Сэмми! Ты до чертиков
И тут я наткнулась на него, вынырнувшего из темноты, его фонарик внезапно замерцал.
Сара начал он.
Больше так не делай, сказала я, чересчур крепко сжав его руку.
Он кивнул, но спросил:
Не делать чего?
Не убегай вот так.
Но, Сара, я никуда не убегал.
Лунный свет стал приглушенным. Там, где только что были звезды, теперь плыли облака, и небо казалось пустым. Несколько тихих всплесков превратились в миллион капель отлетавших от стеклянных стен какофонией звуков. По мне пробежал холодок.
Мы прокрались обратно в дом через зал по коридору и захватили наши сумки со скамейки, где мы их и оставили.
Сегодня больше никаких исследований, Сара?
Нет, Сэм, на сегодня хватит. Пора спать. Но давай потише, кажется, мама до сих пор не спит. Я слышу звуки телевизора.
Нет, Сара, я ничего не слышу.
Да. Просто голоса. Так что потише. Мы же не хотим, чтобы она вышла.
Мы пошли наверх. Я помогла Сэму найти его пижаму, затем отправилась в ванную со своей. В старой фланелевой пижаме мне стало лучше, я уже не чувствовала холода.
В моей комнате свет был выключеня уже называла её своейно оттуда исходил странный блеск. Когда я проскользнула внутрь, там был Сэм. Своим собственным способом Сэмми нашел выключатель на дне кукольного домика и отделение для батарейки, использовав свой фонарик. Все маленькие выключатели в кукольном домике были включены. Это походило на что-то волшебное. Я почти ожидала, что вот-вот появятся куклы и начнут бродить по дому.
Молодец, Сэм, сказала я. Но всё же включила в комнате верхний свет.
Уложив Сэмми в его постель, я вернулась в собственную комнату. Я выключила прикроватную лампочку, и комната снова погрузилась в темноту. И стало совсем тихо, очень тихо. Это было не похоже на город, где всегда был свет и из окна слышен гул движения. В тишине и темноте моя голова наполнилась звоном, который, казалось, звучал на таких высоких волнах, что их невозможно было услышать.
Когда я была маленькой, я отказывалась спать без света. Не то чтобы я боялась, но мне было слишком страшно оттого, что темнота может сотворить с моим восприятием вещей, как это заденет мои чувства. Мой слух становился слишком острым, осязаниеслишком ярко выраженным, если я задумывалась над этим, я могла внезапно чувствовать кучу всего, слышать биение собственного сердца, бьющегося у меня в груди.
Засыпание в этой комнате напомнило мне о детстве. Но сейчас настороже были не мои уши или кожаэто была какая-то часть меня, которой я не могла дать определения. Какая-то часть, которая притаилась в темноте и выжидала.
Глава 3
Я вынырнула из сна, который был прямым отражением моей реальности, голоса в темноте, статуя, плачущая алмазными слезами. Ярко светило солнце; в Сиэтле сейчас было 8 часов утра, но здесь уже 11. Разгар дня. Я натянула джинсы и рубашку, которые засунула в свою сумку со спальными принадлежностями и спустилась вниз.
Роза стояла на ступеньке лестницы и заводила большие напольные часы, с её левой руки свисали черные покрывала, которыми были завешаны зеркала.
Доброе утро, поздоровалась я. Могу я вам помочь?
Нет, дитя, ответила она. Я здесь единственная, кто знает, где и как должны лежать вещи. Затем запоздало добавила, Но спасибо.
Мне было интересно, насколько Роза считала меня втянутой в мамины отношения. С кем-то, кто поступил несправедливо с её подругой.
Зачем это было нужно, Роза? Я кивнула на черную ткань.
Просто южное суеверие, рассеянно сказала она, так как была занята переводом стрелок на нужное время. Это помогает ушедшей душе перейти в иной мир и не попасть в зазеркалье.
Зазеркалье? повторила я. Как Алиса?
Не я изобрела это понятие, раздраженно ответила Роза. Люди верят, что можно видеть то, что находится по другую сторону зеркала. Место, куда после смерти попадают души, прежде чем отправиться к конечному пункту назначения. Если мы сможем увидеть их, то они могут подумать, что смогут вернуться через зеркало назад. И, вероятно, что такие души не смогут двигаться дальше и будут продолжать оставаться там, где они могут быть близко к тем, кого они любили. Она слегка подтолкнула маятник и снова привела часы в движение. Это всего лишь обычай, продолжила она. Ты ведь понимаешь?
Мне все ясно. Я пожала плечами.
Мама высунула голову из библиотеки.
Вы уже освободились, Роза? И снова нырнула обратно. Роза подняла брови и тихонько фыркнула, я предположила, что это из-за грубости моей мамы. Но всё же она последовала следом за ней.
Когда я вошла в кухню, Сэмми сидел там, медвежонок сброшен на пол рядом с его стулом. Он поглощал блинчики, которые, как я предположила, сделала Роза. Хорошо, что ей нравится как минимум один член нашей семьи. Я села рядом с ним.
Для меня что-нибудь осталось?
Он на полдюйма не донес вилку до своего раскрытого рта.
Неа, он повернул вилку в мою сторону и я проглотила последний кусочек блинчика. Он был замечательнымлегким, маслянистым, с настоящим кленовым сиропом.
Вкуснятина, сказала я.
Всегда пожалуйста, ответил он.
Спасибо тебе, сказала я. Роза вкусно готовит.
Лучше чем мама.
Даже ты готовишь лучше, чем мама, сказала я ему. Он рассмеялся. Ты кому-нибудь рассказывал о наших исследованиях, Сэм?
Неа.
Молодец. Он снова кивнул.
Роза зашла на кухню через вращающиеся двери. Она подошла к шкафчику под раковиной и вытащила коробку с черными пакетами для мусора.
Забыла тебе сказать: в духовке для тебя подогревается тарелка, если ты голодна.
Спасибо, сказала я в приступе благодарности. Сэмми дал мне кусочек и он был потрясающе вкусным.
Это всего лишь лепешки. Не хотела выбрасывать тесто. Воспользуйся прихваткой и подложи под тарелку подстилку.
Обязательно, пообещала я. Я решила, что смогу перенести неприязнь Розы ко мне, если она будет включать приготовление блинчиков.
Я направилась к духовке, но Сэмми остановил меня.
Могу я тебе показать кое-что, Сара?
Что там у тебя, Сэм? Я вздохнула.
Он взял в одну руку медвежонка, другой рукой взял за руку меня и потянул меня через вращающиеся двери в сторону зала и по направлению к гостиной. Он остановился перед маленьким боковым окном.
Смотри.
На газоне стоял во всем своем великолепии одинокий дуб. Его раскидистые ветви удерживали домик, построенный на нескольких уровнях, с маленькими скамейками и частичной крышей в углу.
Круто, Сэм, сказала я. Мы позже осмотрим его.
Кто это? спросил Сэм, показывая сейчас на какие-то кусты у корней дерева.
Я прищурилась. Игра света позволяла предположить, что в тени кто-то сидит. Но ветки кустов заколыхались на ветру, показывая, что это всего лишь иллюзия.
Там никого нет.
Никого? повторил Сэмми.
Именно. Там никого нет. Могу я теперь поесть?
Я искала одну из прихваток, воспользоваться которыми я обещала Розе. В третьем ящике шкафчика рядом с духовкой я наткнулась на коробку с осколками какого-то предмета из китайского фарфора. Мне стало интересно, зачем кому-то хранить все эти кусочки, даже если это и была какая-то красивая вещьлавандовая изнутри, голубая снаружи, с трехмерными цветами вишни, пестревшими по основанию. Похоже, что это был кувшин. Я подняла ручку, сделанную и разрисованную в форме ветки.
И перед моим мысленным взором тут же появляется картинка с изображением кухонного стола. Веселье вокруг. Много сока. И тут его задевает какая-то детская рука и сталкивает его со стола. Я вижу, как он падает, переворачиваясь в воздухе. Ударяется об пол и мгновенно, со звоном, разбивается на множество кусочков. Красный, как кровь, сок разливается по полу. Я почти слышу в голове бабушкино восклицание: «Ох, Анна». И я практически вижу юное лицо моей мамы: вызывающее, с легким оттенком самодовольства.
Я тряхнула головой.
Это было странно.
В смысле у меня достаточно яркое воображение, но все эти ожившие картинки в моей головеэто слегка странно.
Я осторожно кладу ручку обратно в коробку, но мой палец задевает другой осколок. Появляется капелька крови. Класс. Засунув палец в рот, в следующем ящичке я наконец-то отыскиваю прихватку.
Сэм проследовал за мной на кухню и, усевшись за столом, с завистью посматривает на мои блинчики. Я улыбнулась. Я взяла намазанный маслом и политый сиропом кусочек и вернула долг Сэмми, плюс проценты. Продолжая жевать, он вышел через двери, таща на буксире медведя.
Эй, крикнула я ему вдогонку. Он повернулся, его брови поползли вверх. Всегда пожалуйста, сказала я повторив то, что он обычно говорил мне.
Всё ещё с набитым ртом он улыбнулся.
Сэм, держись подальше от реки и того домика на дереве, пока я не смогу пойти с тобой. Обещаешь?
Я обещаю, Сара. Он вышел.
Я уже почти доедала, вошла мама, неся почти пустую кружку с кофе. Таким был её обычный завтракпара чашек черного кофе. Она уставилась на мою тарелку.
Только не говори мне, что ты съела всю стопку блинчиков.
Вместо ответа я наколола на вилку кусочек, окунула его в сироп и растаявшее масло, потом посмотрела ей прямо в глаза и отправила его в рот. Мама никогда не называла меня толстой, что было бы нелепо, так как я была скорее тощей. И я привыкла к её резкости и критикея могла с этим справиться. Но пока я жевала и проглатывала, я думала, что, может быть, пребывание в этом доме сделало её отношение чуть худшим, чем обычно.
Она нахмурилась и прочистила горло.
Завтра мы едем в Балтимор. Ваш отец хочет показать вам Джона Хопкинса. Я ожидаю, что ты возьмешь на себя Сэмми. Хорошо?
Разумеется, мама. Мы с Сэмми оба хотим там побывать.
Раздавались ли какие-нибудь забавные звуки прошлой ночью?
Спала как убитая. Я отрицательно покачала головой.
Она посмотрела на меня, как будто сомневалась в моей искренности.
Ладно, вероятно мы здесь останемся ещё на день-два. Ты же знаешь, как я ненавижу гостиницы.
Я это знала.
Мы с Сэмом не против, сказала я. Хм, мама? Она выжидающе посмотрела на меня. Я заколебалась, прежде чем задать вопрос. Ты когда-нибудь разбивала маленький голубой китайский кувшин?
Её лицо быстро превратилось в маску гнева и отвращения.
Она даже не смогла выбросить осколки? Как и всё остальное в этом доме, это что, тоже часть алтаря? Ты ведь выбросишь их в мусор, ради меня, милая?
Конечно, солгала я.
За пару дней мне нужно переделать кучу работы. Просмотреть бумаги, провести инвентаризацию, подготовить все к продаже. Я хочу, чтобы ты присматривала за Сэмми, убедись, что он не попадет в неприятности.
Разумеется. Конечно.
Где Сэмми сейчас?
Просто гуляет.
Мы обе подошли к окну, чтобы проверить. Сэмми был там, играл в прятки в кустах. Он был далеко, но я слышала, как он радостно болтает.
Он, что, разговаривает сам с собой? голос мамы был обеспокоенным и обвиняющим. Она всегда искала в Сэмми признаки странного поведения, в точности как всегда искала у меня признаки целлюлита.
Он всего лишь играет. И громко разговаривает. Маленькие дети всегда так делают.
Ага, ответила она. Шизофреники тоже.
Я едва успела подумать про себя: «Очень мило», когда мы услышали резкий стукмолоточек у входной двери.
Боже, сказала она. Кто это может быть? У меня вс в порядке с внешним видом?
Ты выглядишь отлично, мам. Моя мама всегда выглядела отлично, макияж всегда был безупречным, на одежде не было складок. Ни грамма целлюлита.
Она направилась к входной двери. Я услышала, как она открывает её.
Мать честная! я слышала её визг так четко, как будто она была рядом. Роберт, я так рада тебя видеть! сказала она столь же высоким голосом.
Голос Роберта был более приглушенным. Я не могла расслышать его ответ.
Сколько же мы не виделись? продолжала мама своим сопрано на полной громкости. Двадцать лет? Это, наверное, твой сын. Он похож на тебя. Я видела вас обоих вчера вдалеке. Жалела, что вы не смогли остаться. Я так рада, что вы вернулись, теперь мы можем поговорить. Господи, он такой высокий и привлекательный, Роберт. Ты можешь поверить, что у нас уже такие взрослые дети?
Я не смогла услышать, верит ли Роберт. Моя мама продолжала в том же духе.
Ты должен увидеть мою Сару. Она на кухне.
Боже мой. Она притащит их сюда. А я в мятой футболке и джинсах с сиропом, размазанным по лицу. Я почти швырнула свою тарелку с блинчиками в раковину, потом повернулась и так туго, как только могла, стянула свои спутанные волосы резинкой, которая была на моем запястье.
Сара, детка.
В дверях показалась странная женщина, которая выглядела как моя мама, её глаза сияли, на щеках пылал румянец. Затем я понялапочему. Роберт, которого я узнала как отца в той паре в черных костюмах с бабушкиных похорон, следовал за ней. В нем было полных шесть футов роста, золотистый загар, белоснежные зубы и прочее. Ему было где-то лет сорок с небольшим, но даже я была поражена.
Я бы хотела представить тебя моему старому другу, сенатору Роберту Хэтэуэю.
Он улыбнулся сияющей улыбкой. Я пожала его протянутую руку так сильно, как только могла. Не оторвать бы её.
Ряда с вами познакомиться, сенатор Хэтэуэй.
А это, мама махнула рукой на кого-то, стоящего рядом, сын Роберта, Ричард.
Ричарддругая половина парывышел на свет, с улыбкой на лице. И у меня мелькнула мысль: «Спасибо, мама. Огромное тебе спасибо. Почему бы мне просто не застрелиться». Отец был сногсшибательным; сын был таким же, и ему было семнадцать.
Привет, запинаясь, сказала я.
Привет, поздоровался он, продолжая улыбаться.
Сара очень похожа на тебя, Анна. Это был сенатор, так мило с его стороны.
Благодарю вас, автоматически ответила я, с удивлением заметив, что мой голос в точности звучит как мамин. Она положила руку мне на плечо и добавила:
Мне всегда льстит, когда кто-нибудь говорит о подобном сходстве.
Ладно, подумала я, заберите кто-нибудь этого двойника. Я хочу назад свою обычную маму.
Я никогда раньше не был в Доме Эмбер, миссис Парсонс, проговорил Ричард. Я бы с удовольствием осмотрел его.
Мама и сенатор выжидающе посмотрели на меня. Внутренне я вздохнула и пожелала, чтобы у меня оказался освежитель дыхания. Внешне я улыбнулась, надеясь, что в зубах не застрял блинчик.
Разумеется. Правда, я сама не слишком много здесь видела. Можем осмотреть всё вместе.
Замечательно, сказал он.
Мы обошли библиотеку и гостиную, я блестяще проводила экскурсию, давая объяснения, типа «Это библиотека» или «Это гостиная».
Когда мы прошли в парадный зал, он вставил:
Это парадный зал. Затем рассмеялся, правда, при этом он ни на что не намекал. Я засмеялась в ответ и слегка расслабилась.
Прости, сказала я. Я не слишком хороший экскурсовод. А почему ты вообще захотел пойти? спросила я.
Ты шутишь? В этой части Мэриленда любой бы воспользовался случаем побродить по Дому Эмбер.
Правда? спросила я. Кто угодно в возрасте до тридцати?
Он улыбнулся и пожал плечами.
Мама была большим коллекционером древностей. Она всегда хотела побывать внутри этого дома. Наверное, она и меня этим заразила.
Была? переспросила я.
Да, ответил он после паузы. Она ушла несколько лет назад.
Мне жаль.
Мы с папой неплохо справляемся. Он сменил тему, махнув рукой в сторону портретов, которые я заметила накануне:Это картины примерно семнадцатого века, так что это вероятно Сорча и Лиам О'Мэлли, основатели Дома Эмбер. Как и часы, сказал он, когда мы пошли дальше, это восемнадцатый век, и выглядит, как будто тут есть свои оригинальные краски. Он повернулся и махнул в сторону картин с библейской тематикой. Считается, что эти картины рисовал Эдвард Хикс.
Я была слегка изумлена.
Ладно, сказала я. Ты ведь просто прочитал это всё заранее, ведь так?
Почти, он ухмыльнулся. Я просто использовал свои познания в области антиквариата. Но это было впечатляюще, не правда ли?
Ага, сказала я. Ты должен быть политиком.
Ну, это же семейное дело. Он рассмеялся.
Мы дошли до компаса в виде розы ветров на полу, и он повернул голову в сторону комнаты Сэмми.
Знаменитая морская комната. Принадлежала сыну капитана, Мэттью. Он умер молодым, вероятно от туберкулеза.
Откуда ты знаешь всё это? спросила я. Это же моя семья, а я не знаю совсем ничего.