась и напросилась.
Тут уже я не выдерживаю:
- Что значит «напросилась»? Убедила!
- Какая же это самоприспосабливающаяся система, если ее приходится убеждать?
- Вот именно! Раз ее можно убедить, значит самоприспосабливающаяся!
- В крайнем случае, поддающаяся, это самое большее, что можно о ней сказать.
- Поддалась - и включила! - делает вывод Заморыш.
- А полагалось по-иному: вычислить и включить, - не сдается Беретик.
- Тогда скажем так: принять к сведению - вычислить - включить, - подытоживаю я. - Счет записок: «да» - две, «нет» - одна.
- И победила дружба? - хмыкает Беретик.
- Не только, - вношу я поправку. - И новое солнце зажглось.
- И кому оно светить будет?
Вот тебе и второй вопросик! Этот, как вы уже догадались, задала нам Заморыш.
- Так сказано ведь, - терпеливо разъясняет Беретик, - жизнь пустит новые корни. Ясно, кажется.
- Пустит, - соглашается Заморыш, - если Сама Мудрость окажется в полном смысле слова самоприспосабливающейся. Но этого нам знать не дано. И потому, милый мой Окера-Улл, на победу в споре не претендую. Считай, что ответы поделились пополам.