Ага. Павел осматривался в глубине мастерской.
Я у него тогда жила, на квартире. И как-то раззвонок, побежала открывать, думалаДэн, а ворвались трое такие черные, небритые, громадные
Один из этой троицы схватил меня за шею, зажал рот. Двое других по квартире стали рыскать, всюду нос совали, даже в туалет. А тот, который держал, все допытывался, где Дэн. И нож перед глазами вертел. Очень большой и острый. А они, никого не найдя, вкололи мне что-то и увезли. Очнулась я в каком-то доме, прикованная к стояку центрального отопления.
Что было дальше? пробормотал Павел, облокатившись на стену.
Двое суток я пробыла там, меня даже не кормили, а снова кололи какую-то гадость, от которой у меня крыша поехала. Когда они пытались у меня узнать, куда подевался Дэн, я ничего толком и сказать-то не могла, мозги у меня отшибло от их поганых препаратов так, что я на время даже забыла свое настоящее имя.
И чем все закончилось? Павлу откуда-то сильно подуло в спину.
Наконец в один действительно прекрасный день в прихожей раздался грохот, будто повалилась дверь и в комнату влетело четверо верзил в масках. По мою душу. Все четверо новоприбывших были вооружены.
Милиция? Павел обернулся на стену, закрытую плотной тканью. Спецназ?
Какая к черту, милиция? фыркнула Татьяна. Наша милиция себя бережет. Это были друзья Дэна, кто меня вытащил оттуда. Самый счастливый момент был, когда я лежала на заднем сидении машины, потирая саднившее запястье, свободное от «браслетов».
А с этими что? поинтересовался Павел.
Перестреляли их всех, да и не только их. Дэн хвастался, что того, кому пришла в голову идея меня похитить, в бетон закатали. Ты представляешь? Татьяна повернулась к Павлу.
И не говори. отозвался Тумасов.
В общем от пережитого стресса я лечилась у Балашова, психиатра, про которого я тебе говорила. А потом Эрик достал путевки в Европу и мы три недели отдыхали во Франции и Португалии, отходили от всего этого. А когда вернулись, у Дэна уже была новая пассия.
Наталья?
Да, она.
Ты не жалела?
Нисколько. Не хотелось снова пережить что-нибудь подобное. Драгоценности и прочее только живым в радость.
Понял. Извини, если я заставил тебя пережить в своих воспоминаниях все это снова.
Пустое. Татьяна закрыла пластиковые бутылочки и тюбики с краской, сложила кисти на полку и накрыла холст клеенкой. Пошли в дом, все равно я сегодня уже больше ничего не нарисую.
Тань, а там что такое? Павел постучал костяшкой пальца по стенеявная пустотаеще одно помещение? Что-то вроде каморки?
Ничего там нет. отмахнулась Татьяна. Там ледник, мы с братом используем. Я там храню растворители, замазки. Химию всякую, чтобы краски лучше держались на холсте. Растворители, лаки, смолы, даже кислота есть, кажется. Все огнеопасно, летуче и токсично. Так что без толку лучше туда не соваться.
А зачем дверь заколотили тканью?
Так вход со стороны брата, здесь стена, ничего нет. Пойдем ужинать. Татьяна поманила Павла за собой.
А Эрик приедет?
Он остался на ночь в своей городской квартире. Звонил, говорит надо понаблюдать тут одного важного пациента, далеко не стоит отлучаться.
Они ограничились легким ужином, а затем Татьяна отправилась в ванную. Павел пытался «переварить» полученную информацию, но абсолютно без толку.
Плеск воды в ванной внезапно прекратился, и вскоре в комнату впорхнула Татьяна. На ней был розовый пышный узорчатый халат.
Тумасов присмотрелся к ней При мягком свете бра казалось, что Татьяна распространяет какое-то едва заметное сияние. В любом случае, выглядела она очень хорошо и соблазнительно.
Художница уселась к лежавшему Павлу и легонько провела своими тонкими пальчиками по его торсу. Павел аккуратно приблизил ее к себе
А дальнейший «процесс» напоминал цепь ослепительных вспышек, чередовавшихся с провалами в бездонные черные глубины. Ничего подобного Павел ни разу не испытывал. Сознание полностью «выключилось», вместо него образовалось что-то нереальное, из смеси мрака и острейшего невероятного наслаждения. Порой Тумасов испытывал приступы удушья, словно очутился в вакууме. Он пытался вздохнуть полной грудью, но вместо воздуха ощущал лишь обжигающую пыль на губах, словно он попал в самый центр раскаленного смерча, бушующего посреди безводной степи. Вихрь поднимал его ввысь, куда-то уносил, а потом снова опускал на землю.
Сколько все это продолжалось, Павел не знал, в этих новых реалиях не существовало времени. И вдруг все кончилось, оборвалось, прекратилось. Восторг, боль, наслаждениевсе исчезло. Остался лишь мрак, и он сам, без сил лежащий в этом липком мраке. А вместе с наступившей прохладой пришло странное беспокойство, не отпускавшее его
Глава двадцать первая
Павел проснулся. Было восемь часов утра. Он взглянул на Татьяну, лежавшую рядом. Она что-то шептала с закрытыми глазами, ее лихорадило. Тумасов положил ей руку на лоб: у Татьяны явно был жар. Павел аккуратно потрогал ее за плечо.
Что с тобой?
Она открыла глаза.
Тебе плохо? Воды принести?
Не, не нужно. слабым голосом произнесла она. Я сейчас пойду приму лекарство.
Давай, я сам принесу.
Ты не найдешь я сама
Татьяна кое-как встала с постели, Павел придерживал ее за руку. Пошатываясь, она накинула халат и неряшливо-незаметным, но не оставшимся без внимания Павла жестом скинула ключи от мастерской со столика себе в карман халата. Босая, она вышла из комнаты.
Что-то на инстинктивном уровне кольнуло Павла и он крайне аккуратно, словно находясь в разведке на вражеской территории в зарослях под Сухуми, направился за ней.
Татьяна пошла по коридору прямо, свернула направо, спустилась вниз по лестнице и проскользнула в неприметную дверь под ней, закрыв, судя по звуку, ее изнутри.
Так вот где находится вход в мастерскую непосредственно из дома, отметил Павел.
Буквально через минуту раздался странный резкий сигнал, вроде зуммера, а затем какой-то скрежет.
Очень интересно, подумал Павел и тихо удалился назад в комнату.
Через пару минут вошла Татьяна. Павел изумился разительной переменетеперь это была веселая жизнерадостная женщина, безудержно скалящая белые зубки, ровные, один к одному.
Я не слишком долго заставила ждать? она плеснула в него ехидным смешком.
Тебе уже лучше? поинтересовался Павел.
Намного. она взглянула на него широкими коричневыми зрачками и, мягко-бесшумно переступая босыми стройными ногами юркнула назад под одеяло.
Павел впервые ощутил, что желание может возвращаться так многократно словно кто-то переворачивал склянку песочных часов и все начиналось сначала
Наконец в десять он приподнялся на кровати и спросил:
Кофе будешь, Таня?
Буду. Не вставай, лежи.
Жара к полудню усилилась. От Татьяны он выехал как-то совсем незаметно. Машина мчалась по автостраде к морю. Ветер со свистом задувал в полуопущенное окно, но, несмотря на это, было нестерпимо душно, словно кто-то нарочно откачивал из «БМВ» воздух.
В салоне звучал Майкл Джексон. В сторону города шли редкие машины. Навстречу жецелые вереницыначало лета, начало каникул. Казалось, все жители столицы, во всяком случае, те, кто имел автомобили, сорвались с места и рванули за город.
«Какой сегодня день? попытался вспомнить Павел. Видимо, суббота Вот все и устремились на природу». Он принялся считать дни недели, прошедшие с начала его знакомства с Татьяной, но никак не мог сосредоточиться. Выходила или среда, или четверг, но отнюдь не суббота. «Ну и хрен с ним!» плюнул Павел и еще сильнее вдавил в пол педаль газа. Машина понеслась с такой скоростью, словно это был не «БМВ», а спортивный «Ламборджини».
«Опять этот поворот, отметил он малозаметный съезд с автострады, выводивший на прямую дорогу в город. водители вынуждены вцепляться в руль, а руль в свою очередь, вцепляется в водителя».
Тумасов неплохо водил, но сейчас удивлялся сам себе, проявляя невиданное ранее мастерство.
Он вьехал в город и задумался: а что дальше? Павел припарковал машину у газетного киоска и вышел из кабины. Горячий ветер сразу с силой ударил в грудь, словно пытался сбить его с ног. По асфальту гуляли маленькие пыльные вихри.
Он купил пачку сигарет. «Дни начинаются очень рано. размышлял Тумасов. Я ложусь слишком поздно. Я устал. Солнце бьет в глаза. После многих часов нахождения в темноте это раздражает. Наташа где ты сейчас? Почему я до сих пор думаю о ней? Почему сейчас? Я должен быть терпелив. Мне нужно время, чтобы все понять. Всем людям нужны периоды уединения».
Павел снова сел за руль и тронулся в путь. И вскоре увидел телефон-автомат, одиноко притаившийся под жестяным навесом, охватывавшим не только его, но и почтовое отделение. Он набрал номер Столярова.
Коля? Привет, это я, Павел.
О, привет! Куда пропал?.. Погоди секунду, я тут выключу
Что слышно в городе?
Видел по телику твою физиономию! Тебя всюду ищут.
Да ладно тебе! Надо думать, и без эмоций. Следы Нататьи нашлись, но нужна твоя помощь.
Слушай, Паша, как это все получилось? Вы что, с Дэном по пьянке разобрались?
Ты что?! просипел Павел, даже голос у него сел от волнения. Ты рехнулся, что ли?! Я его не убивал, етит вашу! Там было все соверешнно не так!
Ну мало ли ты же «на взводе» был порядочно. Дэн с тобой разобраться хотел. Вот и мало ли
Это меня хотели убить. Встретиться можем?
Можем Но вечером, не ранее восьми. Ты же знаешь, что мое местолаборатория.
Что верно, то верно. Работа у Николая всегда была на одном из первых мест.
Так где встречаемся?..
Где обычно
Давай
«Может пообедать? вяло размышлял Павел, сидя в машине. Выпить пару кружек пива, посидеть в холодке, а потомдомой»
В баре действительно было прохладно и совершенно пусто, видимо, цены мгновенно снимали жажду. Тумасов заказал кружку, сел за столик и отхлебнул глоток. Пиво было холодное, вкусное, но Павлу оно как-то не пошло. «Чего это мне так скверно? удивился он. импортное пиво, и вдруг такая реакция» все же он влил в себя две кружки и кое-как осилил куриную отбивную. Тошнота и слабость его не отпускали. Проторчав в зале около получаса, Павел поплелся из бара к машине.
Солнце стояло в зените. Он сидел в своем душном «БМВ» в полнейшей прострации. Такого с ним еще никогда не случалось. Головокружение, взявшееся ниоткуда?! Да что с ним стряслось? Он взглянул в зеркальце заднего вида. Вроде как всегда. И все же С ним явно происходит неладное. Может, стоит отдохнуть денечек-другой дома? Встречаться сегодня с Николаем или отложить все на завтра? Раздумывая таким образом, он просидел в машине, может, полчаса, а то и час; казалось, он спал с открытыми глазами. Наконец слабость отступила и словно что-то подтолкнулонадо ехать
Прибыли! Павел припарковался за несколько домов до своего жилища. Прошелся не спеша. Нырнул в подъезд соседнего дома. Неспешно, обстоятельно поднялся до самого последнего этажа, потом спустился.
Нет, не было хвоста.
Павел настежь открыл окно, вставив журнал, чтобы не закрывалось, не спеша выпил чашку кофе и улегся на кровать. Все же не было обычного состояниянесмотря на кофе, накатывали сонливость и вялость. Тумасов закрыл глаза.
Зазвонил телефон.
Телефон?
Трень-брень. Нет, звонок. Точно звонок.
Трень-брень. Не унимались.
Павел медленно, неуверенными движениями поднялся и обнаружил, что находится в спальне. Он лежал на диван-кровати полностью одетый. Почти не отдавая себе отчета в собственных действиях, он подошел к входной двери и глянул в глазок.
На пороге стояла Наталья.
Павел попытался открыть входную дверь, но та не подавалась. Ноги его стали словно ватными: состояние прострации достигло апогея.
И тут из ниоткуда появился Голос. Тот самый.
Что это значит? сурово спросил Голос у Натальи.
Я больше не могу.
Почему?
Я до сих пор люблю его.
Ох, люди, люди ты уже погибла. Неужели ты хочешь, чтобы это произошло и с ним?
Делайте все что хотите, но помогать я вам больше не буду.
Будешь.
Нет.
Будешь, я сказал! Будешь!
Павел тихонько застонал, не в силах отвести взгляд от глазка, в который можно было наблюдать, как Наталья вжалась в стену, словно Голос был материальным и угрожал ей.
Ах вот оно что раздалось у Павла в ушах, словно на них были надеты наушники. Теперь Голос явно обращался к нему. я давно чувствовал, что здесь есть кто-то еще. Напрасно ты влез сюда. Игра продолжается, а в каждой игре, запомни, всегда есть побежденный. Кем ты хочешь пожертвоватьсобой или Натальей? Тебе придется сделать свой выбор, потому что игру нельзя остановить! Нельзя, иначе нужно изменить все мироздание. И признать за человеком право свободной воли. Но ты ведь не пойдешь на это, не пойдешь! Вот так-то. Прощай, надеюсь, ты меня больше не услышишь!
Голос пропал так же внезапно, как и появился. Но самое странное произошло с Натальейона стала пятиться назад и словно просочилась сквозь стену, не оставив и следа.
Павел захрипел и повернувшись, сполз по двери вниз на пол.
Глава двадцать вторая
Он пришел в себя, когда уже начало смеркаться. Павел бросил взгляд на часыдвадцать минут восьмого. Стараясь отвлечься от беспокоивших его мыслей, он забрался в ванну. Павел врубил практически сплошной кипяток, так что ванная комната быстро заполнилась паром. Он мылся энергично, словно выскребая из себя дневную вялость. Когда он более-менее пришел в себя то услышал, как дверной звонок настойчиво, с короткими паузами, дребезжал в прихожей.
Павел медленно поднялся из ванны и с наслаждением вытершись, натянул джинсы и майку. Наконец он протопал к входной двери и осторожно глянув в глазок, увидел Николая.
Павел отворил дверь и без единого слова вернулся в комнату.
Извини, мне было неудобно открывать своим ключом. ставя чемодан и увесистый пакет на пол в коридоре, ответил Столяров.
Привет. сказал Павел.
Ты что-то уж очень исхудал, сказал Николай. я тебя даже и не узнал в первую минуту. Уж не заболел ли? Живешь, вижу, только на кофе и сигаретах.
Надо поговорить. пригласил приятеля на кухню Павел.
Ты лучше расскажи, что с тобой случилось.
Ладно, сказал Тумасов. слушай
И он подробно, со всеми деталями, изложил произошедшее с ним за последние дни. Хотя рассказ получился достаточно длинный, Николай ни разу не перебил Павла, лишь изредка молча кивал.
Наконец Павел умолк. Несколько раз кашлянув, он достал сигарету.
Да-а, дела! воскликнул Николай. Естественно, если нужна моя помощь он разлил чай по чашкам.
Рации нужно достать.
Не понял?
Даму нужно на некоторое время вытащить из дома
Вежливая улыбка сползла с лица Николая.
Ты в своем уме? Зачем?
В своем! воскликнул Павел. Я хочу подробно изучить мастерскую.
А чего ты там хочешь найти? спросил Николай с добродушной улыбкой. Выдвигаешь какие-то нелепые версии
Я, конечно, не утверждаю наверняка, пробормотал Павел, но там, похоже еще одно помещение и я надеюсь его осмотреть он замолчал, обдумывая, как объяснить поточнее, что же именно ему показалось.
Николай ждал.
Короче, я думаю, что там что-то есть. выдавил наконец Тумасов.
То есть?
Странный дом странная пара
Почему?
Обстановка суперская, при этом он обычный врачхирург, а она
Да брось! Когда ты стал считать чужие деньги? отмахнулся Николай. Вот я гостил у Али Хамраевича на даче год назадтам вообще палаты Аладдина!
Ничего я не считаю ты лучше скажирации сможешь достать?
Чего их доставатькупить можно в том же «Электроне», продукция нашего СП. Сделано по японской технологии. Или тебе что-нибудь фирменное надо?
Не знаю, задумался Павел, отпив глоток. главное, чтобы техника не подводила.
Завтра будут. И что дальше?
Ты завтра свободен?
Я вообще с понедельника в отпуске.
Я собираюсь ехать снова к ней, тебе тоже надо будет. Не вместе, конечно.
Как выглядит наша дама?
Павел положил на стол журнал «Мольберт» с интервью и фото Татьяны.
Какая прекрасная дама. Николай с интересом разглядывал фото.
И очень загадочная.
Павел выпустил облако дыма в потолок.
Она художник-портретист? Столяров вчитывался в статью.