то, что именно глазабыли не такими, как у обычных людей. Ей показалось, что
они не просто отражают в себе окружающее пространство, но за ними кроется
какой-то другой мир. И иногда в них она видела не только свое отражение и того, что вокруг нее, иной раз там появлялось нечто такое, чего в зале не было. В
общем, Катрин и сама не могла понять толком и объяснить себе, что именно она
видит и чувствует, но в них явно была какая-то несвойственная простым людям
глубина.
Незнакомец учтиво проводил Катрин в столовую, также освещенную множеством
факелов и светильников. Слева было три небольших окна, в которых виднелся
прекрасный цветущий сад, освещенный серебристым светом луны. Красивый
дубовый стол был полон всевозможный яств и напитков, отчего Катрин
почувствовала невыносимый голод. Все же старые макароны не сравнить с тем, что сейчас видела перед собой девушка.
Неизвестный пригласил Катрин сесть в одном конце стола, а сам он сел с другого
прям напротив нее.
Угощайтесь, прошу Вас,вежливо сказал незнакомец.Я вижу: Вы очень
голодны. Не желаете ли вина, мисс? У меня имеется отменное вино, я бы даже
сказал лучшее во всей Англии.
Но, увидев недоверчивое лицо девушки, он добавил:
Да Вы не бойтесь. Здесь ничто не отравлено. Согласитесь, что если б я имел в
мыслях нечто подобное, то я сделал бы это уже давно, и совершенно иным
способом.
Это немного убедило Катрин, и она неуверенно стала накладывать на тарелку все, что попадалось ей под руку. Неизвестный лишь молча наблюдал за ней, изредка
прося ее не стесняться и чувствовать себя как дома.
Наконец, заметив, что девушка уже сыта, неизвестный с правого подлокотника
облокотился теперь ладонью на левый и обратился к гостье:
Надеюсь, вы наелись, и мы можем продолжить наше знакомство, прекрасная
мисс?
Да, спасибо, сэр,вежливо ответила Катрин.
Вам, должно быть, интересно, кто я. Яхозяин сего замка и проживаю здесь
свыше пятисот лет. Срок, я полагаю, приличный, для того, чтобы что-либо считать
своим, особенно в человеческом представлении времени. Хотя по сравнению с
вечностью, срок, без сомнения,ничтожный. Бремя вечности, дорогая Катрин, нести весьма тяжело, особенно, когда все из века в век только понукают тебя и
забрасывают камнями. Но еще ужаснее осознавать тот факт, чтоодни люди
запугивают тобою других, причем, ни те, ни другие не знают истинной мудрости.
Как можно страх использовать для того, чтобы заставить верить? Так, право, впору воспитывать только маленьких детей. Для того, чтобы предостеречь от чего-
то, их нужно напугать, ведь дети не способны мыслить сами и много не понимают, потому метод подобного убеждения здесь весьма удобен. Но все ж и взрослые
люди не столь умны, как им то кажется. Во всяком случае, в вопросах высшей
мудрости они столь же глупы, что и дети. Потому их и запугивают те, кто считает
себя просветителями и наставниками, ведь тем самым они запугивают и себя. Так
учили их, они поверили в это и теперь учат других. Но ведь внушение через страх
не есть вера. Все равно запретный плод сладок, даже еще слаще, чем обычный.
Верить нужно не в чудеса и страх, а в мудрость, в высшую мудрость. А, отвергая
зло, тем самым они противоречат ей, ведь Бог мудр, и он не может отвергать зло, как и зло не может отвергать добро. Если б не было зла, то не было б и добра и
наоборот. Не так ли? Постоянно яркое солнце может в равной степени утомить, как и вечная тьма. Ведь когда людям жарко от солнца, они прячутся в тени, а когда
им темно и холодно, они выходят на солнце. Равновесиевот закон жизни, природы и всего остального. И только оно способно сделать жизнь гармоничной и
приятной. Ни мне, ни Ему не нужно господство здесь, на земле, ибо у каждого из
нас есть свое царство, в котором есть мудрость, та высшая мудрость, которой тут
так не достает, и нам его хватает, тем более, что мы прекрасно понимаем, что ни
я, ни Он не сможем добиться этого господства, ибо у нас равные силы и
возможности. А уж каждый человек сам выбирает дорогу, которая приведет его
либо к добру, либо к злу. Впрочем, не стану скрывать, что я завидую Ему в том, что
из-за глупого внушения и страха все же Он превосходит меня, а тем самым
нарушается то самое равновесие мудрости. И я уже устал молча сидеть и
смотреть на это. Катрин, послушай, у тебя есть то, что мне надо. Эликсир, мне
нужен Эликсир. Проведи этот обряд для меня. Ты же умная девушка. Я сделаю
тебя Темной Королевой, прекрасная донна, и у тебя будет все, что пожелаешь. А
спутники Я не трону их и, как исключение, отпущу, обещаю. Впрочем, если они
пожелают, то могут примкнуть ко мне и стать моей свитой, ибо таких, как они, мне
очень не хватает.
Катрин весьма опешила от этой пламенной речи, сказанной им с таким чувством, что ей начало казаться, что ведь в чем-то он действительно прав. Она слушала
его с замиранием сердца и огромным интересом, но эти последние слова вновь
оттолкнули ее от него, и в душу вновь закралось недоверие. Она понимала, что
теперь настала ее очередь говорить, а с каждой секундой, пауза становилась все
длиннее и длиннее. Катрин сильно растерялась и стала судорожно думать, что же
именно сказать. Да и что она может сказать на такие слова, что ей представился
случай услышать. Стать Темной Королевой, править темным царством, нет, все
это просто не укладывалось в ее голове, все это полнейший бред, бросить, вернее
даже предать друзей, даже несмотря на то, что он их отпустит, да и мало ли, что
он пообещал, он же Зло. Хотя ей пришлось признать тот факт, что его общество
ей весьма нравилось, если не сказать большего. Она всегда ценила в людях
интеллигентность, воспитанность, утонченность, помимо других, приятных ей
качеств. И за отсутствие, как ей казалось, таковых у Генри, она всегда упрекала
брата. Но сказать нетзначило бы подвергнуть себя, да и спутников опасности.
Но что-то сказать надо было, тогда она собралась с духом и начала говорить то, что первое приходило ей в голову:
Ваша речь была замечательна, сэр. Мне, правда, очень понравилось. А замок у
вас просто восхитительный, особенно сейчас, вот в таком виде,но, увидев его
пристальный взор, от которого, мягко сказать, становится не по себе, Катрин
поняла, что говорить всю эту ерунду больше невозможно.А касательно вашей
просьбы
Тут она запнулась и не имела ни малейшего представления, что сказать далее. Он
некоторое время еще продолжал пристально смотреть, но потом отвел взгляд, вздохнул, приподнял руки и, снова мягко опустив их на подлокотники, сказал:
Что ж, Катрин. Решение останется за тобой. Впрочем, знай, что отсюда вам не
выбраться ни коим образом. Вы погибните здесь, как все, кто переступал порог
моего замка. Мне крайне не хочется причинять тебе, дорогая Катрин, какой-либо
вред, ты мне очень понравилась и я считаю тебя достойной стать Темной
Королевой, но, увы, я не властен заставить тебя. Только помни, что от тебя
зависит не только твоя жизнь, но и жизни твоих друзей. А теперь, прошу извинить, но меня ждут дела,он встал, подошел к ней, поцеловал руку и исчез за ее
спиной, но она еще долго слышала его удаляющиеся шаги, эхом отдававшие не
только в замке, но и где-то в ее сознании.
***
Настал третий день. Когда Катрин открыла глаза, то долго не могла придти в себя.
В ней царило какое-то странное чувство страха, как это бывает обычно после
плохого сна, но и чувство облегчения, что было это только во сне. Однако уж
больно все это казалось реальным. Тем более, ее смущало то, что она ко всему
прочему чувствовала себя сытой. Во всяком случае, когда она ложилась спать, то
этого не ощущала. А, может, все-таки было? Нет, не могло такого быть, не могло. А
сытость так это просто самовнушение, во сне она сама себе внушила, что ест.
По крайней мере, это довольно-таки логическое объяснение вполне устраивало
Катрин, и она решила придерживаться его, но пока все же не хотела никому
говорить об увиденном. Но как ни старалась она скрыть тяжелые мысли, терзавшие ее сознание, спутники заметили в ней некое изменение.
Катрин, с тобой точно все в порядке?каждый раз спрашивал Генри
взволнованно.
Да, все хорошо, хорошо,каждый раз отвечала Катрин, стараясь придать
себе как можно более веселый вид.
Они вышли к главной зале, спустились по лестнице и направились в столовую.
Все было, как и раньше. Зала была такой же мрачной и темной, кругом лежали
пыль и грязь.
«Та самая люстра»,подумала Катрин, подняв глаза на потолок и заметив
огромную люстру, обвешанную паутиной и пылью. По ней было заметно, что ею не
пользовались уже очень давно.
Катрин постаралась поднять факел как можно выше, чтобы рассмотреть ее, и тут
из темноты выступили ранее невидные черные свечи, те самые свечи, что так
ярко освещали залу во сне. Она даже испугалась и быстрыми шагами
направилась прочь, вслед за остальными. Но в столовой ее, да и всех остальных, ждала новая неожиданность. Все книги, аккуратно разложенные по тематикам, теперь были разбросаны по столу и полу, многие из них даже приобрели ужасно
истрепанный вид, словно страшный ураган бушевал здесь всю ночь. Все лишь
встали в проходе и стали молча смотреть на эту картину.
Как же хорошо, что я забрал эти свои листы,сказал Доминик задумчиво.
Здесь как будто кто-то что-то искал,добавил Уинстон.
Тут подоспела Катрин, отставшая из-за люстры, и, увидев весь этот беспорядок, побледнела еще больше.
Мне нужно кое-что вам рассказать,произнесла она, обращаясь к спутникам, не в силах больше скрывать свой страх и волнение.
Затем она стала расчищать себе дорогу к столу, подбирая книги и складывая в
угол. Остальные тоже последовали ее примеру, ожидая таинственного рассказа и
не понимая, почему она молчит. Затем их спутница, наконец, добралась до стола, немного расчистила его и села, давая понять, что и остальным нужно сделать так
же. И немного успокоившись, она стала рассказывать им все, что видела, слышала и чувствовала. Однако, сама того не замечая, она делала акцент больше
на то, что незнакомец был очень хорошим и приятным собеседником и что его
отличали манеры, при этом она все время косилась на брата.
Вот это и называется одержимостью,не выдержал Генри.
Это еще почему?
Да потому, что ты уже на протяжении долгого времени только и делаешь, что
расписываешь нам, какой он хороший и воспитанный. А одержимость это и есть то
состояние, когда человек одержим какой-то идеей, или чувством, или мыслью. И
все время всем об этом говорит и что-то доказывает.
Катрин изобразила обиженную гримасу и продолжила рассказ. Впрочем, про суть
происшедшего она упомянуть тоже не забыла. Уинстон в течение всего рассказа
все время либо кивал, либо отрицательно мотал головой, мысленно оценивая
происшедшее.
Только я никак не могу понять,добавила в конце Катрин,был ли это сон
или все же правда.
Боюсь, что правда,сказал Уинстон.Судя по твоему описанию, мы видели
одно и тоже лицо. Я, помнится, рассказывал вам про свою встречу с Ним. Будь
осторожна, продумай все и взвесь как следует. Он очень опасен и хитер.
Возможно, что многое из того, что Он говорил, правда, но как бы то ни было, Он
все равно стремиться к тому, что б люди выбирали Его путь. Просто вспомни
графа Улина. Он, увы, слишком поздно обрел мудрость и знания, он уже не мог их
применить, но ты можешь воспользоваться ими сейчас, пока не поздно. Вдумайся
во все, что он говорил, и это поможет тебе принять нужное решение. Я думаю, что
если б у него было такое орудие, как у тебя, то он бы воспользовался им.
Затем он немного помолчал и добавил:
Мы, кстати, хотели осмотреть комнаты. Но перед этим я бы не отказался
поесть.
Вскоре все те же макароны были готовы. Катрин есть отказалась, ибо была
полностью сыта, а посему ее порцию решено было разделить поровну между
остальными. Однако она заметила, что макарон оставалось уже совсем мало: на
два-три раза. От этого каждый почувствовал какую-то смутную тревогу, но уже
вскоре забыл о ней.
Уинстон и Генри отправились на обследование комнат, а Катрин и Доминик
решили остаться в столовой. Катрин собирала книги, а Доминик вновь погрузился
в свои исследования. По его словам, он был уже совсем близок к истине, и ему
надо было еще совсем немного времени, чтобы разгадать секрет этой странной
колбы и некоторые другие загадки.
Прошло около часа, а может и еще больше. Катрин медленно собирала и
сортировала книги, но делала она это почти машинально, ибо была погружена в
глубокие раздумья. Снова и снова ее терзали всяческие мысли и вопросы, а где-то
в сознании она все время слышала эхо этих быстрых удаляющихся шагов. Иной
раз ей казалось, что она просто-напросто сходит с ума, а мрачный и темный замок
и карканье воронов за окном навевали ей еще куда более мрачные и запутанные
мысли. Мудрость а что такое мудрость и кто именно знает ее? К тому же, мудрость мудростью, но выхода они так и не нашли, а единственные запасы
макарон и те уже на исходе. Да и сколько можно думать, нужно хоть что-нибудь
попытаться сделать. Мысль о том, чтобы пожертвовать собой ради спасения
друзей и стать Темной Королевой, ее очень страшила. Она не боялась
пожертвовать, она боялась того, что будет после этого. Нет, лучшедо конца быть
вместе с друзьями. В общем, мысли такого рода все время бродили в ее голове.
Невероятно!вскричал восторженно Доминик, отчего Катрин даже вздрогнула
и уронила книги, которые были у нее в руках.Катрин, ты представляешь, удача
сама идет к нам в руки! Это просто невероятно! Я же говорил, что чутье меня не
подводит! Катрин, у нас есть жидкий воздух! В той самой двойной колбе и есть
этот воздух. Я, правда, не знаю, как именно его получили,ну, да это и не важно
ужезнаю лишь, что это он, а та матовая жидкость,это нечто вроде льда. Во
всяком случае, воздуху нужна низкая температура, чтобы храниться, и эта
жидкость способна долго излучать холод. Однако я так и не понял, как именно это
получается, но это не так существенно.
Действительно невероятно! Ты просто молодец!Катрин отложила книги и
подошла к Доминику, устремив взгляд на листы. Затем она задумчиво добавила: Да, теперь пути назад нет
Затем Доминик резко вскочил и сообщил Катрин, что сейчас, сию же минуту
пойдет в лабораторию и принесет это вещество. И как она ни уговаривала его, говоря, что это опасно, что ей страшно одной, по его лицу, умоляющему отпустить, она поняла, что это бесполезно. Вскоре его шаги стихли, и она осталась одна, продолжая собирать книги.
Вскоре вернулись Генри и Уинстон и сообщили, что ничего интересного они не
обнаружили, лишь обычные жилые комнаты, как и та, где они разместились.
А где Доминик?удивленно и даже испуганно спросил Генри.
За жидким воздухом побежал,спокойно ответила сестра.
Как это?переспросил Генри.
Ну, вот так. В той, двойной, колбе, что он тогда обнаружил, и есть этот воздух.
Он это из своих листов узнал.
Генри и Уинстон молча стояли и не знали, что ответить и радоваться ли вообще
или нет.
Что ж,начал Уинстон,это, наверно, сама судьба ниспослала нам этот
воздух и Доминика с его упертостью.
Затем он перевел взгляд на Катрин и хотел было что-то ей сказать, но она
заметила это и опередила:
Да, я не отказываюсь от своих слов. Я решила и я сделаю это Сегодня
ночью Ни к чему тянуть
Ее собеседники почувствовали тревогу и волнение, как обычно это бывает в
предвкушении какого-то важного момента или конца чего-то. Но все сошлись во
мнении, что нужно для начала дождаться Доминика, и тогда все обсудить.
Его они прождали довольно долго, даже посылали Генри за ним, но Генри
вернулся один, так и не найдя его. Но вскоре их спутник все же пришел со
счастливым лицом и двумя склянками.
Вот, это он!юноша поставил колбу с воздухом на стол перед друзьями.
А это что?спросила Катрин, указывая на колбу намного больше первой, которую Доминик крепко прижал к себе.
А это это горючая смесь. Я подумал, что она нам тоже пригодится. Правда, я
ее случайно заметил, перед этим чуть не устроив пожар там.
Все трое невольно улыбнулись.
Сядь, Доминик,сказал Уинстон и указал на свободный стул.Сегодня
вечером мы проведем ритуал. И если все удастся, то придет конец всему этому, вот только каков именно будет этот конец, сказать, конечно же, сложно. Но перед