Шли медленно. Дядя Толя рассказывал с видимым удовольствиемдавно у него не было слушателя. А Никите было скучно. Что ж за место-то такое! Любой разговор поворачивается на смерть. И тогда гибли, и сейчас, и его вот хотят похоронить.
Миновали площадь, где Никиту высадил таксист. Магазин, почта, детская площадка. На площади отдыхал неожиданный яркий большой автобус. Рядом с ним тесной группкой стояли броско одетые люди.
Это финны приехали. Дядя Толя заметил, что Никита сбавил шаг. Они теперь часто приезжают. Родственники тех, что здесь жили, хотят посмотреть на свои бывшие земли.
Еще несколько шагови стал виден вход в магазин. Около него валялся велосипед. Перед велосипедом топталась мелкая в сапогах, пытаясь вырваться от того, кто держал ее за кофту. Никита поторопился, чтобы разглядеть, кто это.
Девчонка. Из вчерашних. Чье имя Никита не запомнил. Аня-Маня. Она тащила мелкую за рукав, растягивая и без того бесформенную кофту. Эта же кофта не давала сбежать хозяйке. Мелкая сжималась в оставшемся ей рукаве, но Аня-Маня все равно доставала. Глухие удары ладонью сыпались на оголившееся плечо, на вжавшуюся в плечи голову. Рядом стоял красный. Вид имел такой, будто ему уже досталось.
Больше никто на эту сцену не обращал внимания. Все так же на лавке около входа в барак сидел дед с оттопыренной губой. Какие-то бабки шли через площадь. Ворковали на своем финны.
И Никита тоже пошел дальше. За спиной еще слышались удары, но он не оборачивался. Это была не его игра. Тут что-то происходило, чтоон не понимал, да и не стоило ему туда лезть.
Дядя Толя продолжал вещать. Он рассказывал о школе и о том, что каждый год ходил с ребятами в поход на Щучье озеро. Как однажды они увидели следы медведяи так быстро до поселка еще никогда не добегали.
Дома нескончаемо тянулись, смотрели в спину Никите десятком тусклых окон. Как будто ждали чего-то.
Послать надо всех к чертям и в одиночку все как следует посмотреть. Никита любил быть один. Он и по заброшенным домам всегда один лазил. И в школе всегда был один. Другие люди с другими интересами ему были не нужны. Это раньше он все пытался кому-нибудь объяснить, чем увлекается. Но его походы были настолько для всех странны, что идею найти компанию к шестому классу он уже забросил. Здесь, в Тарлу, ему и подавно друзья были не нужны. Зачем? Пройдет месяц. Уедет. Никто никому письма писать не будет.
Вон там, видишь? Дядя Толя постоянно говорил, Никита его уже и не слушал. Видишь, крыша торчит? Это дом священника. Тут стояла большая лютеранская церковь. Он в ней служил. Называется он дом
Трех Смертей, подхватил Никита.
Почему? Просто дом священника.
Между широко разросшимися липами виднелась коричневая черепичная крыша, уже основательно заросшая мхом. Над крышей торчали две трубы. За взметнувшимися цветками иван-чая просматривалось розовое крыльцо, украшенное ажурными столбиками. Дом, когда-то покрашенный в желтый и розовый цвет, настолько врос в зелень, что казался необитаемым.
Там жил священник, у него было три дочери
Черт, надоело Уж лучше б в городе остался. Сидел бы сейчас за компом. Или по округе гулял. Дел много! А он доисторические рассказы слушает и призраков ловит. Очень интересно.
Война, шум, гам. Девушки на выданье, а никто не сватается. Боятся брать в семью дочерей священника. Так они и просидели в девках.
И до сих пор сидят? хмыкнул Никита. А что? Он легко может представить.
Нет, что ты! После войны там люди поселились. Раньше две семьи жили, теперь один владелец все выкупил. Но что-то пока не въехал. Дом пустой стоит.
А дочки так и остались там жить. Ванну принимают по ночам, смеются, бегают по этажам, включают и выключают свет, складывают в тайную комнату головы верных поклонников. Это же Финляндия была, тут наверняка уже у всех электричество провели к концу тридцатых годов. Что еще делают? Скрипят половицами. А местные потихонечку сходят с ума. Придумывают истории о проклятиях и их хозяевах.
Никита передернул плечами, прогоняя озноб. Может, не ходить больше на улицу, а сидеть у себя в комнате? Телефон есть, Интернет есть. У бабы Зины телевизор. Бочки не бездонные, натаскает воду в одну и засядет за боевик.
Дом Трех Смертей последний раз глянул на него голубыми рамами окон, показал свой розоватый бок. Ветер сомкнул ветки.
Надо будет вечерком зайти как-нибудь, познакомиться.
Подумал и фыркнул: «Докатился! В призраков поверил. В гости на чай к ним собирается. Кто бы ему это сказал месяц назад»
Там, где деревья, там хутора стояли. В них сначала жили, а потом людей стали выселять.
Зачем?
Ну как зачем? В Советской стране все должны были жить рядом, на виду. А хуторэто как бы отдельное хозяйство. Вот всех и согнали в поселок. А брошенные дома потихоньку сгорели.
Как?! И они?!
Никита остановился:
Почему?
Ребята бегают, хулиганят, печки топят. Покурили, окурок бросиливот оно и загорелось.
Никита опять мысленно чертыхнулся. За поворотом показалась табличка «ТАРЛУ», перечеркнутая красным. Власть поселка заканчивалась. Рядом возвышалась ржавая конструкция из реек, на некогда красном круге еще можно было прочитать все то же неожиданное пожелание «Доброго пути».
Нам сюда.
Они свернули направо. Дорога была не очень наезженная. Скорее натоптанная. Дядя Толя без устали показывал:
Вон там стоял дом. И там. А тут, видишь, остался погреб? Каменный, хорошо сохранился
Среди папоротников виднелся холмик. Никита подошел ближе. Земляной настил поддерживали длинные тонкие каменные плиты. Вход был любовно выложен кирпичом. Дверь аккуратно прислонена рядом. Внутри все было засыпано землей. Травинки успели прорасти.
Дядя Толя стал сокрушаться, что у финнов хорошие деревья тут росли. Но стоило их выкопать и пересадить в другое местотут же чахли.
За погребом что-то зашевелилось, зашуршало. Никита сразу вспомнил все рассказы о медведях, и что-то случилось с его ногами. Они перестали слушаться. Приросли к месту.
В обалдевшем состоянии он смотрел, как нехотя поднимается кто-то большой и темный. Все выше и выше.
Сейчас зарычит. Сейчас кинется.
Но это оказался человек. Волосы собраны в хвост.
Никита выдохнул, злясь на себя за испуг.
Паша мельком глянул и отвернулся. Что-то он там делал около погреба Никита привстал на цыпочки, чтобы рассмотреть.
Тебе же сказали, убирайся отсюда! буркнул Паша. Чего непонятно?
Почему? тупо спросил Никита.
С кем это ты? тут же оказался рядом дядя Толя. А, Павел! Здравствуй! Никита, это Павел, местный исследователь, любитель края. Он все-все здесь вокруг исходил, занимается раскопками. Нашел на нашей горе петроглифы. Собирается написать об этом в областную газету. Павел считает, что у нас самый красивый край во всей Карелии.
Всю тронную речь в свой адрес Павел мрачно смотрел себе под ноги.
Есть сегодня что-то интересное?
Паша вдруг оживился. Глянул на дядю Толю, кивнул, сделал шаг в сторону, показывая место, около которого копался.
За деревьями угадывался фундамент дома. Невысокие земляные насыпи, остатки кирпича. От фундамента остался четкий рисунок. Вот так шла внешняя стена, вот тут заканчивалась одна комната, тут было что-то небольшое, как будто чулан. А вот тут точно входразрыв в линии. Как раз около этого входа Паша и копал. На земле был разложен брезент, инструменты.
Нашел кое-что. Паша присел, стал перебирать что-то сваленное на брезенте. Вот это осталось от входной ручки. «Это» было похоже на продолговатую круглую палочку. А это пуговица. Если пальцем получше потеретьи впрямь окажется пуговицей. Осколки думаю, бутылки были. Осколки как осколки. Если и бутылки, то стекло толстое. Тут вот как будто кусок погона. Ну и деньги.
Монетка оказалась небольшой и на удивление чистой. На одной стороне расправлял крылья хорошо различимый двуглавый орел, как и на сегодняшних монетах, а на другой читалась цифра «25», внизу «1916», а между ними несколько иностранных букв. Над буквой «А» то ли черточка, то ли точки.
На, возьми, пригодится.
День сегодня был Никита еще не понял, хороший или плохой. Но точно странный. До того странный, что Никита не сразу понимал, что надо делать. Вот и сейчассмотрел на Пашу, на его протянутую руку, на его грязные, в земле, пальцы, на отчищенную монетку и сильно тормозил:
Зачем?
Пригодится, качнул рукой Паша.
Это же ваше.
Не мое. Хозяина. Он тут жил, Паша кивнул на остатки фундамента. Здесь была его усадьба. Большая. Сгорела одной из первых. И если до сих пор призраком по округе бродит, значит, что-то он здесь оставил.
Зачем? Никиту клинило на этот вопрос.
Это очевидно! Паша вскинул брови. Чтобы вернуться можно было! Он же не так просто проклял тут все. Хозяин готовился. Он что-то сделал, чтобы его проклятие сработало. Чтобы вернуться, когда время придет.
Что сделал? Никита перестал чувствовать себя в реальности. Окружающее казалось дурной сказкой. Где бел-горюч камень не выдумка, а суровая реальность.
Да что угодно! К ведьме пошел и принес от нее заговоренную вещь. Что-то другое оставил. Любой предмет, на котором сделал отметку. Эта вещь ему поможет вернуться. Если ее найти и уничтожить, то проклятие можно остановить. Я все уже обыскал. Осталась усадьба. Если ты уезжать не собираешься
Зачем уезжать? вклинился в разговор дядя Толя. Он опускал в карман телефонзначит, начало разговора прослушал. Мальчик только приехал. Мы сейчас на озеро сходим. Завтра на гору или к порогам Лястимяйе. Внук впервые бабку навестил!
А Хозяин?
Знаешь что, Паша! Дядя Толя потянул Никиту за локоть к дороге. Обидин сказки рассказывает, а вы за ним повторяете! Мало ли кто и где умирает! Дома́ в любой деревне горят. И если под это надо подложить легендупожалуйста. Как историк я во все это не верю. И верить не собираюсь. Не забивайте голову мальчику ерундой. Хозяин у них все здесь проклял! Последние слова дядя Толя произнес с явной издевкой. Если бы так было, то по всей земле города лежали бы в руинах, потому что после каждой войны кто-то кого-то выселял, а потом проклинал. И наше место ничем не лучше и не хуже других! Мальчик приехал! Кому это мешает? Пойдем, Никита!
Никита безвольно сделал несколько шагов за дедом. Почувствовал, что в ладони у него что-то осталось.
Лучше бы ты отправил его отсюда! уже в спину крикнул Паша. Завтра бы и отправил! Послезавтра поздно будет!
Не выдумывай! Не оборачиваясь, дядя Толя поднял руку в прощальном жесте.
Прочитай о проклятии магистра ордена тамплиеров! пытался доказать свое Паша.
Тебя никто не слушает! отозвался дядя Толя. Отойдя немного, он возмущенно забухтел: Вот ведь псих, прости господи! Какой год баламутит округу. Призраки у него тут бродят. Проклятие наложили. Да если бы это проклятие было, поселок бы давно сгорел! А он стоит. И еще столько же простоит. Подумаешь, комбинат закрыли! В то время столько всего закрывали! Куда там наш комбинат
Он еще долго ворчал, поминая историю Финляндии и России, ругал Пашу с его фантазиями, ругал неизвестного Обидина, который всю эту кашу заварил
Глава VНевеста смерти
Как только они, мокрые и уставшие, потому что попали под хороший дождь, пришли после озера домой, Никита засел в своей комнате с телефоном. Тамплиеры Что-то такое было у них по истории. Очень сильный орден во Франции, который взял власть, большую, чем у короля. И королю это не понравилось.
Нашел, стал читать. Вот люди весело жили! Французский король Филипп IV позавидовал богатству Великого магистра ордена тамплиеров Жака де Море, объявил его еретиком и сжег на костре. Забавные у них были отношения. Де Море в долгу не остался и, уже стоя на эшафоте, проклял короля и его потомство до тринадцатого колена. Проклятие тут же стало сбываться. Через полгода король умер в страшных мучениях
В окно то ли скреблись, то ли стучали. За чтением Никита забыл, где находится. Дома в окно на шестнадцатом этаже ему никто никогда не стучал. А здесь столько звуков, так много всего вокруг происходит. Шуршал дождь, каждый шаг на улице отдавался в стекле странным эхом, ветки кустов скреблись о стены дома. Дядя Толя громко кого-то отчитывал на кухне. Бр-р не поселок, а шкатулка с неизвестностями.
Никита вернулся к чтению.
Старший сын Филиппа умер, и ребенок его умер сразу после рождения. Другой сын тоже долго не процарствовал.
Никита почесал в затылке. Вот это дела! Какое грамотное проклятие. Сколько же оно человек положило? А здесь, в Тарлу? Тоже немало умерло. Не зря Паша так переживает, все советует уехать. Не пора ли? Очень уж не хочется попасть под чужую раздачу. Тем более он тут совершенно случайный человек.
На улице вскрикнули. Звякнул упавший велосипед. Никита посмотрел в окно. За стеклом стояли непонятные карельские сумерки, заменяющие ночьНикита видел в стекле лишь свою растекшуюся лохматую голову. Вместо носа и глаз зиял черный провал. Он даже лицо потрогал, чтобы убедиться, что все на месте. Передернул плечами.
Фиг с ним, с отражением. Не до него. Что там дальше? Карл IV, рождение дочери вместо сына Династия Валуа О! Что-то знакомое! Бурбоны после Валуа. И последнего Бурбона казнили во время Французской революции.
Не, ерунда. Все короли умиралиа чего бы им не умирать? при чем тут проклятие? Может, и тутпросто люди время от времени умирают. Прав дядя Толя. Нет никакого проклятия. Иначе его бы не позвали в гости. Вроде родственники не садисты, чтобы звать акуле в пасть.
Свистнули, как будто прямо в ухо. Мигнул свет. Никита выронил телефон. Руки неприятно дрогнули. Тело стало липким. Во рту пересохло.
Страхи целого дня как-то сразу приблизились. Показалось, что вот онопроклятие, начинает действовать. Сейчас крыша обвалится или цунами налетит. От чего он умрет? Дизентерия, лихорадка? Что косило королей?
Из стекла на него смотрели. Сначала ему показалось, что это старый Жак де Море, убеленный сединами Магистр, пришел проверить, правильная ли о нем информация в Интернете.
Встать получилось с трудомноги не слушались.
Лицо еще больше приблизилось к стеклу. На мгновение Никита увидел в нем черты Хозяина, его зализанную челку. Но потом это уже без сомнения оказался Илья. Он ткнулся лбом в стекло, отчего переборка отозвалась нехорошим гулким звуком. Илья что-то показывал руками.
Да ты войди, кивнул на дверь Никита. Тело было непривычно ватным, словно вместо мышц оказался поролон. Ладони влажные, пришлось их вытирать о джинсы.
Не могу, глухо отозвался Илья. Открой!
Никита с готовностью протянул руку и замер, озадаченный. Здесь не было привычной большой ручки. Окно делилось на две части. Небольшие полукруглые железные ручки, привинченные к раме, поворачивать было нельзя. Никита подергал. Створки податливо скрипнули.
Шпингалет! тыкал пальцем Илья.
Что?
Никита! Ты спишь? Дядя Толя сначала спросил из-за двери, а потом только постучал.
Илья сделал страшные глаза, замотал головой и скрылся.
Что? Никита смотрел в пустоту стекла.
Что ты делаешь? Дядя Толя был привычно вальяжен.
Окно хочу открыть, ляпнул Никита и замолчал. Что-то он, видимо, не то делает и тем более говорит.
Обернулся. Ильи в окне уже не было.
Разве душно? осторожно спросил дядя Толя.
А тут как-то ручки нет. Никита показал на раму.
Шпингалет надо поднять.
Дядя Толя коснулся железного запора внизу рамы. Палочка со стопором нехотя поднялась. Такая же оказалась и вверху. Без запоров рама распахнулась. Дядя Толя постоял, облокотившись на верхнюю часть окна.
Хорошо-то как пробормотал он. Дождь.
Чего ж в нем хорошего? буркнул Никита, вспоминая, что сегодня они успели капитально промокнуть.
Все дома сидят, книжки читают, весело повернулся дядя Толя к Никите. Ты давай заканчивай свои чтения и ложись. Завтра на гору пойдем. Силы нужны. А окно лучше закрывай на ночь. Комары.
Никита дождался, пока дядя Толя выйдет. Представил, как тот проходит кухню, как закрывает за собой дверь большой комнаты. Вспыхнул и пропал звук работающего телевизора.
Никита настолько углубился в фантазии, как там сейчас в комнате, что вздрогнул от неожиданности, когда над подоконником возник Илья, устроив локти между цветочными горшками:
Разговор есть. Можешь выйти?
Выйти? Никита обернулся на дверь.
Не, через окно давай! Там твой дед не пускает.
Вспомнился громкий голос Наверное, Илья пытался пройти к Никите легально, но не проскочил мимо «охраны».
Никита глянул на свои шлепанцы, кивнул и перегнулся через подоконник. Невысоко. Дождь из сильного стал мелко-рассеянным. Капюшон толстовки вполне спасал. Один цветок в горшке упал на улицу.