Осознание произошедшего медленно, не торопясь, боясь разнести в хлам его психику, пробиралось до сознания. Складывало неясные расплывчатые мыслеобразы в целостную картину. Лангуст лежал перед ним. Он был абсолютно и немыслимо мёртв. Залит чёрной свернувшейся кровью форменный бушлат, из под этих корок тянулись в разные стороны светлые, нежно-розовые кровавые пятна. Шея иссечена в нескольких местах, кадык опал, несмотря на то, что подбородок задран кверху. Лицо заливала серо-бурая комковатая маска. Лангуст раскинул руки в стороны, а правой продолжал сжимать пистолетную рукоятку автомата. К горлу подкатился комок, и Сергей, не выдержав спазма, согнулся и вырвал себе под ноги. На него навалилась вся та давящая вселенская пустота, когда человек, нежно и заботливо взращенный на книжках про Айвенго и крутых Уокеров, не говоря о компьютерных играх, вдруг осознаёт, что тот мир которым, казалось, он владел - не настоящий. Красивый, глянцевый, насыщенный героями, пред которыми расступаются любые преграды с шикарными барышнями и дебиловатой верностью, он вдруг разрушается от одного лишь случайного писка крошечного, как мышиный плевок, осколка мины. Когда никчёмный кусочек железа стирает ластиком с мозгов вселенную, о которой ты думал, а встаёт пред тобой совсем другой мир, полный реалий и страшного, одуряющего в своей примитивности смысла, который не выключить, не перезагрузить. С которым ты навсегда, пока вот так же не отдашь Богу душу. И не будет ни бравых речей, ни зрителей, запоминающих тебя навсегда и уносящих в памяти твои фразы, рвущих твои афоризмы на бесцветные цитаты. Ни дам, с мокрыми глазами, жалеющих, что не смогли родить ребёнка от такого бравого гусара. Гитары и песни перед расстрельным взводом не будет. Неосторожное движение и Человек, тот самый, который звучал гордо, начинает смрадно вонять, радуя только мух.
Он сидел, обхватив прижатые к груди колени и натужно молчал. Хотелось закрыть глаза, а открыть их там, дома. Да, и хрен с ним, на призывном пункте, будь он неладен. Но только не в этом, проклятом богом месте, не рядом с другом Максом. О, Боже! У него нет башки!
Сергей снова изогнулся, и его вырвало. Затем он выпрямился, откинул голову назад, вдохнул забитыми ноздрями воздух. Воняло кислятиной взрывчатки и его испражнениями. Он помотал головой, его снова волокло в манящий ступор, где все хорошо, и ничего этого нет. Только закрыть глаза, только закрыть. Закрыть.
Вдруг тягуче, словно сквозь вату, опять раздались голоса. Чёрт! Как он мог о них забыть? Надо что-то делать. Кто это?
«Кто, кто!»- выругал он себя - вояки!»
Ночью раздолбили, утром выслали патруль за трофеями. Как можно быть таким тупым?
Страх придал ему сил и смысл существования. Сергей вскочил и, не обращая внимания на боль в висках, на полусогнутых ногах подполз к Максу. Борясь с приступами тошноты, осторожно расцепил окоченевшие пальцы друга и освободил автомат. Затем аккуратно, будто боясь разбудить Макса, вскрыл подсумок. Там оставалось всего два магазина. Остальные рожки, как позже заметил Сергей, валялись опорожненными возле трупа. Он поменял пустой магазин в автомате на новый. Рюкзак, где-то должен бать его рюкзак. Ага, вот он!
Он нашёл вещмешок Макса, покидал туда пустые магазины, затянул клапан и закинул его за спину. Теперь вставал вопрос, куда идти? К Сидорычу самому не дойти. Куда?
Стоп! - хлопнул себя ладонью по лбу - Болван!
Он достал свой ПДА, до сих пор не авторизованный. Включил режим GPS и раскрыл карту. Вот здесь, Молох говорил, будут ждать три часа. А сейчас сколько прошло? Таймер показывал полвосьмого. Опоздал, неужели опоздал? Всё - конец!
Его опять затрясло. Мерзко засосало под ложечкой.
Ну, надо же убираться отсюда. Куда, куда убираться? Да куда угодно - ответил он сам себе - лишь бы подальше отсюда.
Он заковылял от перепаханной минами поляны, прихрамывая на правую ногу и придерживая локтем болтавшийся на плече автомат. Бешено колотилось сердце, гоняя по взбесившуюся от адреналина кровь. Он спотыкался о корни деревьев, падал, но ничего не замечая, продолжал продираться то через редкие кусты, то через царапающиеся, словно живые костлявые руки, ветви деревьев. Жутко мешал автомат, он подло сползал с плеча, отчего Сергей был вынужден постоянно останавливаться и поправлять его. Он вешал его то на правое плечо, то на левое, что было одинаково неудобно. Можно, конечно, повесить его за спину, однако до истеричного ужаса было страшно выпустить оружие из рук. Вдруг, сзади, совсем недалеко, звонко рванула граната, мгновение спустя, затрещали короткие слаженные серии выстрелов. И несколько очередей «шальняка» срезали ветки и щепки со стволов чуть правее от него.
«Растяжка»- догадался Сергей. Они с Крокусом натянули их на тропах, ведущих к огневой точке. На одной подорвался кто-то из бандитов, оставалось ещё две.
Теперь только одна - он вдруг ясно представил такого же ушастого призывника в нелепо сидящей на нём форме, подорвавшегося на их гранате - неестественно вывернутые конечности и изувеченный в страшные кровавые лохмотья затылок.Всё, теперь вояки вообще озвереют.
Сергей вскочил с земли и, не разбирая дороги, в панике рванул вверх по склону. Подальше от ужасного места. Теперь уже беспорядочная неприцельная стрельба сменилась вполне скоординированным огнём. Патрульные стреляли на звук, который Сергей создавал своим паническим броском.
Сквозь канонаду донеслось:
- Завалю, сука! Гриня, болвана, болвана гони!
Взревел движок, и вслед за Сергеем понеслась болидом приземистая, сплюснутая бронеколпаком тень. Робот начал обходить его с левого фланга, стараясь перехватить того на выходе из лесного массива. Он лихо взрывал землю треугольными гусеницами и угрожающе водил по сторонам стволом пулемета. Услышав шум двигателей слева, Сергей принял несколько правее. Это его спасло. Прапор, управляющий «болваном», в охотничьем азарте надавил спуск и «механ» разразился длинной очередью, отчего его несколько занесло.
Тяжёлые пули пулемёта взорвали землю высокими фонтанами метрах в двух от него, и ушли вверх рикошетом. Сверху посыпались срезанные ветки. Прапор выругался, развернул «болвана», загнал его в лес, начал аккуратно лавировать между деревьями.
Лёгкие Сергея, который никогда так не бегал, разрывала пронзительная резь. Он приваливался к очередному дереву, сплёвывал кроваво-зелёную слизь и, пошатываясь, припадая иногда, как обезьяна на четвереньки, бежал дальше. Наконец, добравшись до какого-то обвалившегося оврага, больше похожего на старый разрушенный окоп, он упал на спину и стал жадно дышать, не обращая внимания на боль в груди. В довесок к этому сильно задавило где-то в печени. «Болван» остановился. Сергей слышал гул его двигателя, но, кроме того, к нему прибавился треск вервей, сухих сучьев под солдатскими ботинками и короткая ругань людей. Патрульные продирались к нему.
Они сейчас его убьют! А может, нет? - попробовал успокоить он себя, - я брошу автомат. Кто я такой, в конце концов? Просто дезертир, у меня мать, я учился в школе хорошо - они меня простят. Ну, арестуют. Ведь люди они - всё поймут. Всё!
И вдруг ему снова представился подорвавшийся на растяжке солдатик. Всё внутри оборвалось - нет, они его убьют. Он будет лежать так же, как Лангуствесь грязный, без башки. Мама, мамочка, за что?!
Сергей перевалился на живот, взял автомат за цевье. Глянул на него тупо. Он собирается по ним стрелять? Нет, он не мог даже представить, что сможет высунуться, подвезти прицел под тёмную фигуру, и нажать спуск. Сергей вел себя, как маленький ребёнок, прячущийся под одеялом и считающий, что эта тонкая шерстяная грань может защитить его от злого мира демонов и прикроватных барабашек - не делай ничего и ничего не произойдёт.
Он пополз вдоль оврага, осторожно, стараясь не шуметь. Под рукава тут же набилась мокрая листва и вода из талых луж. Он не чувствовал её. Только страх близкой, неминуемой смерти гнал его вперёд. Вдруг он упёрся головой в корягу. Поднял глаза. Нет - это трухлявое бревно, обвалившегося внутрь перекрытия. Точно: окоп.
Он ужом втиснулся в проход. Вдруг почувствовал, как зашевелились волосы на голове и только мгновение спустя ощутил, что его волочет куда-то вправо. Легко, ненавязчиво, будто приглашая. Аномалия! Сергей вцепился палицами в землю как кот и погрёб в обратную сторону. Секунда-другая борьбы, и он, тяжело дыша, прижался к стене землянки. Хотя, это громко сказано. Сергей огляделся. Его убежище представляло собой обрушенный временем блиндаж. Неглубокая яма метра три в длину, столько же в ширину, не укреплённая внутри ничем, только торчат из сырой земли корни деревьев. Её перекрывали сверху гнилые брёвна, склизкие от гнили и плесени. Часть перекрытия рухнула вниз, открывая сверху кусочек неба и небольшой проход со стороны оврага, куда, собственно, Сергей и забрался. Наверху у дыры мерцала воздухом какая-то аномалия, так глупо пропущенная Сергеем. Как можно было пропустить такую приметную дрянь?
Опять где-то на границе слышимости до него донеслись звуки шагов. Он метнулся к выходу, прильнул к щели. Внутри его все похолодело. Солдаты! Их было четверо - двое шли по правому от Сергея краю оврага, слева двое. Один из них, крупный матёрый прапор, нёс на груди массивный пульт управления «болваном» - мобильной оружейной платформой. Идущий рядом солдат держал в руках его автомат, свой же болтался низко у бедра на сильно удлинённой петле ремня. Увидев блиндаж, вояки остановились.
- Гляди, пацаны, вот где этот мудак сховался. Мочим?- усмехнулся прапор. По встопорщенным браво усам было видно, что вопрос риторический.
- Слышь, педрила, - гаркнул один из вояк - вылазь, не тронем!- и заржалИшь как на брюхе полз. Всю тропу обоссал с перепугу. Выползай, хорош ужика тешить.
И долбанул очередью из автомата. Пули с грохотом впились в брёвна. Сергей отпрянул внутрь ямы, сжал от страха зубы, чтобы не закричать.
- Давай, Петрович, запускай Горыныча!подсказал кто-то прапору.
Петрович склонился над пультом, и из-за их спин с лихим разворотом выскочил бронированный на гусеницах жук. И замер возле прапора, как верный пес.
Сергей, видя близкую развязку и, понимая, что в данный момент от него ничего не зависит, тихо заскулил. В штанах стало тепло, а по ноге заструилась моча. К затхлому запаху убежища добавилась её вонь. Он сильнее вжался в стену пещеры, буквально сливаясь с торчащими тут и там древесными корнями. Звук двигателя «болвана» приближался. Вдруг машина взревела, что-то заскрежетало, и через долгое монотонное мгновение раздался короткий лязг, как от взрыва, только гораздо глуше. И одновременно с этим зычный вопль прапора:
- Писец, бля! Аномалия!
Не веря чуду, Сергей подполз на четвереньках к щели. Воины собрались в одну кучу вокруг старшего, кидая косые неприязненные взгляды на землянку, где засел, казалось, такой доступный враг. Срезать их сейчас из автомата, вдруг подумал Сергей и тут же с ужасом отогнал эту мысль.
- Всё, полкан за Горыныча башку снимет,- сокрушался прапор. Солдаты угрюмо посмотрели в сторону Сергея.
- Воще писец, - покачал головой один из бойцов - Смирно слёг, ещё Горыныч. Стрёмно, Петрович.
- Да, закидать его гранатами, пускай полетает, - буркнул другой.
- Молись, мудила! - Петрович снял с пояса гранату - Огонь, бойцы!
Пехота рассыпалась по фронту, и в раз ударила из автоматов, отгоняя Сергея от щели. Прапор же, как был с пультом на брюхе, резво подскочил к проходу через который Сергей пролез внутрь, и катнул туда ребристую эфку.
Сергей распахнутыми от ужаса глазами долгие, страшно долгие три секунды, наблюдал, как граната катится к нему. Вот остаётся какой-то метр, что бы уткнуться ему в ботинок и не оставить ничего - одни кровавые ошмётки.
Но именно этот метр ей не суждено было преодолеть. Секунда - она у него, вдруг движение её останавливается и, спустя мгновение, щупальца аномалии резко втянули её в себя. Затем произошёл взрыв, который ему не суждено было увидеть, так как он опять провалился в беспамятство. Вторая контузия за сутки.
- Твою ж мать! - Прапор попытался выбраться из оврага, но поскользнулся и скатился вниз, засеменил, пытаясь убраться подальше от блиндажа. Мозг машинально считал секунды. Точно в срок шарахнуло. Из блиндажа вырвался столб чёрно-белого дыма, и одно из брёвен перекрытия с хрустом перевернулось, грузно осело на место так, что наверху остался торчать только его выломанный торец. Хлестанули наотмашь осколки. Где-то под рёбрами хрустнуло.
- Твою ж мать!- повторил прапор. Сел на задницу, помотал головой. Подбежали два солдата. Третий же забрался на блиндаж, на другую сторону, подальше от аномалии, и, всунув в щель между брёвнами ствол «Абакана», дал короткую очередь. Затем с чувством исполненного долга повесил автомат на шею, спустился к прапору.
- Как ты, Петрович? Жив?
- Да с хрена мне сделается? - он с помощью солдат поднялся на ноги. Извернувшись, взглянул на бок.
- У, бля!- выругался он. В броннике торчал массивный осколок.- Нихрена себе операция. Ну, чё? Кокнули его?
- А то, может, посмотрим?предложил один из солдат.
Прапор поморщился:
- Да, хрена там что-то осталось. Меня, вон, чуть не пришибло. А тамограниченное пространство. Пипец. Пусть гниет, мать его.
- Да, чё, Петрович, давай глянем, что за жук? Интересно же.
- Хрен с вами, голуби,- выругался Петрович. Скинул с пуза пульт.Айда за мной, хлопцы.
Он осторожно ступил на земляной накат блиндажа, не спуская цепкого взгляда от пульсирующего воздуха аномалии. Детектор угрожающе запищал.
- Ёшкарный бабай - матюгнулся Петрович и аккуратно опустился на живот. Перехватил автомат за ремень у самого цевья, подполз к краю провала. Над чёрной дырой поднимался вонючий серый дым. Знатно бабахнуло, подумал прапорщик, а вслух крикнул:
- Кажись готов, пацаны!
Перевалился на левый бок и вытащил из набедренной кобуры тяжёлый «Стечкин».
Перевел его в режим автоматической стрельбы. Не целясь, вслепую, засунул руку с пистолетом в провал, провел из угла в угол длинной, в десять патронов, очередью.
- Может, ещё гранату? - поинтересовался стоящий за спиной солдат.
- Перебьётся,- прапорщик встал на колени. Скомандовал, обернувшись через плечо:
- Придержи меня, да смотри не урони.
Рябой в конопушках солдат откинул автомат за спину и схватил Петровича за торчащую сзади на рюкзаке брезентовую лямку. Потянул на себя.
- Держу,- доложил он.
Петрович несколько потянулся вперёд, проверяя, насколько хорошо удерживает его боец:
- Буду орать, тяни, нахрен!- приказа прапор - Эй, Поттер, подсоби салаге.
Подскочил кривоногий сержант и встал рядом с молодым.
- Может, все-таки, гранаткой?- засомневался он.
- Поговори у меня!- буркнул прапор. Выставив правую ногу вперёд, повис над провалом.
- Тянет, бля - прохрипел он - держите крепче.
Аномалия смешно задрала его жидкие волосы, все висячие лямки и гранатный подсумок приняли неестественное горизонтальное положение.
- Вот он, бля - пробормотал Петрович - щегол какой-то.
Насколько он мог рассмотреть, это был молодой, лет двадцати пацан. Он лежал на боку, обняв руками голову, весь бушлат в крови и чёрной земле. Ко всему этому, трухлявый обломок перекрытия вместе с почвой, что прежде составляла земляной накат, наполовину скрывали тело юнца.
- Точно готов - Петрович тщательно навёл пистолет на жертву и нажал спуск. Пули подняли фонтан земляных брызг, некоторые утонули в бревне.- Бля, в башку никак не попаду, держите крепче.
Он сильнее придвинулся к аномалии и уже явственно ощутил, как та потянула его к себе. Бойцы напряглись, но удержали командира. Может, действительно лучше гранатой, подумал прапорщик, и все-таки навёл Стечкин на голову молодца.
Он навскидку прицелился, утопил спусковой крючок.
Дальше все понеслось как в ускоренной съемке. Грохнула серия выстрелов. Первая пуля угодила выше головы дезертира, но последующие. Отдача кинула Петровича на аномалию, упершиеся бойцы поползли вслед за ним.
- Тяни!- взревел не своим голосом Петрович. Те подналегли, и, мгновение спустя, вырвали его из жадных лап аномалии.
Прапор встал, отряхнулся, глянул свысока на лупающих глазами бойцов:
- Что, пехота, словили очка? Давай подъем, на базу!
И первым легко спрыгнул с бруствера. Подчиненные потянулись за ним, то и дело оглядываясь на все ещё дымящийся зёв провала.
Глава 13
Второй раз за эти нелёгкие сутки Сергей выползал из тёмного омута обморока. Не оправившись до конца от беспамятства, он вылез из под завала, и, оказавшись под открытым небом, осмотрелся мутными глазами. Мир вокруг плыл и двоился. Держась каким-то чудом за тонкую грань реальности, он на четвереньках забрался на склон оврага, противоположный тому, откуда мчался загнанным зверем от погони. Внутри его что-то надломилось. Прежнюю истерику сменила стена безразличия, уже не хотелось рвать землю ногтями, и не всплывала в душе невероятная жалость к себе. Ничего, кроме града слёз и фонтана соплей не дающая. Жить, просто хотелось жить, и ничто не сможет его остановить.
Старики в казарме говорили о духе Зоны, что когда долго живёшь здесь, то она каждого: человек ты или зверь - безразлично, накрывает своей дланью. На ком-то это « чёрная метка», гнилая печать смерти, кому-то фарт в любом деле. Может вранье, может правда. Но Сергей ясно ощутил дыхание чего-то необычного краем забравшееся в его судьбу. Ведь был он далеко не лучше других. Рохля и трус, не умеющий ничего. Ведь Лангуст - Сергея передёрнуло внутри от воспоминания о товарище - гораздо смелее и решительнее его. Был, поправил его внутренний шепот. Отчего Сергей вздрогнул. Внезапная мысль о сумасшествии напугала его. Но он выдавил испуг на поверхность, подальше от себя. Пусть он сошёл с ума, зато жив, а Макс валяется с разорванной башкой.