В комнате потемнело; я увидел это в щель меж подушкой и одеялом. Быть может, кто-то другой на моём месте тотчас выглянул бы наружу, но не я. Я знал, что в «домике», то есть под одеялом, стократ безопаснее. Ни одна тварь не посмеет тронуть человека в домике.
Тишину нарушали только мои дыхание с сердцебиением. Слышались ли отсюда раньше голоса людей, оставшихся внизу? Я не мог вспомнить. Если бы сейчас кто-то из них окликнул меня, даже отчитал за так и не начатую инвентаризацию, я был бы только счастлив.
Может, белесые тучи сменились чёрными, и скоро прольются дождём? Смогу наконец помыться
Но нет, я позволю себе покинуть домик только заслышав капли дождя. Это может быть их уловкой. Кто такие «они», я до сих пор точно не знал, но имел ещё до смерти достаточно с ними дела, чтобы начать бояться. То ли галлюцинации, то ли настоящие монстры из других миров. Даже Кали, разломавшая стену, была не самой страшной из них. Всё-таки это была не настоящая богиня; а лишь то, как я эту богиню представлял.
Не хочу о них думать Хочу о хорошем Что-нибудь необычно-приятное, как пирожное из манго с маракуйей.
Почему, если заставить себя думать о хорошем и нужном, выходит какой-то бестолковый картон? Зато стоит случайно вспомнить какую-то гадость вроде червивого клубка, так появится сразу?
Бл&дь!
Я выскочил из постели, как ошпаренный, метнулся к двериеё не было. Сплошная стена с прибитыми полками, а на полкаххлам, как и всюду на полу Гостиничный номер превратился в подвал из дома моего детства. О старой комнате напоминала только неуместная на подземном складе кровать, и на её обнажившейся простыне клубились они. Да.
Что ж у меня мозги-то такие червивые, господи?! Меня всего трясло; а тело бросало в жар и холод поочерёдно. Я бы прыгнул в окно по совету язвы-Анны, но оно уехало вслед за дверью в небытие. Я оказался узником в кирпичной коробке с полками, ящиками и кишащей гадами кроватью, по щиколотку в тёмной воде.
За что Ну почему я вырвался стон из моей груди.
Надо было схватить что-нибудь тяжёлое и начать давить червей. Или стряхнуть простыню в коробку, а потом накрыть её чем-то тяжёлым. Надо, надо, надо. Я знал, что надо. Но мог только стоять и смотреть на кровать, что волей моего дурной, необузданной памяти превратилась в отвратительнейшее ложе в мире. Ну, и ещё молиться, чтобы крошечная лампочка под потолком не погасла. Остаться наедине с этим кромешной тьме, что может быть ху Не смей думать об этом! А-а-а!
Лампочка взорвалась с громким хлопком.
Я закричал, заколотил в стену, мгновенно сбив себе костяшки в кровь.
В воде тоже могут быть гады Не думай!
Чёрт, ну это бесполезно. Мои мысли, стоит им зацепиться за что-то неприятное, начинают катиться по склону дурноумия как снежный ком, всё разрастаясь и разрастаясь.
Жар начал уходить, оставляя только знобящий холод. Вода, в которой я стоял, скручивала пальцы ног. Какой-то паралич, у меня часто так бывало от холода. Будто бы кто-то схватил невидимой рукой мои большие пальцы и резко тянул их вверх и в стороны, пытаясь наложить поверх указательных.
Пожалуйста, выпустите, выпустите меня, ну чего вы от меня хотите, запричитал я. Что-то трогало мои голени в воде, и я боялся даже подумать, было ли то очередное барахло или новые твари. Змеи, например.
Ты там? вдруг послышался голос за стеной.
Да, да, зашептал я. Я бы крикнул, но голос вдруг резко сел и перестал слушаться, так что я мог выдавить из себя только еле слышимый хрип.
Данте!
Я тут, прохрипел я. Меня не услышат!
Колоссальным усилием воли я подчинил себе правую руку и смёл ею утварь с полки. Думал, она загремит, свалившись, но вещи лишь хлюпнулись в воду. И тогда я опять застучал.
Сейчас мы тебя вытащим, отойди от стены!
Как же мне отойти-то, родименькие, там же змеи, там же червяки, я на них наступлю, упаду, захлебнусь, они залезут мне в рот и в нос, пусть я умер, но я боюсь, они всё равно измучают меня, они пролезут внутрь, они поселятся во мне, они
Мощный удар обрушился о стену прямо рядом со мной. Ломают кирпичи. Согнувшись и дрожа, я мелкими шажками двинулся к противоположной стороне комнаты. Лишь бы не наткнуться на кровать в темноте, надо её обойти
Я наступил на что-то скользкое, когда прогремел второй удар. Чуть не упал господи
Как часто я начал поминать Бога. А его ведь точно нет, ведь как иначе объяснить всё это?
С третьим ударом мне в плечо прилетел осколок кирпича, но я испытал только облегчение: в комнатушку хлынул спасительный свет.
Глава 2
Я снова брёл по городу, воплощённому лабиринту моей памяти. Вон памятник, возле которого меня в том году облили пивом. Чуть дальшелавка, на которой я в первый раз поцеловалсяприметная, со спинкой из витых железных цветов. Стоит эта лавка напротив банка, в котором я брал кредит на машину. В реальном мире все эти места рассеяны по разным городам, здесь же собраны на одной улице имени Данте. Идеальное измерение для тех, кто любит ностальгироватьто есть, не для меня. Я всегда искал новые возможностиступеньки для лестницы в будущее; и бесконечное копание в прошлом быстро мне надоело.
Но, мне бесконечно встречались здания, фонари, деревья, лавки и вывески, случайно врезавшиеся при жизни в память, и ничего, что намекало бы о том, как отсюда выбраться.
Простыни, в которые сектанты помогли мне завернутьсяодежда ведь бесследно сгинула вместе с гостиничным номеромпостоянно съезжали, норовя оголить то плечо, то бедро. Я был словно древний римлянин в тоге, и с удовольствием ловил своё отражение в витринах. В очередной из них вдруг угляделись знакомые марионетки. В прошлый раз я ведь наткнулся на этот дом в другом месте?
Любопытство пересилило отвращение.
Я же говорил, вернётся, буркнул тот вместо приветствия. Сегодня у него был, по всей видимости, выходнойДоктор сидел на раскладушке и смотрел в никуда. В прошлый раз этой лежанки здесь не было. Я решил растормошить своего нового знакомого.
И вам доброго денёчка! Знаете, сколько нужно ваших клонов, чтобы вкрутить лампочку?
Ну?
Достаточно и одного. Он введет лампочку в депрессию, и та, в попытке свернуть себе шею в суицидальном порыве, вкрутится сама!
Доктор посмотрел на меня как на идиота.
Где логика? Если бы я был лампочкой, желающей покончить с собой, я бы вертелся в обратную сторону, чтобы выпасть из патрона и разбиться.
Я ничуть не смутился, плюхнулся на перевёрнутое пластиковое ведро кислотно-жёлтого цвета (от него тянуло каким-то неприятным запахом, надеюсь, Док не в качестве ночного горшка его использует) и сказал:
Не печальтесь, чувство юмораэто наживное. У нас впереди вечность.
Жестокое заблуждение. Когда-нибудь мы оба закончимся, как песок в часах. Потом я исчезну, а вы родитесь снова еще несколько раз, и тоже испаритесь в ночное никуда.
С чем вы пришли? Я чувствую невысказанный вопрос.
Как отсюда выбраться?
А вам тут не нравится?
Тут очень мило, правда. Это я вам говорю как бывший дизайнер. Ответ прозвучал так искренне, что, повтори я свои слова на камеру, несомненно получил бы Оскар. Но в гостях хорошо, а дома лучше. Я буду так благодарен, если вы просветите меня, как вернуться в мир простых смертных!
Одной благодарности мало
Я воодушевился.
Значит, способ вам все-таки известен.
Конечно. Как-то и они отправляются наверх, сказал Доктор, похлопав один из живых кожаных мешков, растущих из пола. Поверхность мешка мягко пружинила, когда рука Доктора касалась ее. Внутри что-то зашевелилось, и я отвернулся.
То есть, мне и самому придётся родиться заново?
Взрослые тоже проходят через врата. Иногда.
Чего же вы от меня хотите? Ну, в обмен на информацию, где найти эти врата.
Да вот не знаю, что попросить, Доктор вздохнул и опять поправил съехавшие очки. У вас же ничего нет, кроме прошлого. Не самый дорогой товар, но что ж, им и расплатитесь.
Я могу поработать тут у вас, сказал я и тут же ужаснулся своему предложению. Одно делоприйти сюда на короткое время, чтобы переговорить, и другоерегулярно возвращаться в мерзопакостный инкубатор. К счастью, Доктор не согласился.
Мне не нужен помощник-неумёха. Я назвал свою цену и менять ее не собираюсь.
И как мне передать вам свое прошлое?
Вы мне всё расскажете.
Всего-то? Боюсь, моя жизнь не покажется вам блокбастером, скромно ответил я.
Нет сюжетов интереснее, чем истории простых людей. Они всегда скрывают в своих шкафах целые семейки скелетов.
Он встал с раскладушки и предложил мне лечь. Когда мы поменялись местами, Доктор с видом завзятого психоаналитика (может, он им и был когда-нибудь?) вытащил из кармана халата блокнот с карандашом и что-то черкнул на первом же листе.
Я закрыл глаза и расслабился, воображая, что нахожусь в нормальном кабинете с нормальным психологом.
Есть что-нибудь, что вы не успели сделать при жизни, что заставляет вас жалеть, мысленно возвращаться назадна годы и месяцыи страдать еще больше? спросил он. Точно, несбывшиеся надеждыэто же его больная тема. Но я не дам ему удовольствия выслушивать мои стенания о неправильно выбранном университете или чем-то в том же духе.
Есть, сказал я. Я так и не успел разобраться, был ли я маньяком.
Что?
Я с усмешкой взглянул на Доктора. Тот улыбался. Думал, я шучу.
Примерно за полгода до того, как я оказался здесь, я сошёл с ума. Мне являлась галлюцинация-убийца.
Что? Галлюцинация-убийца?..
Как-то раз она предложила мне объяснение. Будто бы убийцей был я сам, только не мог с этим смириться и напредставлял себе, что все эти смертина чужих руках. Руках этой самой галлюцинации.
А что из себя представляла галлюцинация?
Мужчина. Просто мужчина. Немного похожий на меня.
Доктор вернул блокнот с карандашом обратно в карман.
А почему вы заговорили об этом? Вы хотели меня впечатлить? Мол, я не какой-то там обычный парень, я сумасшедший и, возможно, маньяк?
О, нет-нет! Дело совсем не в том. Ведь если я и вправду убийца, мне же опасно возвращаться в мир смертных, не так ли? Меня там ищут и могут посадить в тюрьму.
Резонно. Хотя вас в любом случае признали мёртвым. Бояться нечего. Встанете спокойно со стола в морге, убежите через окно, сделаете документы
Это не всё. Ещё совесть мучает время от времени. Не очень определенно. Колет такой маленькой иголочкой в подреберье, вот здесь. Заставляет спрашивать: «А вдруг? Как я мог? Неужели я такой монстр?».
Если вы такой совестливый, то шанс чужой крови на ваших руках ничтожно мал, призадумался Доктор. Такой серьёзный, будто и в самом деле пытается разрешить мою дилемму.
Ну, я импульсивный. Мог вспылить, сделать свое чёрное дело, а потом от приступа совести заставить себя все забыть.
«Приступ совести» Н-да. А я собирался рассуждать о ваших пассиях и мечтах стать великим.
Я понял, что настало время перехватить инициативу, приподнялся на кушетке и схватил живую матку, висевшую по правую руку от меня. Она была мягкой, скользкой и почему-то напомнила мне сокснаполненный крупой мешочек, с каким я когда-то учился делать трюки так и не смог. Только путался в собственных ногах, а сокс неизменно летел на землю. Вот в этом кожаном мешке что-то скрипело и пересыпалось, точно как в соксе.
Какой же он был отвратительный! Поэтому мне так и хотелось его тискать.
Мазохист, констатировал Доктор. Верните на место. Так натянули пуповину, того и гляди, лопнет.
Я рассказал немного о своём прошлом. Выполняйте свою часть сделки.
Слишком мало слов уплачено.
Тогда я заберу в оплату этот чудный мешок, проронил я, сжав мембрану пальцами. Под моими подушечками проступила слизь.
Аккуратней, процедил Доктор. Вы что, испили из источника наглости? Вчера вести с вами дела было куда приятней.
Я невинно хлопал глазами, продолжая сминать гадкую матку.
Окей, согласился гостеприимный хозяин, махнув рукой. Я выпустил мешок, и тот втянулся по пуповине чуть ли не в толщу потолка, испуганный моими объятиями.
Доктор приложил сухую ладонь с длинными узловатыми пальцами мне ко лбу, и ум мой тут же отяжелел.
Что только и успел вымолвить я перед тем, как мою голову залил расплавленный чугун, и она повалилась набок, хрустнув шейным позвонком.
* * *
Моё тело омывали прохладные воды, будто бы я и сам плавал сейчас в утробе. У этой жидкости был железный привкус; откуда-то я знал это, хотя не пробовал её на вкус. Вода касалась моих губ и пыталась просочиться в рот, я не поддавался и крепко сжимал их. Вскоре удалось разобрать ещё один сорт ощущений, белый и эмалированный.
Я в ванной!
Руки нащупали её борта, и я резко вынырнул, сделав шумный вдох.
Не ванна, а джакузи. И я тут не один. Напротив в розовой воде дремала девушка. Волосы водорослями облепили её мертвенное из-за блёклого освещения лицо.
Это всё ещё Чистилище, или Жизнь?
Я боялся задать этот вопрос вслух и просто коснулся пальцами ног её пятки. Незнакомка не шелохнулась. Спит? Не вздрогнула же, когда я появился тут из ниоткуда.
Я привстал и подобрался ближе. Только сейчас до меня дошло, что девица сможет обвинить меня в незаконном проникновении в жильё или чём похуже, ведь я опять был наг. Оскорбительное поведение, попытка насилиявсё, на что хватит таланта её адвоката. Вот что кричал мне здравый смысл, когда я тянулся к девушке, чтобы положить руку ей на плечо.
Не так я представляла себе ангелов, прошептала та, усмехнувшись. Она, видимо, не спала, а наблюдала за мной сквозь полуприкрытые ресницы. Ты знал, что кровь в воде разворачивается розами?
Вот почему вода казалась розовой! Меня будто прошибло током, и я потерял равновесие, больно хлопнувшись на дно ванной. Чуть не вывихнул запястье, вот зараза
Голый и мокрый я выскочил из эмалированного гроба, схватил мобильник, лежавший на стиральной машине.
Какой у тебя адрес? выпалил я, пока аппарат нудел в моё ухо злорадными гудками.
Седьмое небо, сорок второе облако справа, отозвалась суицидница. Бестолковая!
Культистам я помешать не смог, но этойпопытаюсь. Я выбежал из ванной, тут же потерявшись в больших апартаментах. Некогда мне было их разглядывать; я искал только то, что помогло бы мне узнать адрес. Отбросил штору с огромного окна, размером во всю стену, но не узнал город, что уж говорить об улице. Скользя по паркету, я добрался до выходной двери. Дёрнул задвижку, повернул ключ, оставленный в замке.
В полном люксового лоска фойе стояла смуглая женщина в форме. Уборщица.
Позвоните в скорую, прошу, там человек умирает! взмолился я. Но встречную женщину притягивала только моя наготанеужто Доктор залез в мои недавние воспоминания и усмотрел, как я троллил сектантов?
Я повторил свои слова более громко, даже истерично. Только теперь уборщица меня услышала. Почему, чтобы тебя начали слушать, приходится прибегать к крику?
На лице встречной отобразился неподдельный испуг, она потянулась за своим телефоном и исчезла.
Как исчезло и фойе вместе со своими фикусами, зеркалами и отделкой под мрамор.
Рядом мерцал глазками Доктор в окружении возлюбленных личинок. Я вернулся в одежду из простыни, в которой и был до странного путешествия в джакузи, но оставался мокрым.
Что видели?
Глупость, отозвался я.
Доктор зажмурился, пробуя услышанное на свой аудиальный вкус.
Только глупость? Не отчаяние? Обычно самоубийцы полны именно его.
Так вы знали, куда я отправляюсь?
Конечно, кивнул Доктор, только теперь удостоив меня взглядом глаза в глаза. Через секунду он резко вытянул ко мне руку. Испугавшись укола иглой, я отшатнулся, но Доктор всего лишь снял с меня рыжеватый волос.
Глупость, значит, сказал он.
Первостатейная, подтвердил я. Мне, например, не хотелось умирать, но у меня забрали жизнь. Расстаться с ней по своей волекакое-то безумие. С другой стороны, если та девица хотела уйти из жизни, кто я такой, чтобы ей мешать? Но я помешал Опять глупость Тем более, это была женщина От женщин я вообще терпел всю жизнь с каждой фразой мой голос становился всё тише и неуверенней.
Собеседник тем временем опустил волос в колбу, тщательно её запечатал и что-то написал маркером на стекле. Я потянулся, чтобы разглядеть, и Доктор повернул бутыль надписью ко мне. «Безрассудство», прочёл я.