Я надеялась, что моя работа поможет мне отвлечь свои мысли от более неприятных тем, но как оказалось, это было идеальным делом для раздумий. И все мои мысли возвращали меня к женщине, привязанной к дереву, и ребенку, тонувшему в корыте. Оба действия совершили психопаты в моем семейном древе. Это всё отвратительно контрастировало с жизнерадостными астрами, альстремерией, амариллисом и эхинацеейна каждой упаковке была наклейка, чтобы информировать невежд. Какой была я.
Я закончила с первым. Неплохо. Достаточно хорошо вообще-то. Всё хорошо, устало сказала я сама себе. Двигайся в том же направлении.
Мама вошла через вращающиеся двери, взглянула на букеты и ловко переставила несколько стеблей. Мгновенно букеты обрели красоту, которой не было у меня. Длинные чередовались с короткими в умелом художественном беспорядке.
В этом была вся мама. Лучше, чем просто идеально.
Она взяла одну большую вазу и двинулась в сторону столовой.
Хорошая работа, быстро сказала она. Продолжай в том же духе.
Иногда просто отстой быть мной.
Я продолжала кропотливую работу над полудюжиной ваз (высокие и низкие, баланс цветов), когда в двери позвонил кто-то ещё.
Я открою, крикнула я, откладывая на стол ножницы.
Мы с мамой оказались возле дверей одновременно. Это был парень из FedEx со спецдоставкой для меня из моей школы. Мои задания на неделю.
Тебе лучше начать их выполнять, сказала мама.
Я уже говорила, что иногда быть мной это просто отстойно?
Я открыла конверт в своей комнате, так как посчитала, что будет легче всё игнорировать, если больше никто не увидит весь список. Я выложила стопку бумаги двухдюймовой толщины на туалетный столик и взяла верхнюю половину. Пять рабочих листов с пояснениями по геометрии. Я взяла вторую. Инструкции от моего учителя по истории для эссе «Причины Первой мировой войны». Не сегодня. Пачка десяти рабочих листов по французскому. Мерси, мадам Андерсон, королева бесполезной работы. Я положила весь её пакет на работу по геометриито, что нужно сделать срочно. Всё остальное я засунула обратно в конверт. Об этом я буду беспокоиться позже.
Со стоном приговоренного я нашла карандаш и начала выполнять задания. Два часа спустя я посчитала, что была достаточно добросовестной и отложила работу по французскому в сторону. «Une autre fois»до следующего раза. Но, по крайней мере, пока я работала, я не забивала свою голову картинками агонии избиваемой рабыни.
Хотелось бы мне знать, кем она была. Я подумала, что могла бы найти что-нибудь в записях Фионы. Если исходить из того, что мужчина был Капитаном, то порка могла иметь место в поздние 1700-е. Я вытащила четыре тетради, которые засунула под кровать, и открыла самую раннюю. Я пробежала пальцами по строчкам, написанным на плотной бумаге. Какая-то часть меня услышала скрип пера, но я с усилием отбросила это. Я хотела только почитать о прошлом, а не оказаться там.
Пролистав несколько страниц, я увидела, что записи идут не по порядку. Даты прыгали от месяца к месяцу, от года к году. Однако при этом все они касались десятилетия, указанного на обложке, 1770-80. Я выбрала случайную запись и начала читать.
26 июля, 1775. У близнецов был День рождения. Сара-Луиза получила в подарок кукольный домик, сделанный по образу Дома Эмбер. Камилла была там. Она назвала это «детской игрушкой». Сара-Луиза, кажется, не обратила на это никакого внимания.
Камилла? Это ещё кто? В голове промелькнула краткая мысль, какого цвета у неё волосы.
Затем Капитан приказал Джозефу поднять Мэтью и нести его всю дорогу до причала. Подарком Мэтью была парусная лодка, одномачтовая и элегантная, её назвали «Жидкий Янтарь».
Мэтью сразу же захотел забраться на неё и опробовать, но Капитан сказал, что он должен сначала стать сильнее. Но плаванье пойдет ему на пользу и «закалит его».
Я уже знала, что Мэтью так никогда и не поплавал на своей лодке.
Мэтью и Сара. Мои друзья. Не просто брат и сестра, они были близнецами. На мгновение мне стало жалко ихих потерю, то, что их разделиликак будто они были людьми, которых я знала, а не давно похороненными незнакомцами.
Из записей в дневнике мне стало ясно то, чего я не понимала раньше, и то, чего никогда не знал редактор Фионы. Ни одна из историй моей пра-пра-бабушки не была выдумкой. Она видела все события в своих видениях, как я. И она описала их в этих дневниках.
Я перевернула страницу.
Январь 1778? Я снова видела Персефону, как я её называю. Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, кто она такая и откуда. Если бы я только могла ей помочья не могу с определенностью сказать, откуда у меня такое сильное чувство, что ей нужна помощь, но я вижу в ней постоянную печаль. И ещё тот факт, что она сопровождает злобные года махинаций Капитана.
Иногда у меня есть странное чувство, что она знает, что кто-то наблюдает.
Персефона? Ребенок, заблудившийся в подземном мире? Какой в этом смысл? Значило ли это, что Фиона могла видеть ещё кого-то, кто попал в то же самое видение? Такое вообще возможно? Откуда она это знала? Я подумала, что могу долго продираться сквозь беспорядочные записи Фионы и никогда не найти ответ. Но это объясняло её настойчивость по поводу статуи, охраняющей её бассейн. Мне стало интересно, почему Фиона не могла помочь этой Персефоне. И мог ли вообще помочь хоть кто-нибудь.
Может быть, причиной того, что Фиона оказалась в психиатрической лечебнице, были её видения. От бабушки я знала, что мама Фионы была с Дальнего Юга5. Не была частью наследников Дома Эмбер. Может быть, родители Фионы не знали о даре. Может быть, когда Фиона начала видеть мертвецов, её родители подумали, что онакакой термин использовала моя мама? шизофреник.
Меня передернуло. Я вспомнила, как читала о том, что делали с людьми в лечебницах в первой половине 1900-хлечение электрошоком, лоботомия. Что они могли делать с Фионой, чтобы её мысли стали «более нормальными»? Кстати говоря, что будет делать со мной моя мама, если она узнает о вещах, которые я вижу?
Я вытащила из ящика книгу моей прапрабабушки и пролистала с начала. Я не смогла найти ни одного упоминания о рабыне, но где-то на трети пути я нашла миниатюрные портреты Сары и Мэтью. Надписи под фотографиями гласили, что Мэтью умер вскоре после того, как были сделаны эти изображения. Ниже на странице была фотография могильной плиты Мэтью на фамильном кладбище, рядом с могилой его матери, которая умерла после него. Надпись на ней гласила: «ДЕЙРДРЕ ДОБСОН ФОСТЕР, ЛЮБИМАЯ МАМА. 17431776. В СНОВИДЕНИЯХ ОНА УСКОЛЬЗНУЛА К ПРОТИВОПОЛОЖНОМУ БЕРЕГУ».
Я проверила краткий указатель, прилагающийся в конце книги. Поиск по слову «рабство» привел меня к странице о женщине, идентифицированной в семейном древе Фионы как её бабушка Мэйв МакАлистер. Она была активным сторонником отмены рабства в Подпольной Железной Дороге6женщина, о которой мне рассказывала бабушка. По количеству страниц, посвященных ей, было ясно, что Фиона гордилась таким родственникомпо крайней мере, хоть один из членов семьи пытался искупить грехи наших предков.
Я взяла книжку, чтобы почитать её на кровати, и из неё выпали несколько листков. Они были написаны от руки, и почерк не был почерком Фионы. Верхний листок датировался 20 июня 1969 года. А это значило, что, по-видимому, их написала моя бабушка.
Врачи не могут сказать, придет ли она в себя, или нет. Она выглядит как принцесса из сказки, которая просто продолжает спать и может проснуться от прикосновения. Как я могу помочь ей? Марк говорит, что я должна быть терпеливой и положиться на врачей. Но мне кажется, я могла бы сделать что-то большее.
Я уставилась на записку и ощутила уже знакомое чувство шока. Ещё одно событие из прошлого моей мамы. Мама, видимо, была больна. Серьезно больна. И она никогда не упоминала об этом.
Мне начинало казаться, что моя мама никогда не говорила мне ничего о своем детстве. Как будто она держала всё в секрете. Мне стало интересно, чем она болела, и что случилось потом. Я начала просматривать страницы в поисках ответа, но тут с лестницы закричала моя мама.
Сара? К телефону.
Я положила выпавшие листки на место и сунула книгу в ящик. Затем я спустилась вниз, к телефону в прихожей.
Итак, Парсонс, ты оказалась хорошим соперником.
Я была поражена. Я никогда не думала, что снова услышу Ричарда, не говоря уже о том, что услышу поздравления.
Мне просто повезло, сказала я.
Ерунда. Они определенно знают, как тренировать вас там, за Полярным кругом.
Я хмыкнула.
Сиэтл это не Арктика, но лучше не выпадать из лодки. Вода может быть очень холодной. Я знаю.
Он рассмеялся.
Пошли со мной завтра в школу. Потусуешься с нами.
Вау. Давайте-ка подумаем. Никакой работы, не нужно быть внимательной, меня не вызовут как раз тогда, когда я не знаю ответ, нужно просто постараться хорошо выглядеть, стоя рядом с самым потрясным парнем, которого я когда либо видела вживую, а не в журналах? И сбежать из этого дома и от моей мамы?
Согласна, сказала я.
Я заеду за тобой в восемь сорок пять.
Хорошо. Увидимся.
До встречи, Парсонс.
Мама появилась в начале разговора и ненавязчиво слонялась поблизости. И теперь она пристально смотрела на меня, как будто хотела допросить. Я только улыбнулась. И ничего не сказала.
Фотограф здесь и ему нужна моя помощь, наконец сказала она. У меня не будет времени сделать ланч твоему брату. Приготовишь ему что-нибудь?
Я пожала плечами. У меня тоже ещё не было ланча.
Когда я вошла в кухню, Сэмми сидел за столом.
Мы со Злобным Мишкой проголодались, Сара. Мы хотим поджаренные сырные сэммичи.
Похоже ты о сэндвиче с желе и арахисовым маслом, приятель. Какой джем?
Неа. Без арахисового масла. Поджаренный сыр.
И с виноградным джемом. Я вытащила баночку из холодильника и начала искать арахисовое масло, которое должно было где-то стоять. Хочешь ещё добавить туда банан?
Неа. Мы хотим поджаренный сыр. Мы ненавидим арахисовое масло.
Ладно. Выглядит так, как будто я эгоистка. Но я знаю правила этой игры. Если такому ребенку как Сэмми придет в голову, что он хочет съесть что-то определенное, то ничто в мире не способно его отвлечь от этой мысли. И, ну вы же понимаете, он маленький и странный и вы хотите быть добрыми и сделать его жизнь легче. Но папа давным-давно сказал мне, что я не оказываю Сэмми никакой услуги тем, что позволяю ему выигрыватьон должен научиться видеть мир по-другому, принимать потребности других людей. Так что мне нужно быть с Сэмми более упрямой, и как оказалось, я хорошо с этим справляюсь. У меня даже что-то вроде природного дара. Особенно тогда, когда я не слишком хочу готовить.
Послушай меня, дружок. Во-первых, я знаю совершенно точно, что ты не ненавидишь арахисовое масло. Ты постоянно его ешь. Во-вторых, я не готовлю поджаренный сыр. Я не мою сковородку. Если я делаю ланч, то ты можешь получить либо арахисовое масло, либо овсянку. Итак, что ты выбираешь?
Арахисовое масло, ответил он со смирением.
Я сделала два сэндвича, по одному для каждого из нас. Мы уже добрались до корочек, когда Джексон подошел к задней двери. Улыбаясь, он просунул внутрь голову.
Я собирался поехать за покупками к ужину для бабушки. Она будет дома сегодня днем. Сэм? Хочешь со мной?
Я и Сара, сказал он и взял меня за руку с таким видом, как будто не собирался её отпускать.
Договорились, сказал Джексон размеренным тоном. Если Сара сама захочет пойти.
Поход в продуктовый магазин? Мысленно я передернулась. Ну да, конечно.
Если мы поедем в город, мне нужно переодеться. С джинсами всё было в порядке, но чересчур большая футболка, которую я украла у папы, не слишком подходила для появления на публике.
То, что на тебе надето, отлично подходит. Просто надень тенниски. Нужно выдвигаться.
Ладно, сказала я. Тогда не проси меня выходить из машины.
Пошли, Сэм, сказал Джексон, Только, может быть, Злобному Мишке лучше остаться дома?
Хорошо, Джексон, радостно ответил Сэмми. Я была удивлена тем, что он так легко согласился. Определенно моему младшему братишке требовалось некоторое поклонение герою.
Мы обули теннисные туфли и вышли через вращающуюся дверь. Вместо того чтобы пойти к парадному входу, Джексон пошел назад.
Эй, проговорила я, догоняя его. Разве мы не должны куда-то ехать?
Он покачал головой.
Я не вожу машину.
Куда мы идем?
За ужином, ухмыльнулся он.
Мы последовали за ним вниз по каменным ступенькам. К причалу была привязана древняя плоскодонная лодка с облупившейся краской, на дне которой было примерно на дюйм воды. Удочка и сачок лежали под средней скамейкой и сетка из ржавой проволоки свисала с кормы. Лодка выглядела так, как будто она пойдет ко дну, как только мы заберемся в неё.
Джексон, ты хочешь нас утопить? вырвалось у меня.
Просто забирайся, улыбаясь, ответил он. Она держится на плаву.
Сэмми запрыгнул, чтобы забить за собой переднюю скамью. Я пробралась через воду и села на корме. Джексон занял среднюю скамью, сев лицом ко мне. Он взялся за весла, поджал ноги и начал грести.
Он определенно знал, что нужно делать. Лодка двигалась именно туда, куда он хотел, не отклоняясь от заданного курса. Мускулы на его руках и плечах группировались и растягивались, когда он откидывался назад. За короткое время мы стремительно набрали скорость.
Однако я была права насчет того, что лодка протекала. Через пять минут уровень воды вокруг ног поднялся на два дюйма. Я, должно быть, выглядела слегка обеспокоенной. Не останавливаясь, Джексон жизнерадостно кивнул на жестянку из-под кофе и сказал мне:
За тобой вычерпывание воды.
Я отнеслась к заданию очень серьезно. Через каждые дюжину ярдов я выливала часть Северна обратно. Кажется, его это развлекало.
Ты собираешься рассказать нам, куда мы плывем? спросила я.
Ловить крабов. Мы сами поймаем себе ужин.
Ловить крабов! закричал Сэмми, как будто это была абсолютная вершина приключений. А что это?
Увидишь, пообещал Джексон. Мы почти на месте.
Мы приостановились в небольшой речной бухте, где деревья бросали на воду длинные тени. Он вытащил весла и опустил якорь за борт.
Это мое место, сказал он, мы будем делать это по старинке, с удочкой и сачком. Он вытащил свои снасти и показал нам. Вот ваши удочки. Мы цепляем на них приманку, опускаем в воду и ждем, когда появится краб. Когда вы почувствуете, что краб зацепился, нужно его вытаскивать и кто-то должен подсунуть сачок до того, как краб отцепится. Затем используем щипцы, чтобы переместить краба с сачка в сетку, висящую на корме. Всё ясно?
Я сомневалась, но Сэмми энергично закивал.
Вот приманка, сказал Джексон, открывая сумку. От содержимого исходила жуткая вонь.
Господи, что это? спросила я.
Куриные шеи. Чем больше воняет, тем больше мы поймаем.
Я не прикоснусь к этому, сказала я.
Я сделаю это, засмеялся он. Как и подобает джентльмену, он привязал куриные шеи к двум удочкам. Опускай их, сказал он, привязывая остальные. Следи за ними.
Когда приманка была привязана ко всем шести удочкам, он выудил из-под скамейки кусок мыла и очистил с рук остатки курицы. Затем опустил оставшиеся удочки за борт и мы стали ждать.
Чего мы ждем? спросил Сэмми.
Нужно говорить шепотом, Сэм. Ты же не хочешь распугать всех крабов.
Чего мы ждем? прошипел он едва слышно.
Нужно внимательно следить за малейшим потягиванием твоей удочки. Если ты его почувствуешь, это значит, что краб пришел за едой.
Я ЭТО ЧУВСТВУЮ! Я ЭТО ЧУВСТВУЮ! проинформировал нас Сэмми.
Джексон расхохотался.
Шепотом, приятель, шепотом.
Я это чувствую! прошептал Сэмми.
Ок, улыбаясь, прошептал в ответ Джексон, тебе нужно очень медленно вытягивать свою удочку, чтобы проверить, прицепился ли к ней краб. Не резко, иначе краб сорвется.
Сэм начал миллиметр за миллиметром вытягивать свою удочку, на его лице застыло хитрое выражение.
Он всё ещё там? спросил Джексон.
Дааа, прошептал Сэмми.
Хорошо. Сара, сказал он.
Предполагается, что я буду участвовать? Я нехотя встала.
Возьми сачок, сказал Джексон. Внимательно смотри, когда краб появится над поверхностью. В этот момент тебе нужно будет просунуть под него сачок и подхватить его.