потерла глаза.
Ой, это ты верно заметила,согласился Уинстон. Эти слова весьма оживили
и ободрили его.
Другие также оказались не против, даже Доминик согласился оставить на время
тайные письмена.
Над замком, да и над всем городом уже сгущались сумерки, последние лучи
солнца уже почти скрылись за горизонтом, оставляя на небе после себя лишь
алое зарево.
Было безветренно и тихо, но друзья не могли видеть всего этого из-за высоких и
мрачных стен замка, окружавших их. Лишь небольшой клочок кристального неба и
мертвый сад, который весьма полюбился черным, как смоль, воронам и мелким
грызунам, окружали их сейчас. Они молча сидели у небольшого костра с котелком, в котором уже начинали закипать макароны. Но Доминик вдруг прервал это
молчание и стал делиться с друзьями своими мыслями и догадками. Особенно
большое внимание он уделил двойной колбе и всему прочему, что к ней
относилось. При этом он все время повторял, что ему что-то подсказывает, что
именно она сыграет очень важную роль, станет ключом ко всему неясному, а
чутье, как он говорил, его почти никогда не подводит. За этими разговорами время
пошло заметно быстрее, и вот уже сытые и почти довольные, они вновь взялись
за книги.
Настал вечер, а вместе с темнотой, опустившейся на замок, ко всем вернулось и
чувство необъяснимой тревоги, которое отпустило их днем. Замок вновь оживал, как бы просыпаясь после глубокого дневного сна. Казалось, что тени все больше и
больше сгущаются в темных углах, и никого не покидало чувство чьего-то
присутствия и в самой столовой, где они находились, и в других комнатах и залах
замка. Больше работать было просто невыносимо, ибо никто не мог толком
собраться, да и усталость уже все больше наполняла тело и мозг, а посему все
решили отправиться спать. Оставив все так, как есть, и взяв факелы, путники
направились к выходу. Однако Доминик все же решил прихватить свои находки.
Уж больно они ему понравились, и он не хотел с ними расставаться. Да и ценность
у них была велика, а то мало ли что.
Быстро, но осторожно они вышли в парадную залу и, поднявшись по лестнице, уже были в комнатке.
Кстати,отрывисто проговорил Генри и слегка приподнял брови,мы же
хотели осмотреть другие комнаты, но совсем забыли.
Ой, верно,согласился Уинстон.Ну что ж, завтра с утречка, я думаю, этим
и займемся.
Да уж, но что не сейчас, это точно,сонно протянул Доминик, занимая место, где он спал прошлую ночь, и укладывая старые листки рядом с собой.Может, решение придет ко мне во сне...эту фразу он сказал как бы сам себе и, посмотрев на друзей, слегка улыбнулся.
***
Неожиданно раздался телефонный звонок. Эдвард вздрогнул и резко поднял
трубку.
Эдд, ты видел свою машину?раздался взволнованный голос Купера.
Не успев толком придти в себя, Эдвард отреагировал не сразу, пытаясь вникнуть в
суть его вопроса.
В смысле?наконец, выдал он, так и не поняв, что именно Джорж имел в
виду.
Я говорю, посмотри на свою машину! У нее спущены все четыре колеса.
Выругавшись про себя, Эдвард отстранил рукопись и бросился к окну. Быстро
раздвинув жалюзи, он стал высматривать свою машину. Купер оказался прав, его
машина действительно стояла с полностью обмякшей резиной вокруг всех
четырех колес.
Снова выругавшись и пытаясь понять, кто именно мог совершить такое, он
направился вниз, чтобы осмотреть машину поближе.
Выйдя на улицу, Эдвард первый раз за несколько дней обратил внимания на
погоду. Замученный всевозможными делами и проблемами, он совсем не заметил, что было уже лето. Его часы показывали четыре часа вечера, солнечный жар
потихоньку спадал, но в костюме все равно еще было жарко. Недалеко от
издательства находился парк, откуда то и дело доносились детские крики. Он
глубоко вдохнул на редкость свежий воздух и даже на некоторое время забыл
истинную цель своего выхода на улицу.
Затем Эдд медленно направился к своему автомобилю и обреченно склонился
над одним из колес. Никаких явных повреждений он не заметил: колпачок был на
месте, и какие-либо видимые порезы отсутствовали. Эдвард, сам толком не зная
зачем, слегка дотронулся до резины. Его палец буквально утонул в черной резине, и вскоре Эдвард почувствовал грубую поверхность асфальта. В полном
недоумении, чувствуя при этом жар, он резко одернул палец, вслед за которым
последовало тягучее полужидкое вещество.
«Неужели резина расплавилась от солнца?»это была первая, хоть и
невероятная мысль, которая пришла ему в голову, тем более что другого
объяснения Эдвард найти не смог. Он быстро достал носовой платок и стал
старательно высвобождать свой палец из жгучей черной массы. К его великому
сожалению, это получалось крайне плохо, но все же в итоге ему удалось
избавиться он приличного слоя резины. После чего он тут же поспешил в офис, чтобы избавиться от масляных и крайне неприятных остатков и, конечно же, рассказать обо всем своему другу Куперу, который уж точно найдет этому
объяснение.
Расплавилась???? Ты шутишь!Джорж долго не мог поверить в рассказы
Эдварда, пока сам не спустился и не посмотрел.Эдд, это невероятно! Она не
могла так расплавиться и до сих пор оставаться жидкой и горячей при
температуре воздуха днем около тридцати градусов!!!
Я знаю, Джорж, но ты сам же видел, что факт на лицо. Я тоже в полнейшем
недоумении. Если честно, я уже который день нахожусь в таком состоянии. Со
мной постоянно случаются какие-то странные и совершенно необъяснимые вещи, которые не поддаются никакой логике. Вчера, например, у нас в доме разбилась
почти вся посуда ни с того, ни с сего взяла сама и спихнула себя с полок. Или
неожиданно внезапная болезнь жены и Эдвард уже не мог остановиться, продолжая жаловаться другу обо всех своих горестях. Однако про голову козла он
решил все-таки промолчать, чтобы окончательно не сойти за полоумного идиота.
Может, это полтергейст?неуверенно предположил Купер.
Что бы это ни было, Джорж, это доставляет мне кучу хлопот! А все началось вот
с этогоЭдвард показал ему рукопись Катрин и вкратце рассказал о
предложении Дункана.
Но книга не может бить тарелки и плавить резину,задумчиво проговорил его
друг, внимательно разглядывая книгу.
Ты знаешь, я то же самое сказал своей жене, когда она попросила меня
избавиться от этой рукописи. Но теперь мне кажется, что она была права. Уж не
знаю, как, но эта вещь определенно способна на большее, чем просто стоять на
полке.
Эта книга очень старая,протяжно и вдумчиво проговорил Купер, профессионально осматривая обложку и вслушиваясь в шорох ее листов,
настоящая кожа, старые желтые листы, и написана она определенно пером. Да
ей, по меньшей мере, лет пятьсот!
Не может быть, Дункан сказал, что это рукопись его прабабки, вернее он
сказал, что это очень давняя его бабушка, но все равно, мне кажется, ей должно
быть лет триста от силы.
Ну, не знаю. Я раньше работал оценщиком книг, мне часто приходилось
определять их возраст, чтобы правильно оценить, и я почти никогда не ошибался,
вдруг его рассудительный тон сменился на более резкий.Слушай, в этой
истории явно что-то нечисто! Ты читал ее?
Да, я начал ее читать, но еще не закончил.
И о чем там?
Да про замок какой-то. Про то, какесли я правильно понялего прабабка
Катрин, еще будучи молодой девушкой, попала туда. История рассказывается от
третьего лица, хотя странно, что она не написала его от первого. И, честно тебе
скажу, мне ни грамма не верится, что такое могло произойти. Читается довольно
интересно, но это никак не тянет на историю, основанную на реальных событиях.
Бульварная мистика я бы сказал.
И правда странно. Может, стоит отдать ее на экспертизу?
Пожалуй, завтра непременно ее сдам. Сегодня хочу все-таки ее дочитать,
Эдвард ехидно улыбнулся.
Кстати, а как ты теперь собираешься ехать домой?
Вызову службу сервиса.
И как же ты объяснишь состояние своих колес?Джорж рассмеялся, так как в
столь странной ситуации ничего другого просто не оставалось.
Его друг улыбнулся ему в ответ и беспомощно пожал плечами.
Вскоре приехала служба сервиса, и Эдвард вышел ей навстречу, подбирая в
голове слова, чтобы объяснить ситуацию. Но не успел он обменяться с ними
приветствиями, как они тут же принялись за дело, легко откручивая спущенные
колеса и прикручивая новые. Фоннейман лишь изумленно следил за их
действиями, не понимая, почему резина не тянется словно клей, ведь колеса
должны были прилипнуть к асфальту. «Может, она уже успела остыть и
затвердеть?»задал он сам себе этот вопрос, понимая при этом всю его
глупость.
Да, хулиганы часто любят прокалывать все колеса разом,неожиданно до
слуха Эдварда донесся разговор двух механиков.
Вы полагаете, что это прокол?встрял он в их разговор, стараясь сделать
наивное лицо.
А что ж еще. Не сами же они все сразу сдулись,ответил ему один из рабочих
и засмеялся.
Он улыбнулся в ответ, продолжая недоумевать, почему же они не заметили, что
резина была расплавлена. Затем он осторожно подошел к одному уже снятому
колесу и, пока все были заняты прикручиванием новых, осторожно дотронулся до
шины. Это была обычная нормальная шина, такая, какой и свойственно ей быть, твердая и упругая. Не веря своим глазам и самому себе, Эдвард еще раз сильнее
надавил на колесо. Результат оказался точно таким же.
«Невероятно! Это вполне можно было списать на безумие, но не я один видел это.
Может, это коллективное безумие?»снова задался вопросом Эдд. Но поскольку
объяснять механикам, что он видел расплавленные колеса, было еще бóльшим
сумасшествием, он решил не задавать лишних вопросов, а лишь молча
расплатился с рабочими.
Направляясь обратно в офис, он усиленно старался разложить все события по
полочкам и дать им хоть какое-то объяснение, но ничего кроме еще большей
путаницы у него не вышло.
В этот момент зазвонил телефон. Это была его жена.
Привет, Лиза. Что-то случилось?взволнованно спросил Эдвард, опасаясь
плохих новостей о ее здоровье и при этом от души надеясь, что она звонит все-
таки просто так.
Привет. Нет, ничего не случилось. Просто хотела узнать, когда ты будешь дома.
А то мне так грустно одной, с постели толком не встать,печально ответила она
измученным голосом.
Ну а как самочувствие? Хоть получше чуть стало?
Боюсь, что нет, Эдд.
Хорошо, я скоро приеду,Эдвард ответил Лизе, при этом уверенно
направляясь в кабинет, чтобы забрать портфель и тут же направиться к ней.
Собираясь уже закрывать дверь, он вдруг заметил на столе рукопись, которая
снова словно напомнила ему о себе. Недолго думая, он быстро схватил ее и
поспешил к машине. Он непременно должен дочитать ее, сам не зная зачем и
почему, он очень хотел этого, словно конец книги принесет ему то ли какое-то
облегчение, то ли откроет ответы на все его вопросы, то ли закончит наконец и все
странности.
Он быстро сел в машину и, положив рукопись на соседнее сидение, помчался
домой, то и дело поглядывая на книгу. Он чувствовал к ней отвращение и страх, но в тоже время и сильное притяжение. Он никак не мог понять, что именно в этой
рукописи, в этом обычном мистическом рассказе, странного. По долгу службы ему
часто приходится встречаться с фантастическими рассказами, но почему именно
этот столь необычен? А, может, это лишь плод его воображения, признак
психического нездоровья? Тогда Эдвард твердо пообещал себе, что непременно
на днях посетит знакомого психолога и постарается выяснить свою проблему.
Ведь, возможно, не все так плохо, как ему то кажется.
С этими мыслями он, наконец, добрался до дома, где его уже с нетерпением
ждала Лиза.
Как хорошо, что ты приехал. Я умираю от скуки,услышав звук его шагов, она
тут же спустилась к нему. На этот раз ее лицо было еще бледнее и имело крайне
болезненный вид.
Ты совсем плохо выглядишь!Эдвард заботливо подошел к жене и обнял ее.
Несмотря на свое плохое самочувствие, она все равно настояла на том, что уже
больше не может лежать в кровати и хочет послушать про то, как у него дела и что
была на работе. Дабы не усугублять ситуацию Эдвард не стал рассказывать ей ни
про голову козла, увиденную им на переговорах, и про расплавленную резину. О
книге он также старался не вспоминать.
Вскоре ее силы иссякли и, как бы ни хотела она еще посидеть с ним, ей пришлось
отправиться снова в постель, при этом взяв с мужа обещание, что он не бросит ее
там одну надолго.
Вечерело. Эдвард продолжал недвижно сидеть с больной женой и, напоив ее
всеми необходимыми лекарствами, ждать, когда она уснет. Вскоре это случилось, он осторожно отстранился от нее и направился в гостиную. Найдя свой портфель, он взволнованно открыл его и достал рукопись Катрин.
«Наконец-то я узнаю развязку!»в предвкушении подумал он и поймал себя на
мысли, что еще ни одна книга не волновала его так, как эта.
***
День 3
Прежде чем перейти к событиям и происшествиям третьего и, скорее всего, последнего дня их пребывания в замке, следует обратить наше внимание на один
весьма интересный и странный факт. А именно на сон Катрин. Если, конечно, это
был сон, ибо нельзя сказать с уверенность случилось ли это на самом деле или
это была просто фантазия Катрин, превратившаяся в ночное видение.
Сама не зная, как и зачем, но она вдруг оказалась на лестнице в парадной зале, которая выглядела не так, как раньше. Теперь это была ярко освещенное, чистое, сверкающее помещение. В зеркально отполированном мраморном полу
отражалась висевшая на потолке в центре огромная люстра, в которой слабо
трещала по меньшей мере сотня черных свечей. И первой мыслью, которая
посетила девушку, было не то, что стало с залой, а как возможно было зажечь
столько свечей, почему они были именно черные, и кому охота это было делать.
Между толстыми мраморными колоннами у самых стен также сверкало множество
безумно красивых светильников. Кое-где висели чьи-то портреты. Завороженная и
удивленная этими метаморфозами с замком, Катрин стала медленно и как-то
машинально спускаться по лестнице, все время оглядываясь по сторонам.
Вдруг справа послышались чьи-то шаги, каждый из который эхом разносился по
зале. Катрин замерла и резко посмотрела в ту сторону, где, по ее расчетам, должен был появиться тот, кому эти шаги принадлежали. «Может, это Генри или
Доминик,подумала Катрин, и эта мысль немного ее успокоила.Впрочем, а
кому еще тут взяться». Но ее ожидания не оправдались, это был не Доминик, не
Генри, и даже не Уинстон. Прямо перед ней неожиданно резко появился какой-то
незнакомец, отчего Катрин даже вздрогнула. Это был очень красивый человек, с
правильными пропорциями тела и красивыми чертами лица. Он был одет на
старинный манер, как человек голубых кровей. Черные волосы были волнами
зачесаны назад, а зеленые глаза пристально глядели на нее. С минуту она
испуганно смотрела на него и потом неуверенно спросила:
Вы кто?
Право, мне стоило бы спросить вас о том же, ибо это вы вторглись в мое
жилище, но будучи человеком весьма учтивым и гостеприимным, я не стану
оказывать какое-либо давление подобного рода, тем более на столь прекрасную
гостью. Не желаете ли отобедать со мной?
Незнакомец вежливо указал в сторону, где располагалась столовая, а затем подал
Катрин руку, как бы предлагая помощь спуститься. Тут она обратила внимание на
его красивые, длинные, тонкие пальцы. Катрин была просто ошарашена всем
этим, а всяческие мысли по поводу того, кто же именно тот, кого она видит, придавали ее лицу весьма бледный вид, ибо ее выводы были весьма
устрашающие. Но тут в ее голове мелькнула мысль о том, где же ее спутники; она
хотела было спросить, но неизвестный опередил ее.
О, о спутниках можете не волноваться, мисс. С ними все в порядке, к тому же
нам ведь есть о чем поговорить с глазу на глаз, не так ли?
В это время Катрин, сама толком не зная почему, уже спускалась к нему. И
достигнув нижних ступеней, подала ему руку. Это была теплая рука обычного
живого человека. Однако когда он договорил последнюю фразу, в его глазах
Катрин заметила какие-то изменения. Теперь они были уже не такие зеленые, казалось, что теперь они были светло-коричневые, но больше всего ее поразило