Зинуля, свари кофейку.
В обмен на рубль ее осчастливили настоящим двойным в обычной чашке. Заев горьковато-бодрящую жидкость шоколадиной «Ноктюрн», Ксюха по-новой накрасила губы, мазнулась духами и со свежими силами отправилась на работу.
Ходить ей пришлось недолго. Неподалеку от пригородных касс за ней увязался классно прикинутый толстый мужичокв костюме, очкастый, судя по всему, пыженый соболь.
Полюби меня, киса. Дядька был вгретый, густо благоухал коньяком и «Шипром», а из кармана у него торчала настоящая шариковая ручка. Будь ласкучей со мной, сделай письку ковшичком.
Да хоть брандсбойтом, пожарным. Ксюха ухватила клиента под локоть и, быстро подтащив к находившемуся на отстое составу, особым образом постучала. Лайма, это я, Ксюха.
Вообще-то, проводницу звали Хельгой, но дверь все равно открылась. Толстый, как пивная бочка, рыжий кондюк Виестур, служивший еще и сутенером при своей напарнице, открыл в улыбке щербатую пасть:
Она очень занята, и, махнув рукой куда-то в глубь вагона, смачно заржал.
Неожиданно заткнувшись, он уверенно двинулся полутемным проходом мимо дверей, сквозь одну из которых доносились громкие, сладострастные стоныуж не Хельга ли старалась? и, отыскав свободное купе, открыл его специалкой:
Бог в помощь. Желаем чего-нибудь?
Мы желаем чего-нибудь, дорогой? На секунду Крыса нежно прижалась к клиенту и, когда тот со второй попытки вытащил из лопатника червонец, повернулась к кондюку:Виестур, разбодяжь нам водочку черным бальзамчиком.
Моментально тот заказанное приволок. Выжрав адской смеси изрядно, очкастый дядька сделался нежен:
Иди сюда, моя сладенькая, я тебе на попе бригантину нарисую.
«Нет уж, на фиг». Быстро раздевшись до рекламы, Крыса аккуратно, чтобы не изгадить, убрала одежонку подальше и занялась клиентом вплотную, однако тот реагировал весьма слабо. Наконец он воодушевился настолько, что смог с третьего захода в Ксюху войти и, страшно этому обрадовавшись, принялся ритмично вихлять объемистым задом:
Ну, ковшичком ее, родимую, ковшичком сделай.
«Тяжелый боров». Чтобы клиент опростался быстрее, Крыса крепко ухватила его за бейцалы и начала их тискать, а тот, вдруг поперхнувшись, затих и всей тушей припечатал бедную девушку к жесткой вагонной полке.
Эй, папа, хорош дрыхнуть-то Ксюха с трудом освободилась из-под распаренного мужского тела, и внезапно ее хорошенькая мордочка от отвращения сморщиласьэта пьяная сволочь обгадилась! Ну ты, мужик, оборзел в корягу! Она попыталась опрокинуть неподвижного клиента на спину и тут только врубилась, что ворочает жмура. «Мама моя родная». Нехуденькое мурло очкастого перекосило набок, из раззявленного рта потянулись слюни, и весь он стремительно начал приобретать зеленовато-синюшный оттенок.
Дрожа, как на морозе, Ксюха быстро оделась, вытащила из лопатника клиента ярус декашек и рывком отодвинула купейную дверь:
Виестур, сюда иди.
Ага, сердце не выдержало, бывает. Ничуть не удивившись, тот спокойно запрятал в карман отмусоленные Крысой червонцы и со знанием дела принялся дубаря одевать. И заметь, срутся при этом обязательно. Он надвинул покойнику шляпу до ушей и ловко прибрал шариковую ручку:Возьму на память о том, кого грузил. Давай-ка оттащим его подальше от греха, к забору поближе.
Сказаносделано, и никто на них внимания не обратил даже, потому как все занимались своим делом. Пьяные менты уже храпели сладко, лохудры с высоким КПД использовали свои котлованы, а в целом, не взирая на ночное время, великая держава стояла на почетной вахтесозидала общество будущего. Пообещал ведь лысый любитель кукурузы, что к восьмидесятому году коммунизм победит, вот и старались побыстрей его, окаянного, построить.
Глава двадцатая
А геомантам, пред зарей, видна Fortuna major там, где торопливо Восточная светлеет сторона
Игорь Васильевич, чаю? Давнишний чоховский приятель Силантий Анатольевич Сысоев был лысым носатым здоровяком и всю свою сознательную жизнь занимался геофизикой. Сейчас заварим, а то, знаешь, брат, все эти пакетысплошное дерьмо собачье. В подтверждение своих слов он зачем-то показал на клетку с волнистыми попугайчиками, где тоже экскрементов хватало, правда, птичьих, и ринулся к серванту:Давай-ка с ликерчиком абрикосовым, аспирант тут прогнулся один.
Порезали зачерствевший пирог-лимонник, отхлебнули чайку, и хозяин дома глянул на гостя с любопытством:
Так говоришь, дом какой-то тебе не по нутру? Ну ты, брат, шутник, меня вот вообще блевать тянет от всего окружающего и ничего, терплю. Давай-ка абрикосового лучше примем.
Смотри, Силантий Анатольевич, доктор наук Чох отхлебнул ликера и запил огненно-горячим чаем, в одной питерской квартире люди живут, семья. И в каждом колене у них или чекисты-мокрушники, или ворье, или бабы, на коих пробы ставить негдесловом, ничего святого. Интересно мне стало, и оказалось, что у всех живущих в этом доме смертность на порядок выше, чем в округе, так же как и уровень преступности. Во дворе постоянно драки возникают, в подъездах кого-нибудь насилуют обязательно, даже вероятность умереть от гриппа там гораздо выше, чем в другом месте.
Э, Игорь Васильевич, ничего особо нового ты не обнаружил. Хозяин дома улыбнулся снисходительно и подлил гостю чая. Давно известно, что славный град Санкт-Петербург стоит на очень паршивом месте, я уж не говорю о том, что и на костях людских: почитай, тысяч сто угробил Петр Алексеевич, пока свою столицу строил. Конечно, по сравнению с ГУЛАГом это пустяк, но чувствуется.
Он протер запотевшие от горячего чая очки и медленно почесал огромное, похожее на локатор ухо:
В принципе, здесь вообще ничего возводить было нельзя, слишком уж много энергетически отрицательных участков. Первые строители, конечно, всего этого не знали, но у них существовали свои способы проверки мест на предмет годности для проживания. И действительно, многие районы сперва были забракованы, параллельно с молодым городом росли заброшенные пустыри, которые люди обходили стороной и считали обиталищем дьявола. Там почему-то и продукты портились, и болезни разные появлялись, а животные вообще избегали этих мест, даже птицы не гнездились. Однако город рос, советы стариков постепенно забывались. На месте пустырей строились новые дома, а напраснос геопатогенными зонами шутки плохи. Самое ведь главное в жизниэто место обитания.
Знаем, знаем, Чох улыбнулся и налил хозяину, оседлавшему любимого конька, абрикосового, слышали мы в свое время и про пуп земли, и про оракула дельфийского, и про культовые строения древних. А не мог бы ты, Силантий Анатольевич, просто взять и посмотреть, что такого особенного в том месте, где этот дом находится?
Можно конечно. Сысоев вытер вспотевший то ли от горячего чая, то ли от ликера лоб. В прошлом году удалось составить карту подземного Питера, раньше-то сам знаешь, чекисты близко никого не подпускали, а теперь плюнули, не до того. Так вот, Игорь Васильевич, ты даже не представляешь, он с энтузиазмом откусил лимонника, это целый мир. Разломы, подземные потоки, заброшенные катакомбы, и все они являются по сути своей энергетически активными формами, влияющими на самочувствие людей. Но самое интересное в другоминтенсивность их излучения напрямую связана с космическими ритмами. Можно увязать в единое целое местонахождение предмета на земной поверхности и положение самой земли относительно солнца, то есть зависимость от временного параметраесть специальная программа. Неожиданно он сделался мрачен:Только придется подождать, потому как моя «трешка» ее ни за что не потянет, а завтра на работе без проблем все просчитаю. Так какой, говоришь, у гадюшника-то адрес?
Наконец абрикосовый допили, Игорь Васильевич посидел еще немного и засобирался домой, а на дорожку его одарили дискетой.
Здесь все самое интересное по теме, вроде ликбеза. Крепко пожав гостю руку, хозяин открыл дверь. Позвоню завтра.
Очутившись в полутемной парадной, Чох поспешил на свежий воздух.
Погода нынче не радовала: с низко надвинувшегося неба валился крупный, сразу же раскисавший снег. Посовещавшись с самим собой, Чох направился к ближайшему киоску. Запихав в рот полпачки «Дирола», он принялся мужественно жевать, обильно сплюнул зеленым и, забравшись наконец в «Волгу», запустил со второй попытки двигатель.
Внутри российской автомобильной гордости было неуютно, вольно гуляли ветра. Дожидаясь пробуждения обогревателя, Игорь Васильевич успел сделаться трезвым как стеклышко, будто и не пил ничего. Слава тебе, Господи, наконец-то окна оттаяли, мотор затарахтел ровнее. Стронув сарай на колесах с места, Чох без приключений прикатил на стоянку. От нее до кирпичной точки, где он проживал, было рукой подать. Поднявшись легким бегом на седьмой этаж, Игорь Васильевич позвонил.
Будешь обедать? Супруга положила красные от стирки руки на выпуклые, когда-то очень привлекательные бедра и прищурила карий глаз:Борщ украинский с салом и чесноком в твоем духе.
Спасибо, родная моя, я потом. Чох поцеловал спутницу жизни в красное распаренное ухо и направился в свою комнатув квартире самую маленькую.
У окна помещался стол с компьютером, а стены были украшены личными вещами хозяина: «восьмиунцовками», в которых давным-давно Игорь Васильевич выиграл первенство среди вузов, шкурой медведя, убитого в честном бою, «пальмой», вырезками из газет, дипломами, фотографиями. На особо почетном месте висела полка, на которой пылились обвязанная черным поясом каратэга и синоби седзокумаскировочный костюм ниндзя, а под всем этим великолепием у стены стоял железный ящик с помповым «Моссбергом 500».
Глаша, Глаша, Глаша, доктор наук открыл ящик стола и зашуршал бумажкой от сахара-рафинада, где ты, девочка моя?
В ответ раздался писк, и из-под дивана выкатилась здоровенная крыса-блондинкажутко умная, с умильной усатой мордой. Крыса ловко поднялась сусликом: «Дай сахарку-то, дядька». Жила хвостатая в чоховской комнате уже давно, особо не хулиганила и, шустро схватив кусочек белой смерти, тут же принялась его грызть, помогая себе розовыми, будто обваренными лапами.
Пообщавшись с воспитанницей, Игорь Васильевич сделался серьезен и опустился в стоявшее перед компьютером кресло. Вжикнула прочитанная дискета, негромко зафыркал струйный принтер. Усевшись по-американски, нога на ногу, Чох принялся читать распечатку, сразу, к слову сказать, узнав много чего познавательного. Сысоев был абсолютно прав, говоря об энергетической структуре земли как о чем-то крайне интересном и загадочном.
Еще в тридцатые годы французский физик Ф. Пар открыл с помощью биолокации активную глобальную сеть с размерами ячеек четыре на четыре метра, ориентированными по магнитному меридиану. Она разделяет поверхность земли на «больные» и «здоровые» зоны. Длительное пребывание в неблагоприятном (геопатогенном) месте приводит к нарушению функционирования человеческого организма, то есть к болезням.
Позже выяснилось, что существует целый ряд различных геобиологических цепей. Так, немецкий ученый Виттман исследовал звенья глобальной системы, имеющие размеры шестнадцать на шестнадцать метров и ориентированные как ромбы с большей осью в направлении северюг. Затем его соотечественник Хартман обнаружил сеть с размерами элементарных ячеек два на два с половиной метра, а ученый из Баварии Курри открыл геобиологическую цепь с размерами составляющих пять на шесть метров.
Вопросы происхождения и физических свойств глобальных сетей пока неясны. Но уже известно, что они состоят из незримых потоков геомагнитного излучения, которые обычно проявляют себя в местах пересечения подземных водных течений. В таких местах наблюдается повышение ионизации воздуха, усиление радиоактивного фона, увеличение потенциала атмосферного электричества и другие изменения геофизических параметров среды, оказывающих влияние на психофизиологическое состояние людей.
Геобиологическая сеть связана и с космическим излучением. Проходя через ионосферу, в результате взаимодействия с геомагнитным полем земли оно, как видно, претерпевает изменение и проходит сквозь атмосферу не сплошным потоком, а в виде полос.
Особенно сильное влияние на живые организмы оказывают места пересеченияузлыгеобиологической сети. Существует предположение, что они поляризованы и порождают два вида эманацииположительную и отрицательную, по-разному влияющую на человека.
С древнейших времен люди осознали важность своего местонахождения и устанавливали границы владений (полей, селений, святилищ) с помощью геомантии, то есть искусства прорицания по земле. Так вот, уже тогда влиянию подземных потоков придавалась огромная роль, и святилища всегда строились в местах их пересечения. Мегалитические кольца и ряды камней располагались точно над сложной системой водных артерий, а под алтарями древних язычников обязательно находились пересечения подземных течений.
Открытие Гурвичем слабой митогенетической эманации, представляющей собой свечение биологических объектов в ультрафиолетовой области, позволило осмыслить проблему геопатогенных зон в несколько другом аспекте. По-видимому, геобиологическое влияние Земли определяется наличием организованного сложным образом электромагнитного поля крайне слабой напряженности, суть информационного. Оно биологически активно и особым образом влияет на человеческий организм.
Нетрадиционное же, уходящее корнями в практику древнеиндийских, халдейских и египетских жрецов знание рассматривало биосферу Земли или Планетного Гения как живой организм и в соответствии с этим полагало, что существует сто двадцать основных форм физического существования людей. Считалось, что для определения самой энергетически эффективной для данного человека точки он должен был обследовать геобиологическую сеть с площадью ячеек примерно семьдесят тысяч квадратных километров. Однако, кроме того, существует еще и время силыэто места пересечения Земли с энергетическими зонами Солнечного и Галактического Гениев.
«Нет уж, мистика на голодный желудокэто не для меня. Игоря Васильевича сразу же резко потянуло на физический план, и хотя напечатанного оставалось еще до черта, он поднялся с кресла. Интересно, борщ не остыл ещес чесночком и толченым салом?»
В отличие от желудка истина могла и подождать.
Глава двадцать первая
Себе оставь, пригодится. Ксения Тихоновна Савельева, давно уже махнувшая неизящную кликуху Крыса на вполне цивильное погоняло Петрова, осчастливила топчилу червонцем и элегантно вылезла из расписухи.
Стоял погожий летний вечер, в скверике на цветках сирени жужжали пчелы. От нагретого тротуара пахло асфальтом и суетой.
На воротах сегодня торчал дядя Вовастрогий взгляд, благородная седина над ушами, не то полковник, не то капраз в отставке. При виде Савельевой, вроде бы честь отдав даже, моментально дверь распахнул мол, милости просим. А ведь было время, когда и поревом крестил, и насчет бабок напрягал, сволочь лампасная.
Чувствуя, что на нее обращают внимание, Ксения Тихоновна остановилась перед зеркалом. Поправляя прическу, она быстро глянула по сторонам. Что-то громко лопоча по-своему, из автобуса кучно выгружались узкопленочные, скорее всего лямло, у мимозы порядка побольше, около киоска с сувенирами пара черноголовых фирмачейфренги или макаронникивяло мацали русских матрешек, а затаившись на диване в углу холла, взирал на эту суету старший лейтенант Коноваловчто, гнида ментовская, усох насчет приставки?
«Покатит, вывеска клевая». Савельева оторвалась от зеркала и хорошо поставленной походкой, от бедра, вальяжно двинулась в направлении ресторана. Прикинута она была в английский светло-голубой костюм, строгий, правда, только с первого взгляда. Обтягивающая юбка красноречиво намекала, что прикрываемые ею ноги красивы и длинны, а кружевная блузка под изящным пиджачком нисколько не скрывала полного отсутствия бюстгальтера. Таков уж у Ксении Тихоновны был стильразвратно-академический: это пусть сявки таскают черные чулки в крупную сетку и прозрачные марлевки на голое тело, а солидным мужчинам больше нравятся женщины загадочные и с первого взгляда неприступные.