Чуть успокоившись, вытирая невольно выступившие слезы, Тихоня спросил:
Он с тобой знаком?
В том-то и дело, никогда не виделись, а схватил, гад,Антонина Петровна хохотнула баском:Вот какой у нас был Сережа.
Где взяла?
Где-где? Украла. Я почувствовала, когда он её ещё задумал. Следила не отрываясь. Когда закончил, увидела, что вышло, и тогда стибрила. Разве я могла такую улику оставить в чужих руках?
Но тут никакого портретного сходства.
Да, но попал!Тоня хлопнула ладонью по столу.А если кто из старших увидит? Тут большого ума не надо, догадаются. Попробуй потом докажи, что не с натуры...
Бывает же такое,покачал головой Томас.
Ему представилось, как темной ночью в полночь крадется баронесса Антонина. Ветер шумит в кронах тополей, тревожно кричит выпь, скрипят половицы крыльца, хлопают ставни, где-то далеко лают собаки, в руках у неё огромная фомка и мешок. На лице воровки черная маска, а на ногах белые кроссовки. Почему белые, и к чему тут ставни, половицы и вой собак, ведь художник жил в многоквартирном доме! Томас подумал, что вот такие обывательские мелочи и лишают удовольствия фантазировать.
Какой он был человек?спросил Томас, вернувшись на грешную землю.
Веселый. Розыгрыши любил. Подарки друзьям всегда дарил с подвохом. Однажды пришел на день рождения к приятелю из бригады, большому любителю фантастики, и подарил ему труд под названием «Вперед к коммунизму». А Васе Любичу на день рождения преподнес пастуший бич. Говорит, ты ведь коногон, вот и будешь коней гонять.
Тихоня и хозяйка вернулись в гостиную.
Жаль мужикана бабе погорел. Приехала тут одна плюгавая, евреичка. Окрутила и увезла. Хотела её машиной,не на смерть, а так, чтобы на колясочке покаталась,но руки не дошли. Когда спохватилась, Сережи уже не былоуехал.
А сын?
Очкарик. Со странностями.
Пишет хорошо?
Не знаю. Я его, в отличие от Сережи, не слышу.
Выходит, сынок не в папеньку?
Выходит так.
Пощупал я твоего Андрюшу за жабры. Толковый. Можешь его тоже вычеркиватьпусть живет.
Томас вдруг взял стул, поставил рядом с баронессой и спросил строго, резко, как хозяин:
Кто нас сжег?
Антонина Петровна пожала плечами.
Не знаю. Я бы почувствовала.
Чертыхальски поправил волосы, завел их за свои хрящеватые острые уши.
Поджогэто грех?
Грех.
Так как же он мог пройти мимо отчетности?
Не знаю,покачала головой хозяйка.Там кто-то сильнее меня работал.
Что-то плохо верится. Сильней тебя? Ты же здесь хозяйка! Скорее сама подослала, а теперь юлишь.
Антонина Петровна снял с носа очки и, протирая стеклышки салфеткой, ответила:
Какой резон? Оно мне надо? Как ты приехал, я вообще не напрягаюсьвсё за меня делаешь.
Чужаков чула?
Да их столько! За всеми не уследишь: туда-сюда шастают. Скоростивон какие.
Томас не стерпел, взорвался:
А ты, голуба моя, туточки на что поставлена? Не успеваешьв три шеи! Или на курсы повышения квалификации отправить?
Ага, во Фрунзенское!
Дождешься. В Салехард! Скажи, из Пруссии был кто?
Тихоня, тут боятся нечего. Два теннисиста на турнир приехали, но они кроме стадиона и гостиницы ничего не видят, завтра уезжают. Пара консультантов с коксохима второй месяц пьют, что-то там с нашими обмывают... и всё вроде.
Есть ещё кто?
Всех не перечислишь, много. Протестантов-сектантов, как саранчи. Учителя в инязе, инженерыфранцузы... Да что гадать? Приезжих среди них нет. Все здесь задолго до тебя. Пожар я прошляпила, каюсь, но ведь и ты хорош: не сказал, где остановился. Если б знала, где твоя нора, я бы на сигнализацию её поставила, а такищи свищи. Пожаров и без тебя хватает. К тому же всё сходится. Я твою кошечку раньше не чула.
Томас задумался.
Блин, что же тогда делать?
Хозяйка прокашлялась.
Подожди, это ещё не всё. Я чего задержалась. Только собралась к тебе, тут звонок от нашего знакомого. Пал Сергеича.
Крымского?
Его самого. Говорит, что двух его беркутовтого... Возле твоего дома паслись, как бы охраняли, а сегодня утром их нашли... В лесополосе.
И что там?
В сгоревшей машине.
Ого! Это серьезно,присвистнул Чертыхальски.
Более чем.
Томас сжал пальцами виски.
Странно. Никто не знает, что я здесь. Леся не такая уж и цаца, что бы ей вредить. Разве что, через любовницу хотели насолить этому... Валику...
Вполне возможно,баронесса замерла, прислушалась к чему-то,Нет, отпадает. У Вали в запасе несколько лет спокойной жизни.
Вдруг Антонина Петровна хлопнула себя по коленкам.
О, святые угодники! Как я забыла? Я тут в Городке на такой случай держу одного гов...хозяйка не договорив, прикрыла рот рукой и вдобавок похлопала ладонью себя по губам.В общем, имеется один старичок. Все про всех знаетсама вскормила.
И он скажет, что случилось?
Если хорошо попросить.
Томас начал закипать.
Слушай, подруга. Хату спалили в ночь с понедельника на вторник, сегодня четверг. Время уже укатило, а мы все балачками балуемся.
Не скажи. Умная мыслякак награда, её заслужить надо,баронесса встала, налила себе в стакан из графина воды.Ты оставайся, а я через часик, может раньше, подкачу.
В два глотка осушила тару. Поставив стакан на стол, Тоня сказала задумчиво:
Давно же я его не проведывала... Дуется, наверное... Всё, Томчик, жди. Я поцокотила.
25 Вперёд, в прошлое
Пока Тоня цокотит, разрешите сделать отступление. Оно не будет коротким, поэтому наберитесь терпения. Вы конечно заметили, что в моем рассказе слишком часто уж стали появляться какие-то странные пруссаки, которых так опасается Томас. Отсюда эти крики, нервы и ссоры. Но вы же не понимаете, отчего завелась вся эта нервотрепка, а я не спешил все разжевыватьтянул до последнего. Что ж, дело подходит к экватору и, похоже, пришло время ещё для одного возвращения в прошлое Томаса.
Вы не замечали, что некоторые прочитанные вами романы похожи на зданияу них строгая архитектура, крепкий фундамент, монолитные стены, лестницы с крутыми ступенями и где-то спрятан темный пыльный чулан с привидениями, скелетами и пауками. Подобные истории выходят из-под перьев писателей-архитекторов или математиков. Моя рассказканечто совершенно иное. Какие уж тут крыши, колонны и оконные витражи? Тут как бы не сбиться, не зачастить, утопая в деталях. Явление Томаса Чертыхальски в Городок подобно ручейку, пытающемуся среди камушков пробить себе простейший и ближайший путь к развязке. Архитектором меня сложно назвать, но ведь я и не писатель! Биограф,вот это слово подойдет точнее. Скоро вы поймете, кто я на самом деле и почему столько знаю о прошлом Городка, и кто научил меня понимать людей, его населяющих. Но прежде, чем мы с вами познакомимся ближе, мне придется раскрыть некую тайну. Пора уже. Думаю, вы к ней готовы.
Как ни забавно, но это ещё один вариант, как бы я мог начать свой рассказ. На самом делеэто великий соблазн, закрутить историю Томаса с ночи его настоящего взросления...
Кто знает о церемонии великого гадания, тех прошу перейти на два абзаца ниже, ну а если вам сие словосочетание неведомо, просвещаю. В давние-предавние времена, в начале или конце каждого века в одном из поселений, а потом, деревень, а потом свободных городов Старого Света собирались некие силы на великое гадание. Как происходит отбор гадателей, никто не знает, но доподлинно известно, что в церемонии принимают участие ровно девять особ любого пола и не суть важно, какого возраста, сословия, образования или национальности. Есть некоторые исключения, но я бы о них вообще не хотел упоминать, по понятным мне (но не вам) причинам. Кто умный, тот догадается. Крестьяне и священники, голытьба и аристократы, проститутки и белошвейкивсе могут оказаться за одним столом. Ну, почти...
В чем состоит таинство церемонии? Если к вам утром-днем-вечером постучатся в дверь триобязательно трибородатых старца-друида, а на груди у них будут висеть золотые цепи с круглыми медальонами в виде солнца; если они вручат вам запечатанный сургучом пергаментный свиток и монету,знайте, вы приглашены на церемонию и в ваши руки вручена судьба народов старушки Европы на ближайшие сто лет. Про друидовэто я так, для красоты. На самом деле, наряды бывали разными. К гадателям являлись жрецы в костюмах венецианских купцов, губернских секретарей, чумных докторов, судей, палачей и пр. Помимо пергамента из мягкой телячьей кожи здесь пока сохранялось завидное постоянствопередавались кроны, дублоны, талеры, рубли и пр. Монеты обычно были золотые, но не обязательно. Получив приглашение, вы обязаны в недельный срок попасть в место, где должно произойти гадание. Адрес и время прибытия написаны на пергаменте.
Но берегитесь! С минуты получения грамоты церемония начинается, и вы становитесь участником гадания со всеми вытекающими последствиями, обязанностями и ответственностью. Сможете ли вы добраться до места без приключений, в целости и сохранности? Как вас встретят? Какое место отведут? Выиграете или проиграете? Как выиграете? Как проиграете? Хотя, лучше об этом не думать. Если на вас указал перст Судьбы, значит, всё у вас будет хорошо, и трудности, которые выпадут на вашем путине более чем шалость Фортуны. Ну а если задание окажется не по силам, подстережет неудача или нелепая случайность, то горе вам и вашему народув будущем столетии вам всем лучше не высовываться... А вот счастливчика, увернувшегося от ловушек, капканов, оставившего всех с носом, ждет бесценныйдарисполнение любого желания. Да, прямо как в сказке, но на самом деле это малая награда, несоизмеримая с той, которую получит народ-победитель, ведь в ближайшие сто лет стране, представитель которой за столом церемонии останется последним, придется править Европой и никто не в силах этому помешатьвеликое гадание ни разу не ошибалось.
О том, как прошла последняя церемония, можно написать целый роман. Наверное, когда-нибудь я за этот труд и возьмусь, но в данный час свою задачу вижу в том, чтобы подробно и правдиво рассказать, что же произошло в августе 1999 года в моём родном Городке...
Если же на чистоту, только между нами... Я не знаю всех подробностей того, что произошло почти сто лет назад, поэтому всё, что вы прочтете нижеснова подсмотренные мной чужие сны и воспоминания, то есть вас ждёт ложь, помноженная на вымысел. Посему извините за краткость.
Что ж, начнем...
В предпоследнюю среду декабря 1913 года к одному из домов Кенигсберга подъехала карета с шестеркой вороных лошадей. Из неё вышли три гонца. В этот раз они были в сутанах иезуитских монахов. В вышеуказанном доме жили известные в городе конезаводчикибратья Михаэль, Иоганн и Ральф Шульцы. Средний брат получил не старинный золотой, а серебряный пиастр, или как его раньше называли,столбовой доллар. Именно на плечи Иоганна была возложена честь представления Пруссии в великом гадании. Через неделю он был обязан прибыть в город, который мы сейчас называем Брестом, и в двадцать два ноль-ноль войти в часовую мастерскую, где хозяйничал некий Генрих Кис. Так сложилось, что перед приходом гонцов Иоганн собирался в дорогуу него была запланирована поездка в Вильно. Поэтому на семейном совете было принято оправданное немецкой практичностью решение: совместить оба предприятия, сделав маленький крюк. Все-таки Брестне Лиссабон.
Как я уже рассказывал, на пути гадателей обязательно будут подстерегать необъяснимые болезни, природные катаклизмы, неведомые врагибез этих мелочей не обходится ни одна церемония. Братьям Шульцам выпал жребий не из легких. Нет, не бубонная чума или крушение поезда. Им пришлось сразиться с нашим героемТомасом Чертыхальски, который как раз в эти дни гостил у своего педагога и покровителябаронессы фон Унгерн. Два вектораИоганн в окружении братьев, и Тихоня с двумя мальчишкамиподельниками в его тихих делишках, встретились в субботу на Ратушной площади города Вильно.
Смешно сказать, но ход истории изменился оттого, что у Тихони зачесался кончик носа. Такое случалось с ним, когда рядом назревало что-нибудь тайное, запретное, когда в чьей-то голове молоточками стучала мысль: «Тише, тише, тише, чтобы только никто не узнал». Доверившись чутью, Томас переключил внимание с толстого кошелька мануфактурщика, который пытался залезть в экипаж, на трех невысоких сухопарых мужчин в котелках и зимних кожаных плащах с воротниками из волчьего меха. Троица успела пересечь площадь и шла в направлении еврейского квартала. Тихоня видел братьев всего мгновение, и... ему этого хватило. Походка, напряженные спины, гордая посадка голов, тусклый блеск холодных глазвсё говорило о тайне, опасности и... прибыли! Подозвав напарников, Томас дал каждому указание следить за новой дичью. Особо не наглеть: главноеузнать, чем занимаются и где остановились. Сам засел в кабачке за чаем с баранками. Через час Тихоня узнал, что братья Шульцы приехали в Вильно договариваться об участии их лошадей в предстоящих скачках. Остановились в гостинице за университетом, отъезжают сегодня вечером. Билеты на поезд уже куплены. Выходят на станции Брест-Литовск.
Не густо.
Томас уже начал жалеть о потере кошелька, однако не перестающий чесаться нос показывал, что не стоит бросать троицу в волчьих воротниках без боя. То, что произошло дальше, вошло в историю мировых авантюр, как самая простая по исполнению, но разрушительная по последствиям афера нашего времени.
Иоганн с братьями стал собираться в дорогу. Вызвали экипаж. В столь хлопотном деле им вызвались помочь консьержитри мальчишки в форменных курточках. Парни вынесли чемоданы из номера, погрузили их на багажную полку, помогли закрепить и получили честно заработанные чаевые. Только через часздесь можете поставить столько восклицательных знаков, сколько вам не жалкочерез час после отправления Иоганн обнаружил пропажу грамоты из подкладки сюртука. Он всё время проверял в кармане жилетки пиастрего-то воры не тронулиа про грамоту на время забыл.
Пропажа пропуска взбесила братьев. Чтобы вернуть пергамент, они решили разделиться. Иоганн и Ральф продолжили путь, а Михаэль сошел на ближайшей станции и вернулся назад. В гостинице, сломав два пальца дежурному консьержу, старший из Шульцев узнал, что мальчишек тот никогда раньше в гостинице не видел. Когда консьерж не смог ответить на вопрос: «Какой дурак платит империал за право заработать пару грошей?»,Михаэль сломал ему ещё два пальца.
Проклиная всё на свете, Шульц-старший отправился догонять братьев. Он понималискать трех воришек в незнакомом городеполная бессмыслица. И был прав. В ту минуту, когда Михаэль подъезжал к вокзалу, румяный после ванны Тихоня, набросив на голое тело мягкий шерстяной халат, сидел в глубоком не менее мягком кресле и пил мелкими глотками тёплое молоко с топленым маслом. Напротив него на диванчике расположилась баронесса и читала свиток. Ни голосом, ни единым движением тела она не выдавала своего волнения, только бьющаяся на шее жилка указала Томасу о важности его добычи.
Баронесса села прямее, подняла подбородок выше.
Мой мальчик,голос её был торжественен.Оказывается, мы были приглашены на праздник, но нас забыли об этом предупредить. Что ж, ты исправил эту оплошность.
Только женщины с их наглостью и беспринципностью могут вступать в бой, когда у них ни то что козырей, но и завалявшейся пары нет. Но тут такое дело... Антонина Петровна, баронесса фон Унгерн, Томасу-Тихоне Чертыхальски преподавала как раз эту самую наглость и беспринципность! Не имея никаких юридических или моральных прав на участие в великом гадании, наставница решила рискнуть.
31 декабря 1913 годаэто по новому стилю, а по старому юлианскому, 13 января 1914 года, за час до указанного времени экипаж с нашей парой въехал на рыночную площадь Бреста. Кучер баронессы с трудом протиснулся как можно ближе к часовой мастерскойвсе пространство перед домом уже было занято рядами парадных экипажей. Ржание, ругань, щелчки хлыстов, гудение рожков. В глазах пестрело от плюмажей на сбруе лошадей, попон, позолоты, аксельбантов украшающих мундиры пажей. Газовые фонари и фары сияли со всех сторон, освещая площадь как днём. Изредка попадались обычные дилижансы, но Томас на них не обращал вниманиячерезмутное стекло он рассматривал механических фыркающих бензиновыми парами монстров. Раздавливая своими красивыми шинами снежные комья и конские яблоки, между каретами и лошадьми всех мастей ехали аристократыомнибусы Delaunay-Belleville, Minerva и Delahaye. Им, уступая дорогу, сигналили Piccard-Pictet, Bugatti, Panhard & Levassor и Scania-Vabis 3S Phaeton. В хвосте пристраивались скромные, знающие свое место, De Dion-Bouton и M.A.F. Torpedo.
Когда машины останавливались, затянутые в кожу водители открывали двери пассажирам: дамам в вечерних платьях, мужчинам в смокингах и фраках. Пустые глаза, пустые тела, а снаружи бриллианты, атлас, шелка, сибирские соболя, венецианские кружева, жемчужные бусы, запонки с изумрудами и рубинами, сигары в углах хищных ртов...