ничего и не нашел. А если и были окна, через которые можно было бы вылезти, то
они были слишком высоко, да и опасно расположены. К тому же, многое уже
прогнило и рассыпалось.
За стенами снова раздался гром, но где-то уже совсем близко. Тогда Катрин
резкими движениями направилась к пентаграмме, но сначала она подошла к
Уинстону и взяла лист с текстом. Затем она медленно подошла к центру рисунка, не отрывая от него глаз, встала лицом к верхней вершине, как раз напротив
витража. Затем она посмотрела на Доминика, как бы веля ему зажечь свечи и круг.
Он сначала с сомнением посмотрел на своих спутников и неуверенным шагами
направился к ближайшей свече, затем к следующей и, наконец, когда он зажег
последнюю, ему осталось зажечь круг. Но тут он в нерешительности остановился.
В это время Катрин заворожено смотрела на разноцветные лучи солнца, пробивающиеся сквозь витраж. Наконец, яркий солнечный круг достиг самой
середины рисунка (какое-то инстинктивное предчувствие подсказывало ей, что
этого нужно дождаться, что это важно), и солнечный рисунок теперь полностью
совпал с тем, что был начерчен известняком. Оттого, что Катрин постоянно
смотрела на яркий свет, ей стало казаться, что рисунок стал немного
перемещаться из стороны в сторону, а глаза начали слезиться. Ее руки плотно
сжимали лист. Но в этот момент вновь раздался уже сильный удар грома, отчего
спутники даже почувствовали слабую вибрацию. Доминик, ранее стоявший молча, в неуверенности думая, зажигать ли круг или нет, от испуга резко направил огонь
факела на круг. Вернее, это его рука сама дернулась от испуга. Круг молниеносно
вспыхнул, библиотека еще больше озарилась огненным светом, и Катрин
оказалась окружена довольно-таки высоким огнем. Это немного испугало ее, и она
почувствовала идущий отовсюду жар. Теперь пути назад не было, во всяком
случае, у Катрин, ибо кругом был огонь. Все это время какая-то разумная, логическая ее частичка говорила, что это все немыслимо, и в чем-то соглашалась
с Генри, но что-то другое опровергало это, утверждая, что, если это кажется
нелогичным или бредовым, то это вовсе не значит, что этого нет. Если чего-то не
видно, не значит, что этого нет. В любом случае, попытаться можно, и если ничего
не выйдет, то они станут думать, что делать дальше.Она разжала пальцы и, развернув листок, стала глазами искать нужный текст. В этот момент снова
раздался удар грома, но еще сильнее предыдущего, и по замку вновь прокатилась
сильная вибрация.
Катрин постаралась как можно лучше расслабиться, успокоиться и очистить разум
от всех посторонних и лишних мыслей.
Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света
встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: «Veni sancte Spiritus!
Sic Luceat Lux!четко и громко проговорила она, стараясь как можно лучше
представить себе эту картину, при этом она не сводила глаз с лучей заходящего
солнца.
После ритуала она замолчала и замерла в ожидании чего-то, сама не зная чего, ибо никто не знал, что именно должно было произойти. Но ничего не происходило, кругом все так же было тихо и темно, и лишь полыхание огня да сильный
раскатистый гром, от которого, казалось, тряссядаже сам замок, нарушали
единство тишины и мрака. Катрин сначала немного растерялась, но потом решила
еще раз проговорить нужные слова. Сейчас она уже не замечала друзей, да и
всего, что было за пределами круга. Теперь весь мир и все ее существо
помещались только в этом небольшом пространстве, от остального же ее
отрезало огнем. В тот момент, как ей казалось, она была совсем одна, только она
и солнце, которое очень помогало ей концентрироваться.
Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света
встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: «Veni sancte Spiritus!
Sic Luceat Lux!вновь повторила она, и тут ей показалось, что в этот раз ей
удалось вложить в эти слова свое истинное чувство, девушка не просто
представила это все, а именно сказала с искренним убеждением, что она
действительно так думала и этого хотела.
Остальные ее спутники настороженно наблюдали за происходящим, то и дело
оглядываясь по сторонам. И снова послышались раскаты грома, но теперь они
были настолько сильны, что от вибрации, переданной зданию, некоторые книги
упали с полок, где-то наверху тоже послышался какой-то грохот. Это очень всех
напугало. Но за этим ударом вдруг раздался другой, столь же сильный. И снова
вибрация потрясла замок. Где-то наверху снова раздался грохот.
«Но такого не может быть! Гром не может быть такой силы!»думали про себя
Доминик и Генри.
Вдруг один из факелов, расположенный прям над камином, сначала немного
покосился, и, когда раскаты прекратились, окончательно отделился от стены и
упал прямо в камин. Через полминуты остатки его древка занялись пламенем, и
так, передаваясь от одного полена другому, огонь стал быстро набирать силу. Все, даже Катрин, лишь испуганно наблюдали за происходящим.
Ангелы Света летят на мой зов, да падет Тьма от света их. Зарево нового света
встанет из ночи, и вознесутся ангелы, дабы провозгласить: «Veni sancte Spiritus!
Sic Luceat Lux!в последний раз произнесла она, но теперь сделала это так, как
будто выражала лишь свои собственные мысли и чувства. Она действительно
поверила в то, что говорила.
Вдруг пламя, окружавшее ее, стало медленно расти. Это, в принципе, не было
заметно для обычного глаза, ибо трансформация происходила медленно и
плавно. И если смотреть на стену огня постоянно, то кажется, что так оно и было, а если сравнить начальную высоту пламени и ту, что была в данный момент и
последующие, то можно было бы заметить видимую разницу. Но Катрин это
видела и чувствовала, ибо с увеличением уровня огня увеличивался и жар, исходящий от него. И вскоре огонь был почти с ее рост.
Вдруг, сквозь треск пламени она снова услышала те шаги, что постоянно терзали
ее сознание, и с каждым разом они становились все слышнее и слышнее, как
тогда, в парадной зале. По нервам снова пробежал электрический ток, и она
поняла, что это Он идет, пока еще не знала зачем, но идет. Это слышала только
она одна. И в тот момент, когда, показалось, что шаги уже совсем-совсем близко
(Катрин иногда даже невольно оглядывалась), огонь в камине резко вспыхнул.
Вспыхнул точно так же, как и описывал граф Улин, будто туда бросили порох, много пороха. Боковым зрением она заметила это и прошептала сама себе:
Он здесь
Остальные ее спутники, которые напряженно следили и периодически
обращались к ней, но не получали ответа, вздрогнули от неожиданности.
Казалось, будто огонь, находясь под давлением, просто выплескивался откуда-то
изнутри большим сильным потоком.
Катрин, я пришел за ответом, готова ли ты стать Темной Королевой?через
какое-то время услышала Катрин уже знакомый голос. Она точно не знала, слышала ли она это физически, либо это звучало прямо в ее сознании, но ей в тот
момент казалось, что она именно слышит. Затем голос умолк, но вскоре более
низким тембром вновь произнес:
Ты предала меня, Катрин, не стала делать темный ритуал. Ты решила пойти
против меня, как и все, кто бывал в моем замке. За небольшую услугу я
предложил тебе вечность и все, что бы ты ни пожелала. Об этом мечтает почти
каждый человек, а ты променяла все это на свою ничтожную и короткую жизнь.
Впрочем, я предвидел это. Неужели ты думаешь, что каким-то маскарадом
способна уничтожить меня? Но у тебя еще есть шанс, ты еще пока можешь все
исправить. Произнеси, произнеси те два последних выражения на латыни из
черного ритуала для меня, я хочу их услышать, спаси себя и своих друзей, подумай о них, ведь сейчас ты еще можешь помочь и им, и себе, Катрин!
В тот момент, когда он говорил, в ее душе стало появляться сомнение, та
уверенность, что была вначале, стала куда-то отступать. К тому же, солнце, которое она видела через витраж, уже скрылось за темными облаками. Все чаще
и чаще девушка слышала страшные удары грома и чувствовала вибрацию, а
иногда яркие вспышки молнии на мгновение освещали витраж, отражение
которого появлялось и исчезало на полу. Он ждал ответа, и она это чувствовала.
Что-то говорило ей, что им не выбраться отсюда, тянуло к Нему, но вдруг, вспомнив те последние разноцветные лучи солнца, что так восхищали ее, она
твердо сказала:
Нет, лучше пусть ничтожно короткую жизнь я буду смотреть на солнце, чем
вечность пребывать во тьме! Я не пойду с тобой!Veni sancte Spiritus! Sic Luceat Lux! Пусть твой огонь тебя и погубит.
Затем она резко порвала лист и протянула к огню, который быстро уничтожил все
то, над чем так долго работал граф, и чего так долго желал получить хозяин
самого замка от всех, кто сожительствовал с ним.
Спутники Катрин, внимательно наблюдавшие за ней, естественно, ничего этого не
слышали, но они понимали, что там, за огненной стеной, что-то явно происходит, и
им ничего не оставалось, как просто наблюдать и ждать, а неизвестность, пожалуй, еще большая пытка, чем участие в чем-то подобном тому, в чем
участвовала сейчас Катрин.
Но в это время и Катрин, и ее спутники услышали страшный рев пламени, как
будто тысячи ветров пытались задуть его. Никто не мог понять, что именно
происходит. В этот момент, казалось, над самим замком снова раздался сильный
удар грома, но буквально через полминуты там, где располагался витраж, вспыхнуло что-то очень-очень яркое, при этом все слышали звук разбившегося
стекла и потрескивание электрического тока. Это была молния, непонятно почему
удалившая в витраж.
Когда все открыли глаза, то заметили, что четвертый и пятый ярусы объяты
пламенем, раздуваемым сильным грозовым ветром, который врывался в разбитое
окно. Ураган достиг и первого яруса, беспокоя пламя в камине, которое стало
задевать близстоящие предметы и стеллажи и вскоре перекинулось на них.
Однако пламя, окружающее Катрин, также стало волноваться и колебаться, отчего
девушке приходилось то и дело отстраняться от него, ибо бежать ей было некуда, к тому же, теперь она чувствовала жуткую слабость, а ее ноги уже начинали
подкашиваться.
Свежий и прохладный воздух, который вдруг донесся до ее спутников, снял тот
дурман, который наступает при долгом воздействии дыма и волнения. Теперь они
поняли, что все уже кончено, что теперь нужно думать, как вызволить Катрин из
этого огненного плена.
Вода, вода! Как же мы не догадались запастись водой!вдруг закричал
Уинстон.Надо сбегать за водой! Сейчас, сейчас, я знаю, я принесу, я мигом!
Быстрыми старческими шагами он направился к выходу и исчез. Но Генри и
Доминик видели, что Катрин уже почти не может стоять на ногах, и ждать нельзя.
Тогда Генри, отойдя немного назад, приготовился бежать и уже вскоре, преодолев
огненное препятствие, был рядом с сестрой. И подоспел он весьма вовремя, ибо
Катрин от слабости уже опустилась на колени, опираясь руками на пол. Генри
подхватил ее, но понимал, что с ней, ему не удастся также быстро пойти сквозь
огонь, тут ему на помощь подоспел Доминик, и они вдвоем вытащили девушку из
огня. Оставаться в библиотеке было уже невозможно, огонь все больше и больше
распространялся по дереву, кругом пахло жженой бумагой и обгорелой кожей. Где-
то вверху послышался треск и грохот. Ребятам оставалось предположить, что
уникальный лабиринт из книг стал рушиться под губительный воздействием огня.
Доминик окинул последним взглядом охваченное пламенем помещение, ведь это
была поистине самая уникальная библиотека, которую он когда-либо видел и
увидит в своей жизни, где было собрано столько всяческих необычных и
уникальный книг. Затем он мысленно попрощался с лабораторией, которая ему
так сильно полюбилась, и вслед за Генри покинул сие бесценное место, гибнущее
бесцельно под беспощадным натиском огня..
Однако, как только они вышли из библиотеки, то заметили, что и вся зала, и
второй этажвсе было охвачено пламенем, но отчего это произошло, они не
знали. Воздух все больше и больше наполнялся углекислым газом, дышать
становилось все труднее и труднее. Нужно было выбираться, и как можно
быстрее; они оказались в западне: их окружал лишь огонь. Генри стоял в центре
залы, придерживая сестру, которая уже потеряла сознание, и беспомощно
озирался по сторонам, а Доминик стал судорожно метаться по зале, не зная, что
делать.
Смотри, смотри, Генри!вскричал он, указывая на замурованное место, где
раньше был парадный вход.
Теперь там образовалась вертикальная трещина, сквозь нее не было видно света
или еще чего бы то ни было, но, обследовав ее, Доминик пришел к выводу, что
кладка этой стены оказалась очень даже тонкой, а дальше, за ней, было что-то
деревянное. Это еще больше взволновало Доминика, и он стал метаться по зале.
Затем юноша резко остановился, и на его лице читалось озарение:
Кувалда кувалдасловно в бреду бубнил он.
Затем Доминик бросился по лестнице наверх.
Ты куда?крикнул ему вслед Генри, но не получил ответа, ибо его спутник уже
скрылся где-то в огне.
Генри не знал, что делать, его обуял ужас.
«Конец, неужели это конец? Как ужасно»,думал он.
Генри покорно и безнадежно опустился на колени и крепче прижал к себе сестру.
В чем-то он ей даже завидовал, ведь она была без сознания, а, значит, она уже не
будет мучиться. Но страшнее Генри считал, даже не боль физическую, ибо он
понимал, что скоро сам потеряет сознание и ничего не почувствует, а ужасен тот
страх перед лицом так резко наступившего конца. Сейчас он бы все отдал, чтобы
последний раз взглянуть на солнце, на небо, на звезды, на лунуна все, что
раньше его все время окружало, но он не замечал этого. Как можно было этого не
замечать, проходить мимо, как же он был глуп, думал про себя Генри. Его пугала
даже не сама смерть, а то, что он погибнет здесь, среди мрачных стен этого замка
и огня. Впрочем, быть может, навсегда погружаться во тьму проще среди мрака, нежели среди света дня, ибо так, возможно, не почувствуется разница.
Как же мы раньше не догадались?!Генри услышал голос Доминика и
посмотрел в его сторону.
Его друг быстро спускался по лестнице с кувалдой Уинстона в руках. Его очки
немного покосились, а сам он был почти весь в саже. Затем он быстро подбежал к
стене и со всех сил ударил по трещине кувалдой. Генри заметил, что небольшой
кусочек камня отвалился.
«А, может, мы все-таки не погибнем?задался вопросом Генри.Да, мы, непременно, отсюда выберемся».
И в тот самый момент, когда он уже погрузился во тьму отчаяния и безнадежности, когда он чувствовал, что силы покидают его, и он не считал нужным их больше
удерживаться в себе, тьму вдруг прорезал яркий луч надежды на спасение. Кровь
вновь прилила к лицу, к нему вернулись силы, и Генри, осторожно оставив сестру
на полу, взял свой факел, который он бросил за ненадобностью, и стал помогать
Доминику, долбя стену металлическим концом ручки.
С каждым ударом надежда крепла в них, и сильнее становились их удары, хотя
дышать они уже почти не могли,да и силы быстро кончались. Но вскоре им
удалось продолбить приличную дыру,и их взору открылось новое препятствие.
Это была дверь, та самая парадная дверь, которую они искали. И теперь им стало
ясно, отчего с внешней стороны она была видна, а с внутренней нет. Теперь же их
слуху доносились звуки дождя, хлеставшего землю, и ветра, завывающего в
щелях. Однако также они услышали отдаленные голоса людей, которые изредка
что-то выкрикивали и охали.
Доминик, увидев золоченую ручку, тут же стал судорожно за нее дергать, но она
не поддавалась. Вернее сказать, это были две небольшие двери, плотно
закрывающиеся к центру. Тогда он немного отошел и ударил по тому месту, где
они сходятся, кувалдой. Они немного отстранились, во всяком случае, и Доминик, и Генри заметили, что между ними на мгновение образовалась светлая щель.
Доминик ударил еще раз, и щель немного увеличилась, при этом до них донеслось
дуновение свежего воздуха, а оханья людей усилились и стали чаще. Тогда Генри
вставил острый конец факела между дверьми и надавил в сторону, после чего его
спутник снова нанес сильный удар, отчего двери немного покосились. Затем он
собрал в себе последние силы и стал наносить редкие, но мощные удары. И
вскоре между дверьми образовалась достаточная щель для того, чтобы в нее мог