Встал на колени, оперся на левый локоть здоровой руки, вынес вперед правую ногу и осторожно, перенеся вес на нее, поднялся. Покачиваясь, как моряк после длительного рейса доковылял до старика. Уселся в двух шагах от костра, но не рядом со стариком, а немного дальше, так, чтобы между им и дедом располагался огонь. Теперь он смог рассмотреть незнакомца подробнее.
Низкого ростика, скорее ниже среднего, насколько можно судить о человеке, видя его в сидячем положении. Голова массивная, непропорциональная, увенчана редкими перьями седых до абсолютной белизны волос. Они смешно топорщились на загорелой лысине, и, казалось, живут собственной, независимой от владельца и движения воздуха жизнью. Скуластое лицо потомственного кочевника обтянуто кожей бурого цвета, свойственной людям, проводящим большое количество времени на свежем воздухе. А может, это произошло от элементарного игнорирования простой утренней гигиены. Нос не по-славянски крючковат, но в нём отсутствовала некая кавказская орлиность, скорее наоборот. Эдакий шнобель сказочной Бабки Ежки, провисший от старости к земле. Не смотря на свою явную принадлежность к бродяжничеству, старик был недавно брит. Около недели назад. Весь подбородок, щёки, под самые глаза, и узкое пространство от верхней губы до носа усеивали пеньки седой щетины. Губы, тонкие и по старчески синие, сейчас ехидно улыбаются в одну правую сторону лица, сжимая кожу в рубленное морщинистое поле. Левая же безжизненна, и на ней веселится только прищуренный зелёно-жёлтый глаз. Длинная, похожая на птичью шея с острым кадыком заканчивалась в глубоком растянутом вырезе свитера, из под которого торчали две полоски от моряцкого тельника. Роль белой, притом, благополучно выполняла серая. Вместо защитного костюма, характерного для большинства старожилов Зоны, старик носил «инквизиторскую» хламиду ОЗК, ещё советского образца. Большая противогазная сумка лежала тут же рядом и, судя по всему, дядька использовал её не только по прямому назначению, но и в качестве переметной сумы. Откуда он сейчас, не сводя с Сергея косого взгляда, ловко выуживал немудрёную снедь: кусочек солёного сала, полбатона ржаного хлеба и две луковицы. На ногах у старика были одеты обычные китайские кеды-говнодавы из которых торчали штрипки шерстяных спортивных штанов с красными лампасами. Обувь деда вызвала у Сергея недоумение, мгновение спустя он заметил, что на бревне рядом со стариком сушатся вывернутые наизнанку чулки- мокасины от того же ОЗК. Прислоненный с другой стороны бревна, выглядывал ствол СКС, судя по типичному для него складному штыку.
- Потрепало тебя, милок,-участливо покачал головой дедУгощайся.
Он протянул Сергею веточку с дымящимся хлебом и, заметив, как Сергей кривится, пытаясь подняться, сам кряхтя привстал и передал ему хлеб.
- Спасибо.- Сергей принял в руки ломоть, с трудом сдерживаясь, чтобы не запихать его в рот целиком. Он, буквально, захлёбывался слюной. Осторожно откусил кусок и взвыл от боли, которая взорвалась в порезанной щеке, как только попытался его проживать. Глаза самопроизвольно заслезились, и он прижал щёку рукой, убаюкивая пульсирующую боль в ней.
- Эка тебя потрепало,посочувствовал дед - Что ж ты торопишься?
Он покачал головой:
- Да, мил человек. Не торчал бы к небу воротник, снёс бы башку снурик. Как пить дать - снес бы. Он же, поганец, думал, что эт шея твоя. А она, вотацелехонька.
Сергей отнял руку от щеки и покосился на разорванную куртку. Серая полоска искусственного меха, будто продолжая длинный, через всю щёку рез, висела строго вниз. Да и вообще, он хорош: «сбруя» болтается на одной лямке, так как один конец обрезан. Как не потерял ночью? Чудо. На брюхе и боках торчат клочья ваты, перепачканные его и снурика, как выразился дед, кровью и зелёно-жёлтыми нифелями. Как хотелось надеяться, тоже снурика. Штык, спаситель и благодетель! Он засунут в один из карманов под магазины. Вон, одно навершие торчит, тоже все в чёрных сгустках свернувшейся крови.
- Ты не спеши, сынок,- участливо произнес дед - Отломай кусок поменьше и гони языком подальше от ран. Ща водицы накропаем.Он достал откуда-то из под полы своего балахона зелёную армейскую флягу и, плеснув немного в маленький плоский котелок пару глотков воды, протянул его Сергею.
-Не из святых мест. Авось, козлёночком не станешь. Таблеток очищающих нет. Не до роскоши мне. Ну, да пей такхуже не будет. Потом спиртика жахнешь. Мне тут пехтура литр подогнала. Заразу враз повыведем.
Сергей принял из рук старика воду, от него не ускользнули колотые синие перстеньки на сухих, сплошь в пигментных пятнах руках, принялся трапезничать. С грехом пополам процесс пошел.
А дед тем временем нарезал ножом сало на маленькие тонкие ломтики, чтобы молодому было сподручнее их есть. Почистил головку лука и разрезал её на две половинки. В нос шибанул, перебивая запах дыма, ядрёный луковый аромат.
- Давай, молодец, питайся. Заслужил,приговаривал дед.Ладно ты, не межуйся. Знаю, что говорю. Это ж надо, сделал снурика в схватке рукопашной. Чисто, бля, Василий Тёркин. Эт, случаем, не ты?
- Сергей,- представился солдат, получилось неловко и непонятно. Говорить, когда язык одновременно спасает щеку от контакта с едой, и производит звуки, было неудобно.
- Сергей, - повторил дедЗнаешь, милок, ты имя брось. Не нужно оно тебе. Погоняло требуется, Серёжа, правильное. Приняла тебя Зона, созрел значится. Нельзя те без погоняла - жизни не будет.
- А вас как звать?- спросил Сергей.
- Диогеномотозвался дед - Да не выкай ты мне. Чай, не профкоме общаемся.
- А почему Диогеном? - смутился Сергей. Ему всегда было тяжело разговаривать с посторонними людьми, излишняя стеснительность доставляла в подобных ситуациях массу проблем: люди как назло начинали обращать повышенное внимание на затерявшегося по тёмным пустым углам тихого чудака. А тут человек, который его, возможно, спасает. Или уже спас. Не сидеть же подобно сычу, жрать при этом его еду набитым ртом в полной тишине.
- Наверное, потому что в бочке живу,- весело прошамкал дед.
Сергей растерялся:
- Как, в бочке?
Старик ещё больше развеселился. Утёр, наконец, слезу с уголка глаза и пояснил:
- Ладно, малёк, не грузись. Всё проще. Ядядя Гена. А там как-то все притёрлось в Диогена. Так и топаю с погремушкой. И ты бы не тянул. Хотя, оно, конечно, само когда-нибудь прилипнет.
Старик замолчал, достал из бездонной противогазной сумки пачку дешёвой безфильтрофки, и закурил от горящей лучины. Блаженно затянулся, пыхнул в сторону горьким вонючим дымом.
- Да-а-апросто протянул дедПовезло тебе, малой. Видел я раньше, как людишки по незнанке фокусы выделывали. Но это - нечто.
- В смысле?не понял Сергей.
- Дык, всяк знающий Зону бродяжка, даже солдатня с Кордона, скажут, что пустил снурика на прыжокпиши пропало. Хоть папу с мамой вспоминай, хоть какайся, хоть псалмы пой. До чего ж ловкая тварина! А ты, малёк, ворога одними матюками завалил, запахом изо рта и ножиком маненько.
У Сергея по телу пробежали мурашки.
- Да-а-а.- опять протянул дед - Ты чё автомат то бросил?
- Как-то- Сергей развёл руками, криво улыбнулся смущённо.
- Как-топроворчал дед - Ладненько тебе все сошло. Штаны то не обложил?
- Не - тихо ответил Сергей.
- А че та пованивает от тебя. Я запах кала и мочи за версту чую. Первое дело. Мужик то ох как на эту тему пованивает, когда что.
Серёга совсем засмущался.
- Да я это.- секундная паузаРаньше, вчера утром. Солдаты гранату закинули. Думал, всё.
- Эка!удивился дед.С тобой чудеса часто выходят? Не межуйся, салажонок. Дядя Гена тоже, бывало, писался и какался. В этих местахне зазорно. Со временем проходит. Очко держит, как стальное. Научишься. А где это военные тебя так невзлюбили? - старик прищурился.
- Под КПП, рядом совсем. Там блиндаж старый был. Ещё «трамплин» в нём.- ответил Сергей.
- Эка !- старик хлопнул себя по коленям - Так это ты Кирзу и шестёрок его привалил?
Сергей вдруг напугался. Вот он сейчас греется у костерка, водицу пьет. А диду возьми, да и стрельни в него. Кто сказал ему, охламону молодому, что старый не бандит? Не живет мародерством, как Кирза, и не корешь закадычный. Былпоправил себя Сергей, а сам даже не заметив, что перестал жевать кусок сала и левая рука, как бы невзначай ложится на кармашек, в котором покоится штык. Успеет старик кинуться к карабину? Успеет. - Сергей не стал себя успокаивать. Он прекрасно понимал, что старику миг дёрнуть тот за ствол и, как только ладонь ляжет на шейку приклада, мгновение спустя, всадить пулю «семёрку» ему в брюхо. Целиться не надоне промахнется.
Если патрон в патроннике. Что за глупость? В этих местах иначе не бывает.
- Цыц, Зорька!рявкнул вдруг дед не своим голосом, отчего Серый отпрянул назад, но чуть позже, чем в руках Диогена появился карабин. Так же быстро, как он и рассчитывал. Ничего дядя Гена дёргать не сталдействительно, патрон в патроннике, а палец на спусковой скобе.
- Сидит тут, понимаешь, на дедушку желваками играет,- а затем вдруг громко и заливисто рассмеялся.
Сергей уставился на него, ничего не понимая. Дед, тем временем, опустил ствол на предплечье.
- Ты, паря, точно молодцом. Толк будет. Ишь как глазки загорелись, вся рожа волнами пошла. Ведь знал, знал, что успею? - спросил дед.
Сергей кивнул, уже не делая попыток достать нож.
- Режик свой в покое оставь. А словечко мое выслушай, - старик качнулся на бревне, устраиваясь поудобнееДа жри ты дальше, халяву не обижайБог не простит.Он затянулсяТо, что Кирзу с гопотой положилипоклон, дело хорошее сделали.
Он сплюнул под ноги:
- Слышал я, что Молох с дружком своим малохольным в тех местах появлялись, и, посему видать, его это заслуга. Да ходили слухи, будто они двух «отмычек» с собой утянули на дело,он хищно оскалилсяСидорыч - добрая душа. Так это вы, видать, мастерам-мокрушникам ассистировали?
Сергей промолчал. Он смотрел на огонь без мыслей, эмоций и планов. На него опять в который раз навалилась спасительная пустота где-то за гранью, которой воют мины, долбит кувалда рейглана и высвеченный вспышкой взрыва разорванный до уха рот Макса.
- Хитрюга, Молох. Прямо под носом касок этих, бля, голубых такую жесть сварганил. Курьера взял с хабаром. Одна беда - тоже по «мокрому». Слышал я, вояки весь петушатник кирзовский на АТП перетряхнули. Воткнули там шайку разведчиков. Тоже мародёры, токмо с мандатами. Да-а-а!
Старик выжидательно замолк, наклонил набок голову, словно удав, буравя Сергея пронзительным взглядом. А в душе у того словно рухнула какая-то стена, и из захламленного чердака памяти хлынул поток сбивчивой захлёбывающейся речи. Как все было.
Он кричал, изрыгал переполняющие его чувства возмущения и жалости. То к самому себе, то к Максу. Он говорил о матери и снова, о себе. Бой, блиндаж, голод, безнадёга чёрнаявсе запуталось в беспорядочных кружевах слов. Старик слушал молча, не вставляя ни слова, не качая головой. Просто его пальцы с колотыми перстнями выбивали нечастую дробь на деревянной истёртой ложе карабина.
Когда Сергей закончил, он минуту молчал, а затем поднял взгляд от почти потухшего огня. И коротко спокойно спросил, указывая пальцем на левую ногу без ботинка:
- Стреляться пытался?
Сергей недоумённо взглянул на ногу, на торчавший сиротливо из дыры в носке и посиневший от холода палец. Сглотнул слюну, просто кивнул.
- Зря,добродушно добавил «дядя Гена» и убрал карабин обратно за бревно.
Глава 15
Они просидели у костра почти до полудня. Тот фактически потух и представлял из себя горку серой золы, в которой ещё дымились две-три непрогоревшие головешки. Приятно припекало солнце, Сергей с удовольствием стянул с себя бушлат. Прямо на него - тот лежал на земле комком рваного окровавленного тряпья - сбросил останки «разгрузки». Он давно уже «сточил» все съестное, что предложил гостеприимный «дядя Гена», и ел бы ещё, но старик благоразумно завернул остатки сала в мятую газету. Туда же ушла и толстая погрызенная корка хлеба .
- Нам ещё часа четыре топатьпояснил между делом дед, он спрятал кулёк в сумку из-под противогаза. Случилось и то, что Сергей не делал ещё ни разу в жизни - бухнул настоящего, неразведённого спирта. Пусть немного - старый скупо капнул на дно котелка всего на полпальца из обычного стеклянного бутылка, какие стоят с микстурами в аптеках. И пока Сергей с выпученными глазами лакал воду прямо из фляги, чтобы потушить взорвавшийся в горле огонь, да так жадно, что залил всё х/б, произнёс, ласково гладя взглядом флакон с простой бумажной этикеткой и штампиком Минздрава:
- Медицинский, чистенький, аки слеза,- он отобрал у Серёги флягу, пристегнул к поясу.Водица, соколик, в Зоне первее всего. Не дрейфь, ща шандарахнет по первости и захорошеет враз.
Действительно, Сергея, который и шампанского то до армии не пил, даже на выпускной, вскоре нахлобучило, и приятный, такой незнакомый хмель раскрасил мир розовым колером.
- Тебя как, спасать?дядя Гена глянул искоса с прищуром - Али сам? Ты ж у нас туточки таких дел натворилне каждому дедушке переварить. Одно херово - по безумности.
Сергей лишь глупо улыбался, не обращая внимания на боль в многочисленных порезах и даже дыру в щеке.
- Эк тебя нахлобучило,- покачал головой дедКак бы тащить на себе тако жердяя не пришлось. Ну да ладно, - он снисходительно махнул рукойПоваляйся часик. Отпустит, и пойдём с богом.
Сергей опять глупо улыбнулся, тараща на деда осоловевшие глаза.
- А я пойду пока, гляну на барахлишко твоё. Мож что сгодится.- Он вытянул за ствол карабин и, уперев его в землю, словно посох, тяжело по стариковски поднялся.Не балуй тут пока. Ляг лучше, не отсвечивай. А то опять всю живность перекрошишь.
Щека его дёрнулась в короткой улыбке. Диоген, прихрамывая, поплёлся в сторону ЗИЛа. А Сергей, внимая голосу разума и совету непонятного деда, тихонько сполз на землю, положил голову на бушлат и безмятежно, по пьяненькому задремал.
Сергей с трудом продрал глаза, хотя и сном то тяжело назвать эту серую пелену, когда он, что называется, в полглаза наблюдал, как дед с немыслимыми для его возраста силами выволок за ноги тело снорка из кунга. Оно кулём свалилось вниз, раскидывая беспорядочно длиннющими, по паучьи, руками. Голова чудища безвольно болталась, как шар для боулинга на тонкой ниточке-шее. Из разрезанного живота снорка узлами тянулись серые колбасы кишок. Все в какой-то слизи и странных белых нитках. Старый немного постоял над чудовищем, а затем вытащил из под плаща сапёрную лопатку, легко и непринуждённо, будто делает это в сотый раз, отсёк снорку лапу. Переступил через тело и так же легко с хряканьем отрубил вторую. Эти страшные трофеи он сложил в обычный мусорный пакет, завязал его злом, бросил по длиной дуге к костру. Он, не долетев, упал на полпути к очагу. Но старик не обратил на это внимания, а опять скрылся в кунге. На этот раз он пропадал не в пример дольше. Иногда сквозь тонкие стенки фургона раздавались восьмиэтажные проклятия. Наконец, Диоген выбрался оттуда с очередной порцией трофеев. Серёгин автомат, вещмешок и потерянный левый ботинок.
Всё это дед умудрялся нести в одной левой руке: на плече автомат, рюкзак, вместе с привязанным к нему за длинные шнурки ботинком, болтается на сгибе локтя удерживающей Серёгино оружие руки.
- Давай, вставай, бухарик,- сказал дед, скидывая бесцеремонно свою ношу в изголовье Сергея.Одевайся, да потопаем помаленьку.
Он вернулся за пакетом с трофеями и тоже подкинул Сергею.
- Это себе на пояс повесь.
От мысли о гадости, что лежит в мешке у него, к горлу подкатил комок.
- А зачем это?спросил он, с трудом подавляя тошноту.
- У-у-у, - покачал головой дедСерость. Радуйся, болван, это - хабар твой первый. Тут на выбор - можешь на Янтарь яйцеголовым снести, или перекупщикам продать. Лапки эти больших денег стоятмало в Зоне отважных, кто в здравом умысле на снорка пойдёт. Тут поболя везуха играет. Так что, для начала, сможешь снаряжение прикупить простенькое, маслят пополнить, да, и мамке загонишь копейку-другую.
Небось, обрадуется, что оболтус ее не просто сгинул, а как мужчина стоит твердо. Ну, а если дедушке долю отслюнявишь малую, за доброту его, совсем молодец станешь. Так что не морщись, а вешай эту дрянь под ремень. И, вообще, если идёшь со мной, скорее давай. Мне не фонтанит по ночи топать.
- А куда мы?- спросил Сергей, начав торопливо собираться. Надел подсохший бушлат, сверху кое-как пристроил разгрузку. В принесённом дедом ботинке оказался полупустой магазин, который Сергей немедленно пристегнул к автомату.
- В берлогу мою завернём - пояснил дед, кашлянул в кулак и, пристроив карабин под мышкой, опять достал сигарету, закурил.- Ты машинку свою на одиночный поставь. С патронами в здешних местах всегда проблемы. Барыжьё за «маслята» денег ломит немеряно. А с завозом плохо. Чай, не на фронте,посетовал он, пыхнул в сторону дымом.
Сергей уселся на землю, принялся натягивать ботиноктот с трудом налез на отёкшую ногу. Зашнуровал его, тяжело встал.